Пытка

Мине любил Дайго. Он принимал этот факт как само собой разумеющееся. Насколько сладкой не была любовь, она всегда приносит горькую терпкость на кончике языка, когда в очередной раз человек плачет, вжимаясь в подушку, терзает себя физически, наказывая за осквернение такого светлого понятия как дружба. В одно мгновение хотелось уничтожить каждую частичку, которая ныла от одиночества, а в другое, вспоминать сладкий аромат парфюма, который использовал именно этот человек. И жестокость заключалась в том, что ты не можешь стать этим парфюмом, овеять любимого, иголками вонзаясь в кожу и навсегда оставить кроваво-запекшиеся клеймо. Ты не можешь рассказать правду. Она тяжела и не выходит из переполненных табачным дымом лёгких. Сигареты выжжены до основания. Со временем смирение стало индивидуальной религией. Былая эмоциональность била тупой кувалдой внутри сердца каждый раз, когда Дайго обращал на него внимание, когда спрашивал его мнения, когда просил сходить с ним выпить, когда рассказывал истории под расслабляющим градусом, когда… Когда… жизнь разделилась на до и после? Доджима Дайго. Вот золотое сечение его жизни. Порой была ревность. Ко всему. Даже лучи весеннего солнца, которые выравнивали черты лица председателя, любующегося тепло-голубым небом и цветущей вишней, были врагами. Но они делали его ещё прекрасней, человека, которого он не заслуживает. Это табу нельзя нарушать. Если правда разразится молнией перед ними, то уже не будет пути назад… расставание, которое он вряд ли бы смог пережить. У каждого есть свои секреты, даже у тех, кто является божеством для других. … Иредзуми Фудо Мёо — Король мудрости, подрагивало кончиками пламени на спине Дайго. Лучше бы оно дало сознание в бестолковую голову в тот момент, когда он связался с Года Рюджи, чем существовало в его жизни. Этот человек, если его ещё можно было назвать человеком, изменил его тело, душу и привычки, которые были до отвратительности приятными. В прошлом, был довольно мрачный день, слишком прекрасный для изнасилования, слишком ужасный для Дайго. И этот сукин сын забыл про него в итоге. Лежа на грязном полу, избитый до трещен, он надолго запомнил это. Укусы до мяса, заламывание рук, вывихнутые суставы, разбитый нос, губы и гематомы по всему телу. В тот момент Дайго думал, что умер. Petit mort. Но пламя возродило его, словно феникса. Только. у всех должны быть секреты? Не так ли? Поэтому каждый раз это пламя разжигалось до невиданных масштабов и убивало. Снова и снова и снова снова… И воскрешение было прекрасным. Дайго не мог разделить свои воспоминания с кем-то другим, возможно, ему стало бы легче, возможно, стало бы противно. Ответственность надо брать на себя. И нет смысла думать об этом образе, человеке, который уже мертв. Поэтому полностью отдавшись чувству и тем предметам, которые он приобрел для своего секрета, жизнь снова могла протекать по его венам, разоряя скверную нирвану, которую он воздвиг в своей душе за неделю утомительной работы. Только он забыл одну важную вещь, у его верного друга был ключ на случай чрезвычайных ситуаций. … Мине был готов низвергнуть богов всех заморских миров за то, что дали ему хороший слух и крайне пронзительное предчувствие опасности. Только не сейчас. Он срочно нёс документы на подписание шестому председателю клана Тоджо, дела, которые не стоит откладывать на долгое время. И услышал тихий стон за дверью апартаментов. Мине прислушался и понял, что это повторилось. «Неужели Дайго-сана взяли в заложники? Или пытают? Где вообще охрана?!» — думал он. Все было действительно подозрительно, и ему ничего не оставалось, как достать из своего внутреннего кармана сокровище, которое он берег, как дракон, охраняет свои драгоценности и золото в никому неизведанной пещере. Чувства обострились, его обыденное холодное спокойствие подогревалось гневом и волнением за друга, за любимого человека. Положив руку в пиджак, он медленным, тихим шагом направлялся в сторону звуков. Но действительность была совсем другой. Дайго был обнажен и первое, что увидел Мине это его Иредзуми, которое словно ожило под жаром кожи. Он стоял на коленях его руки и шея были перевязаны обычными холщевыми верёвками, а так же был слышен очень тихий вибрирующий звук, и… явно можно было догадаться что тут происходит. Что-то внутри Мине дрогнуло, словно оживший сон. Но это была другая реальность, и в ней он не имел права нарушать личные границы и делать любимому человеку неприятно, если тот будет против, поэтому он хотел уйти. Как только он развернулся, чтобы не вызвать панику у Дайго, тот заметил его и жалобно застонал. — М-Мине! Постой! — волна стыда накатила на Дайго. Его руки запутались в верёвках из которых он хотел экстренно выбраться. А также он хотел отключить вибратор, который находился внутри него. Мине балансировал на силе воли, словно ходил на кончике ножа, который в любой момент может ранить. Но просьбу или приказ он выполнил и вернулся назад отвернувшись, чтобы не смотреть лишний раз на Дайго. — Мине, извини, что поставил тебя в такую неловкую ситуацию. Ты пришёл по работе? — Председатель не был бы председателем без его работы. — Вам не стоит извиняться, я сам виноват перед вами, что ворвался. — Спокойной ответил он. Из комнаты слышался шорох и ёрзанье на постели. — Мине, у меня есть к тебе просьба… не мог бы…мне помочь развязать это? — Дайго демонстративно показал напряжение верёвки, которыми были оплетены его шея, запястья и торс. Друг повернулся к нему. — Да, конечно. — Он стал спокойно распутывать верёвки, иногда касаясь горячей обнажённой кожи Дайго своими холодными руками, от чего тот подрагивал. Молчание прервалось. — Надеюсь, я не стал тебе слишком противен. — Дайго почувствовал, что к его горлу подкатывает ком и голос надломился из-за шепота. Мине разозлился, услышав такие слова. — Вы никогда не будете мне противны, это обычные вещи, которыми занимаются люди — удовлетворяют себя. — Я должен подавать пример другим, а занимаюсь таким, какой из меня мужчина. — Председатель словно погрузился в свои мысли, рассуждая вслух. Йошитака не мог больше слушать это. — Извините за то, что я сейчас сделаю. — после этих слов он перестал распутывать верёвки и обнял Дайго, настолько крепко, что тот застонал. Он вдыхал аромат горячей кожи, которая пахла табаком и ванилью с нотками прошедшего возбуждения. Это действительно было чем-то заоблочным, совершенно прекрасным, тем, что хотелось ощущать каждый день, каждую ночь. Но не мог позволить себе этого. Мине нежным движениями гладил затылок Дайго, чувствуя как он напряжён. — Дайго-сан, вы самый лучший человек которого я знаю. Вам не нужно доказывать, что вы мужчина, в моих глазах вы всегда будете тем, кто силён и благороден, кто способен управлять сильнейшим кланом правильно, не приведя его к разорению, как это было до вас. Даже если от вас отвернутся, я поддержу вас. Всегда буду рядом. — Поэтому… пожалуйста, не плачьте. Мине чувствовал, как Дайго подрагивает под его объятиями, в действительности, Дайго со стопроцентной вероятностью ожидал осуждения от Мине, который обычно был скуп на эмоции. Поэтому зачастую нельзя было угадать, о чем он думает, скрываясь за ширмой вежливости. Но для председателя он был другом, чувство одиночества, которое существовало в клане, незаметно угасло с появлением Мине, который был практически одного возраста с ним. Дайго чувствовал себя выскочкой, слишком молодым для этой роли, но…всё изменилось. И это спокойствие разливалось по телу, словно тёплое успокаивающие облако. Дайго закрыл глаза и провалился в сон. … Утро расплывалось в солнечных лучах, а предательский телефон дребезжал от входящего звонка. Это был Кашиваги, который напомнил о сегодняшней срочной утренней встрече и о принятом решении по делу, которое, кстати говоря, Дайго ещё не видел. Его волосы были растрепаны и находились в безумном беспорядке, и если кто-нибудь бы увидел его сейчас таким, то и не скажешь, что это харизматичный и сильный лидер. Скорее обычный работяга, который должен был идти в свою менеджерскую компанию и принимать заказы от клиентов. Только вот такие работяги не живут в апартаментах в Камурочо Hill''s на одном из верхних. Когда Председатель прозевался и стал вспоминать что вообще было вчера и как он уснул, его охватил волнительный стыд. Ища глазами по комнате предметы того, что было вчера доказательством его «проделок», Дайго не обнаружил улик. Единственное, что было рядом, это папка с белоснежными документами. И в действительности, всё было предельно понятно, Мине хороший секретарь. «Лучший, » — подумал Дайго и улыбнулся. Но как только пришла мысль о том, куда всё мистически пропало и о Мине, живот предательски заныл, являясь единственной уликой. Как позже выяснилось, он немного перестарался. … Сидеть на собрании было немного неудобно, но, сосредоточившись на деле, которое было донельзя простым, Дайго слушал Кашиваги предлагающего метод решения проблемы. Остальные вставляли свои подножки его мнению, только Мине и Маджима-сан молчали, один от раздумий над сложившейся ситуацией, другой от скуки и понимания, что это всё равно решится намного проще. Дайго старался избежать взгляда Мине, который всё равно рано или поздно был бы направлен на него. И, насколько же трудно было смотреть ему в глаза, словно у него на спине был не Бог мудрости, а Бог смущения. Меланхоличные мысли сразу заполнили его разум и ему хотелось поскорее встать из слишком въедливого кресла. Председателю хотелось обсудить дела не связанные с бизнес-политикой. Желательно с Мине, и желательно наедине. На мгновение разум Дайго ушёл в другую реальность, и он стал думать, что могло бы произойти, если его друг воспользовался его беспомощностью в тот неловкий момент? В голове Дайго стали возникать неприличные картинки и напряженное лицо Мине в процессе всего этого, его серьезный затуманенный желанием взгляд. Председатель поперхнулся и стал кашлять, от чего все повернули головы в его сторону. Глава семьи Хакухо, который молчал до этого, с взволнованным взглядом спросил всё ли хорошо. Но даже случайная встреча с глазами Мине не успокоила Дайго, а лишь сделала хуже, но он старался держаться из всех мужских сил и отогнать пришедшие мысли. Когда молодой глава подтвердил, что он просто кашляет, собрание возобновилось, но с тех пор председатель уже не мог полноценно сосредоточиться на обсуждаемом в сею секунду деле. Он рассматривал Мине как потенциального партнера, но, присущая доля неуверенности, что его не примут, что о нем подумают скверно, терзала эту мысль. Да и Мине считал его своим другом, кёдаем… Нет, такого быть не должно, считал Дайго. … Когда всё закончилось, у Мине в душе закрутилось внутреннее переживание, потому что взгляд шестого Председателя немного… изменился? Было видно, что Дайго взволнован и неужели это из-за произошедшей накануне ситуации? Йошитака не мог знать точно, но был уверен, что Дайго-сан что-то беспокоило. Собрание закончилось, Шестой председатель попросил Мине зайти к нему в кабинет, не говоря зачем. Спокойный уверенный голос не давал признаков особой тревожности, но по движениям председателя, по его руке, которая нервно поправляла галстук и лацкан, по мышцам на лице, его «друг» всё знал. Когда в кабинете развязался разговор, Дайго не стал садиться за своё рабочее место, а просто стоял напротив Мине и, ему было трудно посмотреть в глаза «подчиненного». Председатель попросил встретиться вечером в привычной манере в баре, выпить пару стаканчиков и расслабиться. Обсуждение личных дел на рабочем месте невозможно… Даже у стен есть всеобъемлющие уши, в родном штабе! Мине расслабленно выдохнул, когда услышал о встрече, самое страшное, что он мог надумать, когда они вместе шли в главный кабинет здания, это то, что шестой председатель захочет от него избавиться за знание такой личной тайны. Но это был Дайго, человек, которого он любил всем своим сердцем, и он не мог поступить так со своим другом. Ответом на приглашение была лёгкая улыбка и поклон, Мине не стал говорить чего-то лишнего и просто вышел, думая о делах, которые осталось сделать на сегодня. … Дайго было очень стыдно, настолько стыдно, что как только Мине пришёл, чтобы выпить с ним, он, уже опрокинувший в себя для бесстрашия пару рюмок, прятал своё раскрасневшееся лицо в руках, лежа на барной стойке. И когда взволнованный друг обратился к нему, развязался неловкий разговор. — Председатель, с вами все в порядке? — Мине было сложно смотреть на Дайго, на его темные мягкие волосы, которые хотелось погладить, на красные кончики ушей, к которым можно было прикоснуться губами, на шею, которую… — Да… Всё в порядке, Мине. Извини, я пришёл раньше и уже пьян, ахах. — Собравшись с силами ответил председатель, но всё не как не знал как начать нужный разговор, поэтому говорил со своим другом на другие темы и в итоге настолько был пьян и весел, что забыл об этом. — Мине, пойдем в караоке! — трепал председатель Мине за плечо. Они говорили о современных айдолах, которые начали набирать популярность в Японии. Мине о них совершенно ничего не знал, а Дайго наоборот, любил смотреть что-то новое, не связанное с работой. И тут в его голову пришла идея сходить с другом исполнить пару песен. Отдых должен быть полноценным и не раздражающим, Мине заплатил аренду помещения до конца ночи, чтобы их лишний раз не тревожили звонками по телефону в комнате. Мог себе позволить и не такое. «Конечно, было бы правильнее полностью арендовать здание, чтобы Шестому Председателю ничего не угрожало, но это слишком бросается в глаза.» — подумал глава семьи Хакухо. Когда Дайго садился на диван, он чуть не упал, зацепившись ногой за бестолковую ножку стола, если бы организм не был так пьян, то смог бы маневрировать, но… Мине успел его подхватить за талию, и это было очень волнующе, что у того в мгновение пересохло в горле. Председатель нервно посмеялся и отшутился, положив ладонь на руку Мине и аккуратно отвел крепко вцепившегося подчинённого (который застыл как истукан). Также он рассказывал какую-то шутку о падениях и дожде, не отпуская руку друга (он забыл про неё!). Мине переводил взгляд то на лицо председателя, то на руку и старался мягко улыбаться, но всё тело глухо кричало, как сирена о чрезвычайном происшествии. Дайго не заметил, как отпустил его и безмятежно стал выбирать песню в каталоге. Сделав пару глотков воды и встав, он, со всей присущей яркостью эмоций, пел песню «Pure love in Kamurocho», и потом ещё несколько. Мине следил за ним, и почему-то… был счастлив? Они были друзьями, но когда он смотрел на него, его охватывала волна нежности и тёплого уважения. Было приятно и весело следить за тем, как Дайго шутит и кашляет, когда его голос надрывался, вытягивая высокие ноты. Это было… блаженством. И когда Дайго устал, он сел ближе к Мине и передал микрофон, чтобы друг тоже исполнил пару композиций. Но как только Мине выбрал, что спеть, и включил проигрыватель, Дайго расслабленно навалился на его плечо и заснул. Мине сидел, не двигаясь, с поднесенным ко рту микрофоном и пропускал строчки, которые УЖЕ нужно было петь. Ад перфекциониста. Ему ничего не оставалось, как аккуратно взять пульт и прикрутить музыку. И он даже не знал, сколько просидел так с ним на плече, но глубокое дыхание Дайго вводило его в своеобразный расслабленный гипноз. Мине не дышал, застывшая льдинка. Мине старался не смотреть на друга, но всё равно краем глаза видел его губы и шею с проклятыми ключицами. Через непонятное количество времени Дайго очнулся, попытавшись перевернуться от неудобства. Глаза встретились, и председатель сразу же протрезвел, вспоминая произошедшие. Не натворил ли он чего лишнего? Ему снова было стыдно за себя. Мине спокойным голосом сказал, что всё хорошо, и предложил подвести Дайго до квартиры, мысленно отметив, что нужно следить за движениями друга, чтобы тот не запнулся и не упал Всю дорогу их сопровождало молчание и рёв спортивной машины. После выпитого алкоголя Дайго стал глубоко задумываться о прошлом, и эйфория сменилась грустью в перемешку с горьким сожалением, неумением держать себя и свою жизнь в руках. Большой ком стоял в горле, желудке, словно он хотел высказать это вслух, но сдерживался или просто не мог. . Сам разговор между Мине и Дайго произошёл уже в квартире последнего. — Мине, не мог бы ты остаться на немного? Мне хочется поговорить… — Дайго сказал это с такой интонацией, словно это последняя и самая важная просьба в его жизни. — Конечно, как вам будет угодно. Увидев графин с водой на кофейном столике, председатель потянулся к нему, налил себе воды в прозрачный стакан и быстро выпил, обращая внимания теперь только на своего собеседника. — Мине… Это будет неудобный разговор, но ты не подумал что я… «странный» из-за того что ты… видел? — Дайго-сан, кхм, Дайго. — поправил он. — Нет, это нормально, и я говорил вам об этом еще в «тот» раз. — Голос был как всегда спокоен, лишь его бегающие глаза, выдавали эмоции, которые были внутри словно на раскалённом огне трещали угли. Услышав такой ответ, в груди словно распутали клубок старых ниток. Дайго посмотрел на своего подчинённого и увидел небольшую улыбку на его лице, которая была не свойственна Мине. — Тебя что-то веселит в этом, Мине?! — встрепенулся Дайго, не понимая такую эмоцию. Глава клана Тоджо, вспомнил, что он может ругать и командовать (?) — Нет, вы не так поняли, это… выглядело мило, то есть… Шестой председатель, — Мине выдохнул, и посмотрел в глаза Дайго. — Я не смеялся над вами, тобой, мне просто понравил… это реакция на ситуацию, поэтому и улыбнулся. — этот человек горе в своих эмоциях, и просто не может их описывать. — Кхм, хорошо. Понял тебя, — Дайго отвёл голову к большому панорамному окну, где не спал такой же как и всегда безумный японский город. — Если говорить начистоту, то я до сих пор не могу поверить, что происходит сейчас в моей жизни. Словно…я не узнаю себя, и если смотреть сквозь время, то тот парень с нелёгким нравом и крестом на шее, имел больше целей, чем сейчас имею я. Всё так запуталось. Мине не видел выражения лица Дайго, но чувствовал, как губы друга немного подрагивали от произнесённых слов. И… безумно хотелось обнять, но чистый разум не поддавался прихоти. — Я слишком молод для этого, все так говорят. Даже сейчас я не уверен, что «люди» стоят на моей стороне, — Он отвернулся и опустил голову вниз, придерживая её рукой, словно вот вот заплачет. — Мне так страшно, Мине. Страшно думать, что такой человек как я держит это в узде. От слов, произнесенных Дайго, на душе стало плохо, и Мине ничего не оставалось, как заключить в крепкие объятья своего председателя. Это было неожиданностью. Для них обоих. Мине вдохнул побольше воздуха для смелости и на выдохе произнёс шёпотом: — Я всегда буду рядом с вами, если с чем-то не можете справиться, возложите это на мои плечи. — Ты… Не должен. — Мои слова могут звучать несерьезно и бестактно, но… Дайго резко развернулся лицом к своему спутнику и обнял его, насколько хватало напряжения мышц, до дрожи с краской на щеках то ли от алкоголя, то ли от смущения. Когда стук сердца стал слышаться настолько отчетливо? Тела резонировали, будоражащая энергия окутывала это пространство, словно… Комната изменилась? От эмоций. — Мине! — Это прозвучало настолько громко в ухе, но имело такую же звучность как и шепот. Йошитака впал в ступор, он пытался думать о будущем, что произойдёт дальше? Но его чувства перекрывали все тактически-созревающие планы, единственное что он мог, это таять в объятиях и вдыхать запах любимого человека, глубоко в душе надеясь на «что-то», что было в его снах, в сокровенных мечтах, частью души. Мимолетное ощущение в глазах, которое он практически забыл? Слёзы? Это чувства вырываются наружу как проросшее семячко сквозь почву. Дайго посмотрел в его глаза, и, увидев, слёзы, приложил свои губы к наружному уголку глаза Мине. — а? — Знаешь, когда думаешь о чём-то постоянно и это вспыхивает яркими красками в твоём сознании, разве это не значит, что нужно идти к этому предназначению? Даже несмотря на страх, лучший способ от него избавиться — пройти через него. — Мой самый главный страх — это быть никем для ва…для тебя, Дайго… — К счастью, этого никогда не произойдёт. — Председатель улыбнулся и даже стоя одной ногой на ступени горьких воспоминаний, ни мог не приободрить. Такой он человек. Сердце и тело Мине словно расплавили в самом пекле, его кожа раскалилась и покрылась мурашками, даже для стойкого и серьёзного якудзы это не было свойственно. — О ваши… о твоих словах… Что вы имели в виду под предназначением? — Это… — была ли это внутренняя алкогольная игривость, или может полное принятие себя и своих желаний, но Дайго потянулся вперёд и, губы двух особо одиноких людей не могли больше находиться так далеко друг от друга. Физический контакт это либо проигрыш, либо выигрыш. Каждый в мире, хотел бы, чтобы его желания исполнились, мечты превратились в реальность. Мы заключены в железных клетках, действуя ради страсти, вгрызаясь в возможность хоть на секунду приблизиться к запретному плоду, который, вероятно, никогда не будет существовать в нашей жизни. Даже сдавшись и приняв поражение, люди всё равно встают и идут. Идут к тому, что ждёт их в будущем, какое оно ни было бы. Человек — желание, человек — дисциплина, человек — кто? Мысли крутились в разуме, но рука, обхватившая шею, вывела из водоворота, иллюзии рассуждений. Столько всего противопоставлялось и обесценивалось в один момент. Отвлекало только одно — то, что человек напротив тебя находится в точно таком же шоке. Немного отстранившись, Дайго посмотрел в глаза Мине. Глаза говорили сами за себя, ничто уже не могло остановить начавшееся. Дрожь пробежала по телу Дайго, когда Мине притянул его ближе и пошёл по второму кругу блаженства или персонального ада. «Музыка» будет вечной, несмотря на шум в ушах — сердцебиение, губы — шумоизоляция. Это происходило до тех пор, пока у обоих не закончился воздух, и легкие не стали набирать больше воздуха, чтобы выдержать такую нагрузку. Мине пришла замечательная идея спуститься ниже, чтобы Шестой председатель клана Тоджо мог зачерпнуть кислорода из воздуха. «Дать тебе силу, дать тебе власть, целовать тебя в шею…» Мине прошёлся от кожи за ухом до ключиц, стараясь как можно нежнее делать то, что он делает! Рука Дайго обхватила волосы Мине сзади, чтобы держаться хоть за что-то. — Я не сахарный, Мине. Я не растаю, если ты сделаешь мне больно. Ты можешь… сильнее. — Вы хотите? — Блять… да — первое слово было произнесено шепотом с сжатым кулаком, а второе уже было приказом, который его подчиненный был обязан выполнить. Если бы сейчас сюда ворвались все главы семей, они не смогли бы отлипнуть друг от друга. При всём желании, Дайго не мог контролировать себя, как и Мине, которого буквально спустили с потёртой голодной цепи. Мине нашёл смысл своей жизни, прямо сейчас, прямо в тот момент, когда Дайго пожертвовал собой ради непонятного, эгоистичного человека-одиночки. Добро? Любовь? Семья?.. Это он искал на своём протянувшимся как грязный ком пути? Чертовски верно. Близкое, что-то, что позволяет чувствовать себя нужным, защищенным. Как в мимолетном детстве. Эмоциональная близость важна, люди должны чувствовать её, принимать… Невозможно, неизбежно. Мине не заметил, как стал отдавать всего себя, а Дайго не заметил, как стал излучать свет, словно божество на собственной спине. … Мине открыл глаза посреди ночи, и первое о чём он подумал, это о реалистичности сна, который он видел. Но, присмотревшись к потолку и к постели, до него дошло. Когда проснувшийся увидел лицо Дайго, душа и всё его существо озарилось лёгкой улыбкой, тело само придвинулось ближе, чтобы обнять и поцеловать человека, которого уже не мучали кошмары от одиночества и страха, быть потерянным и опустошенным навсегда. «Огонь» на спине Дайго согревал, и теплота разлилась до сердца. «Надеюсь, этот момент продлится на всю мою жизнь» — возникли последнии мысли, перед тем как Мине уснул. … В окне промелькнула тень, закрывая собой огни ночного города, она была быстра и неуловима. На стене вырисовывалась картина кровавой битвы, то ли в эпоху самураев, то ли на крыше Камурочо Hill’s. Эта — тень, проектор из других реальностей? До́лжно ли сказать, что это были альтернативные реальности, реинкарнации и другого рода мистика? Никто ничего не видел, это никто не может подтвердить, и у истории есть свой ход — безумный, дикий и неоспоримо жестокий, если мы говорим о конце. К сожалению, это не должно было заканчиваться. Но оно закончилось. Как и всё в этом грёбанном мире. Надеюсь, история закончится здесь и на этом слове.