Расходный материал

      Управление королевством, определенно, задача не для юного принца Илариона.       В Тиаридари днем всегда светило солнце, исключением могли быть суммарно около трех недель в году, приходившиеся на календарную зиму. Как таковой привычной зимы в вечнозеленом королевстве не существовало. Их обитатели никогда не видели снега, не знали холода и возмущались разве что на палящее солнце, что в сравнении с восточными землями являлось наиболее комфортным для проживания. Виной тому огромное количество водоёмов, что наполняли воздух влажностью и смягчали ощущения от постоянной жары, а высокие, пушистые деревья защищали жителей от солнечных ударов, обгоревшей кожи и прочих прелестей длинного солнечного дня.       Илари родился здесь, рос здесь и живет здесь, без малейшего намека на шанс отправиться в путешествие или вовсе сменить постоянное место жительства. К тому же, из королевства его так просто не отпустят — юноша в свои двадцать шесть лет уже занимает пост главного наследника и надежды королевства. К будущему посту короля его готовили с самых пеленок. И пусть парень не обладал скверным характером, послушно выполнял все поручения, слушал на уроках и упражнялся с завидным упорством, сердце к управлению народом у него совсем не лежало.       Юный принц мечтал стать лекарем.       Его рвения к медицине не одобрили ни родители, ни ближайшие подчиненные. Король ясно дал понять, что других наследников в семье нет и не будет по причине проблем со здоровьем королевы, а Иларион простодушно, в свои едва ли семь лет, заявил: «Я вылечу маму и она сделает ещё одного меня! Вот он и будет управлять королевством!». Ничего кроме снисходительного смеха эта фраза не вызывала, однако принц всерьез задался мыслью о разработке лекарства от бесплодия. Ведь юноша видел, что толка от бесконечных колдунов и ведьм совсем никакого, они лишь вызывают слезы в глазах матери после каждого неудачного обряда. Королевская семья была бы и рада обзавестись огромным потомством, но судьба решила за них.       Люди разработали и пустили в использование лекарство от подобного недуга, однако, проблема состояла в том, что народ Тиаридари не до конца являлся людьми. Имея признаки семейства волчьих, население, как и сама королевская семья, отличалась от остальных. На головах у них пушистые уши, чуть ниже спины вилял хвост, а раз в месяц организм «радовал» течками и гонами, что никак не сочетались с биологическим строением людей, делая применение лекарства «от людей для людей» — опасным для волчьего народа.       По законам Тиаридари было категорически запрещено заводить детей с кем-либо, кроме своей расы. И запрещено не из глупых принципов чистоты крови. Данный закон существовал двух сотен лет — горький опыт предков передавался из поколения в поколение. В результате соития у пары человека и волчьего не выходило ничего. Ни в случае, где беременеет человек, ни в случае, где беременеет самка, либо гибрид волчьих. В первом случае плод сожрёт человеческую мать изнутри ещё до того, как появится на свет, а во втором — самка либо гибрид вовсе погибнет при родах, вместе со своим незаконным потомством.       В Тиаридари крайне редко заглядывают туристы, королевство также являлось слишком закрытым и мирным для воин. Они не провоцировали конфликты и мастерски отбивались от напастей на их земли, от того и население было преимущественно здоровым, а уровень криминальных преступлений королевства низким. Остальным государствам было сложно собрать точную статистику о закрытом обществе, таким образом и сами жители Тиаридари не осознавали своего счастья. Если конфликты и случались, то носили исключительно внутренний характер — вроде разногласий между двумя разными кланами. Решались они не без помощи королевской семьи, в девяти из десяти случаев было нетрудно найти компромисс.       И тем не менее, всякий человек, попадающий в Тиаридари, выглядел как светящееся, громогласное око, привлекающий внимание абсолютно каждого вне зависимости от возраста и статуса.       Именно так и светился Дирк, прибывший из холодного, северного королевства. Вернее, государства, но на молодых землях подобных понятий не существовало априори. В Тиаридари правила монархия. Мужчина мирно брёл по главной улице столицы Тиаридари, вызывая у прохожих одновременно страх, восхищение и шок одним только видом. — Мама, мама! А где его уши, где хвост, что он с ними сделал? — громко кричит маленький мальчик, дергая женщину за край бежевого, длинного платья. — Нда, припёрся, поглядите. По-любому будет затирать про превосходство, ведь, видите ли, мы обладаем животными инстинктами, а они венец творения! — бубнит недовольно престарелый мужчина своему коллеге по фруктовой лавке, не скрывая хмурого, осуждающего взгляда и прижатых к голове ушей. — Хорошо ему, наверно, без всей этой херни, — опечаленно, мечтательно произносит юная особа подруге рядом, нервно подметая хвостом ящик, на котором обе и восседали. — У меня через неделю течка, а мой меня отшил. Куда податься — не понятно, гибридов стало слишком мало. — А он чё, инвалид типа? — спрашивает у кучки хулиганистых ребят парень, почесывая затылок с тупым выражением лица. — Он же, наверно, ниче не слышит! — предполагает он и товарищи с ним соглашаются. Тогда он кричит ему в спину: — Эй, мужик! Я твою жену под хвост тарабанил, слышал?!       Тогда Дирк наконец оборачивается, награждая хулиганье хмурым, серьезным взглядом карих глаз. Разминает кулаки да угрожающе надвигается на подростков, ни говоря при этом ни слова. К радости ребят — ножны мужчины были пусты, безоружность — одно из главных условий для посещения иноземцами королевства Тиаридари. В качестве оружия он мог использовать лишь огромный, тяжеленный рюкзак походного типа, и то вряд-ли — он настолько тянет Сондера назад, что тот упадет вместе с ним при малейшей попытке взмахнуть. — Кого ты там под хвост имел, щенок? — изогнув угрожающе-вопросительно бровь, спрашивает Дирк, нависая над местными задирами. — Повтори, давай. — говорит, а сам кулак к подбородку юноши прижимает. Только прижимает, не бьет. — Кишка тонка вдруг стала, а?!       Боковым зрением Дирк заметил как стражник угрожающе поднимает оружие и качает головой. Хмурится, уши навостряет и хвостом машет туда-сюда. Правильно, мужчина не у себя дома, чтобы выяснять отношения с каждым встречным, у кого язык за зубами не держится. Дирк даже успел начать переживать о том, как бы маленькая стычка не создала проблем на предстоящей встрече с принцем.       Он безоружно убрал руки обратно в карманы длинного черного пальто, фыркнул на мальчишек и демонстративно пошел в сторону замка ровно тем же шагом, которым и шел прежде. Задиры же практически падали в обморок от осознания, что незнакомец имел иные уши, сокрытые чуть кудрявым, растрепанным и грязным каштановым каре. Именно они, оказывается, и помогли ему услышать обидные слова в свой адрес! Вот ведь чудеса. — Кретины, это человек, у него не было никогда ни ушей, ни хвоста. — комментирует ситуацию продавщица трав, скучающе прижав кулак к щеке, подпирая голову.       Скорый приём у принца прибавлял напряженности ситуации. Пусть народ Тиаридари и считался мирным и доброжелательным, высшие чины общества зачастую обладали неимоверно высокой самооценкой и завышенными требованиями. И от принца он не ждал ничего хорошего. Люди поговаривали, что волчья семья сжирает заживо послов с плохими вестями, что зубы их сравнимы с акульими, а когти острее бритвы. Дирк слабо верил в подобные байки, ведь перед королевской семьей никто из сплетников никогда в жизни не представал, но зерно тревоги неустанно бушевало в его сердце.       Вот они, ворота. Всё великолепие королевских владений невозможно разглядеть без задирания головы до неба. Ожидаемо, местная архитектура кардинально отличалась от привычной, человеческой. Из основного он заметил в первую очередь полное отсутствие острых углов, преимущественно деревянное исполнение с редкими каменными элементами, обилие зелени на стенах и иногда окнах, а также преобладающе зеленая палитра цветов в величественной постройке.       Мужчина выдохнул, собрал волосы в хвост, поправил и отряхнул одежду, прокашлялся для гарантированного отсутствия хрипов в голосе. Прошагал сквозь высоченные ворота на территорию замка, где его сразу встретили стражники. Дирк показал письмо со всеми печатями и подписями, объяснил цель своего визита в тысячный раз и проследовал за крепкими мужчинами в доспехах.       Спустя пару тройку бесконечных, просторных коридоров, увешанных зеленью и картинами на стенах, они наконец достигли цели. — Опусти глаза и ничего не говори, пока мы тебя не представим, — инструктирует мужчина перед двойными дверьми с редкими позолоченными узорами. — Представим — сделаешь низкий поклон, говори исключительно после того, как король и королева тебя поприветствуют, поднимай голову только тогда, когда разрешат. Обращаться никак иначе, кроме на «ваше высочество», к принцу в том числе, как бы он не возражал. Голоса не повышать, не выражаться и не сходить с места, не разглагольствовать — отвечать только на поставленные вопросы, — с выдохом заканчивает стражник. — Ты всё понял? — Да, спасибо, — говорит, кратко кланяясь из чистой вежливости. — Отлично, пойдем.       Двумя стражниками открываются двери, перед мужчиной предстает очередное огромное помещение с высокими потолками, обилием экзотических, разнообразных растений и преимущественно деревянной мебели. Вернее, всё великолепие приёмных покоев Дирк оценит позже, а пока его глаза смотрели исключительно в блестящую мозаику под ногами, где четко можно различить в отражении разве что монструозных размеров люстру, всю в свечах — технологии всё ещё не дошли до закрытого королевства.       Стражники останавливают его, начинают свою речь: — Ваше высочество, спешу вам представить посланного в Тиаридари опытного химика в области медицины и фармакологии, — говорит официально мужчина, но голос его изредка дрожит. Знал бы Дирк, что должность стражника волчий занимает буквально пару дней, то не стал бы так тревожиться. А эта неуверенность лишь укрепила мнение о том, что здесь, как и везде, за лишнее слово — наказание, за лишнее действие — расстрел. — Дирк Сондер. Прибыл он с целью помочь вам в исследовании лекарства от бесплодия, был отобран в соответствии со всеми заявленными вами, превосходительство, требованиями, является лучшим специалистом Северного королевства.       Дирк кланяется, оставаясь в таком положении в ожидании ответа.       Слова стражника эхом отдаются от стен, больно и непривычно бьют по ушам. Руки Дирка скрещены за спиной, взгляд по-прежнему в пол, по виску бежит капля пота — то ли от волнения, то ли от температуры в помещении. Тёплые одеяния мужчины совершенно не подходили под жаркий климат Тиаридари. — Рад с вами, наконец, познакомиться, Дирк Сондер, — произносит добродушный голосок. Даже не видя обладателя голоса, мужчина точно понял, что это принц, и то, что сейчас он улыбается. — Ну же, поднимите голову, поклон был излишней формальностью, — восклицает юноша. — Негоже такому легендарному как вы специалисту преклоняться предо мной.       Дирк выпрямляется, отрывает наконец взгляд от пола. Губы приоткрываются сами собой, удивление чуть ли не бегущей строкой читается в глазах мужчины, руки ослабевают и виснут по швам, карие глаза широко распахиваются.       Мужчина не видел прежде никого прекраснее, чем существо напротив, восседающее на малом троне в середине между двумя огромными. Белые, длинные, какие бывают у эльфов, волосы собраны в тугие косы, из которых была сформирована одна большая коса, свисающая по спине. Прическа украшена тут и там различными цветами, ветками и листьями, а в нос ударил приятный аромат какой-то травы, которой в Северном королевстве никогда не росло из-за холодного климата. И на фоне белоснежных волос бледно-карамельная кожа казалась темнее, но по факту она была на тонов пять светлее, чем кожа самого Дирка. Голубые глаза, едва розовые губы, выраженные черты подбородка, скул и челюсти, такие же белоснежные брови и ресницы, но самое главное — уши и хвост, обладающие градиентом от белой макушки к черным кончикам ушей, также и с хвостом. Никаких когтей, никаких акульих зубов, никакого оскала и слюны с уголков губ.       Только радушная улыбка и детское, искрящееся счастье в глазах.       Мужчина никогда ранее не интересовался мужчинами, однако принц с натяжкой походил на свой пол. Причины крайней женоподобности выяснятся позже, а пока Сондер был вынужден осудить в мыслях самого себя. На Северных землях не поощряется гомосексуализм, более того, он наказуем по закону. Иларион не похож на мужчину, не до конца похож на женщину. Он что-то между, как идеальный баланс, что вобрал с обеих сторон одни только плюсы. Высокий рост, но щуплое телосложение. Выразительные скулы, но столь пышные ресницы. Огромные кисти, но такие тонкие пальцы.       Дирк молчит, только растерянно прикрыл губы и попытался скрыть своё изумление от принца. За удивление на лице кареглазого стражник кинул угрожающий взгляд, принимая его эмоции за оскорбление королевской особы.       А Илари лишь рассмеялся, прикрывая губы рукой. — Верно, вам непривычно видеть волчьих северного происхождения, — снисходительно подметил принц, закинув ногу на ногу и хвостом виляя радостно. — Как вы добрались, Дирк? Доброй ли была ваша дорога, не встретились ли вы с неприятностями? — Дорога была доброй, неприятностей я не повстречал, — повторяет за ним мужчина, не в силах придумать более содержательного ответа. За путь и правда сказать нечего, лгать в окружении стражей, под пристальным взглядом принца — плохая идея. До границ мужчина добрался на машине, а дальше следовал на коне, пока того не изъяли на въезде в столицу. — Рад слышать! — воскликнул юноша, сразу после спрыгивая с высокого трона. Илари протягивает бледную руку Дирку и не прекращая мягко улыбается, разглядывая очевидно непривычно выглядевшего, долгожданного специалиста. Разница в их росте присутствовала, и не в пользу крепкого Дирка.       Протянуть руку в ответ мужчина не решается, стоит и растерянно озирается на стражу, взглядом спрашивая о правильности его действия. Дирк припоминал, как у себя на родине начальство особенно любило проверять так своих подчиненных на наличие, якобы, уважения, и в подобном случае при ответе на рукопожатие могло ждать жестокое наказание. Он вырос в атмосфере важности общественного статуса, где слово одних — закон, а других — наглое, лживое обвинение. — Ваше высочество… — пытается возразить против рукопожатия один из стражников. — Прошу вас, Грег, я принц, — пожимает плечами и подмигивает юноша. — Мне разрешено делать то, что я захочу. И в данный момент я хочу пожать этому человеку руку. Разве, это плохо?       Стражник отрицательно качает головой и стыдливо роняет взгляд в пол.       Дирк осмелился пожать протянутую, изящную руку, лично ощутив мягкость в мозолистой, грубой ладони. И он молился, чтобы принц не возмутился ощущением от рукопожатия с его рабочей рукой, не проявил отвращение и не отправил на съедение бешеным волкам. Ладони вспотели от волнения, задание с момента оглашения показалось ему невыносимо сложным и готовился Сондер к худшему. — Должно быть, вы труженик? — интересуется Иларион, не спеша возвращаться обратно на трон. — Ваше рукопожатие крепкое, уверенное, а кожа ладоней закалена трудом, — оценивающе оглядывает он Дирка не без восхищения. — Это достойно уважения.       После вступительных «экзаменов» на знание медицинского дела, дабы избежать возможных неточностей в уровне знаний специалиста, принц и Дирк перешли к личному знакомству в иной обстановке. Но сперва мужчину обыскали на предмет оружия и отравляющих веществ — найти что-то подобное в вместительном, походном рюкзаке задача не из простых. И то, и другое имелось у Дирка на экстренный случай, однако распознать опасность стража не сумела из-за простого недостатка знаний. Прогресс Тиаридари, в сравнении с остальными государствами, имел временную пропасть не меньше, чем пятьсот лет, а то и больше. Как распознать огнестрельное оружие, когда у вас эра мечей да луков?       Только после этого позволили принять ванные процедуры и надеть чистую одежду, предоставленную лично королём на его же вкус.       Просторная рубашка, жилет, строгие, прямые брюки и блестящие туфли — именно так должен выглядеть иностранный специалист в области разработки лекарств, по крайней мере, так считал сам король. Вдобавок, к одежде мужчине выдали разного рода драгоценные украшения, что повисли на крепкой шее, запястьях и бедрах Дирка, вызывая шок проявленному доверию. В Северном государстве никогда бы не доверили подчиненному не то, что украшение — даже одеяние, шить приходилось самостоятельно по заявленным стандартам.       Продолжение собеседования проходило уже поздним вечером, когда солнце зашло за горизонт. Когда явился Дирк в окружении стражников, Илари давно восседал за скромным столиком посреди просторной террасы. На стол подано вино многолетней выдержки, в качестве закуски служил в первую очередь виноград, в остальном — различные морепродукты и фрукты, что слабо между собой сочетались. Однако, таковы были здешние традиции — чем богаты, тем и угощаем. — Доброго вечера, Дирк! Присаживайтесь, прошу вас, — приветствует принц, указывая вытянутой рукой на пустующий стул перед собой. Илари переоделся, и прическа его стала намного проще: одна объемная коса по поясницу с двумя выпущенными прядями по вискам.       Разговор шел активно, несмотря на заметную скованность Дирка статусом своего собеседника. Со временем напряжение и опасения стали покидать беспокойное сердце мужчины. Он осмелел, то ли от вина, то ли от располагающей атмосферы вокруг принца, что наполняла голову какими-то больно слащавыми мыслями. И на вопросы стал отвечать живее, содержательнее и искреннее, и руки на коленях перестал держать, раскачивая блестящий бокал вина между пальцами. Теперь Дирк не боялся посмотреть Илари в глаза. Чертовски прекрасные глаза. — Как мне доложили, вы желаете синтезировать наше лекарство ради излечения королевы, вашей матери, — хмыкнув, аккуратно спросил Дирк, поставив бокал на белоснежную скатерть. — И занимаетесь вы этим на протяжении как минимум десяти лет. Верно, ваше высочество? — Дирк, прошу, какое высочество? — смутился юноша, правым ушком заметно дрогнув. — Я попросил обращаться ко мне по имени, можно даже неполной его формой. Она мне нравится больше, если честно, — говорит, неловко потерев затылок на последних словах. В голове мужчины проносится внезапная мысль: «Он слишком красив, чтобы быть правдой». — Да, вам верно доложили. Правда, мои намерения не так кристально чисты и невинны, как могло показаться на первый взгляд. — Что вы имеете в виду? — спрашивает и голову в бок склоняет, изображая удивление. На самом деле, Дирк давно знал о намерениях принца, но виду не подал. — Я будущий наследник трона, — со вздохом произносит юноша, в пальцах крутит виноградинку и рассматривает с тоской, без интереса. — Пройдет лет двадцать и мои родители будут не способны управлять королевством. Мне найдут подходящего мужа, будущего короля, отберут из северного поселения наших косвенных родственников, под всеми углами рассмотрев его достоинства и недостатки, — говорит и кладет виноград обратно, к некогда пышной грозди, над исправлением пышности которой поработал голодный Дирк. — И моё мнение здесь ни в едином пункте не учитывается, я единственный ребенок в семье. — Печально слышать, Иларион, — хмурит сочувствующе брови мужчина, за тонкую ножку бокала хватается, готовый запить печаль принца вместе с ним. — Как я понимаю, вы хотите вернуть матери возможность рожать ради нового наследника, верно? Ради того, кто сможет занять ваше место в непростой участи? — Как бы это ни было эгоистично, но да, всё верно, — пожал плечами юноша, протягивая свой бокал ради звонкого удара край о край. — Однако, надежд на то осталось совсем немного, наследование титула возможно только с тридцатилетнего возраста, — вновь вздохнул принц, отпивая пару глотков вина и закусывая кусочком сыра с тарелки. — Родители отойдут от дел раньше, чем младший ребенок повзрослеет до возраста наследования. Разумеется, если я не потороплюсь. — Какие же у вас цели на жизнь, если вы не желаете идти по стопам своей семьи? — резонно спрашивает, хотя, опять же, знает ответ на свой вопрос. Кстати, глоток вина он ничем не закусывал — в голове появился приятный туман. — Если это, конечно, доступная информация. Интересуюсь из чистого любопытства. — Я бы хотел стать лекарем, — наконец проступает улыбка на губах принца, речь зашла о том, что приятно ему представлять. — Я действительно хочу спасать от болезней, помогать им в травмах и предупреждать возможные вспышки заболеваний, таких как, например, чума. И в своих целях я преуспел, справедливости ради, но до прогресса Северного королевства нам далеко. — Виной всему климат, — сдержанно смеется Дирк, отводя взгляд на цветущий сад под террасой второго этажа. — У ваших ученых меньше мотивации создавать новое, когда на улице вечно царит замечательная погода. А наши основную часть времени сидят по домам, скрываясь от вьюг и жестоких морозов. Чем ещё заняться, как не исследованиями? Учитывая недавние вспышки эпидемий… Словом, все обстоятельства вынуждают нас оставаться жить в лабораториях над бесконечными исследованиями. — Может быть, вы и правы, Дирк, — вздохнул Иларион, также обращая внимание на привычный взору сад, местами уставленный различными статуями, сделанными с натуры. Статуй обнаженных волчьих самок и самцов, разумеется. — Это не отменяет факта, что Тиаридари требуется идти в ногу со временем и учиться у других королевств. Иначе, мы неминуемо деградируем до диких волков, коими были наши предки. — Уверен, вы в полной мере образованы и умны, принц, — с легкой улыбкой подмечает мужчина и как-то рефлекторно накрывает лежащую у бокала расслабленную кисть ладонью. Как всегда, то ли вино, то ли атмосфера вокруг юноши — попробуй, разберись. — Вы справитесь с поставленными задачами! И я вам в этом помогу.       О наглом жесте он успел пожалеть, ожидая скорых возмущений и наказания, но ожидания снова не оправдались. — Спасибо тебе, — улыбаясь, говорит Илари, поднимая голубые глаза, уже привычно наполненные теплотой и благодарностью. И мужчине показалось, что в краях глаз принца он заметил блеск слез, чему ожидаемо испугался и восхитился одновременно. «Он красив даже тогда, когда вот-вот заплачет» — проносится мысль в голове Дирка, он рефлекторно закусывает нижнюю губу. «Он красивее, когда плачет» — добавляется в мыслях новая фраза при виде бегущих, одиноких дорожек слёз по бледным щекам.