Драгоценный

Где-то между тем счастливым моментом, когда Чонгук согласился выйти замуж за Юнги, и самой свадьбой, влюбленные решили закономерно пожить вместе. Взросло и обстоятельно, как и привык Чон, узнать друг друга в быту, чуть попривыкнуть. Да и, признаться честно, расставаться с Юнги омеге теперь не хотелось от слова совсем. Поэтому он сразу согласился, когда альфа предложил перебраться к нему. Но сделал это не слишком показывая энтузиазм, ведь приличия никто не отменял. Так и случилось, что в одно субботнее утро Чонгук переступил порог дома альфы, следом за своими вещами, уже не как личный помощник, а как законный жених. Юнги же был этому так рад, что вполне был готов начать приплясывать от радости, но это было, к счастью, совершенно не в его характере. Слегка смущаясь под пристальным взглядом альфы, омега раскладывал вещи в их общей теперь спальне. Мин мягко улыбался, глядя на эту суету: рубашки аккуратными стопками, точно в магазине, ложились на полку в шкафу, монохромные тюбики с уходовой косметикой встали на туалетном столике стройной шеренгой рядом с увлажнителем воздуха в виде милого котика. Вообще в вещах Чонгука царил такой стерильный порядок, что альфа даже загордился. Он конечно и так знал, что его помощник невероятно педантичен, но то ведь была работа, а теперь он наконец наблюдает драгоценного омегу в быту. Юнги наслаждался, привыкал к желанному присутствию, снова наслаждался позже уже в компании Чонгука, с удовольствием укладывая его в их уже общую постель. А потом наступило утро. Оно в принципе к альфе было жестоко с самого детства — ну не мог он функционировать в такую рань. Ему нужен был как минимум час чтобы раскачаться, поэтому походы в школу, универ, а позже и на работу были для Юнги настоящим адом. Чего нельзя было сказать о Чонгуке. Мало того, что многолетний труд на должности личного помощника предполагал ранние подъемы, так ещё и по натуре своей Чон был отъявленным жаворонком. Вот и в первое своё утро на правах хозяина дома, несмотря на выходной, омега по обыкновению поднялся в шесть утра. Немного позалипав на спящего как сурок Юнги, Чонгук направился умываться, а затем и на пробежку — поддержание формы никто не отменял. Через неполный час омега снова оказался в душе, в то время как альфа даже не поменял свое положение под одеялом. Чон привычно нанёс уход после водных процедур, спустился на кухню, где озадаченно уставился на домоуправителя альфы. Как-то за всем этим переездом омега позабыл о его существовании. Бодрый и улыбчивый альфа Чондэ уже вовсю готовил завтрак, от чего кухню наполнил аромат свежесваренного кофе и блинчиков. — О, господин Чон, я ждал вас к завтраку. Господин Мин, я полагаю, спустится позже? — Чонгук даже приоткрыл рот от того, что растерялся. Да, это шло в разрез с его привычной жизнью — как-то неловко стало от того, что кто-то готовит ему завтрак. Будто он какая-то важная персона. Омега к такому совершенно не привык и сам справлялся с ежеутренним ритуалом приготовления пищи, получая от этого удовольствие. Однако сегодня пришлось смирно сесть за стол перед тарелкой ароматных блинчиков с сиропом и фруктовым салатом. — Чондэ, вам вовсе не обязательно так рано вставать и готовить мне завтрак… — Альфа лишь мило улыбнулся и махнул рукой. — О, что вы! Мне совсем не трудно. Я даже рад. Ведь вы всегда так много работаете, заботитесь о господине, а теперь и вовсе стали хозяином этого дома. Так что эта небольшая обязанность мне несомненно приятна. — Чонгук смущённо прикусил губу, не решаясь вступать в споры и принялся за еду. Ведь Чондэ так старался, будет нехорошо если все остынет. Но потом он непременно настоит на своём. Время едва приблизилось к восьми утра, а Чонгуку уже решительно нечего делать. У себя дома он обычно занимался сначала завтраком, потом загружал стирку, убирался, потом ходил в магазин, готовил обед, гладил свои рубашки и приводил в порядок костюмы, ходил в зал и проводил вечер за хорошим кино или книгой. Но здесь это все не представлялось возможным! Уборкой, закупками, стиркой и готовкой заведовал Чондэ. Все и так было прибрано, выстирано и выглажено, даже готовить было не нужно и деятельный омега совершенно потерялся в непривычной обстановке вынужденного безделья. Он тихонько поднялся в спальню и ещё немного с тоской посмотрел на крепко спящего Юнги. Будить альфу в выходной так рано показалось Чонгуку преступлением. Поэтому он вздохнул и пошел слоняться по дому. Вариант времяпровождения оказался неплохим, ведь прежде омега не бывал дальше кабинета-спальни-кухни. На втором этаже обнаружилась пара гостевых комнат, кабинет альфы, довольно обширная библиотека и выход на прекрасную большую лоджию с парочкой плетёных кресел. Внизу ожидаемо нашелся тот самый домашний спортивный зал, сауна (вот уж удивительно) с джакузи и светлая гостиная с прекрасным белым роялем. Через огромные окна уже пробивался яркий солнечный свет, обещая хороший денёк. Чонгук улыбнулся, проводя пальцами по крышке и тихонько вздохнул. Все это было похоже на сон. — Любовь моя, я тебя потерял. — Омега от неожиданности вздрогнул и повернулся на сто восемьдесят, находя взглядом сонного альфу в свободной пижаме. Да, он не раз видел мужчину в подобном состоянии, но сейчас весь этот всклокоченный вид воспринялся совершенно иначе. Щеки омеги порозовели от удовольствия наблюдать взлохмаченную шевелюру и припухшие глаза. Юнги смачно зевнул и растянул губы в улыбке, подходя ближе. — Я значит просыпаюсь, в надежде разбудить моего прекрасного жениха поцелуями во все доступные места, а его уже и след простыл. Непорядок. — Как-то незаметно Чонгук оказался мягко прижат к роялю твердым телом. Пара поцелуев легла на щеку и уголок губ, а затем в основание шеи, а горячие руки стиснули талию, заставляя омегу прикусить губу. — Юнги, что ты делаешь? — То, что и планировал. К сожалению, тебя в постели не оказалось, поэтому будем действовать по ситуации. — Поцелуи поползли ниже, вместе с руками, которые нагло забрались под домашнюю футболку и подобрались к поясу штанов. — Чёрт, что ты… Кто-то может зайти! — Чонгук сделал попытку выскользнуть из крепкой хватки, но держали его действительно крепко, да и ноги на удивление быстро превратились в желе. — Сладкий, никто не посмеет сюда войти, чувствуя твой запах. Он уже накатывает волнами, и я бы поспорил на что угодно, что ты прямо сейчас не против опробовать на прочность этот прекрасный рояль. — Чон только громко ахает от того, что крепкая ладонь внезапно сжимает его попку, пробравшись под одежду. Юнги ухмыляется, прикусывает чужой вскинутый подбородок и добирается до раскрытых губ. Поцелуй такой же нетерпеливый, как и все прочие действия альфы. Он сразу же властно проникает языком, напирая коленом между бедер омеги. И Чонгук на это колено почти опадает, потому что предательские мурашки не дают стоять нормально. Юнги умело и чуть грубовато мнет чужой упругий зад, равномерно притираясь возбуждением к паху омеги. Чон уже поскуливает через раз, чувствует что начинает неумолимо намокать и как раз в этот момент альфа ныряет пальцами в ложбинку между ягодиц, чтобы приласкать влажную дырочку. Гук загнанно хватает воздух от плавных поглаживаний сзади и равномерных толчков в такт спереди. — Черт, малыш, ты так завелся… Я хочу посмотреть. — В мгновение ока омега оказывается развернутым спиной к альфе, полулежащим на крышке рояля, пока Юнги, не теряя времени, стягивает его домашние штаны вместе с бельем. Мокрую кожу между половинок тут же обдает прохладой, от чего бедра Чонгука покрываются мурашками. Он чувствует, как большие ладони раздвигают ягодицы и в ответ на это член начинает пульсировать одновременно с сжимающимся анусом. — О да, уже такой мокрый. — Юнги прижимается сзади всем телом, дотягиваясь до чужого покрасневшего ушка. — Хочешь, чтобы я как следует вылизал тебя, Гук-и? — Чон чуть ли не стонет в голос, но вовремя затыкается, боясь быть услышанным. Альфа понятливо хмыкает. — Твое желание для меня — закон. — И без лишних церемоний опускается на колени напротив прекрасной истекающей задницы. Чонгук почти оседает на рояль, упираясь лбом в крышку, и стискивает зубы, ведь Юнги не любит делать что-то наполовину. Альфа припадает к пульсирующей дырочке губами и языком, всасывая кожу, проникая внутрь, пачкая лицо в ароматной смазке. Омега едва привык к полной открытости альфы в постели и его страстности, и по прежнему отчаянно краснеет в такие моменты проявления оной. Напряжение в омеге только нарастает, грозясь выплеснуться, он даже закусил пальцы на руке чтобы приглушить собственные несдержанные стоны и вдруг Юнги отстраняется. — Подними ножку, родной. Вот так, повыше. — Чонгук оказался буквально распят на рояле, стоя на одной ноге, когда альфа пристроился членом к мокрому сжимающемуся отверстию и с низким стоном вошёл сразу на всю длину. Перед глазами Чона заплясали цветные искры от глубоких резких толчков. Юнги входил с оттяжкой, врезаясь бедрами в чужой оттопыренный зад. Влажные хлюпанья смазки и звонкие шлепки кожи о кожу разрушили тишину гостиной. Чонгук стонал не переставая, чувствуя крепкую хватку под коленом и на талии, пока Юнги врезался в него запрокинув голову назад. Разрядка оказалась столь мощной, что омега вскрикнул, чуть ли не соскакивая с горячего твердого члена. Альфа догнал его за пару толчков, изливаясь на вспотевшую поясницу пары. Чонгук не мог прийти в себя, пока Юнги бережно опускал его ногу, обтирал поясницу невесть откуда взявшимися салфетками, натягивал на омегу его белье и штаны. — Ну же, сладкий, нужно чуть прибрать здесь. Безусловно, роялю не повредит, но лучше не оставлять такую уборку на долю Чондэ. — Чонгук встрепенулся от упоминания чужого имени и покрылся обжигающим румянцем от понимания того, что они только что совершили в гостиной. На счастье в коридоре им никто не встретился, а позже в душе Юнги извинился за свою несдержанность. А потом ещё раз в спальне. Лёжа на груди любимого Чонгук подумал, что не прочь перенести свои ранние подъемы в выходные на более позднее время.