Одним днём на Руси...
По всем деревушкам только и был слышен топот лошадиных копыт и крики крестьян. То ездили по селу опричники, главные после государя и его приближенные. Ох и разбойничали они. Бывало девку первую попавшуюся схватят и изнасилуют, бывало деда деревенского за ноги к дереву подвесят – всё им прощалось царём. А что царя то касалось, совсем сходил с ума он. В каждом предателя видел, абсолютно в каждом. Много людей он погубил он безвинных. Ох, как много… Долго грехи свои пред иконами замаливал, да помогало ли? Жалобный стон… Крик «помогите» и другое доносилось с деревушки под самою Москвой. Это опричники очередными злодеяниями занимались. - Васька! Давай девок тащи, похоть утолим. – крикнул опричник по прозвищу Хомяк другому опричнику. - Девки-то все разбежались! – ответил тот Матвею Смеющийся и со злобным оскалом Матвей Хомяк ухватил за шиворот мимо пробегавшего мужика. - Девки где, холоп? - Разбежались, не знаю я! – мужчина от страха закрыл лицо руками. Ясно было кого он боялся. А Матвея Хомяка то и боялся. Известен был он на всю Русь. Самый из приближённых палача Малюты то. - Кого обманывать удумал? Хомяк со всей силы ударил мужика по лицу. Ох, как крепок он был. И сколько за свою молодую жизнь злодеяний совершил… Рыжеват, крепок и с не худым лицом. Оттого и прозвище Хомяк. Другие опричники громко рассмеялись, да и давай не слезая с коней, кружить около несчастного и забивать его копытами лошадей. От коней слышалось только ржание, да и топот. А от мужика-больше ничего. Только огромная красная лужа расплывалась вокруг его тела. Лицо было изуродовано от ударов и топтаний, так что определить кто это – было уже невозможно.…
Коль теперь и возвращался из Литвы Князь Серебряный, так и вовсе в предвкушении был. Переговоры с Литвой были сорваны, и он, абсолютно, странный и спокойный, возвращался на Родину Русь. 5 лет не бывало его в родимых краях… Наверняка всё за это время изменилось. Знал бы Серебряный насколько… - А как думаешь, Михеич, царь-батюшка сильно всечёт мне? Всё-таки… Переговоры сорвались. – грустно вздохнул князь. - Не думаю, княже! Он похвалит тебя да вознаградит. За то, что на провокации литовские не повёлся. – прохрипел рядом едущий мужик лет сорока. Михеич с самого рождения Серебряного был его наставником и оберегал его, как собственное дитя. - Да, точно. Вознаградит да похвалит! – снова повторил он. – Да и тем более… Переговоры с Османской Империей скоро намечаются… Султан Сулейман, видать, Ивану Васильичу что-то выгодное предложить хочет, раз переговорщиков сюда послал. Говорят, со дня на день… И приедут. Князь, в ответ на это, лишь пожал плечами. - Не уверен я насчёт похвалы… Но прятаться и трусить не стану я. – уверенно произнёс Серебряный. - Устал я, княже. Не так же молод я, как ты. Давай в деревеньке остановимся, люди добрые путников не оставят. Покормят хоть… Князь тоже сильно устал в дороге, ведь расстояние от Литвы до Руси немалое. - Давай. – он кивнул. И двинулись в ближайшую деревню под Москвой князь, Михеич и ещё пару княжеских людей на своих лошадях. Проехав несколько верст, они вместо леса наконец-то увидали привычные для глаз избушки деревеньки. - Наконец! Помчали. – сказал Михеич. Для Серебряного это тоже означала радость несусветная, ведь и он, и конь его, устали очень. Но въехав в деревню они обнаружили для себя неприятное и даже ужаснейшее зрелище. На дереве, подвешенный за ноги, висел окровавленный труп. Лицо его было изуродовано. Нос полностью разбит и разделён на две части, губа нижняя висела, будто бы откусили собаки её или отбил кто. Он был гол по пояс, а белые штанины его-полностью запачканы кровью. Вокруг висящего трупа несчастного стояли люди. Девки плакали. Стояли даже дети. И детины смотрели на это, как на что-то привычное. Будто каждый день такое видят. Или так было на самом деле? Князь Серебряный, полностью охваченный не то негодованием, не то ужасом. А Михеич лишь закрыл одной рукой лицо своё, а второй пытался оттащить князя от этой мерзкой картины. Но Серебряный не поддался ему, а наоборот подбежал ближе, расталкивая всех. - Что это здесь произошло, люди добрые?! Разбойники напали чтоль? – кричал он, размахивая руками. - Да коль можно было бы назвать разбойниками, так назвали бы! Ба! Царские люди это. – ответил какой-то седой и старый мужик. - Как царские люди? За эдакую клевету тебе царь лично голову отрубит! – прогневался Серебряный. - Да ты с дубу рухнул иль спал последние несколько лет? – вступилась за седоволосого какая-то женщина. – Не знал, что опричнина на Руси таким и промышляет, а царь ничего им за это не делает. Серебряный не знал, что и ответить. Уверен он был, что люди просто не помышляют о чём говорят. Разбойники это были, конечно. Который себя за царских людей выдавали. - Расступитесь! – крикнул князь и запрыгнул на своего коня, а Михеич за ним. - Княже, да разве не хотел бы ты остаться, да узнать, что происходит? Устали ж мы. – сказал Михеич. - Некогда, некогда! Я поеду в Кремль и привезу царю лично головы этих, кто сотворил это. Бога на них нет. – крикнул Серебряный стоявшим людям. - Ну, ну. Только царь не в Кремле, а в Слободе уж несколько месяцев. Князь удивлённо вскинул брови, но ничего не ответил, а двинулся в путь.…
И вот карета неслась через все города, да чрез все леса. В карете находилась девушка, лет семнадцати, по виду – госпожа. Звать её Катериной было. Она была высока, худа, да бледна. Её каштановые волосы на солнце переливались золотистым оттенком, а карие глаза на солнце выглядели горящими. Рядом с ней сидела её помощница и служанка – Айше. И двое мужчин напротив. Катерина объездила немало верст. Сначала от Османской Империи, а затем плыла на корабле, который доставил их в Русь и вот, снова на карете они ехали прямиком к Слободе. Точнее… Прямиком к царю. Катерина родилась на Руси и это была её Родина, но в смутные и нехорошие для неё времена, она со своим отцом бежала в Османскую Империю, где их с теплом приняли. Девушка и её отец и на Руси пользовались высоким статусом и в Империи у султана. Но после внезапной кончины отца Кати – девушка осталась совершенно одна. Она воспитывалась в гареме, в окружении девушек, евнухов и прочих слуг. Но она не жаловалась, ведь ей ни в чём не отказывали. Да и с султаном она общалась, она даже считала его своим вторым батюшкой. А веру Катерина не меняла никогда, да и не собиралась. В такой сложный для политики момент, Катерине выпала честь быть переводчиком дипломатов. Ведь она в совершенстве владела своим родным языком и турецким. Она и сама в кой то мере была им. Её задача лишь в переводе и доставлении писем султану о том, как проходят переговоры. Интересно, надолго ли она задержится? Приезд на Русь её осчастливил. Она уже не могла терпеть ожидания встречи с царём. За границей итак много слухов ходят, мол, палач он, да убийца. Поживём – увидим.…
- Итак, мои подданные и приближённые. – обратился ко всем Иван Грозный. – Я хочу, чтобы переговоры длились и прошли успешно. Я чую, что так и будет. Мы постоим за государство. - А в честь прибытия дипломатов пир то будет? – сказал саркастично Фёдор Басманов и рассмеялся. Опричники подхватили сей сарказм и рассмеялись в ответ. Все старались хоть как, да угодить Басманову. Ведь он был фаворитом государя. Для некоторых слово «фаворит» могло звучать двусмысленно, ведь некоторые, а точнее многие, подозревали Фёдора в мужеловстве с царём. Мол, жена померла у государя, так Басманов только подле него и крутится. Тьфу, думали все. - Будет. – серьёзно сказал царь. – Уже сегодня должны приехать дипломаты с переводчиком. Сегодня же вечером! – крикнул на всех царь. Подготовка к вечернему пиру началась.…
Приехав в Слободу, Серебряный с Михеичем попытались пройти. - Куда?! Не знал, что оружие сдать надо! – сказал им опричник у входа. Князь нехотя, но всё же сдал своё оружие. А именно – только саблю. Михеич и его люди поступили также, и только потом их пустили. Серебряный понимал, что все бегают и суетятся к приезду дипломатов из Османской Империи. Немного, но страшно ему было всё же пред царём оказываться. Средь всех непонятных людей в чёрном и других царских рабочих, он заприметил только одного. Это был высокий и черноволосый, но голобородый человек. Он стоял на лестнице, рассматривал всех, но в его жестах, поведении и мимике было что-то женоподобное. Только князь и сам не мог понять что. От раздумий его отвлёк оглушительный рёв. Он резко повернулся и заметил, что все вокруг отступили назад, а на Серебряного бежал бурый медведь. Князь вскрикнул и потянулся за своей саблей, которую, как он вспомнил, отдал при входе. Все стояли в ужасе, и только тот самый человек на лестнице от души смеялся. - Ну-ну! Ищи свою саблю. – смеялся голобородый. Тем временем, медведь повалил с ног князя, и сам упал сверху. «Это конец.» - подумал Серебряный, как вдруг услышал выстрел и почувствовал кровь на своём лице. Медведь застрелен был. Каким-то юношей, тоже одетым во всё чёрное. Голобородый скрылся. Юноша и подбежавший Михеич помогли князю подняться. - Как вы? – спросил парень. - Благодаря тебе, мой спаситель – отлично. Как звать то тебя? Чтоб я знал за кого молиться. – спросил князь. - Максимом звать его. Толку никакого, только из-за отца его и не трогаем. – рассмеялся мимо проходящий опричник. - А ты кто таков? Неужто ты медведя на меня спустил? – со злостью сказал князь, но Максим останавливал его за локоть. - А я причём? То Басманов развлекается. Коль имя моё знать хочешь, то имя твоего карателя – Вася Грязной. Я думал то, что я всем известен, после моих развлечений в деревнях. – засмеялся Василий. Глаза князя расширились. - Так это ты вытворил, разбойник? Да ещё и имя царя опозорил! Серебряный выхватил нож, который торчал из кармана Максима и всадил его в бедро Грязному. Вскричал от боли Васька, а Максим со всей силы оттолкнул князя и Михеича. - Спрячьтесь! Скройтесь где-нибудь! Царь этого не простит! Максим толкнул их и они побежали в Слободу. «Неужто и правда государев человек был? Но что он вытворяет? И что теперь будет…».…
Всё было готово. Царь сидел на своём месте, а по правую и левую руки от него сидели Фёдор Басманов, Малюта Скуратов, Борис Годунов и царевич. Сидели в зале и опричники, но не смели есть, пока государь не начнёт, а начнёт он, когда гости приедут. Серебряный сидел подле Максима и перепугано озирался по сторонам. Басманов, в свою очередь, постоянно и с ухмылкой смотрел на Серебряного. И это не ускользало от внимания царя. Неужто Фёдор видел, как князь ударил Грязного, К счастью, Грязной ещё не появлялся. Карета подъехала к Слободе, слуги царя тут же помогли взять вещи прибывшим и разместить их по их новым «покоям». Айше и двух мужчин, которые сопровождали девушек, сразу пригласили к знатному пиру, а с Катериной пришлось повременить. - Милости прошу! – сказал вошедшим царь, вставая с места. Все встали за ним и кивнули пришедшим иностранцам, разглядывая их. Айше поклонилась и произнесла: - Мы приветствуем вас. И рады видеть. Она тоже в кой то степени знала русский, благодаря своей госпоже Катерине. Опричники рассмеялись её нелепому акценту, но столкнувшись с твёрдым взглядом царя – тут же умолкли. Айше и её сопровождашие мужчины были в недоумении, но затем продолжили: - У султана есть подарок для вас. – Грозный вопросительно вскинул бровь, а Айше лишь кивнула и дверь в зал распахнулась. Все устремили свой взор туда. В зал вошла высокая девушка с длинными волосами, в красной и не пышной юбке и в декольте для танцев такого же цвета. Лицо её было закрыто маской из чистого золота. Она напоминала богиню, девушка двигалась так плавно и была похожа на змею, извивалась также плавно, её телодвижения были неописуемы. Опричники не отрывали свои взоры от хрупкой девушки с оголённым, но плоским животом. Царь старался опускать взгляд, ведь где это видано, чтобы баба так откровенно танцевала, да и при стольких мужиках? Видать, турецкий танец это был. Да, это был он. Смотрели все, без исключений. Даже Серебряный и Максим, которые были заняты своими переживаниями – буквально забыли о них. И только лишь Басманов, пил вино, как ни в чём не бывало и с усмешкой смотрел на танцующую девицу. Когда танец закончился, девушка учтиво поклонилась царю. Опричники все замерли в ожидании. Царь кивнул, а затем повернулся к Айше. - Прекрасный подарок, чудо-юдо какое-то. Но мне сказали, что переводчик будет русский, который когда- то на Руси жил… - серьёзно произнёс царь. - Это я и есть. – ответила Катерина, и сняла с себя маску улыбаясь. Все удивлённо переглянулись, даже Фёдор удивился, а государь, в свою очередь, улыбнулся. - Рад, рад. Видаю, обладаешь ты и не одним талантом. Прошу к пиру. Все расселись по приготовленным специально для них местам и принялись пировать. Все опричники посматривали на Катю исподлобья, а некоторые и вовсе не отводили взгляда. Это было, в какой-то степени, приятно, а в какой-то неловко. Пир и дружелюбная атмосфера нарушились хлопком двери. Грязной вбежал в зал, упав на колени прямо пред царём с перевязанной ногой, куда его ранил князь. Теперь внимание было обращено к нему. - Государь! Предатель тут завёлся! Ранил меня в ногу да убежал… - расплакался Грязной. При слове «предатель» царь нахмурился пуще прежнего. - Кто? – вскрикнул он. - Это… Это… - Да Никитка Серебряный это натворил, ещё и медведя твоего лучшего застрелил. – улыбнулся Фёдор Басманов, обращаясь к царю. Грязной лишь быстро закивал. - Коль смелости хватило над моими людьми издеваться, а встать и показаться не хватает? – крикнул на весь зал Грозный. Максим хотел было его удержать, но поздно. Поднялся Серебряный с места. - Здесь я, государь. Но… - хотел было начать оправдываться князь, но царь остановил его вытянутой рукой. - Полно! Не при иностранцах. – он улыбнулся Катерине. – Из Слободы не уезжать, Серебряный! После пира, Катерина уходила с Айше последняя. Была уже поздняя ночь и им жутко хотелось спать. Катерина увидела средь ещё сидящих в зале Басманова, а ведь царь уже ушёл. Подойдя к нему и пытаясь завести диалог, она встретилась лишь с его холодностью. - Да… За границей слухи ходили, что царь людей своих распустил… Видимо, правда. – непринуждённо улыбнулась девушка. - И про тебя слухи на Руси пойдут. Мол, что турок небось бросил порочную, да обратно на Родину и возвратилась. – улыбнулся ехидно Фёдор. Катерина, от такого хамства, открыла широко глаза. Затем, разозлившись, швырнула об пол бутыль с вином, которую он пил и выскочила вместе с Айше из зала.Каков же хам!