Как нам завещали звёзды

       Я не помнил нашего долгого пути, тянувшегося через несколько километров пешком под беспросветным снегопадом. Я не помнил людей, что иногда пролетали мимо нас, спешащие в бесконечном круговороте утренней городской суеты. Я вообще... мало что помнил. Только гремучую смесь внутри, состоящую из обиды, ярости и отчаяния, и от этой смеси опускались руки. Чьи-то холодные руки, что опускались на мою шею. Они как будто затягивали петлю, заставляя задыхаться, но не заканчивая жизнь. Будто этот "кто-то" хотел смотреть на мои страдания ещё и ещё.        Мы с Яриком не проронили ни слова за три с половиной часа. Не включали музыку, которой можно было подпевать. Только шли в такт друг другу по холодному, белому и чистому снегу, что хрустел под ногами. На улице уже медленно, но верно светлело, и на момент когда мы зашли на территорию нашего района часы уже перевалили за половину девятого утра. Мыслей о том, что домой уже кто-то вернулся, голову посещали, но возможной кары я не боялся. Я вообще мало что чувствовал, и страх в этот перечень не вписывался ну совсем никак. Вот как эликсир бесстрашия выглядит говорите, да?..        Там где наш путь начался — там он и закончился. Рядом с зелёным круглосуточным ларьком. Прощания тоже не было, мы просто переглянулись, кивнули и разошлись в разные стороны. Обсуждать произошедшее смысла не было, и так всё было понятно, только больнее будет.        Когда я остался один, медленно шагая в сторону дома, мысли начали разрывать сознание в двадцать раз сильнее, чем прежде, и от этого хотелось выть не своим голосом. Просто упасть коленями на холодный снег и кричать небесам: "За что, ублюдок, за что?!" Но... Не получалось.        Проходящий мимо народ в основном игнорировал меня, но некоторые всё же периодами смотрели на моё перекошенное в злобной усмешке лицо, аккуратно сторонясь. Когда я вошёл в свой двор, время уже подкатилось к девяти утра. И первой здесь меня встретила... Собака.        Рыжая и худая до одури дворняжка с тремя лапами быстро подбежала ко мне и ткнулась мокрым носом в колено. Уже и не помню сколько лет назад она здесь появилась, но мне она стала самым близким существом во всём дворе. Все называли её Ксюшей, я же ещё раньше всех дал ей имя Айна, которым и звал её до сих пор.        — Привет рыжуль, — всё же выдавив подобие улыбки, я присел перед бешено виляющей хвостом собачонкой на корточки. Пару секунд — и я просто уткнулся в неё лицом и обнял. Немного повозмущавшись, она села на землю и успокоилась, пару раз лизнув мою щёку.        Так прошло минут пять. Гиперактивная, на трёх ногах носящаяся как на пятерых собака просто смирно сидела, видимо примерно поняв мои эмоции.        — Хоть ты меня понимаешь, — я встал и поманил её рукой. Последние пятьдесят метров до подъезда она бежала вровень со мной, гордо подняв голову, словно защищая. И это заставило меня вновь улыбнуться. Натужно, криво, но улыбнуться. — Пошли, покормлю что ли тебя. Вот вроде всем двором кормим, а до сих пор худая как спичка...        Человек и собака, оба покалеченные жизнью, нырнули в тёмный зёв подъезда. *Прошло семь дней*        — Егор, какого чёрта ты опять валяешься?! — на меня с упрёком смотрела, оперевшись на дверной косяк, моя мать.        — Не хочу ничего, вот и валяюсь, — безэмоциональным голосом ответил я, пялясь в потолок.        — Вот дождёшься, выгоню же нахрен! А тебе учиться ещё надо, диплом получать... — вздохнув, она развернулась и удалилась, напоследок спросив: — Ты есть-то будешь? Или голодовку устроить решил?        — Спасибо, не буду, — нахмурившись, я встал с кровати. Было тошно. За неделю жгучая ярость притупилась, не исчезнув, но сжавшись тугим чёрным комком в груди, словно пружина. На смену же ей пришло отчаяние.        Что я буду делать без неё? Нет... Что мы будем делать без них? В лагере хватило всего парочки дней, чтобы он навсегда отпечатался в памяти и на сердце буквально клеймом. И убрать это клеймо можно было только одним способом — вырвать и то, и другое с корнями. Впрочем... Этого и не хотелось.        Не было желания делать ничего, мозг просто отказывался работать, но в первый раз за эти семь дней рука потянулась к телефону, чтобы набрать знакомый номер. Правда меня опередили.        — Дядя, — голос Ярика даже ужаснул меня, хотя я и знал — ничем от моего он не отличался. — Пошли выпьем?        — На площадке, через десять минут.        Быстро одевшись, я открыл дверь, не оборачиваясь бросив:        — Я ушёл. Ждите вечером. *Прошло пять часов*        Простое теоретическое "выпьем" закончилось закономерно — мы напились в хлам. Так, как никогда раньше.        — С-сука, — вздрогнув от холода, я ещё раз злостно ударил землю. Такое до этого уже происходило раз семь, не меньше. Просто хотелось выместить на ком-то злобу.        — Успокойся, дядь, — и эта фраза уже прозвучала восьмой раз. — Чего сейчас попусту этой хернёй заниматься?        — Ну а чем, скажи мне блять, чем ещё?! Музыкой?! Я нахуй выпилиться уже хочу! Мне не то что ничего делать не хочется, мне даже жить с трудом удаётся!        — Ты думаешь мне легче? — мой друг только тяжело вздохнул, покачнувшись. — Из меня как будто выдрали кусок души, без которого даже дышать тяжело.        — Нет-нет, — я мотнул головой. — Это не могло быть сном. Точно не могло, я уверен. Мы же всё чувствовали, всё видели и всё, ебать того рот, запомнили!        — У меня есть идея, которая не обречена на успех от слова совсем. Что если поискать?        — Смеёшься? Среди восьми лярдов человек искать двоих? Даже если те же имена и фамилии, что круг слегка сужает, это же просто физически невозможно!        — А что если сейчас не сомневаться в себе и попробовать? И пробовать раз за разом, пока есть силы, пока преграда не отступит?        — Хм, — слегка задумавшись, мне в голову стрельнула мысль. Точно. То же самое я говорил Юле. Так что меня удерживает от этого самоустановленного постулата? — Ладно, я согласен.        — Ты ведь что-то вспомнил, да? — Яра приподнял уголки губ.        — Верно. И сейчас это придало хоть немного сил. *Прошёл один месяц*        Я устало откинулся на стуле, допивая уже хрен знает какую чашку кофе. Последние тридцать дней прошли... Без успехов. Месяц бесконечных поисков, целыми днями, с прерываниями разве что на сон и нечастые выходы с Яриком, чтобы поделиться результатами поисков. Хотя скорее не-поделиться.        За это время я повидал неимоверную кучу людей, были перерыты вдоль и поперёк все соцсети и все доступные ресурсы. Искали любую информацию: об Алисе, о Мику, даже о других девчонках и о "Совёнке" в частности, но ни единая попытка успехом не увенчалась. На удивление похожие люди попадались, но в чём-то всё же не совпадали. Вкусы, занятия, внешность, характер, даже самые приближённые в чём-то не соответствовали, и от каждой неудачной попытки руки опускались всё сильнее и сильнее. Хотелось пить. Долго, беспросветно, чтобы ничего не понимать и хоть в таком состоянии забыться на пару секунд.        Учёба отошла от дел окончательно, делать неимоверно огромные тонны работ не хотелось и до всего произошедшего, а сейчас это вовсе стало до одури противно и неподъёмно. Много раз ко мне пытались достучаться родители, но даже периодические воспитательные пиздюли уже не имели результатов, как и профилактические беседы о "светлом будущем". Оно меня, впрочем, и не волновало. Будущего без своего солнца в кромешной тьме я не видел.        Не помню сколько ещё мы пробовали искать, но в итоге, спустя ещё недельки две-три, мы окончательно плюнули на это дело. Нескончаемые неудачи взяли над нами верх и отрицать неизбежное сил уже почти не было. В итоге... Мы не сразу, дав себе на отход ещё парочку недель, вернулись к музыке. *Прошло почти два месяца*        —...да-да, опоздаем чутка. Фима, блять, не еби мозги! Не убежит от нас запись за двадцать минут! Всё, давай, скоро будем, — Яра, напоследок тихо рыкнув, скинул трубку.        — А мы ведь правда опаздываем, — я тихо хмыкнул, забрасывая в себя ещё одну рюмку водки. — Может поспешим слегка?        — Начальство не опаздывает, оно задерживается, — мой друг мотнул головой, из горла допивая бутылку. — Да того рот, какого хера они все пунктуальные такие?!        — Это не они пунктуальные, это нам похуй, — я встал, хрустнув затёкшей шеей. — Идём уже.        — Фух... Пошли, — быстро приведя себя в надлежащий вид, мы вылетели из квартиры.        И летели мы... Не скажу, что на всех парусах, но достаточно быстро. Мысли-мысли-мысли мои любимые, путали эти черти голову постоянно и беспрерывно, и сейчас — не исключение. О чём мысли? О бессмысленности бытия, рефлексии и прочей херне на понятно какой почве. Пускай мозг уже принял то, что "Совёнок" был сном, моя личность отчаянно этого принимать не хотела. Первоочерёдное отрицание прошло, и ему на смену пришёл гнев, который ой-как хотелось на кого-то выплеснуть. А как известно: если человек в компании самый добрый — злить его точно не стоит. Правда вот известна эта простая истина не всем.        — Эй, петушня! — примерно за пять минут до точки назначения нас догнал быдловатый окрик. В другое время мы бы просто его проигнорировали, лишний раз возиться просто не хотелось, но сейчас... Сейчас время не другое.        — Чего надо, быдлота? — поморщившись, мы почти синхронно оглянулись.        — Слышь, пидорасы, вы блять поотращивали себе хуйни на голове и выёбываться научились?! — обладателем окрика был пьяный (кто бы сомневался) мужичок. Лет тридцать на вид, низкий, толстый и естественно лысый, с почти идентичным братком стоящим рядом.        — А вы близнецы блять? И мозг вам ваша маман один на двоих родила? Отъебитесь, чтобы мы хоть подумали что вы на людей похожи.        — Лёх, давай их захуярим? — выдал второй низким туповатым голосом, выхватывая чёрт пойми откуда нож. О-па, а вот это проблема.        — Ага! И патлы нахуй отрежем! — первый аж подпрыгнул, выдав кривую пьяную улыбку, и они двинулись на нас.        — Яр? — посмотрев на друга я увидел в его глазах смутный коктейль из ярости, решимости и чуть ли не жажды убийства. Мне оставалось только усмехнуться. — Ладно, можешь не отвечать, я понял.        — Я — выёбистого, ты — тупого, — только сказал он, и встал в стойку.        — А у тупого-то нож, — я тихо вздохнул. Ладно, колюще-режущие в руке, когда можно их увидеть, не такая большая проблема.        Мы одновременно шагнули к ним. *От лица Ярика*        Названный Лёхой приблизился ко мне и замахнулся кулаком, и в этот момент в моей голове как Солнце сияла одна мысль "Наконец-то блять!"        Слегка отклоняюсь в сторону, пропуская удар, а вместе с ним и всю тушу, ибо пьяное животное силу не контролировало, дополнительно добивая его и так херовую ситуацию подножкой. От грохота, с которым этот кабан упал, казалось, деревья пошатнулись, но это не помешало мне припечатать его по затылку ударом пятки.        — М-м-м!!! — грозно замычав (странно, ведь должен был захрюкать), этот... персонаж попытался встать. Правда я ему этой возможности не дал, дублировав удар по черепушке и закончил его мучения на этот день ещё одним, только уже по спине. После этого подняться он уже не смог. Правда техника техникой, а бесчувственное тело я ещё пару-тройку раз пнул по рёбрам, чтобы мало не показалось, после чего слегка отошёл в сторону. Мешать Егору значило самому потом выхватить, а поэтому просто посмотрим. А этот ножичек... Да хоть противотанковая ракета, этому бесу всё побоку. *От лица Егора*        Довольно резкий замах ножом дал понять мне, что этот браток либо менее пьян, либо вообще трезвый, хотя последнее сомнительно. Дождавшись пока удар дойдёт до нижней точки, я ответил быстрым взмахом ноги так, чтобы удар носком пришёлся на внутреннюю часть запястья. Судя по тому, как взвыла эта свинья, выронив нож — это было довольно больно. Оно и неудивительно. Хилый-то я хилый, но ноги у меня сильные.        Следом разъярённый мужик понёсся на меня со скоростью локомотива, раскрыв медвежьи объятия, но и этот выпад я остановил, просто пнув его под колено. Да, приём грязный, но мы и не на ринге. Осев на одно колено и уже тихо рыча, он получил ещё один удар ногой, только уже с разворота и прямо в челюсть, и на это ему не оставалось ничего больше, кроме как рухнуть на землю, распластавшись на ней. Взглянув на Ярика я увидел, что со своим соперником тот уже расправился, а значит можно было бы и уходить. Но не-е-ет, я зол, а они сами напросились.        Я склонился над телом и, прижав своим коленом его солнечное сплетение, схватил его рукой за скулы, машинально нащупав две болевые точки на стыке черепа и челюсти. От даже лёгкого нажатия он уже начал подвывать, а как только я сдавил сильнее и вовсе заскулил, со страхом смотря в мои глаза.        — Слушай сюда, быдло, — я слегка склонил голову, широко улыбнувшись. — Сегодня вам пиздец как повезло, потому что мы очень спешим. Но если я ещё раз увижу вас хоть где-то — вы об этом пожалеете, и простыми угрозами не отделаетесь. Всё понял?        Несколько быстрых кивков.        — Вот и хорошо, — встав и обернувшись, делая вид что ухожу, я только придал себе импульса от разворота, чтобы ещё раз хорошенько вмазать носком ноги по его тупой черепушке. — Спокойной ночи.        Я отряхнулся и вздохнул. Вроде стало чуть легче. *От лица Ярика*        Как только Егор завершил своё черное дело, у меня в кармане раздался звонок.        — Алё. Да-да Фим, мы уже рядом, просто небольшие проблемки были, сейчас, подгоняем уже. Ага, всё, давай, — мой друг уже встал рядом со мной, вопросительно посмотрев на меня.        — Чего там?        — Да ждут они нас, пошли быстрее.        Через пару десятков метров, Егор всё же обратил внимание на мой задумчивый взгляд, пару раз скользивший по нему.        — Чего ты смотришь так?        — Да ничего. Показалось, что демона увидел. *Прошло два с половиной месяца*        — Какого чёрта... НУ КАКОГО ЖЕ ЧЁРТА?! — мне хотелось кричать, но горло только хрипело. Голос я сорвал, а восстановится нормально он не мог, так как срывы эти были регулярными.        Тот день, когда произошла наша стычка с алкашами, стал... Роковым, наверное. После записи песни, которая, на удивление, даже собрала крайне вменяемые прослушки, мы просто застопорились. И творчески, и морально. Осталось кучу мелких и не очень заготовок, группа, что постоянно тыкала нас в наше безделье, и абсолютная душевная пустота. Последнее не то чтобы не докучало и раньше, но сейчас это чувство улетело куда-то в абсолют и как будто говорило: "Я с вами навсегда." И это... пугало.        Вечер со странной неотвратимостью падал на город. Не было красного, красивого заката, небо застилали только свинцовые тучи. И в такое позднее время, я сидел на старой детской площадке и курил. Детской площадке, на которой уже давненько не было слышно беззаботного смеха.        Внезапно, кто-то окликнул меня.        — Дяденька, дяденька! — ко мне подбежал пацанёнок, на вид лет девяти. Он улыбался, но в его улыбке прослеживалось одиночество, а вместе с ним и жажда. Будто он... Ищет кого-то?        — Ну чего тебе, малой? — я отвернулся, выдыхая в серые небеса клубы такого же серого дыма.        — А вы не видели мою маму?        — Маму? — уже с большим интересом я взглянул на него. — А как она выглядит?        — Ну... Ей примерно тридцать лет, точно я не помню, светлые волосы и яркие-яркие голубые глаза!        — Прости, не встречал таких. А давно пропала, что ты ищешь её? Может, она просто на работе задержалась.        — Её не было уже очень давно, — мальчик погрустнел. — Я так хочу увидеть маму... Но злые дяди вечно врут мне! Они не хотят чтобы я увидел её... Я чувствовал, что ещё секунда — и он расплачется.        — Ну-ну, — похлопав его по плечу, я присел перед ним на корточки. — Как тебя зовут, малой?        — Артём, — он снова улыбнулся.        — Так вот, Артём, знаешь... Я тоже ищу кое-кого. И тоже уже давно.        — Неужели маму, как я?        — Нет, я ищу свою мечту. Красавица с огненно-рыжими волосами и ярко-карими глазами. Помню... что она была немного младше меня. Ты таких не видел?        — Нет, извините, — малец опустил глаза.        — Да ладно, не извиняйся, — я сел обратно на качелю и снова запрокинул голову в небеса. — Никто её не видел. Я много где искал и много кого спрашивал.        — Так не переставай! — твёрдо сказал Артём. Для пацана его возраста он, однако, очень умный. Хех, не таким я был. — Я обязательно когда-нибудь найду свою маму, а ты найдёшь эту свою мечту!        — Верно говоришь, — улыбнувшись, я задумался. Может в ментуру позвонить? Нечего такому пацанёнку на улице поздним вечером делать. — Я сейчас, две минуты и вернусь.        — Угу, — он кивнул.        Зайдя за угол, я набрал знакомые всем три цифры.        — Алё, да, здрасьте-здрасьте. О, Богдан, ты что ли? Ярик это, Ярик. Не узнал? Ну, значит богатым буду. Слушай, у меня тут мальчик, лет девяти вродь, говорит Артём зовут. Знаешь такого? Хм... А, адрес! Сейчас, секунду...        Спустя примерно десять минут во двор въехал белый полицейский УАЗик, и, остановившись, выпустил из себя два силуэта. В одном я узнал Богдана, а второй парень был мне незнаком.        — Они опять за мной пришли, — Артём опустил глаза и скривился. Так злые дяди, про которых он говорил, это менты?        — Здоров, — мы с моим знакомым пожали руки. — Артём, вот опять ты убежал. Сколько можно говорить тебе так не делать?        — Да, убежал, и буду сбегать! — он нахмурился. — Вы не даёте найти мне мою маму!        — Я же уже сказал тебе, — Бодя сжал зубы. — Ты её не найдёшь.        — Врёшь! Вы все мне врёте! — мальчик снова был на грани слёз.        — Бодь, — я покачал головой, и присел напротив Артёма. — Слушай, Артём, ты сказал мне не сдаваться и искать. И ты не сдавайся и ищи. Не слушай никого, просто верь. И я буду в тебя верить. Иди с ними.        — Хорошо, дядя, тебе я доверяю, — малой кивнул, взяв за руку напарника Богдана. Через пару секунд они пошли к машине, и уже на подходе к ней он обернулся, крикнув: — Подожди! Как же тебя зовут?        — Паша, малой! Запомни меня! — на душе стало тошно от того, что пришлось обманывать. Но внутри я понимал — мы с ним никогда больше не встретимся.        — Зачем ты соврал? — поправив фуражку, парень посмотрел на меня.        — Так нужно было. Ты сказал что знаешь его, откуда? И что с его матерью?        — Детдомовский он, — склонив голову, пробормотал Богдан. — И мамы его... Уже три года как нет с нами. Он этого не помнит, а нашим словам не верит, вот и сбегает постоянно. Ищет её.        — Вот как... — если бы я умел плакать — я бы проронил мужскую скупую. История действительно... Похожая. — Надеюсь не заберёшь меня показания давать?        — Ну тебя, — с кривой, буквально вымученной ухмылкой, он хлопнул меня по плечу. — Я погнал. Работа не дремлет, знаешь ли.        — Понимаю, — задумчиво кивнул я, после чего медленно поплёлся в сторону квартиры. Когда УАЗик уехал — я не заметил, но в ушах всё ещё стояли слова "Мамы его уже три года как нет с нами". Может... И Алисы уже нет в этом мире? А может её никогда и не существовало, и это был всего лишь сон? Реальный, яркий, наполненный радостью и эмоциями, но сон.        Если такие реальные, безупречные сны существуют, то есть ли смысл вообще жить в реальности? Бессилие снова наполняло голову, хотелось кричать и сбивать руки об стены.        Нет. Продолжать искать. Артём никогда не встретится со своей мамой в этом мире, он знает об этом, и даже так он верит! А я чем хуже?! Алиса есть где-то, живая и настоящая, и я уверен, она так же ищет меня!        — Ало, Егор. Не занят? Прекрасно. Как тебе предложение пойти набухаться, а потом в пьяном угаре наконец-то заняться полноценным альбомом?.. *Прошло четыре месяца* *От лица Егора*        Я лежал на кровати, тупо смотря в потолок. Часы показывали полтретьего ночи, но сон всё не шёл ко мне. Рядом со мной лежала, прижавшись обнажённым телом, черноволосая девушка. Что произошло? Хм, ну...        На самом деле сложнее всего мне далось объяснение самому себе. Оно было настолько путанным, что даже вспоминать не хотелось, и можно было просто обозвать это плохой отговоркой. Впрочем, так оно и было. Как только злоба на весь мир отпустила хоть чуточку, мы попытались поторговаться с судьбой. Хоть как-то вернуть утраченную радость, отпустив всё, что было до этого, и вступить в отношения плюнув на собственную гордость. Правда вот гордость оказалась весьма изворотливой тварью, и в довесок плевалась в ответ, со вполне удачным исходом. Эта попытка была уже не первой. Расходились почти всегда по моей инициативе, так как буквально через неделю-две меня просто начинало тошнить от иллюзорности всего происходящего. Наверное, можно сравнить это... С постройкой замка из песка. Просто попытка ради попытки, зная, что этот замок либо будет смыт волнами на следующий же день, либо растоптан каким-то мудаком ещё быстрее. Но ведь хотелось попытаться. В идиотской надежде, что этот замок в моменте станет каменным. К сожалению или счастью, этого так и не произошло. И сейчас снова пришёл тот самый момент отторжения. Вроде бы ничего плохого, если бы не одно "но" — так спокойно всё было только у меня...        — Прочь! ПОШЛА НАХУЙ!!! — из другой комнаты раздался гневный, преисполненный злостью крик, от которого пятиэтажная хрущёвка, казалось, начала ходить ходуном. Мимо моей комнаты промелькнуло тёмное пятно убегающего силуэта, а злостный рык всё же затих.        — Чего случилось? — моя спутница, естественно, проснулась от этих воплей, сонно потирая глаза.        — Всё нормально, спи. Мне надо поговорить выйти, хорошо?        — Иди, — буркнула она, перевернувшись на другой бок. Я быстро нацепил джинсы и накинул кожанку, выйдя в коридор. Из-за двери, к которой я подошёл раздавались тихие, но от этого не менее тяжёлые вздохи.        — Дядь, — позвал я. Часто он не отзывался на это, но в этот раз решил всё же выйти. Глаза моего друга были даже более печальными, чем обычно. — Плохо?        — Отвратительно. Хочу выблевать всю свою личность и больше никогда её не видеть.        — Фух... — я, вторя ему, вздохнул. — Пошли прогуляемся. И покурим.        — Идём.        Улица встретила нас ночным холодом, но снега не было, несмотря на потихоньку подкатывающийся Новый Год. Не редкость в наших краях, но всё же каждый год была надежда на хорошую зиму. Мы долго просто шли молча, понимая друг друга без слов. Да... На душе было даже холоднее, чем вокруг. И даже когда мы, казалось, привыкли к этому холоду, всё равно не пропадало желание. Желание прижаться к батарее. Единственной союзнице, что дарила зимой тепло и от которой не было противного отторжения. Но похоже что в нашей жизни, хе-хе, не было отопительного сезона.        — Егор, — Ярик посмотрел прямо мне в глаза. — Хватит.        — Знаешь, я тоже об этом подумал. Просто я чего-то уже... Устал пытаться. Да и нам самим от этого только больнее. Ты злишься постоянно, а меня постоянно грызёт тошнота.        — Вот как думаешь, — он сел на бордюр, протянув ноги на тротуар, и выдохнул облако дыма. — Мы правда идиоты?        — Думаю да, — я с ироничной полуулыбкой пожал плечами. — Попытаться ведь стоило?        — Нет, не стоило, — мой друг помотал головой. — Худшее решение в моей жизни.        — Ладно, есть такое, — я опустился рядом с ним. — Мы знаешь... Как будто код к сейфу подобрать пытаемся. Только вот код этот, блять, из пятидесяти двух символов, причём буквенных.        — Ага. И сейф находится в яме, глубиной десять метров.        — Может выпьем?        — Скажи, тебя ещё наизнанку не выворачивает от алкоголя?        — Выворачивает. Просто меня так же и от жизни выворачивает, а от алкоголя хотя бы просто похмелье остаётся.        — Ха-ха, — горько рассмеявшись, Яра поднялся. — А верно говоришь. Пойдём выпьем. А что с той... Которая у тебя осталась делать будем?        — Пускай досыпает. На утро домой отправлю и связи порву. Всё же она ничем не виновата.        — Ага, — мы неспешно двинулись к знакомому злосчастному ларьку. Всё же из-за того, что живём мы теперь отдельно от родичей, идти туда заметно дольше. — Чего?        — М? — я с непониманием посмотрел на друга.        — Ты сказал что-то?        — Нет. Да и никто бы не сказал, четвёртый час ночи. Дядь, ты не приболел?        — Не-не-не, подожди, я точно слышал голос. Подожди-и-и... — его глаза внезапно начали наполняться страхом. — Блять, снова. Как будто кто-то в ухо шепчет. Да нет. Не может быть.        — Ёб... — я схватился за голову. — Только не говори того, о чём я думаю.        — Пьянка отменяется, идём в дурку. Срочно, сию же, с-сука, секунду!!! *Прошло четыре часа*        — Так-так-так, посмотрим... Так вы у нас уже бывали, — скучающим голосом протянула женщина-врач в регистратуре. — И с теми же проблемами. Всё-таки подозрения на шизофрению были не просто подозрениями. Значит с сегодняшнего дня возвращаетесь к нам на учёт, молодой человек. День на собрать что-то из дому, но учитывайте — можно иметь при себе тут не всё.        — Это надолго? — обеспокоено спросил я.        — Если подозрения не подтвердятся — то не очень. Если же напротив... Точно сказать ничего не могу. Судя по тому, что твой друг всё ещё понимает кто он и где находится — это всё не страшно.        — Ясно. Спасибо, завтра буду, — Ярик кивнул и, нахмурив брови, потянул меня за руку к выходу.        Уже на улице мы заговорили.        — И ты пойдёшь?        — Знаешь, — он задумчиво почесал бороду. — Был бы я собой прежним, я бы плюнул, понадеевшись что всё пройдёт само. Но сейчас... Я не хочу, чтобы это переросло в нечто большее. Я не хочу становиться ёбаным шизиком, который проведёт остаток жизни в комнате с белыми стенами.        — Я... Извини, — я мотнул головой, сбрасывая оцепенение. — Идём. Помогу собраться тебе.        — Вывезешь хоть без меня, помощник? — впервые за долгое время, мой друг искренне усмехнулся, и это заставило меня пусть слабо, но улыбнуться в ответ.        — Постараюсь, дядя. *Прошло шесть месяцев*        —...да пиздец там! Вроде погибших нет, но ебануло так знатно, что я аж аху...        — Эй! — озлобленно крикнул я из окна, прерывая тираду какого-то пацана под подъездом, оживлённо обсуждающего последние события с какими-то девчонками. Ну обсуждают и обсуждают, но не так же, сука, громко! — Либо потише ори, либо вообще съебни, малой! Я ж сейчас выйду!        — Пошёл нахуй! — донеслось мне в ответ хоровое пожелание. Ну, сами напросились.        На скорости реактивного истребителя я оделся и вылетел под подъезд, не дав слинять этому умнику. Впрочем он, видимо, и не собирался, посчитав мою угрозу за простую угрозу. Зря-зря-зря.        — Ну? Ещё раз рискнёте послать? — хрустнув затёкшей шеей с издёвкой изрёк я.        — А тебе чё, мало было? — сразу начал бычить этот... Неудачный эксперимент по воспроизведению разумной жизни. — Я боксом шесть лет занимаюсь, и я тебя сейчас поломаю нахер!        — Попробуй, — злобно ухмыльнувшись, я развёл руки в стороны. — Но учти — если перед подругами повыпендриваться хочешь, то ты за это заплатишь.        Стоило ему просто сделать шаг вперёд как я резко взмахнул ногой, нанося сокрушительный удар в челюсть. И этого вполне себе хватило, чтобы у малолетнего гопника искры из глаз полетели, и он рухнул на асфальт.        — Херовый из тебя боксёр, раз даже от удара защититься не смог. Видно мало вас, новое поколение, старшаки во дворе пиздили, — сплюнув на землю, мой карающий взор обратился в сторону сжавшихся на лавочке девушек. — Вы вроде как все вместе меня послали, да?        С громким визгом эти двое испарились из моего кругозора так быстро, что это было похоже на телепортацию. Поглядев на бессознательное тело, я покачал головой. Как очухается — сам восвояси уберётся. С тяжёлым вздохом я вернулся в подъезд, неспешно поднимаясь по ступенькам.        Несмотря на то, что путь был коротким, внутренне я поражался насколько стал жесток и безразличен. Может я его убил к чертям, но не задумался ни на секунду ни о скорой, ни о простом приведении в чувство. Быть может так люди и становятся теми тварями, которых я в них всегда видел?        — Все мы в конце концов превратимся в тех, кем боялись стать, — тихо проговорил я, садясь на ступеньки возле своей квартиры и закуривая сигарету. Впрочем, одного меня оставили ненадолго.        — Ты чего малых бьёшь, Гоша? — рядом со мной опустился крепкий дедок, так же как и я затягивающийся никотиновым дымом. Мне осталось только вновь покачать головой.        — Иваныч, я тебя триста лет уже прошу не называть меня так.        Никогда не привыкну к его неожиданным появлениям. Сергей Иванович, по совместительству мой сосед из квартиры напротив. Шестьдесят два года от роду, бывший рабочий нашего химзавода, сейчас на пенсии и из-за возраста, и из-за скоропостижного закрытия этого самого химзавода в свете событий последнего времени. Настоящий дед, которого хотел бы себе каждый внук: с чувством юмора, в физической форме, которой позавидовала бы даже некоторая молодёжь, с густой седой шевелюрой и бородой, чуть ли не как у Хотабыча. Весёлый в общем мужик, и историй таких же у него много.        — Ты на вопрос не ответил.        — Доебали уже. Наглые они не по годам.        — Не повод же пацана поэтому вырубать?        — Так он меня там порешить грозился. Ну, как видишь, хреново у него получилось.        — Эх Гоша-Гоша, — старик помотал головой. — Неужели ты не таким был?        — Если попросили бы потише — я бы был потише. А они сразу "Нахуй-нахуй", ну вышел я и посадил их на него.        — Ворчишь ты рано, — он усмехнулся в бороду. — Молодой ещё, столько в жизни повидать можешь, а так быстро старческие черты перенимаешь.        — На кой мне та жизнь? — я поморщился. — Счастье потерял, не успев его даже приобрести. Музыка через сраку пошла. Группу распалась, устали ждать пока наша депрессия уйдёт. Даже... — я со злостью ударил кулаком по стене. — Друга не могу увидеть. А ведь он последнее, что у меня осталось, понимаешь?!        — Понимаю, — Иваныч нахмурился и потушил сигарету, сразу закуривая новую. — Я ж сам такой. Любви не нашёл, друзей растерял, на работу пошёл потому что так было нужно и престижно. А я ведь, знаешь, поэтом хотел стать. У меня вон, с юности даже парочка стихов осталась.        — Да? — я приподнял брови. — Почитаешь?        — Найти бы их ещё, — он тихо рассмеялся. — Знаю, что где-то в квартире, но не помню где. Как найду — обязательно почитаю.        Следом в воздухе повисло молчание секунд на тридцать, прерываемое только выдохами клубов дыма. И за это весьма короткое время я уже успел задуматься о самых чёрных мыслях, которые, как я раньше думал, покинули меня навсегда. Быстро встав, мне осталось только протянуть руку старику.        — Бывай, Иваныч, я к себе.        — Давай. Удачи тебе, Гоша, — он вновь улыбнулся, пожимая протянутую руку.        "Удача мне уже не понадобится", хотел сказать я, но не стал. Щёлкнув замочной скважиной, я нырнул в квартиру, которую как будто атаковали всеми ядерными боеголовками этого мира. Возле входа мешки с мусором, вещи, что были раскиданы по квартире, и конечно же несоизмеримо огромное количество пустых бутылок из-под алкоголя всех мастей и размеров: от виски и портвейна до дешёвого пива. Я никогда не был особо чистоплотным, но даже у меня лет пятнадцати-шестнадцати эта картина вызвала бы отвращение и желание генеральной уборки. Мне сейчас же было плевать.        Быстро заглянув в ванную я заткнул слив и включил из крана горячую воду. Теперь у меня минут пятнадцать на подумать.        — Что у меня осталось... Да ничерта, — начал я рассуждение вслух, сев за стол. — Родители? Я им сейчас нужен примерно так же, как и они мне. Друзья? Один Ярик, и с тем никак не могу контактировать. Группа? Хах... ***        — Что?! Но почему?! — закричал я в трубку.        — Потому что вы ничего не делаете, — раздался печальный голос Серафима с другой стороны телефона. — А нам, знаете ли, тоже кушать хочется.        — Я тебе что, блять, неясно выражался?! Ярик в дурке, понимаешь ты или нет?! И связи у меня с ним никакой!!!        — Я это понимаю, но это не причина. Значит ты один не делаешь ничего, а мог бы. Ждать, пока закончатся ваши страдания по фантазиям, мы не намерены.        — Ну и катитесь к чёрту, ёб вашу мать! И я тебе повторяю — ещё раз ты скажешь, что это фантазии, ты очень дорого за это заплатишь! — мой голос сорвался, превратившись в приглушённое рычание.        — Больше не скажу, не волнуйся. Прощай, Егор.        Телефон только и успел булькнуть, оповещая о законченном разговоре, как был отправлен в стену. Правда не разбился, как в клишированных фильмах, а наоборот, оставил вмятину в гипсокартоне. Чертыхаясь под нос я поднял этот неубиваемый кирпич.        — Из чего только китайцы вас делают? — я слегка успокоился, но это не помешало мне поднять первую встречную стеклянную бутылку и расколоть её на тысячу осколков об угол. Я был зол. Чертовски, сука, зол. — Вы ещё нас вспомните, мудачьё. ***        Тогда я ещё не понимал, кто тут настоящее мудачьё, но со временем осознание пришло. Правда запоздало оно, терять ведь больше было нечего. Нахмурив брови я сначала заглянул в ванную, выключив воду, а затем направился на кухню за ножом.        Я устал. Правда, искренне устал. Что-либо делать, ради кого-либо жить. И пора было заканчивать мой путь в этом пустом и несправедливом мире.        Вода была очень горячей, но оно и к лучшему. Тяжело вздохнув, я сделал первый надрез.        Говорят, что правильно резать вены вдоль рук, а поперёк это так, выпендрёж для малолеток. Но на самом деле нет правильного способа, просто нужно захотеть. Вот и я захотел.        Множество порезов заалели на моих руках, расцветая красными цветками. Было больно. Но эта боль была просто никчёмной по сравнению с тем, что я испытал потеряв "Совёнок". Потеряв Мику.        Через некоторое время прекратилась и она, пришёл только лёгкий холод. Умирать не страшно только пока ты не посмотришь старухе с косой прямо в её пустые глаза. Но мне действительно не было страшно. Я прикрыл глаза, надеясь, что бога всё же не существует.        — А тебе учиться ещё надо, диплом получать... — пронёсся голос у меня в ушах.        Прости, мама, но мне уже не до этого.        — Знаешь, вот ты вроде у меня умный, а так часто хернёй страдаешь...        Прости, бать, но такой уж я есть.        — Не слушай ты их! Если выбрал путь по душе — то иди по нему! А я тебя всегда во всём поддержу!..        Прости, ба, но путь души моей рухнул, так нормально и не начавшись.        — Ладно тебе, всё получится, не волнуйся! Пошли вон на огород завтра съездим, виноградику пособираем, а я тебе потом винца налью...        Прости, дед, но поздновато мне уже.        — У меня вон, с юности даже парочка стихов осталась. Знаю, что где-то в квартире, но не помню где. Как найду — обязательно почитаю...        Прости, Иваныч, но не суждено мне уже твои стихи услышать.        — Вывезешь хоть без меня, помощник?.. — в этом голосе я слышал усмешку.        Прости, дядя, но не выполнил я обещание. Не вывез.        Я чувствовал, что силы покидают меня всё быстрее и быстрее, а мысли путались в голове, в конце концов полностью пропадая. Слышал где-то, что смерть — это когда человек совсем прекращает мыслить. И если всё так, то она пришла за мной. Последнее, что промелькнуло у меня в голове перед полным забытьем, была мысль "Вот и узнаю, действительно ли смерть существо".        Я упал во тьму. *За час до этого* *От лица Ярика*        — И как чувствуешь себя? — передо мной сидел, сложив руки, мужчина в белом халате.        — Отвратительно, — честно ответил я.        — Ладно, — вздохнул он. — Спрошу по-другому. Голоса слышишь ещё?        — Уже месяца три как чувствую себя одним в своей голове, и вы об этом знаете, — мне осталось только поморщиться. —Лечите вы очень уж хорошо.        — Ну извини уж, — он развёл руками. — Психи они ж у нас разные бывают, и далеко не все такие же спокойные как ты.        — Хватит этого бубнежа. Вы надо мной так, посмеяться, или по делу?        — Выписываем мы тебя, — врач покачал головой. — А ты всё такой же язва, как и в первый день.        — Простите, но родился таким. Все вопросы — к моей маме.        — Ярик-Ярик... Как же с тобой тяжело. Собирай вещи давай. Всё, что мы у тебя забрали, тебе на проходной в регистратуре отдадут.        Я ничего не ответил, только проводив его взглядом. Думая, что ложусь сюда лечиться от сумасшествия, я кардинально ошибался — скорее сошёл с ума я уже здесь, в этом клятом одиночестве. Бегающие и орущие психи, санитары, гоняющиеся за ними, и прочее забавляли только в первое время, а затем стало тошнотворной обыденностью. Даже пообщаться почти и не с кем было.        Как там Егор? Как группа? Что вообще произошло за время моего отсутствия? На эти вопросы ответов у меня не было, как не было и связи все эти полгода, и сейчас из-за всего этого скорость моих сборов была просто космической. Уже за пол часа я забрал всё, что принадлежало мне, и стоял на проходной. Наши "весёлые" врачи, правда, хотели прикарманить мой телефон, но после угрозы о том, что сейчас кто-то отправится из дурки в травмпункт, магическим образом "нашли" его. Ага, нашли. Вынули, блять, из небытия. Я чертыхнулся про себя, сетуя на то, что этим людям у нас других людей лечить доверяют.        Выйдя на улицу я вдохнул свежий воздух и посмотрел в родное серое небо. Я вернулся, город. Да... Посиди полгода в четырёх стенах, и не таким мелочам радоваться научишься. На радостях закурив, я потопал к ближайшей остановке, решив пока не звонить Егору. Пускай это останется для него сюрпризом. Вот он грустный небось, загнавшийся, открывает дверь, а там я: "Привет, дядя! Давно не виделись!" Он же мне, хе-хе, на шею прыгнет!        На остановке я простоял минут двадцать, про себя отметив то, что изменилась наше движение автобусов примерно никак. И вот, слава всем богам музыки, ко мне подкатил номер 29Б, в который я быстро и запрыгнул.        До дома я шёл ещё минут пятнадцать, напевая себе под нос какой-то знакомый мотив, и наконец добрался до знакомого подъезда. Ну... Тут опять же без изменений. Разве что пацан какой-то в отрубе валяется, непонятно — то ли пьяный, то ли вмазал кто-то ему. Пожав плечами я вложил руки в карманы и зашёл в подъезд, поднявшись на четвёртый этаж. И уже здесь, на лестничной клетке, я увидел знакомое лицо.        — Здоров, Иваныч, — с улыбкой я протянул ему руку, которую дед без промедления пожал. — Давно не виделись.        — Долго ж тебя не было, Ярик. Гоша совсем уже с ума сходит.        — Рассказывал, значит, почему я отсутствовал?        — Конечно. Много о чём рассказывал. Иди быстрей, не задерживаю, он зашёл только вот... Минут двадцать назад. Будет рад тебя видеть, — Иваныч усмехнулся в бороду.        Последовав совету я постучал в дверь. Через несколько секунд ещё раз и ещё раз.        — Заснул что ли? Быстро, однако, — задумчиво проговорил я, но, несмотря на логическую мысль, внутри поселилось чувство тревоги. Выхватив ключи из внутреннего кармана я щёлкнул замочной скважиной, входя в квартиру. — Егор!        Мне не ответили. Чувство тревоги усилилось, повиснув тяжёлым комом в лёгких.        — Эй, дядя, просыпайся! Я вернулся! — сбросив обувь, я быстро прошёлся к его комнате, но заглянув туда никого не увидел. Быстро метнулся к своей комнате — аналогично. — Где ты? Это не смешно, дядь!        Кап. Кап. Кап. Тихие падения капель воды на кафель привлекли меня, и я заглянул в ванную. Мои глаза расширились в неверии, а ком из лёгких провалился вниз, прорубая внутренние органы будто лезвием.        Это была не вода. Капли крови с рук моего друга медленно стекали на пол, вызывая этот противный звук. Я рванулся вперёд, подхватив его голову и начал бить по щекам. Просыпайся же, просыпайся! Нет, Егор, нельзя!!! Сука, не уйдёшь без меня!!!        Схватив его руку я нащупал пульс. Есть! Он ещё жив! Но сердцебиение было медленным, и, казалось, постепенно затухающим. Не-е-ет, самоубийца недоделанный, я тебя одного не отпущу!        Выдернув телефон из кармана я набрал скорую, в это время буквально полетев на кухню за бинтами. Они точно есть, я помню... Вот они!        — Скорая, слушаю.        — Быстро, человек умирает! Адрес... *Прошло десять минут*        За время, пока скорая помощь мчалась к нам, я уже перемотал руки друга бинтами, на которых уже расцветали алые цветки. Стало вроде лучше, но я не знаю сколько он пролежал тут. По словам Иваныча — не больше двадцати минут. Ванную набрать минут пятнадцать и получаем... Что я пиздец как вовремя! Даже думать не хотелось что было бы, задержись я ещё хоть на немного в дурке или если бы мне приспичило присесть покурить под подъездом.        По прошествии некоторого времени в квартиру вломились добрые дядьки-санитары, осмотрели бессознательное тело Егора и подхватили его на носилки, быстро выслушав мой сбивчивый рассказ.        — Живой он, живой. Парень, — один из них хлопнул меня по плечу. — Ты очень вовремя. Ещё бы минут десять он так пролежал, и в следующий раз со своим другом ты увиделся бы только с той стороны. Мужики, в машину его!        — Я с вами, — твёрдо заявил я.        — Полезай уж, чёрт с тобой... *Прошло пять дней* *От лица Егора*        Я будто плыл в чёрной бездне. Не чувствовал ничего, не видел света, но ощущалось как будто я находился под толстым слоем воды. Я... Тону?        — Отнюдь, — насмешливый голос раздался надо мной.        — Кто ты? — безразлично проговорил я.        — А ты уже забыл, как я выгляжу, да? — обладатель голоса схватил меня за плечи и потянул вверх, выдёргивая из этой черноты на свежий воздух. Прокашлявшись и моргнув пару раз, я узрел перед собой лицо, что уже успело конкретно подзабыться.        — Макс?! — Максим. Муж лучшей подруги моей матери. Просто потрясающий мужчина, всех его положительных качеств перечислить сложно, да и делать мне этого не хотелось. Единственное, что смущало меня в этой встрече — он погиб. Ещё один прекрасный человек, которого забрала кровавая жатва войны. Но сейчас он стоял передо мной и просто улыбался.        — Признал, — его улыбка расширилась.        — Но ты ведь...        — Умер? Ха-ха, да, знаю.        — Получается и я тоже...        — Вот тут не угадал, — он присел на землю и закурил. — Хотя был очень близок.        Только сейчас я обратил внимание, где я находился. Пляж из серого песка, а вдали — бесконечная гладь чёрного, как нефть, моря.        — Где мы?        — Кто знает, — Максим выдохнул кольцо дыма в иссиня-чёрное небо и пожал плечами. — Может, между жизнью и смертью?        — Это объясняет то, как мы встретились, раз ты говоришь что я ещё жив.        — Не желаешь объясниться кстати? — он сурово, будто отец, посмотрел на меня.        — Сложилось так, — тут уже пожимать плечами пришлось мне. Похлопав по карманам я обнаружил пачку сигарет, так что тоже опустился на песок и поджёг никотиновую смерть. То, что я одет в привычную мне одежду, нисколько меня не смутило. — Устал я, Макс. Устал быть один, устал вечно спотыкаться о собственные ошибки, устал мечтать о счастье. Видимо не любит меня эта жизнь, а?        — Нас всех она не любит, ведь её любовь надо заслужить. А ты хоть что-то сделал для этого?        — Да я ведь пытался! — вскричал я. — Пытался забыть, отторгнуть, потерять! Пытался просто встать и идти дальше! Но у меня ни черта не вышло!        — А ты пытался принять? — тяжёлым голосом произнёс он.        Я собирался сказать что-то, но так и застыл с открытым ртом. Принять? А я ведь... Действительно не пытался.        — Вот и я о том же, — одобрительно кивнул мужчина, заметив, что до меня всё же дошло.        — Но как мне принять это? Я ведь... Потерял свою музу. Потерял любовь. Потерял Мику... Скажи, как это принять, если всё больше намёков на то, что я не просто потерял... А так по-настоящему и не приобрёл?        — Просто жить, — он обратил взгляд куда-то на горизонт. — Пускай одному, пускай потерянному. Не сразу, но оно придёт. Ты ведь песни пишешь, да?        — Д-да, — мой голос слегка дрогнул.        — Так внеси в них свою любовь. Пускай ты возродишь её так, и твои песни станут твоей же музой.        Я просто сидел и слушал. Мне нечего было сказать, потому что сейчас я считал себя величайшим идиотом во вселенной, ведь решение всегда лежало на поверхности. Хотел ли я такой судьбы для себя, или за меня говорили отчаяние, ярость и грусть? А хотела ли Мику такой судьбы для меня? Конечно нет. Она хотела чтобы я был счастлив.        — Вижу ты наконец понял, — Макс встал, и потрепал меня по голове. — Молодец.        — Спасибо. Спасибо тебе огромное, — я не знал как выразить свою благодарность.        — Забудь, — он развернулся и махнул рукой входя по щиколотки в чёрную воду. — Мёртвым твои благодарности ни к чему.        — Ты уже уходишь?        — Не мешало бы. Я и так мальца задерживаюсь.        — А мне ещё столько хотелось тебе рассказать...        — Свидимся ещё, малой, — Максим ухмыльнулся. — Времени у нас тогда будет завались. А сейчас тебе надо идти.        — Куда? — я непонимающе склонил голову.        — По дороге конечно, — он рассмеялся.        — Но её ведь здесь нет.        — И правильно. Ведь дорога возникает под шагами идущего, — мужчина в последний раз обернулся, сверкнув улыбкой, и нырнул, уходя под воду.        Голова внезапно стала тяжёлой, а веки начали скоропостижно слипаться. Стоило лишь на секунду прикрыть глаза, как... По ним резанул ослепительный белый свет! Я хотел было вскрикнуть, но горло отказалось испускать хоть какие-то звуки, полностью пересохнув. Проморгавшись я понял, что это не свет, а лишь больничный потолок.        Обычная, ничем не примечательная палата, которые можно в изобилии увидеть в наших больницах. Всё ещё пытаясь понять, был ли сон просто бредом моего сознания, или всё же суровой реальностью, я медленно окинул взглядом комнату и себя в частности. Рядом с кроватью тумбочка, на ней пакет с какими-то фруктами. Открытое окно, в которое с весёлым свистом пролетал прохладный вечерний ветерок. Мои тощие руки, перемотанные чистыми белыми бинтами. Попытавшись слегка приподнять руку, я скривился от боли. Чёрт, точно. Но за всем этим я не сразу разглядел один важный элемент...        Рядом со мной сидел и спал, откинувшись на спинку стула, Ярик. На мои глаза навернулись слёзы, которых я не видел уже долгие годы. Вернулся. Он вернулся! Душа ликовала, но горло смогло только выплюнуть рваное:        — Дя...дя...        Мой друг моментально вскочил и огляделся, после чего посмотрел на моё лицо, на котором застыла искренняя улыбка. Он прикусил нижнюю губу и склонился, обняв меня.        — Очнулся... Ёб твою мать, очнулся... Слава всем богам и демонам...        — За...ду...шишь... Во...ды... дай...        Мотнул головой, Яра выпрямился и достал из-под кровати бутылку, прижав горлышко к моим губам. Я пил, жадно впитывая в себя воду будто губка, и, наконец, мой голос вернулся ко мне.        — Яра... Как же я рад тебя видеть...        — Хочу сказать тебе то же самое, — Ярик улыбнулся. Правда, ненадолго. Его руки задрожали, а он сорвался на крик. — Какого хера ты творишь, мудак блять?! Откинуться решил, да?! А о своих родных ты подумал?! Ты подумал обо мне, а?!        — Не кричи, пожалуйста, — я скривился. — Прости. Я не сдержал обещания. Не смог вывезти один.        — Фух... — он слегка успокоился и сел обратно на стул. — Ты знаешь, я прощу тебе всё угодно, но всё-таки... Хоть предупреждай в следующий раз! Ты ведь знаешь, что самоубийство только выстрелом из дробовика в голову и только в двадцать семь!        Я тихо рассмеялся. Он не меняется. Никогда.        — Прости ещё раз. Следующий раз... Он будет в другой раз. Я сейчас расскажу тебе, что я видел, но для начала... Сколько я спал?        — Пять дней, — тихо вздохнул мой друг. — Твоё состояние было стабильным, как говорили врачи, но я пиздец как волновался. Ты очень невовремя решил откинуться, ещё хотя бы десять минут подождал и я бы уже был дома!        — Видишь какие тайминги ловить умею, — я хихикнул.        — Ты неисправим, — он приложил руку к лицу. — Но оно и к лучшему. Я уже обговорил всё с врачами, в дурку как самоубийца ты не попадёшь. Скажи спасибо что твой друг я, который знает две трети города, а не кто-нибудь ещё.        — Спасибо, — мне осталось только улыбнуться и откинуться на подушку. — И на сколько я ещё здесь?        — Пока раны не заживут. Не думаю, что долго, но достаточно. А теперь слушай, — Ярик снова сделал серьёзное лицо. — Поклянись, что больше не будешь так делать.        — Мне больше и не нужно, — я протянул ему руку, пересилив неприятную боль. — В ад только перед тобой...        —...в рай только после тебя, — он принял рукопожатие и ухмыльнулся. — Теперь верю.        Ещё минут пятнадцать я рассказывал, что происходило за время его отсутствия. На новость о распаде группы Яра отреагировал равнодушно, сказав что подобного он и ожидал, после чего добавил, что найдём новый народ, ещё лучше предыдущего.        — Ладно дядя, отдыхай, — он встал и направился ко входу, махнув мне рукой. — Вернусь утром, а сейчас пойду отосплюсь хоть нормально. Пять дней спать в неудобной позе часа по три в день... Такое себе удовольствие.        — Ты... Всё время тут со мной сидел что ли?! — мои брови взметнулись вверх.        — А как тебя бросить в такой ситуации? — мой друг только рассмеялся. — Бывай. И не забудь, как вернёмся тебе ещё стихи Иваныча послушать предстоит.        — Очень жду, — мои слова встретила уже закрытая дверь, и я улыбнулся, повернувшись набок.        Жизнь резко начала налаживаться. Может, всё будет не так гладко, но я смогу. Смогу принять. И я верю в это. *Прошло пять месяцев*        Настроение так-сяк        Оно как раз, чтобы накинуть грустный рэп под пианину из две тысячи десятого        Как VST плагины в небе звёздочки висят        За встречу бы накинуть водочки по пятьдесят        Ты к семье, я на гастроли        Стало ясно раньше, мы не столько разрушали, сколько не умели строить        Боль меняет нас, но боль пройдёт, остаться бы людьми        Раз не может речи быть уже ни о какой любви        Это клёво, разве нет?        Нас жизнь однажды скрутит, будто йога        На спине тащить, что бог дает, но что-то ёкает во мне, и я не понимаю        Ёкает не сердце, ёкают минувшего Ёкаи        Это призраки истлевшего привидения прошлого        Ностальгия клешнями тянется в окошко        Мелодия знакомая до тошноты и рвоты        Вальс на выпускном физтеха        Третий курс, Black Roze Garrote        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром-Задира        Всё ещё краснею при тебе, как Гром-Задира        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром-Задира        Всё ещё краснею при тебе, как Гром-Задира        Иногда мне некому писать        И порою забываем то, что мы давно не дети        Когда истинная близость, это как электростатика        То все в мире песни о любви, это патетика, апатия        Всё это не работает        Прошлое на донце раковины видно, будто в Гарри Поттере        А флешбеки вяжут по рукам, как хомутами тебя        Это нонсенс — кем-то нассано в омут памяти        На солнце стало больше чёрных пятен        Я лажаю через ноту, нам с тобою больше не о чем болтать        Я идиот, ты идиома, и мы осознаём с годами        Оказалось, мы из разного биома        Ты по утрам встаёшь, я ночью выходя из дома        В полной темноте бреду в закат за дланью Аббадона        Нам пора бы выгонять себя давно из сказки вон        А я танцую и, подхватывая ритм саксофона, магию пою        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром-Задира        Всё ещё краснею при тебе, как Гром-Задира        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром-Задира        Всё ещё краснею при тебе, как Гром Задира        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром-Задира        Всё ещё краснею при тебе, как Гром-Задира        Хоть и тыщу лет как отпустило        Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру        Солнце, так же я краснею при тебе, Гром-Задира        Я краснею при тебе, как Гром-Задира        Проведя по струнам ещё пару раз, я посмотрел на Ярика, что задумчиво слушал моё исполнение недавно написанного текста.        — Слушай, а мне нравится! — он хлопнул по коленям. — Ты же записал?        — Естес-сна записал, за кого ты меня держишь? — фыркнул я.        — Хорошо. Значит... Так, подожди, а что значит-то? Планы не меняются?        — А на кой их менять? — я пожал плечами. — Мой день рождения уже позади, твой тоже, мировая обстановка потихоньку стихает. Денег поднабрали, в музыку вернулись, пускай и с потерями...        —...но потери бойцов отряд не заметил, — хихикнул мой друг.        — И то верно, — меня тоже пробило на смех. — Так вот, да, планы менять смысла нет. Вот Новый Год встретим, все дела закончим и погоним познавать новый мир.        — Да... — мечтательно вздохнул Яра. — Чувствую, что впечатления будут незабываемыми — с нашего захолустья в самый крупный мегаполис России!        — Мы же вроде оба Москву видели, нет?        — Я, как и ты думаю, максимум по МКАДу прокатились и спальные районы издали увидели.        — И то верно, — я прикрыл глаза. — Не забывай, Москва, как и Питер, это болото. И оно людей либо выплёвывает, либо засасывает с концами.        — Знаю, — он усмехнулся. — Надеемся на последнее. А вот по приезду...        — А по приезду будем вертеться от ситуации, — хлопнув руками, я одним махом запер гитару в её тесном чехле. — Давай не будем ничего продумывать, а? Чтобы не разочароваться раньше времени.        — Как хочешь, — Ярик пожал плечами. — Сейчас чего делать будем?        — Можем перекурить да спать уже пойти.        — Неплохое предложение, — мой друг тихо рассмеялся. — Идём.        Стоя на балконе и задумчиво прокручивая в руках сигарету, я смотрел в ночное небо. Ярик же смотрел в телефон и прокручивал песни, выбирая какую оставить. Это наше "перекурим и спать" происходило часто, и длилось минимум часа пол, а иногда и больше, поэтому мы заранее к этому готовились, но внезапно ночную тишину разрезал звонок телефона моего друга.        — Не понял, — он приподнял одну бровь и показал мне экран, на котором светился весьма знакомый номер.        — Поддерживаю, я тоже не понял, — хмыкнул я. Вот кого-кого, а такой личности я не ожидал. Если честно, то уже года два как не ожидал.        — Слушаю, — Яра поднял трубку и сразу поставил громкую связь.        — Ярик, ты? — девичий голос раздался из трубки.        — Кто ж ещё. Хоть поздоровалась бы, столько не слышал тебя.        — Извини, да, привет, — собеседница стушевалась. — Я просто спросить кое-что... Егор с тобой?        Мои брови хотели покинуть лоб и оказаться в межзвёздном пространстве. Я?        — Допустим со мной, — его голос посерьёзнел.        — Можешь дать трубку ему? Просто он вроде номер сменил, а из общих знакомых у меня только ты остался, вот я и...        — Секунду, сейчас, — вопросительно посмотрев на меня и увидев положительный кивок, он передал трубку мне. — Говорить может.        — У аппарата, — я подхватил телефон и выключил громкую связь. Раз хочет говорить со мной — пускай говорит, я послушаю. Плевать в лицо или нет подумаю, но шансы тут где-то восемьдесят на двадцать.        — Егор, это я, привет...        — Ка-акие люди, — я тихо рассмеялся. — И даже без охраны. Здоров, по какому поводу?        — Да я поговорить хотела, как в старые добрые, а номера твоего нового не знаю, вот и решила через Ярика связаться.        — А твоя мания контроля всё не оставляет, — я злобно хмыкнул. — Кроме Ярика и родичей никто не знает, что я телефон поменял.        — Ну... — с той стороны послышался вздох. Да-да милочка, с тобой пообщаешься и не такие мелочи подмечать научишься.        — Ладно, хорош тут воду лить, она тебе для диплома пригодится ещё. Как в старые добрые? Поговорить? Хотела бы — позвонила бы раньше, а так спустя два года резко захотела просто поговорить... Хватит мне анекдоты рассказывать, зачем я тебе понадобился?        — Я просто... Просто вас хотела к себе позвать... Ну, чаю там попить, музыку послушать, поговорить... Как раньше...        — Он тебя бросил, да? — секундное молчание стало для меня положительным ответом. — Так и думал.        — Откуда ты... — её голос начал прерываться тихими всхлипываниями, но меня это уже не брало.        — Знаешь, мы столько не общались, а ты не изменилась. Всё так же ищешь обходные пути чтобы что-то рассказать, цепляешься за возможность поговорить, но при этом совершенно плюёшь на людей, с которыми ты желаешь это сделать. А я, знаешь, изменился. В худшую для твоих целей сторону.        — Ладно, как хочешь, — внезапно она заговорила ровно, сняв маску, что была до этого. Сняв только ради того, чтобы надеть новую. Это мы тоже проходили, ты хоть чему-то новому научилась? — Я действительно просто хотела позвать вас чтобы отдохнуть и поговорить о чём-нибудь. Что у вас в жизни там происходило за это время, например...        —...или, например, снова тянуть меня к себе. Тянуть для того, чтобы намекать, разочаровывать, наёбывать. Тянуть чтобы давать надежду, укреплять её, чтобы затем поломать до основания. Что у нас происходило, говоришь? А происходило то, что поменяло меня, и о чём тебе знать совсем не обязательно.        — А ты сжался в шар, как ёжик, сильнее, чем я думала.        — Не совсем. Просто в моей жизни из-за тебя и таких, как ты, я сделал выводы: если человеку сначала дать построить город, а потом снести его ядерной бомбой, и так раз за разом, то этот человек обозлится и построит очень глубокий бункер. Мой бункер уже построен, и ты в него не попадаешь, уж прости.        — Я...        — Слушай, тебе не кажется, что этот разговор — переливание из пустого в порожнее? Не знаю, чего ты хотела добиться, но тебе это не светит. Разбежались с твоим хахалем? Поздравляю. Правда когда я говорил, что эта затея полная херня, ты решила меня не слушать. Хочешь вернуть дружбу или что-то большее? Поздравляю. С провалом.        — Ты стал очень жестоким, — тихо проговорила моя собеседница.        — А ты не изменилась, и меня от этого тошнит. Ты для меня уже давно никто, а решать твои проблемы я не намерен. Так что дорогая, как говорил один мой знакомый — ебись с этим сама. Адиос.        Не дождавшись ответа, я скинул трубку. Жестко? Может быть, но мне ли не знать, что с этим человеком нельзя по-другому.        — И чего она хотела? — Яра вопросительно взглянул на меня.        — А хрен его. Но как ты знаешь, от этой девушки хороших весточек почти не бывает.        — Это да, — я не знаю, какую сигарету мы курили. Уже счёт потерял. Но, может оно и к лучшему. — Вот тебе и внеплановый разговор...        — Дядь, забей, — сверкнув искрами, бычок погас на асфальте под подъездом. — Но я так подумал... Давай всё-таки слиняем из этого города побыстрее, а?        — Я тоже об этом подумал, — мой друг ухмыльнулся. — Слишком много тут знакомых, с которыми не хочется видеться.        — Значит собираемся уже завтра. Отъезжаем сразу после Нового Года. *Прошло полторы недели*        Москва — город действительно большой. Ещë большим можно было в ней заняться, а тем более нам. Всë-таки отбросить всю предыдущую жизнь и всех людей из этой жизни было решением крайне резким и категоричным, хоть это и было в нашем стиле. Но сейчас, стоя со своими немногочисленными, но приятными пожитками возле автобуса, дальнейшие действия в голову совсем не лезли.        — И что будем делать спрашивается? — Ярик с прищуром посмотрел на меня.        — Хороший вопрос. Квартиру снять сможем, а что дальше — я вообще пока понятия не имею.        — Хах, это верно, — мой друг усмехнулся. — И ни группы у нас пока нет, ни возможностей для записи чего-то нового.        Шумно вздохнув, я подхватил сумку.        — Слушай, на первые пару дней перекантоваться бы у кого-то, у тебя тут часом нет... — и тут мне в голову выстрелила мысль, которая не давала знать о себе уже несколько лет. — Знакомых?.. Та-а-а-ак, у меня появилось ещë одно дело в списке.        — Расскажешь?        — Это дело лично моë. Поэтому нет, не расскажу.        — Какой деловой, — Яра хмыкнул. — Ну-ну. Твои заботы это, конечно, твои заботы, но не забывай — если что-то вытворишь, отвечать мы будем вместе.        — Хорошо дядя, — я улыбнулся. — А сейчас...        — Слушай, а ведь знакомые действительно есть! — внезапно воскликнул он. — А ну ка, я сейчас кой-чего проверю...        Быстро выхватив телефон, он начал что-то печатать.        — Ага... Ага-а-а... Ага! — Ярик довольно ухмыльнулся и протянул мне телефон. Заглянув в экран, мне тоже захотелось довольно ухмыляться.        — Слушай, а это ты вовремя вспомнил. Я думал мы уже не встретимся с ним никогда.        — Никогда не говори никогда! Такси вызывай и погнали, я адрес знаю!        — Секунду... *Прошло сорок минут*        Пару стуков в дверь и за ней послышались торопливые шаги, после чего щëлкнул замок. А за открывшейся дверью мы увидели крайне знакомое лицо, которое уже успело подзабыться.        — Ну привет, заблудшие нефоры, — с порога на нас смотрел улыбающийся Кирилл. Мы поочерëдно пожали ему руку и обнялись. Сколько с нашей встречи прошло уже?        Кирюха... С нашей родины он упетлял как только ему исполнилось восемнадцать, и здесь, в Москве, он успешно строил армейскую карьеру. Причëм, по видимому, исключительно на собственной харизме. Уже через несколько минут мы сидели на кухне и пили коньяк.        — Ну, рассказывайте, как вас занесло? — облокотившись головой на руку, он с неизменной ухмылкой поочерëдно поглядел на нас.        — Ой твою мать, это такая долгая история что словами не передашь.        — Насколько долгая?        — Уже... Почти два года она продолжается, но столько разного произошло, что ты охренеешь.        — Ну так рассказывайте, чего сиськи мять, — тихо рассмеялся он и подлил нам ещë коньяка. *Прошло три с половиной часа*        За окном вечер уже вошëл в свои права, а наш рассказ уже подошëл к концу. И уже минут двадцать у нас шла пьяная, но весьма оживлëнная дискуссия.        — Вот скажи, ты нам веришь? Веришь, что всë это было взаправду? — пелена алкоголя висела перед глазами, затуманивая и так не самое лучшее зрение, но свои слова я осознавал.        — Не знаю парни, не знаю, — он вздохнул и мотнул головой. — Учитывая как рьяно вы мне это доказываете и что это происходило для вас обоих, вряд ли это просто сон или видение. Хуй его знает сколько в мире неизвестного, а тут ещë и эти ваши... Лагеря волшебные. Не знаю, правда, но вам я верю. Может даже помочь чем-то постараюсь. А сейчас давайте пойдëм храпака дадим, а иначе я прямо на этом столе рубанусь.        — А тебя будет где нас устроить? — Ярик протяжно зевнул.        — Никогда не сомневайся во мне, — Кирилл же только хмыкнул. *Прошло семь часов*        Я разлепил заспанные глаза и потерянно огляделся. Осознание где моë тело вообще находится пришло не сразу, виной этому было похмелье. Чëрт, знаю ведь что не переношу коньяк.        Посмотрев на всë ещë спящих парней я только помотал головой и направился в ванную.        После умывания стало слегка лучше, но всë ещë так себе. Действуя буквально по наитию я, слегка усмирив головную боль, оделся и вышел на холодную утреннюю улицу. Ещë пара минут ожидания и ко мне подкатило такси.        — Вай, ара, куда едем? — осведомился у меня армянин-водитель.        — Главное кладбище. И побыстрее.        — Эй, ты как так спешишь, слушай?        — Плачу двойную цену.        Не сказав больше ни слова, армяшка отвернулся и дал по газам. *Прошло пятнадцать минут*        Спросив дорогу у охранника-гробовщика, я уже несколько минут петлял между нестройных рядов крестов и надгробных плит. Объяснили мне местоположение, конечно, довольно сбивчиво, но в пространстве я всегда ориентировался нормально. И вот я стою, с букетом украденных с чьей-то могилы цветов, перед крестом из нефритового гранита.        @#*'₽"&@ £%~&@£¢!        2007-2022        Оставила этот бренный мир,        Чтобы уйти в лучший.        Я только тяжело вздохнул.        — Приветик, — на моë лицо навернулась ужатая полуусмешка. — Мы... Очень давно не виделись, да?        Букет, что уже начал потихоньку увядать, лëг на сырую землю.        — Ты никогда не любила цветы, считала их бесполезным подарком. Как и я.        Через дыру во внутреннем кармане я извлëк почти пустую бутылку вчерашнего коньяка и поставил еë на правое плечо креста.        — Ты не любила алкоголь из-за его пагубного воздействия на организм, и вечно возмущалась на меня потому, что я рано начал пить. Потому же ты не любила и курение.        Следом на левое плечо креста легли две сигареты.        — Сохрани это до моего прихода. Надеюсь, на той стороне ты присоединишься ко мне. Прости. Прости за всë, если сможешь. И прощай.        Развернувшись, я не сказал больше ничего. И больше ни разу не обернулся. *Прошло три месяца*        — А ну-ка парни, ещё разок! — довольно воскликнул Ярик, прокручивая микрофон в руках.        — Давай последний и хорош, замучаешь ведь, — пробурчал я.        — Значит заканчиваем и я проставляюсь!        Звуки музыкальных инструментов волной взмыли в воздух, ваяя прекрасную картину.        Я мёртвый в постели, фауна, цветенье        Господь что есть - вся вселенная, ты как?        Я творец и создатель, подобия тебе        Что ж спасибо за эксперимент        Но как же выжить в этой тьме?        Как же выжить в этой тьме?        Как же выжить в этой тьме?        Как же выжить в этой тьме?        Спокойно, люди привыкли решать за тебя, думать за тебя, делать за тебя        Иди своей дорогой, пробуй понемногу себя во всём        Ты понял этот стёб?        Эта жизнь - зеркала, посмотри в отраженья себя        Посмотри на жизнь, посмотри на космос, посмотри на звёзды        Видишь там луну?        Она видела и знает больше правды        Сигареты и творчество!        Полная молодость!        Правда, любовь, всё во мне уничтожено!        Вместе сгорать, что здесь истина?        Как потерять себя и найти себя?        Сигареты и творчество!        Полная молодость!        Правда, любовь, всё во мне уничтожено!        Вместе сгорать, что здесь истина?        Как потерять себя и найти себя?        Нахуй суицид, брат        Мир - это дерьмо, брат        Но саморазвитие поможет мне выжить, да        Несмотря на всё что я хочу, это нести свет        И я буду светить в этой желчи и тьме        Мир взрослых людей, я взрослый ребёнок        Я знаю так много, всего понемногу        И может я глупый, ну что ж, предположим        Ведь смерть - это жизнь и начало истории        Нахуй, гранж, нахуй свою смерть я не пойду к нему        Я не хочу умереть, я не смогу умереть        В этом царстве тьмы я буду светить        Я буду лететь, я буду падать        Я хочу жить, я хочу жить        Я хочу жить, я хочу жить и я буду жить!        Я хочу жить, я хочу жить        Я хочу жить, я хочу жить и я буду жить!        Сигареты и творчество!        Полная молодость!        Правда, любовь, всё во мне уничтожено!        Вместе сгорать, что здесь истина?        Как потерять себя и найти себя?        Сигареты и творчество!        Полная молодость!        Правда, любовь, всё во мне уничтожено!        Вместе сгорать, что здесь истина?        Как потерять себя и найти себя?        Пару секунд, и мы начали аплодировать. Скорее сами себе, правда, но и хрен с ним. Кто мы? Хе-хе... Мы всегда были довольно социальными людьми. Ну а после того, как я внял совету то ли сна, то ли провидения, и принял всё, что осталось от моей жизни... Всё вернулось в плюс-минус привычное русло. А это значило что группу мы собрали очень быстро, при этом найдя просто прекрасных людей. Если честно, то теперь я даже не жалел о том, что с предыдущим народом мы разошлись.        Рома, наш ударник, и Андрей, бас-гитарист. Я взял на себя ритм-гитару и редкий вокал, Ярик, по классике, соло-гитара и основной вокал. Парни были очень давними друзьями, и с ними мы нашли общий язык чуть ли не моментально. Даже ситуация забавная вышла — когда мы встретились с ними с целью обсудить вступление в группу, эта встреча каким-то образом превратилась в шестичасовую всеобщую попойку с рассказами о жизни, грустных и смешных ситуаций и ещё много-много всего. Да уж...        С того момента уже прошло около двух месяцев, и мы за это время достаточно сблизились с ними, а новые хорошие люди в окружении давали неплохое-такое ускорение к вдохновению при работе. Суммируя всё это, выходило что примерно через пару месяцев мы с Яриком должны закончить наш дебютный альбом. Писался он просто в бешеном темпе, который поражал даже нас самих, и самый большой страх был связан с тем, что от такого мы просто сожжём наше вдохновение к чертям собачьим. Но пока этого не произошло, мы дали себе обещание — работать. До посинения, так, чтобы крыша поехала.        — Фух, — Андрей мотнул головой, улыбнулся и отложил бас. — Яр, как насчёт того, чтобы завтра выходной оформить?        — Вопросов не имею, отдыхайте, — мой друг поднял руки и ухмыльнулся. — Не вы же текста пишете.        — Ага, — Рома рассмеялся. — Значит в выходной и проставишься, как обещал.        — Прэ-э-экрасно, договорились, — Яра вернул своё оборудование на место и медленно прошествовал к выходу, обернувшись уже в дверях. — Идём тогда по домам расходиться.        — Куда расходиться?! — перед ним внезапно возникла девушка, примерно лет двадцати трёх. Почти сто восемьдесят сантиметров ростом, каштановые волосы, что спускались волнами по спине, и зелёные глаза, что сейчас метали молнии укоризненным взглядом. — А обсудить ты со мной ничего не забыл?        — Ой, твою мать, забыл, — парень почесал затылок. — Извини, Оль, идём поговорим. Парни, — он махнул рукой. — Идите без меня, я задержусь.        Точно, совсем забыл. Ольга, наш музыкальный продюсер. Хоть с виду кажется суровой и взрослой женщиной, на деле в душе всё ещё семнадцатилетняя девчонка, которая, тем не менее, умела правильно вести дела. Пришла к нам буквально через пару дней после Ромы и Андрея, но это не помешало ей так же быстро влиться в коллектив. Ну, а ещё... Она была чем-то неуловимо знакома. Хоть я был всеми извилинами мозга уверен, что видел её впервые в жизни, душа говорила обратное. Много об этом я старался не думать, но всё же каждый раз, как мы виделись, я пытался вспомнить откуда я её знаю.        Выйдя на улицу, я увидел уже подъехавшее такси. Парни сразу сели в него, вопросительно посмотрев на меня.        — Езжайте без меня, я Яру подожду.        — Как знаешь, — Андрюха пожал плечами. — Завтра свидимся, бывай.        — Давайте, — махнув рукой, я проводил взглядом уезжающую машину и достал пачку сигарет из кармана. Закурив, я уставился в небеса, игнорируя мозолящие взгляд многоэтажки.        Сейчас я часто ловил себя на мысли, что хоть и прошло всего пару лет, но "Совёнок" уже затёрся в памяти до такого уровня, что был просто похож на огромный текст, написанный неизвестным древним языком. Из ярчайшего воспоминания превратившись в горстку пепла, что напоминала о себе, но уже не несла в себе ничего от изначальной задумки. Я не мог вспомнить места, лица пионеров, даже... Их имена. Поначалу это пугало, но стоило об этом задуматься, как перед глазами явственно вставал образ Мику, прекрасной, чистой и искренней, как и тогда. И это единственное цельное воспоминание давало радость и надежду.        Прошло ещё минут двадцать, прежде чем мой друг всё же соизволил выйти.        — Ну и чего ты забыл опять?        — Обсудить всё насчёт тура, после того, как альбом выпустим, — Яра приложил руку к глазам, устало вздохнув. — Не хочешь пешком до дома пройтись?        — Можем, — я пожал плечами. — Почему бы и нет.        Из-за довольно плотной работы мы редко гуляли по городу, хоть и хотелось. Смотреть тут было особо не на что, по достопримечательностям Москва Питеру уступает, а чувство новизны, что возникало лицезрением высоток, будто подпирающих небеса, быстро сменилось разочарованием. Разочарованием от того, что в городе не было видно звёзд. Но даже несмотря на это, хотелось выучить каждую улочку нового города, чтобы вечно не ходить с картой наперевес. И хоть ненамного, но мы приблизились к этому, уже зная наизусть путь от студии до дома.        Петляя в текущей, как река, толпе людей, мы неспешно пробирались вперёд. Но внезапно я услышал подозрительно знакомый голос:        — Да идём я тебе говорю! Мы же так ни на какой автобус не успеем!        Мои глаза заметались в поисках говорящего, и я увидел его. Мужчина, лет тридцати, в абсолютно непримечательной одежде и с тёмными волосами, который буквально тащил за руку девушку, которая отчаянно упиралась и тянулась к какому-то ларьку со сладостями. Насчёт девушки... Может двадцать пять лет, хотя это женское колдовство было весьма обманчиво, и ей с тем же успехом могло быть и восемнадцать, и за тридцать, каштановые волосы, спускающиеся по пояс и глаза... Очень яркая, будто золотистая радужка привлекла бы внимание кого угодно. Только вот в этих глазах я заметил нечто очень-очень знакомое.        — Яр, — я дёрнул друга за руку, призывая следовать за собой, и положил руку мужчине на плечо. — Прошу прощения?        — А? — он непонимающе обернулся, после чего наши взгляды встретились. — Егор?!        — Ёб твою мать, а я-то думал что мне показалось, — Ярик ошарашено переводил взгляд с меня на мужчину и обратно. — Семён, ты?        — Ярик?! Егор?! — девушка, быстро выпутавшись из хватки, также шокировано смотрела на нас. — Вы что... Как вы здесь...        — Народ, мне срочно нужно выпить, — я приложил руки к вискам.        — Поддерживаю, — Сёма поднял руку. — А ещё свалить отсюда побыстрее, на нас уже и так люди косятся.        — Секунду, — Яра быстро выхватил мобильный из кармана, набирая номер, и уже буквально через пару минут к нам подкатило такси. — Извини уж, Егорыч, но не суждено нам сегодня погулять по городу. *Прошло десять минут*        Мы вчетвером ввалились в нашу скромную обитель.        — Эй, Пионер, ты чего пить будешь? — крикнул мой друг с кухни.        — Не называй меня так, — мужчина скривился. — А что есть?        — Только водка, — я развёл руками и ухмыльнулся.        — Так а на кой тогда спрашивать?        — Из чистой вежливости, — Ярик вошёл в зал с двумя литровыми бутылками и поставил их на стол. — Юль...        — Да я это, я, — девушка улыбнулась. — Пить тоже буду.        — Фух... — из комода уже я извлёк четыре рюмки, которые были моментально использованы по назначению. — Как непривычно видеть вас такими.        — Уж извини, — Семён хмыкнул. — Меня вернуло по назначению — в две тысячи тринадцатый. А за прошедшие двенадцать лет не грех и постареть.        — Слышишь, старый, — рассмеялся Яра. — Рассказывай давай, как житие твое развивалось.        — Вот ты спросил конечно... — он слегка задумался. — Ну... *История, которую рассказал Семён*        После автобуса я ожидал закономерного исхода, но произошло что-то действительно необычное — я вернулся домой. Эмоций было много, всего описывать не буду, но была одна проблема... Вернулся я один. Если честно, хоть я и столько мечтал о том, чтобы выбраться из "Совёнка", но после осознания того, что Юли не было со мной, первой мыслью было повеситься.        Следом много самокопаний, депрессий и прочих неприятных вещей, но в итоге я хотя бы немного выровнял своё психическое состояние. Было непросто, но я нашёл работу, наладил общение с некоторыми старыми друзьями... Но и этого было недостаточно. Червячок пустоты в душе грыз меня просто неистово, и в итоге доконал. Спустя пять лет после возвращения из лагеря я стоял на стуле перед петлёй. И именно в этот момент произошло самое значительное событие... Наверное, во всей моей жизни.        Юля пришла. Ну, вернее, как сказать... Возникла из ниоткуда. Сначала непонимающе огляделась, а потом всё быстро осознала и спихнула меня на пол. Думаю что было дальше вы и сами себе представляете. ***        — Можно я дальше? — девушка склонила голову.        — Продолжай, — Семён с улыбкой пожал плечами.        — А ну ка, — я запрокинул руки за голову. Становилось действительно интересно.        — Так... — она задумчиво хмыкнула. — Не знаю по какой причине, но меня действительно перенесло на пять лет позже. Возможно из-за того, что в этом мире у меня просто не было нужного временного отрезка, возможно ещё почему-то, но точно сказать ничего не могу. Плевать в целом на это всё, но спасибо всем высшим силам, что "пришла" я именно в этот момент. Затем... Много уже всего случилось.        — Даже не представляете насколько, — мужчина тихо рассмеялся. — Вы себе не представляете то, как нужно было долбаться чтобы получить для неё все документы.        — Ух... — Ярик закатил глаза. — Тут для рождённых в нашей прекрасной стране это дело непростое, а для Юли...        — В общих чертах всё так, — она улыбнулась и прижалась к Семёну.        — А тут вы давно?        — В Москве? Почти два года уже. А что?        — Вы... Вы не видели никого оттуда?        — В каком смысле? — он непонимающе приподнял брови, но быстро всё осознал и помотал головой. — Нет, никого. Вы не нашли их, да?        — Нет, — я поморщился и вкинул в себя ещё одну стопку водки. — Хоть и пытались.        — Может стоит подождать? — Юля отвела глаза. — Я тоже оказалась тут далеко не сразу.        — Может и стоит, — мой друг пожал плечами. — Если так — то мы дождёмся. Семён, куришь?        — Не закуришь с нашей нелёгкой, — он хмыкнул, доставая пачку сигарет из кармана.        — Тогда пошли на перекур.        — Я здесь подожду, — девушка подхватила в руки телефон и скучающе что-то пролистнула в нём.        Уже на балконе мужчина объяснился.        — Дыма не переносит, хоть и говорит что запах табака ей нравится.        — Поразительная девушка, — я рассмеялся.        — Повезло тебе, — следом засмеялся и Ярик.        — Да уж, — он подхватил эстафету смеха. — Сам поражаюсь. За какие только заслуги мне такое счастье?.. *Прошло четыре с половиной месяца* *От лица Ярика*        Впервые сидя в гримёрке в предвкушении первого полноценного концерта нервы просто отплясывают джигу, а руки дрожат как у последнего алкоголика. Но уже прошло два с половиной месяца с начала тура, и даже за этот временной промежуток успеваешь привыкнуть и волноваться уже куда меньше. Последний город, уже чуть ли не родная Москва, завершала наше путешествие по всей России, и сейчас она ждала нас.        Дверь приоткрылась, и в гримёрку прошмыгнул Егор. Волосы в хвосте, чёрная футболка и джинсы, сверху накинута кожанка. Не очень бросающиеся в глаза, но от этого как будто ещё более важные татуировки — кадуцей, обвитый терновым венцом, на сердце, и яблоко, прогрызенное змеёй, на правой кисти. Образ довершают высокие сапоги, и глаза с зелёными линзами, которые чуть ли не светились. На его лице плясала довольная улыбка.        — Дядь, идёшь?        — Иду-иду, куда ж я денусь. Все на месте уже?        — Ага. Тебя только ждём.        Я мотнул головой и ухмыльнулся, а зеркало вернуло мне мою ухмылку. Это величайшее событие за всю нашу предыдущую жизнь, и мы подтвердим его величественность. Внезапно, ко мне пришло осознание.        — Егор, знаешь... А ведь всё очень похоже на тот мой сон. Помнишь?        — Из Совёнка? — он приложил руку к подбородку, видимо пытаясь вспомнить детали тогдашнего моего рассказа. — Слушай, а ведь и вправду! Только теперь, хех, это наша реальность.        — И я этим очень горжусь, — я рассмеялся. — Идём, нас заждались уже.        Вывернув из гримёрки направо мы подошли к двери, что вела на сцену. Возле неё уже стояли Андрей и Рома.        — Ну что народ, в путь?        — В путь! — был мне дружный ответ.        Слепящий свет прожекторов, гитара и микрофон посередине сцены, а самое главное — толпа. Толпа, крики которой оглушали и одновременно дарили неимоверное чувство гордости. Подойдя к микрофону, я пару раз поступал по нему. Так-с, звук есть, значит можно и начинать.        — Да-да, народ, всем привет! — дождавшись конца хорового ответного крика, я продолжил: — Немного лирического отступления, прежде чем мы начнём. Наш первый концертный тур, наш первый концерт в Москве, и я, блять, горжусь всеми вами! Хочу от всей души передать вам огромное спасибо! Всем! И тем, кто пришёл, и всем нашим слушателям! Ну что, народ, взорвём этот зал охуенной музыкой?! — я вскинул микрофон вверх, направив его в потолок.        — ДА-А-А-А!!!        Звуки инструментов, крики толпы — всё слилось в единую прекрасную картину. Это лучшее, что происходило в моей жизни. И надеюсь дальше будет всё лучше и лучше. *Прошло три часа*        Мы, уставшие, но довольные донельзя, нырнули за кулисы. И сразу путь нам преградила Ольга.        — Ну и как мы тебе, Оль? — уже на выдохе спросил я.        — Просто офигенно! — девушка кинулась обнимать нас. — Были малюсенькие недочёты, но они со временем просто пропадут, а так... Я не знаю как это словами описать! Вы огромные молодцы!        — Спасибо, — Егор устало улыбнулся. — Ну что, у нас никаких незаконченных дел не осталось?        — Нет-нет, вы полностью свободны! Ну... По крайней мере сейчас, — она загадочно улыбнулась и повернулась, махнув рукой. — Машину я вам вызвала уже, так что бегите. А то ещё обидится и уедет.        — Ага, спасибо, Оль. Ну... До скорого! Нас ждёт грандиозный праздник, господа! — я рассмеялся.        — Подождёт, — вторя мне, хихикнул Рома. — Мы с Андрюхой планировали сейчас... К кое-кому заехать. Так что, походу, раздельно поедем.        — О-о-о, — протянул Егор. — Небось к девчонкам, да? А поделиться?        — Да иди ты в баню, — мы все рассмеялись.        В уже ожидавшее нас такси первыми сели Андрей и Рома, которые, махнув нам на недолгое прощание, в быстром темпе умчались. Ну а мы в свою очередь вызвали вторую машину, в ожидании которой произошёл перекур. Что-то было в нём такое... Спокойное. После долгой суеты, волнений, концертов, песен и криков восхищённой толпы, эта сигарета будто дала право дышать свободней. Хех, "дышать свободней"... Иронично. *Прошло десять минут* *От лица Егора*        Машина, пусть слегка и задержавшись, но приехала. Открыв дверь, мы устало ввалились внутрь и выдохнули. Мы едем домой. Отдыхать. Твою мать, какое же это счастье!        Мы неслись по вечернему городу, освещённого светом желтоватых фонарей, а я глядел в окно и размышлял. Атмосфера на редкость умиротворяющая, да и кураж уже должно спадать, но... Почему тогда я чувствую внутри это растущее напряжение? Как будто то самое, когда будучи мелким сильно напортачил перед матерью, и понимаешь что будешь за это получать, но это чувство было сильнее. Намного-намного сильнее.        — Яр, — я толкнул своего друга. — Ты чувствуешь это?        — Если ты об этом непонятном напрягающем чувстве внутри, то да, чувствую, — парень неотрывно смотрел вперёд на дорогу тяжёлым взглядом.        Прошло всего пару минут, а эмоции не стихали. Наоборот, только росли, превращаясь из простой настороженности в чуть ли не панический страх.        — Останови, — медленно проговорил я, обращаясь к таксисту.        — Прямо здесь? — слегка удивлённо ответил он.        — Да, прямо здесь и сейчас. Быстро!        И стоило ему надавить на тормоз, как моё сердце просто встало. Спидометр застыл на отметке в девяносто километров в час. Машина не останавливалась.        — Твою мать, тормоза?! — прошипел водитель.        — Не только, — Ярик слегка принюхался. — Гарь.        — Чего?! — я приподнялся и заметил, как из-под капота тонкими струйками поднимался чёрный дым. — Да вы издеваетесь!        — Эй, мужик, — обратился к таксисту мой друг. — Ты когда-нибудь выпрыгивал из машины на ходу?        — Ты ебанутый что ли?! Мы ж расшибёмся нахер! — вскричал он.        — Мы с тем же успехом сейчас можем врезаться во что-то, загореться и взлететь на воздух. И там, поверь, шансов может быть ещё меньше.        Мы продолжали нестись вперёд, в надежде что скорость хоть как-то упадёт, но это не давало никаких результатов. И, как насмешка судьбы, впереди появились стоящие на месте машины. Пробка. Именно здесь и именно сейчас, я что, сука, в индийском кино живу?!        — Слушай меня, — голос Ярика наполнился сталью. — Сейчас придётся врезаться.        — Куда?! — уже панически прошептал водитель.        — В дом естественно, чтобы ещё больше людей не покалечить. Перед столкновением выскакиваем из машины. Будет больно и неприятно, но должны выжить. У меня отвратительное предчувствие.        — Бог поможет, — обречённо вздохнул тот, скрипнув зубами. — Когда сворачивать?!        — Давай... Сейчас!        Всё моё естество сжалось как пружина, а время вокруг сгустилось, когда руль крутанулся в сторону. Открывая дверь и подаваясь в сторону чтобы выпрыгнуть, я увидел языки пламени, что уже плясали под капотом.        Асфальт показался куда более жёстким, чем когда либо, когда я покатился по нему как тряпичная кукла. Дышать стало тяжелее, скорее всего перелом рёбер. Время вернуло свой нормальный ход, и я увидел столкновение во всей его красе. Стоило машине с хрустом врезаться в здание, как огонь вырвался наружу, обволакивая её и превращая в крематорий на колёсах. Но затем...        Я где-то читал, что машины даже во время пожара взрываются редко. Но я ведь всегда был везучим, правда же?        Взрыв ударил по ушам, отбрасывая волной на несколько метров. Яркая вспышка ослепила, но это почему-то не заставило меня закрыть глаза, и я лишь раскрыл их сильнее. Это стало фатальной ошибкой.        Ужасная боль была последним, что я почувствовал, прежде чем упасть во тьму беспамятства. *Прошло три дня* *От лица Ярика*        Я медленно раскрыл глаза и тяжело выдохнул. Что ж...        Как мне сказали врачи, для меня всё прошло просто идеально — пару десятков ушибов и ссадин да трещина в рёбрах. Да, всё ещё неприятно, но по сравнению с тем, что было если бы мы остались в машине, это просто рай на земле. Таксист тот так вообще, как мне сказали, синяком на спине отделался и ушёл отсюда ещё два дня назад. Все эти дни я даже с кровати-то не вставал, так как даже дышать было тяжковато, но меня волновал единственный вопрос.        Егор. Что с ним? На этот вопрос представители благороднейшей профессии только отвечали что всё нормально, но в сознание он ещё не пришёл. Нормально, да... Я очень хотел в это верить. И в таких размышлениях я попросту пропустил момент, когда заведующая медсестра заглянула ко мне.        — Ярослав, там... Друг твой очнулся. Хочет тебя видеть.        Несмотря на противную резкую боль, я вскочил с постели как ошпаренный и, сжав зубы, быстро подошёл к ней.        — Ведите. Побыстрее, пожалуйста.        Она лишь тяжело вздохнула и взяла меня под руку, неспешно проведя до двери, что была через несколько палат от меня.        — Я бы зашла с тобой чтобы проследить, но он был очень категоричен. Так что под твою ответственность оставляю вас наедине.        Я кивнул и зашёл внутрь, прикрывая за собой дверь. Не успел я обернуться, как меня поприветствовали.        — Здоров, дядя.        — Здоровее... видали, — стоило мне посмотреть на своего друга, как речь тут же прервалась, а к горлу подкатил ком.        Егор ответил моему взгляду извиняющейся улыбкой. На меня смотрел один карий глаз. Второй прикрывала белая марлевая повязка.        — Что... Почему? — слова не вязались между собой.        — Не знаю, — он только пожал плечами. — Помню, что ты говорил про сны из "Совёнка"... Мне кажется стоило больше им доверять.        — Это ведь временно, да? Тебя же просто как-то зацепило взрывом, это всего лишь...        — У меня больше нет глаза, — Егор покачал головой. — Осколок корпуса отбросило взрывом и он почти насквозь пробил и сам глаз, и всё, что было за ним. Врачи сказали что чудом не задел мозг. Иначе... Я бы не сидел здесь с тобой.        — Дядя, — я подошёл и обнял его. — Я рад, что мы живы, но... Блять, за что нам всё это? За что тебе всё это?!        — Не кричи, — он похлопал меня по спине. — За что... А знаешь, я уже давно не задумываюсь. Мне кажется мы пережили уже много всякой херни, и эти испытания для нас просто пшик.        Дверь приоткрылась, и в неё заглянули два знакомых лица. И на концерт пришли, как обещали, и здесь навестили... Это заставило меня улыбнуться.        — Парни, вы как? — Семён прошёл внутрь палаты и застыл, а из рук ошарашенной Юли выпала корзинка с фруктами, стоило мне отпустить Егора. — Чего...        — Как вам объяснить, — он только тихо рассмеялся и развёл руками. — Похоже, что теперь мне достаточно только одной линзы. *Прошло два с половиной года* *От лица Егора*        — Спасибо всем что пришли, народ! — Ярик гордо вскинул микрофон в небеса, его поддержал рёв толпы. Эти действия за прошедшее время уже стали почти ритуалом, будь то зал, клуб, или выступление под открытым небом, как сейчас. После того, как микрофон был направлен вверх, люди в любой обстановке одобрительно кричали. Кто-то поддерживал, кто-то плакал, кто-то загадывал желания с закрытыми глазами или целовался, всё было едино одним — эмоциями. — Хочу сказать ещё кое-что. Наши выступления временно прекращаются. Не могу сказать почему, но пока планы не поменяются всё будет так. Ну-ну, не огорчайтесь, — на возмущённые вскрики мой друг только натужно улыбнулся. — Мы ещё увидимся. Обязательно. А сейчас... Помните, ради чего и ради кого вы живёте! Сайонара!        За кулисами голоса и хлопки затихли, и мы вчетвером остались в полнейшей тишине.        — Ром, Андрюх, — я склонил голову, присаживаясь на деревянные коробки. — Я конечно помню, у нас обряд и всё такое, но мы сегодня не празднуем.        — Да парни, простите, — Яра развёл руками. — У нас...        — Ладно вам, не объясняйтесь уж, — Рома хлопнул нас обоих по плечам. — Мы всё понимаем.        — Но потом обязательно встретимся и выпьем, так? — Андрей хитро ухмыльнулся.        — Ага, — эта улыбка стоило мне пары душевных шрамов и отвращения к самому себе.        — Смотри мне, я с вас глаз не спущу, — парень громко рассмеялся.        — Иди ты, — я хмыкнул и прикоснулся к чёрной повязке на левом глазу. Привык я уже к этим подколам, ни смеяться, ни обижаться не хочется. *Прошло пятнадцать минут*        Рома и Андрей уже покинули нас на такси, а мы решили всё же пройтись пешком, ибо после того самого случая у нас с Ярой табу на езду вдвоём в машине после концертов.        Мы довольно долго молча плелись по тротуарам вечернего города, прежде чем с небес внезапно решил посыпаться снег. Хех, первый снег за два месяца зимы. Это время года в двадцать седьмом-восьмом не задалось от слова совсем — вместо красивых белых хлопьев замёрзшей воды нам достались только частые серые тучи, заслоняющие небосвод. Даже температура, и та была против нормальной зимы, редко опускаясь ниже нуля. И именно поэтому наше выступление прошло на открытом воздухе, что при обычных обстоятельствах было бы не реализовать.        Ещё около десяти минут проплутав под усиливающимся снегопадом, мы всё же дошли до дома. И там нас встретили наши неизменные соседи: одиночество, бардак и апатия. Последние восемь месяцев жизнь продолжала усложняться, не принося взамен никакой радости, и нас это било под дых всё сильнее и сильнее с каждым днём. Мы попросту... Устали.        Господи, всё что угодно: прогореть, исписаться, исчезнуть. Так много выбора для музыкантов, но мы выбрали именно усталость. От музыки, от жизни, от людей. Устали врать, что у нас всё хорошо. Устали быть вдвоём, но всё ещё поодиночке.        — Слушай, дядь, — Ярик прислонился к стене. — Может... Уберёмся?        — Я тоже об этом подумал. Ведь надо чтобы всё выглядело презентабельно, верно?        — Верно, — мой друг рассмеялся. И в этом смехе было столько боли и горечи, что я лишь ответил улыбкой, перекошенной в жуткий оскал.        Вынести гору мусора и пустых бутылок, пропылесосить и вытереть пыль. В этом не было ничего сложного, но мы не делали этого. Может потому, что состояние квартиры отражает то, что у человека на душе? Может и так. Ведь наша душа и была такой — серой, грязной и пыльной. Но сейчас... Она хотела чистоты.        Всего полчаса потребовалось на то, чтобы всё сделать. И когда я включил свет, встав посередине комнаты, Ярик кивнул мне. Да... Пожалуй самое время.        Щёлкнул замок секретного отдела комода, откуда были извлечены два увесистых пистолета. Я уже и не помню при каких обстоятельствах мы их получили, но именно они нужны были сейчас больше всего.        Мы встали напротив, направив стволы ровно в лоб друг другу. Наши руки не дрожали, ведь сейчас это было наше решение.        — Как думаешь, если бог есть, кем мы будем для него: убийцами, или самоубийцами?        — Кто знает, — Ярик ухмыльнулся. — Я думаю это неважно. Мы и так достаточно нагрешили в жизни.        — И то верно.        Несколько секунд прошли в молчании. Мы извинялись. Да, только у себя к голове, но по-другому уже было нельзя. Перед родителями. Перед нашими слушателями. Перед Андрюхой и Ромой. Перед Олей. Перед Юлей и Семёном. Перед всеми, кто верил в нас. Но больше всего мы извинялись перед теми, кому посвятили своё творчество.        — Прощай, дядя, — одновременно сказали мы, резко нажимая на курок.        Звук выстрела потерялся где-то далеко-далеко. Все чувства пропали. Темнота пришла и мягко обняла меня, унося вдаль. *****        — Алё блять! Какого чёрта?!        — Нет, ну а что тебе не нравится? Это же просто охеренный конец! Главные герои приобретают главную ценность в жизни, затем теряют её, пытаются принять потерю, влезая в различные передряги, а затем всё заканчивается двойным самоубийством... Слышишь, дай мне "Оскар" за это!        — Да пошёл ты к чёрту в гости! Пистолета у меня, конечно, нет, но есть нож, и сейчас кто-то отправится к своему персонажу!        — Ну ладно тебе, ладно, а чего ты тогда прости хочешь?        — Счастливого конца конечно!        — Дык... Это ж клише.        — Естественно клише, но сука, ты сам подумай — у нас и так всё в жизни через жопу, сделай чтобы хоть "написанные" мы жили хорошо!        — Мдам-с... Вообще ты прав, но...        — Но-о-о?        — Блять, без "но", пошёл нахер! Ладно, напишу я! Будешь сидеть и радоваться при мне, понял? И с тебя две бутылки гаража!        — Ага, счаз-з, одна и закрыли тему!        — Фух... Не хочу торговаться с тобой, еврей сраный. Одна так одна. Тогда сейчас вот что... *****        — Прощай, дядя, — одновременно сказали мы, резко нажимая на курок.        Но выстрела не последовало ни с одной из сторон.        — Чего? — я непонимающе склонил голову.        — Хах... Ха-ха-ха! — Ярик тихо захихикал, после чего разразился бешеным хохотом, упав на спину.        — Они... Заклинили? Оба? Серьёзно?        — Сам... В шоке... — еле как проговорил он, всё ещё заливаясь.        — Видимо сама судьба против того, чтобы впустить нас в список покойных музыкантов, — я слабо улыбнулся и присел на кресло, бросив оружие на журнальный столик.        — Знаешь, даже жить как-то больше захотелось, — мой друг сел напротив меня, и улыбнулся мне в ответ. — За это нужно выпить.        — Согласен. Только не здесь, а то на второй заход пойдём! Пошли куда-то...        — Вроде недалеко от сцены, где мы выступали, был то ли рестик, то ли ещё что-то на подобии. Давай туда.        — Узнают же.        — Да и похер, — Яра закинул ногу на ногу и склонил голову. — Если узнают — так пригласим с нами пить.        — Нехорошо получается. Андрюхе и Роме отказали, а сами сейчас идём праздновать.        — Мы идём праздновать не хорошее выступление, а немного другое событие, — он ухмыльнулся. — Судьба в очередной раз послала нас.        — Так скажем же ей за это спасибо! — я рассмеялся. *Прошло двадцать минут*        Снегопад всё это время не прекращался, то усиливаясь, то слегка сбавляя обороты. Улица уже была засыпана солидным слоем снега, что слегка скользил под ногами, но передвижению это почти не мешало, поэтому уже спустя небольшой промежуток времени мы подошли к небольшому скромненькому ресторанчику. Не обратив внимания на название мы нырнули внутрь.        Хм... А антуражик на удивление родной. Чем-то похож на кабак, в котором Ярик на нашей родине работал, только намного... Цивильнее, что ли? В общих чертах: приятное неяркое жёлтое освещение, столы с двумя широкими диванчиками напротив друг друга, официанты, петляющие между столами, и... Ладно, погорячился, идеально не всё.        — Ебучая попса, — страдальчески вздохнул мой друг. — Годы идут, а люди всё нормальную музыку слушать не начнут.        — Ну дядя, заведение такое, — я лишь пожал плечами. — Хрен с ним, я попсы не слушал с тех пор, как мы сюда приехали.        — И то верно.        Мы опустились за один из столиков и рядом с нами мигом появилась официантка.        — Что будете заказывать?        — Яр?        — Литр медового "Джэка" и ещё чего-нибудь безалкогольного, на ваше усмотрение.        — Минутку, — она убежала, почти мигом вернувшись с нашим заказом, и мило улыбнулась. — Спасибо за заказ.        — Рано благодарить, вы к нам ещё явно не последний раз заглядываете, — я только ухмыльнулся и вложил ей в руку три тысячи. Наградой мне были её офигевшие глаза.        — Но...        — Без "но", милочка, это твои чаевые. Если сейчас не будешь отказываться и выделываться, то не последние.        Коротко кивнув, она быстро покинула нас, светясь от счастья.        — Добрый ты сегодня однако, — хихикнул Яра, разливая виски по рюмкам.        — Официанты зарабатывают так себе, а отношение к ним и того хуже, — я вкинул в себя первую порцию прекрасного напитка и развалился на диванчике. — Ты тоже горазд, на такие напитки раскошеливаться!        — Нет, ну а что? — он с улыбкой развёл руками. — Живём же сегодняшним днём, верно?        — Верно, — я тихо рассмеялся.        Следующие десять минут прошли... Тепло. Мы просто разговаривали ни о чём, вспоминая весь тот бред, что случился с нами за пять лет. Пять лет... Стоп! Ведь сегодня же...        — Яра.        — Чего?        — Ты не забыл, какое сегодня число?        — Двадцать третье янва... Твою мать, забыл! Ну вот, значит плюс ещё один повод!        Мне оставалось только улыбнуться и чокнуться с другом рюмками. И именно сейчас я услышал часть весьма занятного диалога.        —...ну было же круто, да?        — Ага, каждый раз офигенно как в первый. Это уже... Какое выступление?        — Ну, если вместе считать всякие сходки, единичные концерты и целые туры, то... Получается это было их девятое выступление в Москве.        Стоп. Девятое выступление в Москве... Это они про нас что ли? Я сел вполоборота и начал слушать уже внимательнее, дёрнув Ярика и кивнув на столик за моей спиной. Пускай тоже слушает.        — Да... Нет, серьёзно, я ими восхищаюсь! Ты же их интервью смотрела? Вот-вот! Во всей тогдашней мировой ситуации мало того, что они выбрались из своей обстановки, так ещё и смогли популярность обрести!        — И продолжают радовать уже который год. Такое ощущение, что их планка вообще никогда не упадёт.        Мне почему-то захотелось смеяться. Узнать нас не узнали, но своих фанатов мы всё равно нашли. Вернее, фанаток.        — Девчат, а кто вам сказал что мы вообще собираемся планку опускать? — возмущённо развёл руками Яра. Когда их лица повернулись к нам, я уже не смог сдержаться и рассмеялся. Ибо когда человек смотрит на тебя с таким выражением лица — другого варианта не остаётся.        — А... Вы... Мы... — внезапно для них, их связная речь прекратила своё существование.        — Вы это, лица попроще сделайте, — фыркнув на себя из-за очередного позыва смеха, я только улыбнулся и внимательнее осмотрел их.        Подруги (а я был на сто процентов уверен, что они подруги) выглядели буквально полной противоположностью друг другу. У одной довольно длинные, огненно-рыжие волосы, завязанные в одну косу, вторая же носила каре крайне необычного цвета — ярко-голубое. Обе одеты в пальто, тёмно-синее и бордово-красное, но самое главное... Их глаза. Они шли идеально в тон волосам, ярко-карие и небесно-голубые. И сейчас в обоих парах глаз непонимание и шок сменялись неистовым детским восторгом.        — Это правда вы?! — рыжая вскочила с диванчика, завороженно смотря на нас чуть ли не как на богов.        — Ага, собственной персоной, — я склонил голову, приложив руку к подбородку. — Удивлены?        — Ещё как, — голубоволосая мягко улыбнулась. — Мы думали вы уже дома, после выступления отдыхаете, или празднуете ещё как-нибудь. И что такие личности делают в таком скромном заведении?        — А ты на удивление спокойна, — Ярик ухмыльнулся. — Если честно, я думал вы сейчас фурор на месте поднимите.        — Вы же тоже люди, — девушка пожала плечами. — Чего к вам лишнее внимание привлекать?        — Парни, выступление было просто офигенным! — а вот её подруга, видимо, таких взглядов не разделяла, и подскочила к нам. — Автограф не пожадничаете?        — Спасибо, мы старались, — Яра хихикнул и выхватил ручку из кармана. На такие случаи у нас она всегда была с собой. — Не пожадничаем конечно. Георгий?        — Хреноргий, сейчас пизды дам, — я хмыкнул и тоже достал ручку. — На теле, если что, не расписываемся.        — И на договорах кстати тоже, — тут парень уже открыто рассмеялся, за ним рассмеялись и девчонки.        На простых автографах всё не закончилось, и, несмотря на долгие уговоры, подруги согласились посидеть с нами и выпить. Не знаю почему, но простой переглядки с Яриком хватило, чтобы мы по обоюдному согласию выдвинули это предложение.        — Алиса, — рыжая протянула руку для рукопожатия.        — Мария, — голубоволосая повторила этот жест.        — Алиса... Красивое имя, — Яра улыбнулся. Мы пожали руки. *Прошло два с половиной часа*        Я не знаю почему. Может потому, что они были действительно очень похожи, может ещё по какой-то причине, но впервые за пять лет нас не воротило от женской компании. Сначала они были довольно скромны, но полчаса обсуждения всяких житейских мелочей и прочей херни хватило, чтобы девушки уже активно поддерживали разговор и тоже делились самыми разными событиями. Я... Не помню, сколько мы выпили на четверых. Достаточно много, но в разумных пределах. Время потихоньку катилось к ночи, на часах было без пятнадцати двенадцать.        — Мальчики, это был прекрасный вечер, но нам уже пора идти, — Маша прикрыла глаза, как будто извиняясь.        — Да и нам поспать бы не мешало, — Яра пожал плечами. — Давайте хоть контактами обменяемся, как будет свободное время ещё встретимся.        — Тогда записывайте...        Телефонные номера были вписаны, а значит время расходиться. Правда вот расходиться не хотелось.        — Может провести вас? Ночной город он такой... Весьма недружелюбный.        — Нет-нет, спасибо, я и сама смогу, — голубоволосая улыбнулась. — Не волнуйтесь, мне недалеко.        — А я вот не откажусь, мне куда дальше, — Алиса слегка прищурилась.        — Это как так? — я приподнял брови. — Вы ж лучшие подруги, чего раздельно живёте?        — Так получилось, — одновременно сказали девушки, переглянулись и рассмеялись.        — Ладно тогда, — я пожал плечами. — Яр, отведёшь Алиску?        — А ты не с нами?        — Да домой пойду, спать хочу до ужаса.        — Лады... Сам дойдёшь?        — А кто мне помешает? — одного хлопка по внутреннему карману хватило, чтобы мой друг сразу всё понял.        — Взял всё таки... Перестраховщик хренов.        Мне оставалось только развести руками. *Прошло восемь минут*        Я неспешно шёл по пустынной улице в сторону нашего дома. Снег уже почти прекратился, а тучи в небе расступились, обнажая звёзды. Редчайшее событие хочу заметить. Музыка тихо играла из телефона в кармане, но на неё я почти не обращал внимания, погружённый в свои мысли.        Что это было? Почему? Почему нам было хорошо в их компании? Единственные девушки, которых мне никогда не хотелось послать, это Оля и Юля, да и по понятным причинам. Так что же это было? Надежды на то, что это могли быть они, не было абсолютно. Хоть я обещал верить всегда, я нарушил это обещание. Я просто... Устал ждать чуда. И всё-таки... Почему?        Мысли прервались пронзительным женским криком впереди по дороге. От этого крика встало сердце и я, не осознавая что делаю, побежал вперёд.        Спустя несколько минут быстрого бега я услышал голоса.        — И чего только такая красавица ночью по городу разгуливает, а? Тебе мама не говорила, что по ночам на улицу выходят злые дяди?        — Пошли к чёрту! Отвалите! — я скрипнул зубами. Это был голос Маши. Одна дойдёт, ага, как же.        Буквально выпрыгивая из-за угла я застал то, как девушку жали к стене трое парней крайне криминального вида. Чёртова гопота, когда ж вас таких рожать перестанут? Но затем я увидел в руке одного из них нож-бабочку, которым тот играл возле лица голубоволосой. Мой рот перекосило в гневной ухмылке.        — Ладно тебе, милашка, давай позабавимся? Вот видишь...        — Эй, парни, — широко улыбнувшись я подошёл ближе, наклонив голову. — Вы слышали? Она. Отказалась.        — А ты ещё кто, пидор патлатый?! — взвизгнул уже другой, направляя на меня лезвие. — Пошёл нахуй отсюда, пока не прирезали!        — Всё пидор и всё патлатый, нет, вы вообще оригинальностью не отличаетесь. Каждый раз одно и тоже. Я вам предлагаю компромисс. Сейчас вы очень быстро сваливаете из моего поля зрения и остаётесь живыми и здоровыми. Если же нет... — я сплюнул на землю и продолжил похолодевшим голосом: — Вы об этом пожалеете.        — Парни, да он бессмертный походу, — первый мерзко ухмыльнулся, отвёл нож от лица девушки и отпустил её. Маша смотрела на меня глазами, полными страха, но не могла вымолвить ни слова. — А ты у нас вилку выбрал, да? Ну ничего-ничего, мы тебе и второй глаз достанем...        — У вас, долбоёбов, есть одна проблема, — я вздохнул, запуская руку во внутренний карман и вынимая из него знакомый пистолет. — Вы пришли с ножом на перестрелку.        — Братан, у него ствол! — первый раз подал голос третий и попятился назад.        — Видали таких, — рассмеялся первый. Видимо, он был тут главарём. — Небось купил себе херню и думаешь...        — Я не думаю, — я нажал на курок и пуля с хлопком впечаталась в тротуар, там и оставшись. — Я знаю. Пошли вон, пока я вам колени не прострелил.        Стоило произойти первому выстрелу, как двое недоделанных гопников уже с воплями убегали, сверкая пятками. "Главарь" же предпочёл остаться, сверля меня злостным взглядом.        — Ты испортил мне сегодняшнюю ночь. И ты за это заплатишь! — он резко побежал вперёд, выставив нож, но его лицо быстро соприкоснулось с моей ногой и он полетел на асфальт, выронив своё оружие. Попытку потянуться за ним я быстро пресёк, выстрелив ему в руку. — А-А-А-А!!! Мудак, что ты сделал?!        — Поставил на место зазнавшегося идиота, который подумал что ему всё можно, — я подошёл к нему и присел на корточки, улыбнувшись словно маньяк. — Херовые у тебя братки, парень.        — Да пош-шёл ты...        — Я-то пойду, — встав, я замахнулся и ударил ногой ему в голову, вынося оттуда последние остатки мозга и сознания. — А вот ты уже нет. Спокойной ночи, малыши.        Отряхнув руки, я отправил пистолет туда, откуда его и достал. Обернувшись, я тяжело посмотрел на Машу, что всё ещё стояла у стены, прижимая руки к груди.        — Маш, как ты? Они ничего не успели сделать? — я подошёл ближе и протянул ей руку, но девушка просто бросилась на меня, чуть не повалив.        — С-спасибо, — проговорила она дрожащим голосом. — Я в н-норме, просто... Испугалась сильно, вот и...        — А я говорил, что нельзя одной по ночному городу ходить, — я только вздохнул. — Извини за то, что тебе пришлось увидеть.        — Нет-нет, всё хорошо, — голубоволосая слабо улыбнулась. — Я... Понимаю.        — Тут уже я тебя одну не отпущу, до самого подъезда доведу, — стоило мне подставить руку, как Маша быстро взялась за неё и прижалась. Я почувствовал её дрожь и внутри вновь вскипела ярость. Жгучее желание добить гада воспылало с новой силой.        Идти было действительно не очень далеко, но этот путь был действительно приятным. Злость со временем отпустила, и остался только свет звёзд, хруст снега под ногами и девушка, что держалась за меня как за последний оплот справедливости в её жизни. Нырнув во двор мы подошли к одному из подъездов и присели на лавочку. Тут я уже позволил себе выдохнуть и закурить. Увидев сигарету, Маша нахмурила бровки.        — Давно куришь?        — Давно. Почти семь лет, если не ошибаюсь.        — А причина есть?        — Есть, — я скрипнул зубами. — И не одна. Если бы не сигареты, то я бы не дожил до этого времени.        — Жизнь бывает несправедлива, да? — она взглянула в небеса.        — Она постоянно несправедлива. И с этим приходится бороться только так, отдавая по частичкам своё здоровье никотину и алкоголю.        — Бросить не думал?        — В последние времена подумываю, но каждый раз возвращаюсь к мыслям. Они... На удивление любят сигаретный дым.        — Алиса так же говорит, — голубоволосая вздохнула, после чего посмотрела на меня и смутилась. — Я уже давно хочу узнать, а там, при всех, было как-то неудобно... Что с твоим глазом?        — Повреждён до критического значения, — я хмыкнул. — Авария, взрыв машины. Успели выпрыгнуть, но задело осколком.        — Оу... Прости, — она отвела взгляд.        — Ничего, я привык уже, — отправив кольцо дыма ввысь я пронаблюдал, как оно медленно истаивает в воздухе. — Просто снам доверять больше надо. Они часто бывают правдивы.        — Веришь в вещие сны?        — Ещё как верю. Они ко мне приходят редко, но метко. И после того случая я доверяю им куда чаще.        — Я тоже раньше верила, — Маша понуро склонила голову. — Но далеко не все лучшие сны бывают вещими.        — Это верно, — я только криво ухмыльнулся.        — Ладно... Я пойду? — она встала, подойдя к подъездной двери.        — Да... Слушай, ты свободна завтра?        — Ну, вроде как, а что?        — Не хочешь со всем нашим составом сходить прогуляться? Мы договорились завтра праздновать.        — Можно, — голубоволосая тепло улыбнулась. — Позвонишь?        — Конечно, — я улыбнулся ей в ответ.        Смотря на уходящий силуэт девушки я на секунду задумался над её словами. Не все лучшие сны бывают вещими... Нет. Нет-нет-нет, этого не может быть. Я встал, но смог сделать только один шаг вперёд, беспомощно наблюдая как она исчезает в тёмном зёве подъезда. Горло отказалось издавать хоть какие-то вменяемые слова, и я смог только хрипло проговорить:        — Мику?        Тихий звук ветра стал мне ответом. Не успев закрыться, железная дверь громыхнула, вновь явив мне её лицо. Но теперь глаза, что смотрели на меня, были тёплыми, словно вечерний океан. По лицу девушки катились слёзы.        Я еле успел раскрыть руки, прежде чем она влетела в мои объятия. Горячие слёзы намочили мою грудь, а мне оставалось только обнять её и прижать к себе. Она что-то шептала мне, я что-то успокаивающе говорил, но это всё вторично. Мику, Маша, какая теперь разница? Она сейчас была в моих руках. Повзрослевшая, подрагивающая от холода, но та самая. Моя девочка. Она пришла ко мне, спустя годы серости и пустоты.        Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем она отпрянула. Подняв руку, девушка нежно провела ей по моему лицу.        — Ты пришёл... Наконец-то... Я так боялась, что ошиблась снова...        — Я здесь, солнышко. Я с тобой. *Двадцать минут назад* *От лица Ярика*        — Ну и что, куда идём?        — Ко мне конечно, — Алиса ухмыльнулась.        — Ого, прямо так сразу? А ты быстро действуешь...        — Эй, я не про это! — девушка смутилась и ткнула меня в бок, но после этого взяла под руку. — Пошли уже, дурак.        — Госпожа, ваше слово для меня — закон, — я рассмеялся, наслаждаясь её красным лицом. Как же она похожа на неё...        Путь был действительно неблизким. Примерно сорок минут мы петляли между улиц в свете фонарей, прежде чем рыжая сказала что мы уже близко.        — И чего ради ты только в таких дебрях живёшь? Отсюда же до центра топать и топать.        — Родные места бросать не хочется, — она пожала плечами. — Я тут родилась и выросла в конце концов. Хоть и весь город уже знаю, а тут как-то... По-особенному.        — И каково оно, всю жизнь в Москве прожить?        — Каково... Да как обычно. Город большой, много чего найти и много куда пойти можно, удобно одним словом. Хоть много раз слышала, что в Москве жить намного лучше, чем где-нибудь ещё, но я этого почему-то не ощущаю.        — Кто знает, — тут пожал плечами уже я. — Мы года полтора, не меньше, освоиться тут пытались. Сложно после нашей родины привыкнуть к огромному городу и куче людей.        — Да, я знаю, — рыжая прикусила губу. — Не повезло вам.        — Тут как посмотреть. Родись мы здесь, и жизнь могла пойти совершенно в другое русло. А так... Я, в общем-то, ни о чём не жалею. Сейчас всё так, как должно быть.        — Может быть и так, — Алиса прищурилась и показала куда-то пальцем. — Вот он, мой дом.        — Отлично, — пачка сигарет была извлечена из кармана, и девушка быстро перевела на неё взгляд. Заметив это, я протянул ей одну. — Будешь?        — Не откажусь.        Встав друг напротив друга, мы одновременно закурили и переглянулись. Захотелось рассмеяться. Просто, без особой причины. С этой девушкой душа чувствовала себя... Спокойней, что ли?        — Слушай... Ярик...        — М?        — Ты веришь в вещие сны?        — К чему вопрос? — я слегка склонил голову.        — Просто захотелось спросить, — рыжая улыбнулась, смотря на дым, что развеивал ветер.        — Наверное, — я хмыкнул. — Они мне пару раз даже жизнь спасали.        — А... Ладно, забудь, — она мотнула головой. — Просто я подумала кое-о-чём, вот и...        В голову и так уже довольно долгое время долбилась весьма настойчивая теория, но всё это время я так же настойчиво её игнорировал, ибо давно перестал верить в это. Но именно сейчас она всё же решила достучаться. Ну не может быть таких совпадений, это определённо знак!        — Алис, — я склонился к девушке и загадочно улыбнулся. — Знаешь, я очень люблю одну марку автобуса. Попробуй угадай какую.        — Хм... Если честно, то даже представить не могу, — она тихо рассмеялась.        — Это Икарус. По двум причинам. Во первых, он может привезти туда, где твоя жизнь и убеждения просто встанут с ног на голову. А во вторых...        —...ты не любишь Цоя, — её губы задрожали, а глаза вспыхнули костром.        Сложно было сказать, что мне хотелось больше — смеяться или плакать. Я выбрал третий вариант, прижав Алису к себе, а она обняла меня в ответ. Подняв лицо, она улыбнулась мне, а в её глазах встали слёзы счастья.        — Я так устала ждать.        — Прости, что так долго.        — Мне нужно так много рассказать...        — Мне тоже. И теперь для этого у нас предостаточно времени. Идём к тебе?        — Идём, — продолжая улыбаться, она вжалась в меня так, будто хотела слиться в единое целое. — Но ты ведь говорил...        — Если всё так, как я думаю, то Егору сейчас тоже будет явно не до меня.        — Может... Ещё по одной? — рыжая робко вытянула из внутреннего кармана пальто пачку и протянула её мне.        — Давай, — я прищурился, смахнув одинокую крошечную слезинку.        И сигаретный дым взлетел в небеса с новой силой. *Прошло четыре месяца* *От лица Автора*        — Салют всем, народ! — крик толпы слился в единое приветствие. Ярик тепло улыбнулся. — Просим прощения за задержку, у нас возникли некоторые дела, но сейчас не об этом. Я хочу задать вам один вопрос. Вы знаете, что завещают звёзды?        Но ответа не последовало.        — Ладно-ладно, это несложно, подумайте на досуге, — парень хмыкнул, передавая микрофон подошедшему Егору.        — За время, что нас не было, всё немного пиздец как изменилось. И произошло событие, что переменило нашу жизнь. Аплодисменты, народ!        Под грохочущий аккомпанемент хлопков всего зрительского зала на сцену вышли Андрей и Рома, а за ними гордо выплыли Маша и Алиса. Парни встали возле своих инструментов, а вот девушки подошли к краю сцены, поравнявшись с неразлучными друзьями.        — Если бы не они, может, мы с вами больше никогда бы не увиделись. И я хочу от нас двоих выразить им глубочайшую благодарность. Ну а сейчас...        Микрофон вернулся в стойку, а Ярик и Егор, переглянувшись, осели на одно колено, выхватывая из-за пазухи небольшие коробочки. Голоса зрителей слились в единое протяжное "О-о-о!!!", а глаза девушек заблестели, углядев в них золотые кольца.        — Ты будешь моей? — проговорили друзья одновременно.        Ответ потерялся где-то в рёве восхищённой толпы, но они и так знали его. И звуки музыки в этот вечер кружились вальсом.        Когда звёзды падают, они умирают. А тем счастливчикам, что увидят это, они дарят своё наследие. И их завещание — это желание. А желания они... Имеют свойство исполняться. Главное только верить в это всей душой.