The one thing you leave behind.

       – Что значит "поженились"? – спрашивает Лонган, голос спокойный и ровный, однако глаза недобро сужаются. В противовес ему Личи радостно подскакивает на стуле, громко хлопая ладонями по столу.        – Я знала! – восклицает она и поворачивается к Лотосу, воодушевлённо блестя глазами. – Ты должен мне сто золотых!        – Не "поженились", а "вышли замуж", Питайа снова путается, – со вздохом поправляет Ананас, пропуская новоявленного супруга первым занять место за столом. – Я знаю, что это неожиданно, но...        – Мы не слепые, – ухмыляется Лотос. – Между вами всегда искрило.        Ананас удивлённо распахивает глаза, силясь ответить что-то, пока Питайа тянет его к себе на диванчик. Лонган смотрит на молодожёнов тяжёлым взглядом, отказываясь, кажется, даже от моргания. Впрочем, на Питайю это производит преступно малое впечатление: он без зазрения совести тянется к стоящей по центру картошке, и Ананас, не задумываясь ни секунды, придвигает мужу кетчуп.        – Вы провели ритуал смертных, – утверждает Лонган, так спокойно, что это звучит зловеще - как затишье перед бурей.        – Да какой там ритуал, – отмахивается Ананас, нагло воруя коктейль Личи, пока та считает полученные деньги. – Одно название.        – Мы прос-сто обменялис-сь кольцами, подрались губами, а потом... – начинает Питайа, однако Лонган перебивает его.        – Как вы могли скрепить свой союз низменным брачным ритуалом жалких созданий, – говорит Всевидящий, слегка повышая голос, и лежащую на столе бумажку-меню сдувает откуда-то появившимся ветром. Личи тихо ойкает, глядя на сидящего рядом Пятого дракона и стремительно пытается отодвинуться.        – Мы внешне выглядим как ты любишь выражаться, "жалкие создания", – с раздражением возражает Ананас.        – Да какая разница? – Питайа ради спора вынужден отвлечься от картошки и слегка хмурится, пожимая плечами. – Мы в любом случае ис-сполнили оба ритуала, а даже ес-сли бы и нет - наши отношения всё ещё дейс-ствительны.        – "Какая разница"? – переспрашивает Лонган, и воздух, кажется, начинает едва заметно искрить, а свет в забегаловке, где они сидят, нервно моргает, не готовый выдерживать такое напряжение. Стоящий за прилавком кассир с подозрением косится на их компанию.        – Лонган, успокойся, не привлекай внимания, – предупреждает Лотос, касаясь локтя собрата, однако тот игнорирует чужие слова.        – Мы вымираем, наша культура, – тут он окидывает быстрым взглядом присутствующих, – хранится лишь в наших устах и передавать её боле некому, и вместо того, чтобы бороться за наш род, наше наследие, вы идёте на поводу у тех, кого в любой момент может не стать и чьи законы меняются едва ли не быстрее, чем их же поколения, – глаза Лонгана сверкают яростью, и сидящие за столом едва заметно вздрагивают.        Первым решается заговорить Питайа.        – Ты придаёшь этому слишком большое значение, – фыркает он.        – Мы живём среди них, – напоминает Ананас, приподнимая брови, и скрещивает руки на груди. – Я не спорю, что важно сохранять нашу культуру и традиции, но, раз уж мы начали взаимодействовать с печеньками, то стоит вести себя соответствующе. К тому же, как я и говорил, мы провели оба обряда, чтобы закрепить отношения на всех уровнях, так что я не вижу проблемы.        – На самом деле в словах Ананаса есть резон, – замечает Лотос. – Нам действительно необходимо соблюдать чужой устав, коль мы решили выбраться с островов. Тем более проблемы я не вижу если наши молодожёны провели оба ритуала. В нынешних условиях мы не можем позволить себе полной свободы, ибо и без того привлекаем достаточно внимания, а ещё большее его количество может иметь неприятные последствия.        – Это было одной из причин, по которым я говорил о необходимости приведения в действие Плана, – напоминает Лонган, и Личи громко стонет.        – Пожалуйста, только не начинайте опять, – страдальчески тянет она, на что Лотос бросает сочувственный взгляд.        – Что именно: твоя нес-спос-собность прис-спос-сабливаться к новым ус-словиям? – язвит Питайа.        – Зато ты приспосабливаешься просто замечательно, проживая у жерла вулкана, – безэмоционально бросает Всевидящий, и Питайа скалится, демонстрируя клыки.        – Знаешь, он хотя бы иногда выбирается от этого жерла, – Ананас сердито сужает глаза, готовый, кажется, сражаться за честь мужа прямо здесь и сейчас.        – Прекратите все трое, – раздражённо обрывает Лотос. – Мы находимся в общественном месте, если вы не забыли.        – Мы всегда можем сделать его чуть менее общественным, – предлагает Лонган, поворачивая голову к Лотосу. Его тон не содержит ни намёка на шутку и даже ярость, кажется, испаряется, сменяясь привычным ничем.        – Ты прекрасно знаешь, что у всех будут проблемы, так что подумай ещё раз, – фыркает Ананас.        – Я думаю сегодняшнюю встречу можно считать оконченной, – предполагает Лотос, тяжело вздыхая, и его голос звучит так устало, будто дракон только что таскал камни.        – Тот редкий случай, когда я согласна, – Личи, пользуясь всеобщей передышкой, ловко выскальзывает из-за столика, минуя Лонгана и старательно не смотря в его сторону. – Ещё раз поздравляю с браком!.. – говорит она на прощание.        Ананас тоже встаёт и тянет за руку Питайю, всё ещё сердито буравящего взглядом Всевидящего.        – Приятно было повидаться, – нейтрально бросает он, быстро кивая присутствующим, и следует к выходу, уводя кипетящегося супруга. Лотос слегка склоняет голову, прощаясь, и тоже покидает кафешку, оставляя Лонгана в гордом одиночестве. Какое-то время он сидит неподвижно, а затем медленно поднимается, бредя в неизвестном направлении. Наблюдавший всё произошедшее официант не решается окликнуть Всевидящего для предоставления счёта: лишние проблемы ему точно не нужны.