Charm/Очарование

— Хадсон —

Черт! Просто черт! Что, черт возьми, должен делать парень, чтобы получить здесь передышку? Нет времени бежать, нет времени делать что-либо, кроме как умереть, если честно, и это не тот вариант, который меня особенно устраивает. Но, опять же, иронии не избежать, учитывая, сколько времени в своей жизни я провел, изображая мертвеца. Времени на любезности нет, поэтому я хватаю Грейс за руку и пытаюсь потянуть ее за собой, чтобы принять на себя удар, который собирается нанести нам дракон. Но Грейс как всегда неподатлива, и вместо того, чтобы позволить мне защитить ее, она бросается на меня. Ее руки и ноги обхватывают меня в ту же секунду, когда дракон выпускает новый поток огня, и я пытаюсь повернуться, пытаюсь повернуться так, чтобы он попал в меня. Но слишком поздно. Огонь уже охватывает ее. — Грейс! — кричу я, пытаясь оступиться. Пытаюсь сделать хоть что-то, хоть что-нибудь, чтобы вытащить ее из пламени. Но я не могу пошевелиться. Мои ноги словно закованы в цемент, все мое тело совершенно не поддается контролю. Грейс сгорает заживо, и я абсолютно ничего не могу с этим поделать. — Нет, Грейс! Черт! Нет! — Как, черт, я могу не двигаться? И как, черт, я могу ей помочь? Я не могу позволить ей умереть. Я не могу… — Все хорошо, Хадсон. — Она, кажется, не говорит — ее лицо прижато прямо к моему, и кажется, что она не пошевелилась ни на дюйм, но я все равно слышу ее голос. Он совсем другой, чем в последний год, когда мы были заперты вместе в моем логове. Он отдается эхом, звучит далеко. Но сейчас это не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме того, что она скажет дальше. — Мне не больно. — Как тебе может быть не больно? Пламя… — Я не знаю. Но я в порядке. — Я не вижу ее улыбки, но слышу ее в голосе. — Клянусь, я в порядке. — Но… Дракон кричит. Ревет. Он бьет лапами по земле. Выпускает еще пламя. Еще кричит. Ничего из этого не помогает. Ничто из этого не отменяет голос Грейс в моей голове, говорящий мне, что с ней все в порядке. Поэтому я делаю глубокий вдох и жду. Огонь прекращается так же внезапно, как и начался. Секунды спустя дракон исчезает. Через несколько секунд после этого он поднялся на двадцать футов и улетел. И через несколько секунд после этого я свободен. Ощущение, что я застыл, исчезло. — Грейс! — Я провожу руками по ее рукам, по спине. — Ты в порядке? — Я в порядке. — Она неловко отходит. — Спасибо, что спас меня от падения там. — Спасибо, что не дал нам обоим превратиться в завтрак для дракона, поджаренный на огне, — отвечаю я. Тогда она улыбается, совсем чуть-чуть. — Не за что. Я хочу спросить ее, что, черт возьми, там произошло, но ее губы дрожат, и я знаю, что она борется со слезами. Сейчас не время указывать на то, что она определенно не человек. Вместо этого мы оба смотрим, как рассвет расплывается по небу полосами лавандового и фиолетового цвета, оглядываемся по сторонам, пытаясь сориентироваться. И пытаемся понять, во-первых, почему мы не мертвы, а во-вторых, что, черт, делать дальше. — Это…? — нерешительно начинает Грейс. — Первый раз, когда мы увидели солнце больше чем за год? — Я отвечаю за нее. — Да, это так. Она кивает, прежде чем поднять лицо к небу. И я понимаю. Вампиры созданы для того, чтобы не видеть солнце, когда мы правильно питаемся (а внезапное урчание в моем желудке напомнило мне, что я не питался) — и я годами не видел его, когда был погребен в склепах — но даже я не видел солнца в последний год. — Как ты думаешь, что это значит? — спрашивает Грейс, когда окрестности становятся все более отчетливыми. Это включает в себя горный хребет из скалистых черных гор в нескольких милях перед нами и по сторонам от нас. Горы, которые нам придется пересечь, если мы надеемся выбраться из этой странной долины, в центре которой мы сейчас стоим. Прежде чем дракон вернется. — Я думаю, это значит, что мы больше не в Канзасе, — говорю я ей. Каким-то образом покинув сомнительную безопасность логова, мы покинули и ее голову, если верить моему голоду и внезапной неспособности читать ее мысли. И, несмотря на то, что она только что сделала странную штуку, превращающую нас в огнеупорную бомбу, боюсь, мы в полной заднице. — Так что же делать? — спрашивает она, глядя на странно предвещающие горы перед нами. — А что, по-твоему, мы должны делать? — отвечаю я. Она вздыхает, затем смотрит на небо позади нас, где всего несколько минут назад был дракон. — Идти.