О семьях и о счастье

Элеоноре всегда говорили: слушайся, слушайся, слушайся. Это и было то что она делала всю жизнь – слушалась. Она слушалась, когда ей говорили молчать, удушающе затягивая на ней корсет. Слушалась, когда после одной маленькой улыбки красивому юноше на балу ей приказывали пригнуться и считать удары розгами. Слушалась, когда ей, в неудобном и огромном бальном платье, давали задание делать уборку в конюшне за то, что она читала в библиотеке. Леди должна быть молчаливой. Леди должна быть спокойной. Леди должна быть глупой. Её Отцу не нравилось в ней абсолютно всё, и, решила для себя она, с этим абсолютно ничего нельзя было поделать. Отец хотел сына, а Мать рожала только мёртвых. И её. Элеонора была маленькой слабой девочкой, которая тоже не должна была выжить. Да она и родиться-то не должна была. Иногда она думала про себя, что жить и правда, наверное, не стоило. Отец решил, что раз уж это девочка – сплошное разочарование, – то она должна быть никак не меньше, чем идеалом. Элеонора могла понять. Её Отец был хорошим человеком. Просто грустным, серьёзным и, наверное, обречённым. Мать Элеоноры умерла двумя годами позже её появления на свет, от очередных родов. Мальчика не появилось и тогда. У Отца осталось лишь огромное поместье и маленькая, бесполезная, порочащая его мужскую честь Элеонора. Это было тяжело. Она понимала. Понимала и безропотно выполняла всё, что он говорил. Отец не допускал сочувственных взглядов , мгновенно вышвыривая из дома слуг, которые хоть немного по-доброму относились к Элеоноре. Оставшиеся старались не замечать её. Последним человеком, которому разрешено было общаться с ней, была её гувернантка – Мадам Готье. Но и та только строго прикрикивала, когда Элеонора держала голову недостаточно прямо или на пару сантиметров выше, чем это было прилично, поднимала локти за столом. Отец поглядывал одобрительно. Мадам чуть дольше задерживала руку на её плече, обратавыя следы после очередного всплеска недовольства Отца, окончившегося поркой. Смотрела демонстративно только на инструменты. Но Элеонора была благодарна. Отец очень злился, когда вместо слов похвалы и предложений помолвки дочери от знакомых получал испуганные взгляды, а то и гневно-саркастичные комментарии. Срывался на слугах и на ней. Элеонора понимала и послушно подставляла спину. Однажды Отец, как бывало очень редко, вернулся домой в чуть приподнятом настроении. – Дочь! – бодро и громко позвал он. Он никогда не называл её по имени. – Возрадуйся! Старания твоего Отца по исправлению твоих дурных склонностей увенчались успехом! Ныне тебе предстоит выйти замуж. Замуж предстояло выйти за престарелого дворянина, давнего отцовского приятеля. Отец ждал, что она хорошо проявит себя – будет скромной, покорной, доброжелательной. А потом, после смерти мужа, послушно отдаст всё его наследство тому, кто лучше неё сумеет за ним присмотреть. Люди говорили, что Бог вознаградит терпение, что всем страждущим воздастся. Она была послушна, и за это ей, кажется, не воздавалось вовсе.