«- Дазай. – Чуя шипит сквозь зубы, отталкивая его от своего лица, и морща аккуратный носик.
Сбоку смеётся Коё, наблюдая за их перепалкой и попытками Осаму зацеловать рыжика, но её смех тонет в чужих возгласах, звоне бокалов и поздравлениях. В главном зале Портовой мафии стоит огромная ёлка, полностью завешанная украшениями, мишурой и огоньками. Гирлянды развешаны по стенам, свисают с богатых люстр, а столы ломились от алкоголя и закусок.
В зале было до безумия ярко и шумно. Портовые работницы веселились в красивых платья, а мужчины в аккуратных костюмах. У большинства была мишура на шее или разные светящиеся украшения, на подобии оленьих рожек с огоньками или мигающей шляпы деда Мороза, взрослые люди, в этот вечер, больше напоминали детей. Полчаса назад, Коё натянула такие же рожки на Дазая. Осаму даже не обратил внимания, ему, в принципе, всё равно, парня больше раздражал костюм, предложенный Мори. Бордовая рубашка казалась неудобной, а пиджак он стянул ещё в начале праздника, накинув себе на плечи. Он вообще планировал переодеться, после примерки, но в комнату тогда ввалился заждавшийся его Чуя. Он сказал, что Дазаю очень идёт, и это было гвоздём в крышку гроба с его решениями.
Осаму снова отпил из бокала, чувствуя, как хмель кружит голову. Он шальным взглядом окидывает толпу и усмехается. Портовая мафия и вправду никогда не спит. Какими бы расслабленными не выглядели эти люди, они бы с лёгкостью переключились бы в рабочий настрой. У каждого был пистолет, даже у одетых в платья женщин он был надёжно спрятан под юбкой. У Дазая он был под пиджаком и, когда парень обнимал Чую, то чувствовал чужое оружие в таком же месте. Это было настолько привычно, что уже не заметно. Коё берёт новый бокал и поправляет подол своего белоснежного платья, большое золотое украшение на её шеи ловит свет огоньков и Дазаю приходиться зажмуриться, чтобы не ослепнуть от блеска.
Новогодняя музыка становиться чуть тише. Через несколько секунд раздаётся звонкий стук по бокалу и зал тут же погружается в тишину, словно шатен резко оглох. Но нет. Он переводит взгляд на огромную ёлку, около которой встала худая фигура, Мори, с довольной улыбкой, поправил свой галстук и окинул толпу взглядом. Рядом с ним гордо встала Элис, словно она была хозяйкой организации, хоть в голубых глазах и было веселье. Босс начал праздничную речь. Подводил итоги года, хвалил, рассказывал планы на следующий, и поздравлял с праздником.
Скука. Дазай поставил бокал на стол и обнял одной рукой Чую за талию, зарываясь носом в рыжие кудри. Накахара раздражённо что-то пробормотал, но не дёрнулся, внимательно слушая чужую речь. Парень любил такое. В его жизни не было торжественных выступлений, до попадания в мафию. По завершению речи, раздались выкрики и аплодисменты, Мори, торжественно приподнял бокал, а потом поклонился. Элис повторила за ним, схватившись ручками за подол пышной юбки, приседая в элегантный реверанс.
У Огая, как всегда, всё было подсчитано до секунды.
Раздался бой курантов.
Зал хором начал отсчитывать секунды до полуночи. Все радостно улыбались, замирали в предвкушение, словно по истечению времени должно случиться какое-то чудо, хоть и прекрасно знали, что всё останется как раньше. Дазай только усмехается на это, снимает с Чуи шляпу и поворачивает лицом к себе. На секунду он ловит чужое удивление, а потом нежно целует, тут же углубляя и прикрывая их от случайных взглядов головным убором. Если постараться, то можно представить, что у них свадьба и толпа отсчитывает секунды до завершения их поцелуя. Но Дазай не делает этого. Зачем представлять то, что он организует в будущем.
Он чувствует затылком насмешливый взгляд Коё и крепче сжимает чужую талию. Зал взрывается криком и аплодисментами, а Дазай чувствует жадное удовлетворение, от того, что в следующий год он перешёл, прижавшись к мягким губам и скользя языком по чужому. Удовлетворение, что в этот момент он целовался с Чуей.
Ещё где-то час после этого Дазай бродил по залу как сытый кот. Он опрокинул в себя пару бокалов, поболтал с Одой, пока тот не покинул вечер, и даже прокрутил в танце смеющеюся Коё. Потом его перехватил Мори, заведя с ним беседу о последней миссии. Когда Осаму всё-таки удаётся добраться снова до Чуи, он уже подвыпивший и объевшийся мандаринами. Шатен уверен, что ещё месяц не сможет смотреть на цитрусы.
У Чуи рыжие волосы. Чёрт.
Накахара смотрит слегка устало и мутно. В отличие от Дазая, тот был совершенно неустойчив к алкоголю. Шатен только покачал головой. Он и сам устал. Здесь было очень шумно. Дазаю, пусть он и сам не был тихим человеком, но хотелось уже вернуться в квартиру, где не было яркого блеска и нескончаемого шума. Хоть и праздничная атмосфера в воздухе всё равно наполняла странным воодушевлением. Осаму скользнул взглядом по толпе. Он успел заметить брата и сестру Акутагав, беседующих у ёлки, рядом с ними стоял Хироцу, над чем-то посмеиваясь. Спокойным шагов из зала вышел Мори, явно уже уставший от праздника. Дазай готов поставить крупную сумму денег на то, что мужчина вернётся в свой кабинет и снова засядет за работу. Коё медленно шла в толпе, переговариваясь с девушкой из бухгалтерии, шатен сонно потянулся и схватил бокал с подноса официанта.
Дазай снова обнял Чуя за талию, и тот уткнулся головой ему в плечо.
- Устал? – Задал риторический вопрос Дазай, поглаживая чужой бок. – Может, пойдём домой? Уже около двух часов ночи.
Чуя фыркнул. Словно они когда-нибудь ложились спать вовремя. Чаще всего они отсыпались несколько часов под утро, когда возвращались с миссии. Но сейчас был алкоголь и зарождающаяся головная боль.
- Нет. – Покачал головой Чуя, окончательно сбивая шляпу с макушки. – Давай дождёмся Коё, она тоже вряд ли надолго задержится. Проводим её до машины и пойдём к себе.
Дазай пожал плечами. Он медленно отвёл Чую к стоящим сбоку диванам и завалился с ним на подушки. Он думает, что смог бы заснуть и в таком шуме, но только сильнее обнимает своё сокровище, положив себе на колени его шляпу, к ленточке той были приколоты маленькие ёлочные веточки и искусственные красные ягоды. Чуя достал телефон и бездумно листал ленту новостей, желая убить время. Хотя и там было только связанное с праздником. Дазай с усмешкой отметил, что их ёлка украшена намного симпатичнее, чем главная ёлка в городе. Рыжик насмешливо кивнул, их организаторы, как всегда, идеально справились с работой. Что неудивительно, с учётом тщательно наблюдения старшей сестры и немаленьких денег.
Чуя начал клевать носом, гладя в экран, уже через пятнадцать минут. Дазай шёпотом что-то напевал ему прямо в ухо, прижимаясь своим горячим телом и изредка целуя в волосы. Веселье всё продолжалось, хотя несколько человек ушли. Хироцу и Акутагав уже давно не было, Коё попрощалась со своей подругой и, улыбаясь, направилась к ним.
- Надеюсь, вам понравился праздник. – Она поправила Чуину причёску и погладила по голове Дазая. Мальчики синхронно, и слегка сонно, кивнули, заставив её засмеяться. - Ладно, пойдёмте спать, а то так и до утра досидеть можно.
Никто не спорил.
На улице было прохладно. Дазай выдохнул облачко пара, чувствуя, как трезвеет. Коё поплотнее закуталась в свою белоснежную шубу и поцеловала их в щеки, на прощанье, помахав им рукой, садясь в такси. Чуя и Осаму пару минут постояли не месте, пока машина окончательно не скрылась из вида. Накахара держался на ногах только за счёт шатена. Они жили ни далеко от штаба, поэтому здраво рассудили, что мотоцикл Чуи лучше вообще не трогать, хоть Накахара до последнего пытался его убедить, что с лёгкостью довезёт их. Дазай, конечно, суицидник и смерть вместе с Чуей будет двойным самоубийством, но сегодня Новый год. И Чуя, безумно красивый, сейчас смотрел на разноцветные фейерверки, которые отражались в его слегка сонных глазах. Дазай берёт его за руку и медленно ведёт в нужном направлении. На улице ещё шумнее, чем в мафии. Мимо пробегают весёлые подростки, громко смеются пьяные мужики и кричат маленькие дети. Их мамочки сбились в кучки, обсуждая свои заботы.
Мафиози закуривают, им осталось пройти немного, но они так и не ускоряют шаг. Снова раздаётся грохот, и небо вспыхивает всеми цветами. Чуя запрокидывает голову.
- Мне нравиться. – Тихо говорит он, выдыхая дым. – Когда я жил на улице, я часами сидел и смотрел в небо, разглядывая огни. Мы пытались сделать новогоднюю атмосферу у себя, Ширасэ откуда-то притаскивал маленькую ёлочку, я Юдзу воровала новогодние игрушки. У нас не было огоньков и обширного стола, но это всё равно было по-домашнему уютно.
Дазай мягко огладил его бок, слыша в голосе печаль и нежность. Чуя смотрел на небо, но явно был глубоко в своих воспоминаниях. Его губы были растянуты в ностальгической улыбке.
- Ты поздравил их?
- Да, написал сообщение, когда ты разговаривал с Одасаку. Боялся, что не ответит, но через пару минут Ширасэ позвонил мне. У них тоже красивая ёлка и много еды. Я рад за них. – В Чуином голосе слышится гордость.
Дазай довольно напевает. Они пришли.
После шумной вечеринке и неугомонной улицы, тишина квартиры была блаженством. Спасибо дорогущей звукоизоляции. Свет они не включали, наслаждаясь темнотой, мягко укутывающей их. Дазай с кряхтением стянул с себя пальто, вешая рядом с Чуиным, и ввалился в спальню. Накахара сонно стягивал с себя костюм и шатен не отказал себе в удовольствие понаблюдать за этим.
- Надо будет завтра сходить в магазин. – Сонно пробурчал рыжик. – У нас в холодильнике уже пусто.
- Надо было со стола что-нибудь украсть. – Смеётся Дазай, так же переодеваясь в домашнее, Чуя на это только фыркает. Шатен обнимает его, прижимаясь грудью к спине, и водя ладонями по животу. Любимый поворачивает голову и ловит его губы своими.
Так они перемещаются на кровать. Дазай скользит руками по его телу и осыпает поцелуями шею, но не более. Они оба устали, поэтому, в конечном итоге, укладываются, обнимая друг друга. У них в комнате тоже есть гирлянда, но они даже не допускают мысли зажечь её. Им хватило на сегодня.
Осаму снова зарывается носом в его волосы, сильнее обнимая. Ему было так тепло и хорошо. Здесь было тихо и темно, в его руках был любимый Чуя, они лежали на мягком матрасе под тяжёлым одеялом, и головная боль начала отступать. Это было идеальное завершение праздника.
- Я люблю тебя, Чуя. – Шепчет он, чувствуя щемящую нежность. – Я безумно сильно тебя люблю.
Чуя вяло ворочается и сонно бормочет:
- Я тоже тебя люблю. Спи.
Осаму чувствует себя самым счастливым человеком на планете».
Дазай устало вылезает из машины и тут же закуривает. Переговоры не были тяжёлыми, но из-за этой праздничной суеты они затянулись. Тем более что у Дазая с самого утра было мрачное настроение, а чужая радость бесила. Он вернулся в штаб, поправляя свой алый шарф на плечах и обдумывая планы на завтра. В первую секунду его даже оглушил стоящий в коридоре гул. Из главного зала лился яркий свет, громкие голоса и смех, Осаму только сейчас заметил, что уже перевалило за одиннадцать ночи. Шатен качает головой и, не задерживаясь, поднимается на свой этаж, он хочет закрыться в своём кабинете и не покидать его.
Это уже второй Новый Год без Чуи.
Это уже второй Новый Год, который он не празднует.
Дазай не отменял праздник для сотрудников, всё так же платил за оформление, ёлку и стол, но ни разу не заходил в помещение. Праздничные речи толкал уже Хироцу, причём старательно делая вид, что это от его имени. Осаму в принципе плевать.
Он замирает у огромного окна, смотря, как в небе вспыхивают разноцветные огни. Чуя любил фейерверки, он замирал и подолгу смотрел в небо, словно это было чем-то волшебным. И, хоть Дазай никогда не понимал, что в этом такого интересного, он всё равно стоял рядом и согласно кивал на чужое восхищение. Сейчас салют был напоминанием о его потере. Это злило, приносило боль, и Дазай ничего не мог поделать. Он с мазохизмом смотрел на яркие огни, чувствуя, как с каждым взрывом становилось всё больнее и больнее.
Хотелось закричать. Хотелось заплакать. Хотелось, чтоб всем было так же больно, как и ему. Чуя пропал, возможно, мёртв. Как они могут радоваться? Как они могут пить и веселиться? Накахара где-то страдает, а они украшают свои ёлки! Но Дазай только качал головой, прекрасно понимая бессмысленность этой злости. Его боль была только его болью. Его проблемы, были только его проблемами. Он сам затащил себя в эту пучину отчаяния и не желал выбираться.
Он оторвал взгляд от творящегося за окном и коснулся пальцами груди. Там, на галстуке-боло висел драгоценный камень цвета чужих глаз. Этот камень Чуя подарил ему в их последний Новый Год, когда они собирались на банкет. Дазай тогда пошутил, что вряд ли будет его носить, потому что тот ни к чему не подходит.
Теперь он с ним не расстаётся, и плевать, как тот смотрится на одежде.
Осаму возобновляет свой маршрут. В коридоре он неожиданно сталкивается с Акутагавами. На Гин было красивое тёмно-синее платье, она нежно улыбалась, идя под руку с братом. На Рюноскэ был обычный чёрный костюм и, явно натянутая младшей сестрой, шляпа Деда Мороза. Дазай удивлённо наклонил голову, он думал, что они уже давно внизу на празднике и никак не ожидал их встретить в тёмном коридоре.
- С Новым Годом, Дазай-сан. – Поклонилась девушка с мягкой улыбкой. Её брат просто кивнул, так же склонившись.
- С Новым Годом. – Бесцветно бросил шатен. – Почему вы до сих пор не внизу, праздник уже идёт вовсю.
- Мы идём. – Кивнула девушка. – Не желаете в этом году составить нам компанию?
- Нет, благодарю. Желаю вам хорошо повеселиться. – Покачал головой Дазай и пошёл к кабинету, прощально махнув рукой.
Дазаю не хотелось видеть столько счастливых лиц вокруг себя. Не хотелось портить праздничную атмосферу своим присутствием. Для Дазая это был обычный день, как и любой до. Новый день, без Чуи.
Он медленно зашёл в свой просторный кабинет. Здесь не было ни чего новогоднего. Чуя бы был недоволен, он обожал праздники и большое количество украшений. Он не мог себе этого позволить раньше, поэтому, будучи уже взрослым, мог восхищённо замереть, смотря на красивый ёлочный шарик. Когда Дазай стал боссом, рыжее сокровище точно так же таскало мишуру и гирлянды в его кабинет, и даже ставило маленькую искусственную ёлочку. Дазай смеялся, но даже не думал его останавливать, пусть и весь январь ему приходилось проводить жёсткие переговоры в праздничной атмосфере. Сейчас здесь были только тёмные стены, пустое тонированное окно, заваленный документами стол, с подарком, обёрнутым красной блестящей бумагой и огромным зелёным бантом.
Дазай растерянно замер. Это что-то новенькое. Коробку, скорее всего, принесли Рюноскэ и Гин, это был бы единственный повод идти им от его кабинета. Но свои подарки те уже подарили ему. Осаму усмехнулся. Значит, их попросили его передать. И, судя по тому, что они это сделали, попросил их кто-то знакомый, кому они доверяют. Шатену даже думать не хотелось, ему было безразлично, кто вспомнил о его существование. Он взял лежащее на коробке письмо и опёрся бедром об стол.
«Здравствуй, Дазай-кун. Надеюсь у тебя всё хорошо, насколько это возможно в твоём состоянии. Если честно, я даже не знаю, что написать, мне просто хотелось напомнить тебе о своём существование. Напомнить, о том, что ты не один и всегда можешь ко мне обратиться. Мы любим тебя, Дазай, и надеемся, что когда-нибудь, ты всё-таки придёшь за утешением. Нельзя оставаться наедине со своей болью, тем более, когда она общая.
Знаешь, я сейчас на главной площади. Отсюда открывается лучший вид на салюты. Они мне всегда нравились, но теперь я чувствую грусть, смотря на них. Что-то ностальгическое, горько-сладкое. Я не знаю, где Чуя и что с ним, но я надеюсь, что он тоже их видит, где бы ни был. Он так их любил… Жизнь продолжается, Дазай-кун. Она будет полна взлётов и падений, но я, пока бьют куранты, буду всем сердцем желать, чтоб Чуя вернулся к нам в следующем году. Знаешь, говорят, что если в полночь загадать желание, то оно обязательно сбудется. Я никогда в это не верила. К сожалению, я пропустила прошлый Новый Год. У нас было другое важное дело и большая надежда. Жаль, что она не оправдалась. Может быть, это чудо и вправду бы сработало, загадай я тогда. Смешно наверно, слышать такое от взрослой женщины, но, когда надежды не остаётся… В этот вечер я всё-таки побуду наивным ребёнком.
Мы любим тебя, Дазай. Счастливого Нового Года. Желаю, чтоб в следующем году все наши проблемы исчезли, вся боль превратилась в счастье, и мы встретили того, кого больше всего желаем. Если Новогоднее чудо нам не поможет, то мы сами прогрызём эту землю. Мы вернём Чую.
P.S. Не забудь про подарок, Дазай-кун. Мы надеемся, что он тебе понравиться. Я кое-куда сходил, и кое-что нашёл. Уверен, что тебе понравиться. Поздравляю с праздником, Дазай-кун. Следующий год будет легче, чем этот, я уверен.
С любовью».
Почерк Коё сменился на почерк Мори. Дазай только покачал головой, чувствуя, как где-то глубоко в душе растеклось тепло. Возможно, он и вправду скучал по ним, но не хотел, чтоб эти люди видели его в таком состояние. Он хотел предстать перед ними, обнимая за талию Чую, гордо смотря им в глаза, что всё-таки справился, всё-таки вернул рыжика, вернул дорогого им всем человека.
Он медленно распаковал коробку, на самом деле не ожидая ничего дельного. Ему ничего не хотелось и вряд ли что-то заинтересует. Но это был подарок. На самом вверху лежала упаковка дорогого чая из целебных трав, явно подарок от Коё. Сбоку был набор дорогих ручек от Мори, и ещё два упакованных предмета. Дазай тихо напевал, доставая тонкий предмет, замотанный в серебристую бумагу. Судя по всему, это была картина. Он аккуратно снял упаковку и замолчал. Дыхание перехватило. Это была фотография в красивой рамке. Тот самый, их последний новый год. Коё, в красивом белоснежном платье. Дазай, в этой дурацкой бордовой рубашке. Чуя, с веточками на шляпе. Огай с Элис на руках. Сзади была огромная ёлка и сотни огней.
Осаму провёл кончиками пальцев по лицу человека, которого нежно обнимал. Они все выглядели такими счастливыми на этой фотографии. Они были счастливы. Дазай замер на несколько секунд, разглядывая её, чувствуя, как глаза начало жечь от подступающих слёз. Воспоминания душили. Он несколько раз моргнул и отставил фотографию, у него было много работы и не было времени для чувств.
Последним подарком был бордовый футляр. Дазай медленно открыл его и всё-таки не выдержал. Это было последней каплей, словно прорвало плотину. Это было его концом. Он старался сжать плотно дрожащие губы, чтоб не один всхлип и вздох не сорвался с них, прикусил нижнюю губу зубами, старался причинить себе боль. Вот только, по щекам уже катились слёзы, а в глазах всё расплылось. Он медленно опустился на колени, чувствуя, как трясутся руки. В футляре лежали дорогие золотые часы на цепочке, на крышечке которых была красивая гравировка с камелиями*, а циферблат был аккуратно украшен маленькими драгоценными камушками. Поверх них лежала маленькая записочка:
«Я люблю тебя, Осаму. Будь счастлив в новом году».
Чуин почерк…
Чуя собирался подарить их ему на следующий праздник...
За окном снова вспыхнули салюты. Они падали разноцветными бликами на пол и стены тёмного помещения. Дазай беззвучно сидел на полу, опираясь спиной об стол. Его длинные ноги были вытянуты и кончики лакированных туфель меняли цвет с каждой вспышкой. Слёзы всё ещё катились из глаз, но Дазай почти ничего не чувствовал. Только всепоглощающую пустоту.
Он не помнит, сколько так просидел, но часы тихо тикали в его руке, отсчитывая последние секунды до Нового Года. И Дазай начал шептать своё самое заветное желание. Снова и снова.
«Пусть Чуя вернётся домой».
Снова и снова. Точно так же, как и девушка в белой шубе, на пару с черноволосым мужчиной, среди шумной толпы на площади.
Одно желание, сказанное несколькими людьми.
Ровно в двенадцать, счастливые крики с улицы смогли даже добраться до его кабинета, находящегося на верхнем этаже. Всё небо вспыхнуло сотней красок, перекрывая тёмное марево. Дазай никогда не верил в чудеса и исполнение желаний, но сейчас, это было чуть ли не его последней надеждой. Он не знал, что делать. Он никогда не отступит, и мог только надеяться, что у него хватит сил.
Люди поздравляли друг друга, дарили подарки, пели и веселились, алкоголь лился рекой, а от деликатесов на каждом углу, разбегались глаза. Коё улыбалась, чувствуя на щеках слёзы, Элис бегала вокруг них, громко смеясь, а Мори смотрел вдаль с усмешкой, словно был уверен, что этот год изменит многое.
Дазай чувствовал, как у него окончательно рушиться жизнь, смотря в блекло-голубые глаза, сидящего напротив призрака.
А через несколько месяцев в его жизнь ворвалось детективное агентство…
Счастливого Нового Года!
