О семьях и о счастье

Элеонора не знала бы, куда деть себя от смущения, если бы её живот не болел так сильно, а фантомное ощущение слюны на теле не отвлекало внимание. Стоит отдать должное отцовскому воспитанию, какие бы эмоции она ни испытывала, что бы она ни ощущала и о чём бы ни думала, она могла сохранять спокойное и вежливое выражение лица. Таким оно и осталось, когда с утра в комнату вошли уже знакомые Дора и Криста, а ещё – горничная, которую представили как Вешу. Видимо, приехала сюда из других мест. Служанки споро подняли еле устоявшую на ногах Элеонору с постели, Дора полюбовалась на простынь с красным пятном и не преминула сообщить: – То-то я думаю, хозяин такой довольный с утра ходит, а вы тут, оказывается, набедокурили ночью знатно, раз даже стоите с трудом. Это хорошо, это замечательно, от таких ночей потом самые здоровые и сильные детки появляются, в этом вы уж мне поверьте, хозяюшка, уж я-то по опыту знаю, всякого навидалась. Да и сама... Ох, снова я разболталась не по делу! Давайте-давайте, госпожа, водичка горячая, она сейчас всю усталость снимет. А коли не снимет, так сам Господь велел отлежаться денёк-другой... Лёжа в горячей ванне, Элеоноре подумалось, что ещё никогда в жизни такого ей не говорили – где это видано, чтобы леди не хозяйством занималась, а в кровати отлёживалась? Но, тщательно натирая её спину мыльной тряпкой, Дора говорила совсем иное... Элеонора чуть не рассмеялась, услышав среди прочей болтовни "вам-то, высокородным дамам, и работать не приходилось никогда, потому-то и такая нагрузка...". Ох, знала бы милая, добрая, разговорчивая Дора, насколько она не права... В этот раз одевали её в более привычные вещи: корсет, сиреневое слоистое платье, полупрозрачный палантин. Причёску закололи тоже знакомую, высокую. На этот раз, глядя в зеркало, Элеонора была похожа на себя. В таком виде её повели лестницами и длинными коридорами к утреннему столу. А там её уже ждал Муж.