My secret friend

Если честно, Рон ожидал чего угодно. Например, того, что Нотт попросту ведёт его в ловушку, и там будет Амбридж, её пыточное перо и сыворотка правды вместо десерта. Но правда оказалась куда более простой и невероятной. Нотт убедился, что рядом нет никого, кроме Рона, трижды прошёлся по коридору, толкнул появившуюся неприметную дверь. Рон последовал за ним. Они оказались в небольшой по размеру гостиной, выполненной в тёплых оттенках. Бежевые стены, коричневые кресла из кожи, белый пушистый ковёр, книжная полка, небольшой столик, шахматная доска. Теодор сел в одно из кресел. Рон так и остался стоять. — Значит, ты знал об этой комнате, — пробормотал Уизли. — Знал, — легко согласился Нотт. — И мог бы с самого начала сдать нас Амбридж. — Мог бы. Если бы Мариэтта не оказалась такой предательницей, никто бы и не узнал о Выручай-комнате. Но Эджком уже расплатилась за свой поступок отвратительными яркими прыщами, из которых состояло слово «ябеда». А Нотт… просто пользовался этим местом в своих целях. — Почему не сдал? — Рон и сам не знал, о чем конкретно он спрашивал: о Выручай-комнате или о том случае неделю назад. Теодор сам выбрал один из незаданных вопросов: — А зачем? — пожал он плечами. — Вы мне не мешали. Вот это заявление. Недельное издевательство над своими нервами, нелогичность поведения Нотта, отсутствие хоть каких-либо выводов после долгих размышлений, всё это привело к вполне закономерному итогу. Рон просто сорвался. — Да какого Мерлина?! — заорал Рон, еле сдерживаясь, чтобы не схватить Нотта за шиворот и не начать трясти. — Нахрена ты меня не сдал? Почему ничего не рассказал этой жабе Амбридж про комнату? Зачем ты вообще пошёл в инспекционную дружину? Вопросы сыпались один за одним, но Нотт молчал. Он вообще выглядел достаточно спокойно для человека, на которого сейчас агрессивно кричат. И это злило Рона ещё больше. — Ты не друг Малфоя и не хочешь им быть, не выслуживаешься перед Амбридж, не стараешься быть в первый рядах, — перечислял Рон на повышенных тонах. — Так какого Мерлина ты забыл в инспекционной дружине? Я всю неделю об этом думал, но так и не смог понять. — Ты всю неделю думал обо мне? — переспросил Нотт, как-то натянуто улыбаясь. Рон поперхнулся воздухом, замолчал и потрясённо уставился на Теодора, точно впервые увидев. «Неужели, догадался обо мне? И решил поиздеваться? — паника нарастала, Рон неосознанно задержал дыхание. Даже выгон из команды по квиддичу перестал казаться такой уж ужасной участью по сравнению со всеобщими насмешками, обсуждением и осуждением. Под пристальным взглядом Рона Теодор, кажется, смутился. — Извини, — произнёс он медленно. — Я просто хотел разрядить обстановку… глупая шутка… Рон наконец-то вспомнил, как дышать. Высказывание Теодора не было связано… с сущностью Рона — вряд ли Нотт об этом догадывался. Просто неудачная попытка пошутить. Цели она, тем не менее достигла — Рон перестал орать. Теперь настала его очередь смущаться. За эту неделю он думал о Нотте как о слизеринце, как о каком-то манипуляторе, как о члене инспекционной дружины, но ни разу не подумал о Теодоре, как о парне. И теперь, из-за дурацкой шутки Нотта Рон впервые посмотрел на него немного по-другому. И увидел весьма привлекательного молодого человека. Пожалуй, несколько худосочного, но довольно симпатичного. «Вот дерьмо», — подумал Уизли, старательно отгоняя от себя все прочие неугодные мысли. У него был план — никогда ни в кого не влюбляться, никогда ни с кем не встречаться — и он собирался придерживаться этого плана. И то, что Теодор Нотт, гиппогрифы его раздери, красивый, никак не должно этому мешать. «Впрочем, признание чужой привлекательности — это просто честность, — решил про себя Рон, окончательно успокаиваясь. — Да и мне не нравится Нотт. Волноваться не о чем». Запал Рона прошёл, орать и скандалить больше не хотелось. Теперь идея просто поговорить с Ноттом казалась ему на редкость идиотской, а он сам чувствовал себя глупо. Он молча смотрел на Теодора — мантия с иголочки, блестящий значок на груди, волнистые волосы, которые выглядели так, будто их обладатель ухаживает за ними не менее двадцати пяти часов в сутки. Рон одернул свою мантию — старую, немного потрёпанную, чудом не порвавшуюся за много лет использования. Мантия была ему немного коротковата, даже не закрывала щиколотки. Возможно, если бы Рон не был одет в старую мантию Билла, он не чувствовал бы себя таким идиотом перед Теодором. Молчание определённо затягивалось. Рон снова осмотрел небольшую комнату, точно пытаясь найти выход их этой непростой ситуации. Взгляд зацепился за шахматную доску, стоящую на столе. Если бы Нотт был его другом, Рон предложил бы сыграть. Но Теодор не был другом. Теодор был слизеринцем. А слизеринцев Рон откровенно недолюбливал. — Мне от тебя ничего не нужно, Уизли, — Нотт, кажется, понял затянувшееся молчание по-своему (и был очень даже близок, честно говоря). — Да и как я смогу использовать полученные знания? Вы же свой список с именами оставили здесь. Туше. Даже возразить нечего. Так и не придумав достойного ответа, Рон молча кивнул и наконец покинул уютный уголок имени Теодора Нотта. Казалось, что на этом история и должна была закончиться. Рон выяснил всё, что ему было нужно (или убедил себя в том, что выяснил), на всякий случай пронаблюдал за Ноттом ещё несколько дней (тот не вёл себя подозрительно и сам на Рона даже не смотрел), а значит можно было забыть обо всей этой истории. Но был один крошечный момент, который волновал Рона. И связан он был даже не с самим Ноттом. А с тем, что Уизли всё ещё не мог рассказать обо всём этом Гарри и Гермионе, своим лучшим друзьям. Ещё одна тайна.