Буря

Каэдэхара Кадзуха       В каплях моря отражались лучи восходящего на небо солнца. Экипаж корабля ещё до его восхода был готов к работе. Бэй Доу повелела направить курс на остров Рито.       Группировка Цисин, возглавляющая Ли Юэ — главный торговый город Тэйвата, узнала о каком-то редком товаре на территории Инадзумы. Благодаря этому новому товару Воля Небес Цисин хотела заработать и сильнее укрепить свои позиции в торговле. Никто не должен был успеть заполучить это раньше неё. Бэй Доу же покорно исполняла волю Нин Гуан. Скоро они достигнут берега острова Рито.       Кадзуха стоял на носу корабля оперешись на ограждение, двумя пальцами каждой руки он удерживал тонкий лист. Прислонив его к губам, юноша начал играть тихую мелодию, которую раньше исполнял старому другу. Прикрыв свои веки, Каэдэхара полностью углубился в исполнение мелодии. Его острый слух уловил звук каблуков Бэй Доу, похоже капитан корабля направлялась прямо к нему.       — Доброе утро, капитан. — странник отпустил лист, и тот в порыве восточного ветра улетел прямо в море.       — Не могу с тобой согласиться, я опечалена. — Бэй Доу приблизилась к ограждению корабля, заглядывая в голубые воды моря, что разделяли острова Инадзумы от остального мира. — Один из членов моей команды покидает корабль, когда я столько положила на кон, чтобы его спасти.       — А я уже готов был поверить, — усмехнулся Кадзуха, — с каждым днём у тебя получается всё лучше, но я не думаю, что ты сможешь меня переубедить. — на секунду между двумя друзьями повисла тишина, лишь звук жизни на корабле прерывал её.       — Ты уверен? После того, как ты вернешься на родину, у меня не будет возможности тебя забрать. — капитан Южного Флота выпрямилась, готовая вот-вот вернуться на палубу и проверить своих подчиненных.       — Даже если я пожалею об этом, то не могу ничего с собой поделать. Всё таки Инадзума моя родина, указ Сакоку и охоту на Глаза Бога отменили, думаю, я смогу спокойно вернуться. — юноша направил голову в сторону родной земли, вдыхая свежий морской воздух.       — Если это твое окончательное решение, то я не вправе тебя останавливать. — Бэй Доу спустилась на палубу оставляя Кадзуху наедине с ветром.       День сменялся вечером и солнце окрасило небо в алые оттенки, когда корабль Южного Креста причалил к острову Рито. Бэй Доу упрашивала Каэдэхару остаться хотя бы на прощальную «вечеринку», а если точнее — пьянку. Кадзуха не разделял такого энтузиазма, но согласился пропустить пару стаканов выпивки, чтобы не обижать свою спасительницу.       Веселье затянулось до глубокой ночи. Луна освещала своим блеклым светом загривки волн, что разбивались о берег Инадзумы. Странник знал, он будет скучать по Южному Кресту, по его команде и по чувству свободы, которое ему дарили морские волны. Сейчас же Кадзуха решил сам отказаться от всего этого. Почему? Да чёрт его знает. Он чувствовал непреодолимую тягу тайны, будто сам Тома заразил его своим любопытством однажды.       Шум волн, мерцание звёзд и мягкий свет луны — всё это казалось какой-то сказкой, которая вот-вот рассыплется на мелкие кусочки. «Сыграешь мне? Я знаю, ты умелец в этом!» — голос друга возник в голове Каэдэхары, его переполняло вдохновение и одновременно печаль. «Конечно» — вымолвил он одними губами, и преподнеся лист ближе, заиграл ту самую мелодию, которую играл Томо в первую встречу. Она была наполнена той самой хрупкой надеждой, которая всегда толкала идти дальше, но которую было так легко сломать.       Как только заиграли первые лучи солнца на небосводе, Кадзуха покинул корабль, и вскоре после этого отправился в Инадузуму через деревню Конда. Сначала он хотел попытать удачу и найти ночлег за маленькую сумму, а после отправиться к горе Ёго, где находился Храм Наруками. Юноша надеялся не столкнуться с главной жрицей храма — Яэ Мико, но что-то подсказывало, что это будет невозможно. В любом случае сначала надо найти место для ночлега.       Деревня Конда встретила его не особо радостно, точнее, даже уныло. Молодые люди покинули деревню, дабы попытать счастье в Инадзуме или в других концах Тэйвата, особенно после отмены указа Сакоку. Сейчас в деревне жили лишь старики, и тихо доживали свой век. Большинство полей зарастало из-за неспособности немощных людей заниматься ими. Обитатели деревни не заметили присутствия Кадзухи, лишь уличная кошка обтёрлась о его ноги, выпрашивая немного еды.       По пути к Инадзуме несколько своих лагерей разбили хиличурлы, и многие из них были агрессивны. Каэдэхара уже тогда знал, что путь к родине будет непростым, поэтому всегда носил с собой меч. Без него он бы не смог путешествовать. Кадзуха умел постоять за себя, да и Глаз Бога был дан ему не для красоты.       Кадзуха вступил в бой. В лагере обитали дендро шамачурл, два стрелка, двое с щитами и один берсерк. Хиличурлы никогда не были проблемой для путника и этот раз не стал исключением. Первым на него напал берсерк, яростно ударяя дубину об землю. Он ринулся на Каэдэхару размахивая своей дубиной из стороны в сторону. Кадзуха спокойно подгадал нужный момент и быстрым двойным ударом вверх-вниз разрубил сначала дубинку, а потом и самого хиличурла. К тому моменту стрелки уже были готовы выпустить в юношу стрелы, что они и сделали, но он резво увернулся от обоих снарядов. Тут его внимание привлёк дендро шамачурл, что начал готовить заклинание. Кадзуха решил разобраться с ним в первую очередь, от него больше всего проблем. Он быстро приблизился к магу, но тут на его пути встал один хиличурл с щитом и закрыл шамачурла собой.       Подготовленный Кадзухой удар был слишком слаб, из-за того, что щит стоял слишком близко к мечу в момент разгона. Он лишь немного повредил щит хиличурла. Каэдэхара решил взять дистанцию для рывка. Он отскочил назад в сторону и тут же рванул обратно уже с мечом в замахе. Удар раскрошил щит и отбросил того хиличурла. Шамачурл уже закончил с заклинанием — из земли вылезли шипастые ростки, разделив Кадзуху и самого шамачурла. Стрелки были готовы стрелять вновь, но снова ни один снаряд в него не попал. Юноша оказался слишком быстр для этих стрел. Он не терял времени и снова приблизился к шамачурлу. На этот раз его никто не смог бы закрыть. Приложив все силы, Каэдэхара провел серию множественных ударов, от чего шамачурл отлетел в сторону уже бездыханным. С ним покончено. Оставшихся стрелков и хиличурлов с щитами он стянул с помощью Тихаяфуру, используя свой Глаз Бога, и подлетел вверх, на секунду задержавшись в воздухе, ударив вниз. Хиличурлов раскинуло в разные стороны.       Хиличурлы действительно приносили много хлопот во время путешествий, но наблюдая за ними, Кадзуха отметил их поэтичные натуры. Не все они, завидев его, кидались в атаку, но большинство всё же жертвовало собой. Ради защиты? Или это инстинкты? Каэдэхара не мог ответить на этот вопрос, однако, одно он знал точно — эти существа теперь мертвы. Перед ним лежали тела израненных хиличурлов, которые истекали кровью и, возможно, прямо сейчас прощались с кем-то.       Томо так же лежал на холодной земле, готовый понести божественное наказание за свою дерзость. Из его ран текла багровая кровь, но он до последнего утверждал об отмене охоты на Глаза Бога. Сёгун Райдэн мольбам не внемла, оставив его на попечение Кудзё Сары. Этот вид приводил Каэдэхара Кадзуху в замешательство, он бы рад чувствовать от них бурные эмоции, но они давно угасли, даже гнев, оставляя после себя лишь тягучую растерянность.       Ему пора двигаться дальше, иначе он не успеет на гору Ёго до вечера.       Инадзума встретила путника с распростертыми объятиями. Когда он был тут в последний раз, то Охота на Глаза Бога была в самом разгаре. Теперь же за ним никто не гнался, и юноша мог спокойно бродить по улицам родины не опасаясь за свои мечты.       Лепестки Сакуры кружили в воздухе, словно застряв в вечности. Люди занимались своими делами, громко обсуждая последние новости. После отмены указа Сакоку в Инадзуме появились иноземцы с других концов Тэйвата, которые с интересном наблюдали за здешней жизнью. Душа Кадзухи радовалась, видя оживленные места, что когда то были его домом. Но является ли оно сейчас таковым? Он пережил тут много трудностей и потерь, но продолжал любить Инадзуму не смотря на все невзгоды, хоть и домом назвать уже не мог.       Небольшая вывеска на козырьке дома привлекла внимание скитальца «Гостиница Никко Осака» — находилась в одном из переулков торговой улицы. Выглядело здание достаточно мило, Кадзуха до этого встречал похожие цветники у окон в Мондштате. Около входа росли Кровоцветы, что сразу притягивали к себе внимание. Он знал, что данный цветок рос на полях сражений, где кровь пропитывала землю, но чтобы он выводился искусственным путём. Юноша коснулся лепестка кровоцвета и почувствовал ткань. Как он только раньше не понял? Имитация.       Кадзуха решил не заострять на этом внимание, ему понравилась задумка хозяина сделать имитацию цветов, которые редко можно встретить. Они точно привлекут взгляд туристов и прохожих. Дверь скрипнула, когда он её открыл и вошёл внутрь. Деревянная стойка была украшена лианами цветов, вьющимся красивым узором от пола. Из стойки выглядывала голова инадзумской девушки, длинные волосы которой опадали на страницы книги. Она была так увлечена ей, что не заметила прибытия гостя и продолжала монотонно перелистывать страницы.       — Добрый день, мисс. — Каэдэхара прервал нависшую тишину в помещении. Он бодрым шагом подошёл к стойке, поднимая взгляд к полкам позади девушки, на которых стояли пышные цветы. На их лепестках сверкали капли воды, значит они живые, да и в принципе в помещении стоял приятный запах свежести. Как в море.       — Прошу прощения! — девушка резко вскочила, отрывая внимание от книги. Она стала испуганно озираться по сторонам, пока не поймала взглядом гостя. — Вам нужна комната, господин?       — Будьте столь благосклонны, мисс, не зовите меня господином, у меня нет ни признания, ни рода, я лишь гость. — юноша оперся об стойку. — Можно небольшую комнату на пару дней?       — Конечно, — голос незнакомки был на тон выше из-за волнения. — с вас пять сотен моры, это за первый день.       Кадзуха не мешкая заплатил нужную сумму. При этом возник вопрос — откуда у странника без рода и профессии могут водиться деньги? Жизнь на Южном Кресте была словно жизнью с родной семьёй, но и там Каэдэхара смог поднакопить денег для одиночного путешествия по землям Тэйвата. Юноша мог быть ветреным, но как ни крути, жизнь — сама по себе сложная, нужно быть готовым ко всему.       Девушка проводила гостя до его комнаты, что находилась на втором этаже. Комната находилась в самом дальнем углу гостиницы, небольших размеров, но было видно, что за ней «ухаживают». Каэдэхара не знал, как долго комната была в запустении, но отсутствие пыли и грязи на поверхностях, говорили о том, что хозяин гостиницы уважает своих посетителей.       Оставив небольшое нажитое имущество в комнате, юноша вычеркнул из своего «мысленного» списка дел поиск ночлега. Ночлег был. Оставалась гора Ëго. Он всё ещё не хотел встречаться лицом к лицу с Великой Гудзи Наруками, но кто кроме него помолиться за упокоение старого друга? Всё таки даже с того берега они наблюдают за нами.       Добраться до Горы Ëго — пол беды. Добраться до Храма Наруками на вершине горы Ëго — катастрофа. Кадзуха понятия не имел, как туда попадают простые люди, но сам готовился к любым «акробатическим трюкам», лишь бы достигнуть вершины.       Путь лежал через равнину Бякко, где он не так давно проходил, а после пересечения небольшой реки, через лес Тиндзю можно было добраться до подножия горы Ëго. Тропа к Храму вела через имение Камисато, но для начала Кадзуха хотел попасть в храм, а потом, по возможности, встретиться с госпожой и господином Камисато.       Каэдэхара покинул гостиницу, предупредив девушку о том, что вернётся к вечеру. Лагеря хиличурлов за столь короткое время не могли бы восстановиться на равнине, поэтому путник быстро добрался до реки, не желая видеть то, что натворил собственными руками. Оправдывать себя можно бесконечно, но разве от правды убежать получиться? Лес Тиндзю славился бакэ-дануки, которые своим ярким и милым видом уводили туристов в самую чащу леса. Для них это игра, а для людей было сложно найти выход из незнакомого места. Иногда они могли бродить часами по кругу. Кадзухе это не грозило. Как не миловидно выглядели эти создания, но у него была своя цель, которая никак с блужданием по лесу не пересекалась.       Темные листья деревьев Тиндзю вызывали у странника чувство спокойствия. На вечно цветущую сакуру Инадзумы было тошно смотреть, когда лес выглядел по-настоящему живым. Он не подчинялся законам вечности Сëгуна Райдэн, которая по слухам пересмотрела свои приоритеты, и поэтому вызывала положительные чувства у Кадзухи.       Каменная тропинка не вела в нужном направлении, так что юноше пришлось свернуть с неё. Он столько лет не блуждал по этому лесу, но тут до сих пор ничего не изменилось. Каэдэхара до сих пор наизусть помнил путь через лес к имению Камисато. Это всё же короче чем обходить гору Ëго через руины Арауми, по которым ведёт извилистая тропа.       Гора Ëго была самой высокой во всей Инадзуме, а по ночам покоряла сердца жителей своей красотой, распуская по небу сияние. Волшебное зрелище манило туристов, из-за чего, после отмены указа Сакоку, Инадзума начала расцветать в плане экономики. Однако Кадзуху это не волновало. Покоряя «ступени» ведущие на вершину, путник гадал кому в голову пришла такая мысль, сделать Великий Храм Наруками таким недоступным.       Арки из красного дерева, выстроенные друг за другом, говорили о том, что Кадзуха достиг вершины. Уложенная каменная тропинка сопровождала его к вратам Храма Наруками.       Жрицы умиротворенно занимались своими делами, и в отличие от городских не спешили за временем. Они встречали и провожали людей, помогали им вознести молитвы к Архонтам или к усопшим. Каждый беспокоился о своём. Кто-то хотел узнать будущее, другие не могли отпустить прошлое. Каэдэхара не впервые замечал, что люди приходящие в Храмы держутся за то, что схватить не в состоянии.       Кадзуха подошёл к алтарю. Он давно этого не делал. В последний раз он так молился за упокоение отца, но помогли ли его душе молитвы сына? Юноша замялся, не решая сделать шаг. А помогут ли его молитвы Томо? Он не был так уверен.       — Так-так, сбежавший ветер вернулся на родину. — одной встречи было достаточно, чтобы запомнить этот голос на всю жизнь. Сама Великая Гудзи пожаловала встретить его.       — Добрый день, Гудзи храма Наруками. — Кадзуха обернулся, встречаясь взглядом с кицунэ.       — Добрый, поистине добрый, потомок клана Каэдэхары. Рада видеть тебя в наших краях, не надеялась увидеть тебя снова. — Яэ Мико усмехнулась, отдавая Гохэй одной из жриц.       — Мне тоже не особо хотелось возвращаться сюда, но как никак Инадзума — моя родина. — Каэдэхара напрягся после «особенного» обращения Гудзи к нему. Ему не хотелось вспоминать этот прошедший этап жизни.       — Понимаю, потеря друга серьёзное испытание. — Божественная жрица махнула рукой своим прислужницам, после чего в храме стало тихо. Только шелест листьев Священной Сакуры, говорило о том, что время не остановилось. — Но не один ты это пережил. Даже твой «враг» противостоял этому.       — Я не понимаю о чем вы, Великая Гудзи, у меня нет врагов. — Кадзуха поймал лист, который оторвался от ветки Сакуры.       — Тогда почему в твоей душе много сожаления и злости? Может ты и пытался их подавить, но так просто их не скрыть. — кицунэ давила на больное из-за чего он впервые за долгое время выходил из себя. Похоже ей это нравится.       — Это уже не ваше дело. Сëгун Райдэн получила того, чего желала. — Каэдэхара отвернулся, желая поскорее покинуть этот треклятое место. Почему она так сильно за него зацепилась?       — Но ты уверен, что она этого желала? Или ты не пытался взглянуть правде в глаза, и надумал свой собственный мир? — зачем она всё это ему рассказывает, чего хочет этим добиться. — В любом случае, похоже потомку клана Каэдэхары неудобно проводить столько времени с Гудзи. Оставлю тебя на этом, сбежавший ветер.       Кадзуха остался в одиночестве, которому был впервые рад. Он хотел поскорее сбежать из этого храма и забыть слова Божественной Жрицы. Возможно ли это? Закончив молитву у алтаря, юноша двинулся к подножию горы. Теперь он просто хотел оказаться на палубе Южного Креста и уплыть далеко-далеко от берегов Инадзумы. Но он снова сбегает. От судьбы? Или от чего-то большего?