my ugly frozen pain

Когда то наполненная счастьем квартира сейчас насквозь провоняла дымом. Пожаров, как таковых, тут никогда не бывало, причиной запаху были тонны пачек сигарет, скуренные в клетках стен жителями этой квартиры. Когда они сюда заселялись, то были ещё совсем зелёными и безнадёжно влюблёнными. Мечтали о классическом приторном "долго и счастливо", пили вместе по вечерам, готовили друг-другу завтраки.. Теперь они перегорели. Как по щелчку, их пламя угасло, не оставив за собой даже жалкого уголька. Почему бы им не разъехаться? Вопрос, конечно, хороший, но бессмысленный. Всё просто — им некуда больше идти. Они прикованы наручниками к своей черно-белой судьбе. Все искрящиеся мечты запачканы углём и беспорядочно скомканы. Всё прошлое медленно забывается, отрывками исчезая из дырявой памяти. Но кое-что они всё же помнят. Помнят, как неуверенно звучали первые признания в любви, как кружило голову от доверия, как восхищали все мгновения, проведённые вдвоём.. Жаль лишь, что теперь им обоим всё равно. Каждый день приравнивается к рутине одинаковых серых будней. Дилюк встаёт немного раньше, умывается, разочарованно глядит на себя в зеркало и.. Жалеет. Пожалуй, он жалеет, что упустил возможность сохранить своё счастье и так просто отпускает его сейчас. Потом Рагнвиндр достаёт с верхней полки на кухне очередную пачку сигарет и закуривает, подходя к окну. Вид оттуда так себе – кучи многоэтажек и машин. Если приглядеться, можно увидеть кучки людей, которые всё время куда то торопятся. Глупые. Дилюк по привычке жжёт края подоконника зажигалкой, абсолютно игнорируя последствия. Возможно, несколько лет назад у него бы и в мыслях такой дури не было, но сейчас он привычно плавил пластик под своей тускло-красной зажигалкой. В тот момент, когда Дилюк начинает курит вторую сигарету, из спальни выползает Кэйа. Он вчера слишком много выпил, да и вернулся поздно. Наверное, был с какой то девушкой.. Хотя, может, и не девушкой вовсе. В этой квартире никого это не волновало. Альберих, недовольно морщась от ноющей боли в паре-тройке конечностей, краем глаза ловит силуэт Дилюка на фоне окна. Каждый раз надеется, что сердце снова ёкнет, захочет любить, расцветёт и запляшет, желая броситься навстречу чувствам, игнорируя все сторонние мысли. Но ничего такого не происходит, поэтому Кэйа раздражённо хмыкает и бросает сухое: — Доброе утро. Задохнёшься скоро с этими твоими сигаретами, – и уходит в ванную, где проведёт ближайшие пару часов под ледяной водой. Это помогало успокоиться и немного подумать. Хотя, мысли всегда были однообразные. — Будто бы ты расстроишься, – отвечает Дилюк, докуривая вторую сигарету, словно Кэйа мог это услышать. Рагнвиндр собирается на работу, чаще всего даже гладит костюм, чтобы не выглядеть совсем отвратительно и, через дверь ванной крикнув Кэйе, что он уходит, отправляется рутинно выполнять свои рутинные дела. На удивление, все до сих пор думают, что у них с Кэйей всё хорошо. Видимо, если они не разъехались, то это уже хорошо. Что ж, ладно. В любом случае это не имеет смысла. Кто знает, может, однажды, один из них совершит самоубийства, не выдержав серой тоски, а за ним умрёт и второй, завяв от ещё более пожирающего одиночества. И, может, именно в последние минуты жизни, они снова начнут любить и гореть, как это было когда-то....