Хонджун ревновал. И ревность эта произрастала из глубины собственной неуверенности. Всё чаще он ловил себя на мысли, что недостаточно хорош для такого человека, как Пак Сонхва, всё чаще срывался на нём, злился, а после обнаруживал себя лежащим на спине и смотрящим невидящим взглядом в потолок. С ушами полными слёз. Сонхва никогда не упрекал его, не пытался выяснить отношения, а лишь задавался вопросом, что он сделал не так, и поглядывал на него украдкой блестящими от скопившейся влаги тёмными омутами, в то время как у Хонджуна сердце трещало по швам от вины и беспомощности.
– Уён-а, вот скажи, вы с Саном когда-нибудь ревновали друг друга?
– Было дело! – отозвался он, зачерпнув ложкой очередную порцию мороженого, тут же отправляя мятно-шоколадное лакомство в рот. – На днях Сан чуть не подрался с одним парнем, который шлёпнул меня по заднице, когда мы гуляли. Я, по его мнению, был одет слишком вызывающе. Помнишь мои любимые джинсы? Которые с дырками сзади. В тот день я надел их и почти сразу же об этом пожалел. Если бы я только знал, что они привлекут столько внимания, то остановил бы свой выбор на чём-нибудь попроще…
– Как
такое забудешь? – закатил глаза Хонджун. Их вкусы в одежде не всегда совпадали, однако он никогда не критиковал Уёна за его предпочтения. Лишь иногда опускал шутки в его сторону, чисто по-дружески. – Я, конечно, против насилия, но без раздумий присоединился бы к Сану. Вести себя подобным образом – мерзко. Если внешний вид другого человека провоцирует кого-то распускать руки, то проблема вовсе не в одежде, а в мозгах извращенца, решившего, что кусок ткани является приглашением к действиям определённого характера. И тут даже дело не в ревности. Любой нормальный человек заступился бы за тебя.
– Я бы и сам тому придурку руку сломал, но Санни оказался быстрее. И это ему ещё повезло, что он так легко отделался. Если бы не прохожие, поспешившие остановить зарождающуюся драку, то он бы ещё долго не решился высовываться из дома, зализывая раны, словно посягнувший на чужую территорию пёс после хорошей взбучки.
– Надеюсь, что из-за одного не умеющего держать при себе руки идиота ты не перестанешь носить то, что тебе нравится. Как бы много я не кривился при виде этих джинсов, не могу не признать, что они тебе очень идут. Ты не боишься экспериментировать и умеешь сочетать разные стили между собой, и это правда достойно восхищения.
– Я не ослышался? Ты только что сделал мне комплимент? Я запротоколирую это и в будущем, когда ты станешь известным дизайнером одежды, буду хвастаться направо и налево, что сам
Ким Хонджун признал меня и мой стиль, – Уён подмигнул и звонко рассмеялся. Он не был бы самим собой, если бы не подколол друга. – А если серьёзно, то я в порядке. Санни потом не отходил от меня ни на шаг до самого вечера, кидал испепеляющие взгляды на прохожих, которые смотрели на меня как-то «не так», и повторял без перерыва, что я самый модный и красивый, и что он достанет все звёзды с неба, если я захочу.
Глядя на то, как губы Уёна растянулись в блаженной улыбке, а щеки – порозовели, Хонджун изобразил позывы тошноты и принялся махать рукой перед лицом, делая вид, будто отгоняет приторно-сладкий аромат, который якобы источает его влюблённый друг. Теперь настала очередь Уёна закатывать глаза.
– Ну что мы всё обо мне да обо мне, лучше скажи, почему ты вдруг спросил про ревность?
– Да так, не бери в голову. Просто интересно стало, есть ли в вашей бочке мёда ложка дёгтя, или вы всегда
такие.
Уён подозрительно сощурился, изучая друга пристальным взглядом. Он отложил ведёрко с недоеденным мороженым, всем своим видом показывая, что Хонджуну не удастся увильнуть от разговора.
– Выкладывай, что у вас произошло. Уж от меня-то у тебя не должно быть никаких секретов.
Хонджун тяжело вздохнул. Он мысленно уже проклял себя несколько раз за то, что поднял эту тему. И дело вовсе не в недоверии, наоборот, он доверял Уёну больше, чем кому-либо ещё, ценил его, как друга, и поэтому не хотел загружать его своими проблемами. Более того, Хонджуну было стыдно, ведь это он, будучи хёном, должен выслушивать своего донсэна, поддерживать его и помогать советами, а не приходить плакаться к нему каждый раз, когда в жизни что-то не клеится. Уён тем временем внимательно разглядывал Хонджуна, считывал его эмоции, которые со стремительной скоростью сменялись на его лице, но ничего не говорил. Он ждал, пока друг сам будет готов начать непростой для себя разговор.
– Сонхва теперь ходит на дополнительные после уроков, поэтому мы стали реже видеться. Недавно я захотел сделать ему сюрприз и пришёл без предупреждения, чтобы встретить после занятий, и застал толпу девчонок, которая буквально облепила его со всех сторон. И Сонхва… Он улыбался им так искренне, так по-настоящему… Как обычно улыбается мне, понимаешь? Он наслаждался их обществом, утопая в комплиментах, и выглядел таким счастливым. Я убежал, так и не дождавшись, когда он обратит на меня внимание…
Хонджун замолчал, шмыгая носом; пред глазами всё расплывалось из-за слёз, а плечи мелко подрагивали. Уён тут же обнял его, крепко-крепко прижимая к себе, и начал нежно поглаживать по спине, успокаивая и давая понять, что он рядом. Они сидели, вцепившись друг в друга, минут десять, хотя обоим казалось, что целую вечность. От Уёна пахло сладкими духами и мятно-шоколадным мороженым, которое Хонджун терпеть не может, но сейчас этот запах дарил ему такое нужное успокоение. Никто из них не решался нарушить царившую в комнате уютную тишину. Уён переживал за друга; он видел его впервые настолько расстроенным и подавленным и надеялся, что сможет помочь ему выбраться из этого состояния. Немного придя в себя, Хонджун отстранился и вытер слёзы краем домашней футболки. Уён ничего не спрашивал, и он был безмерно благодарен ему за это.
Никто не понимал его лучше, чем Чон Уён.
– Иногда я… невольно начинаю сравнивать себя со всеми этими красотками и понимаю, что не дотягиваю. И речь не только про внешность. Я хуже их во всех аспектах, Ву, и боюсь, что Сонхва однажды тоже это заметит. Он же не слепой и очень внимательный…
– Отставить сопли, Ким Хонджун! Я долго молчал, давая тебе возможность выговориться, и посмотри, к чему это привело, – Уён обхватил лицо друга ладонями и повернул его голову к себе, смотря прямо в глаза. – Слушай сюда и запоминай. Повторять не стану. Говоришь, что не дотягиваешь до них? Хён, ты просто не видишь себя нашими глазами! Да, иногда ты колючий, ворчливый и строишь из себя не пойми что, но в нужный момент ты превращаешься в самого доброго, отзывчивого и ответственного человека, которого я когда-либо встречал в своей жизни. С тобой можно поговорить на любую тему и, уж поверь мне, для Сонхва-хёна нет ничего важнее этого. У вас с ним куча общих интересов, вам даже одинаковая музыка нравится, и неужели ты никогда не замечал, как в его глазах зарождаются целые вселенные, когда вы с ним обсуждаете любимые книги или фильмы? Ему дела нет ни до кого, кроме тебя. Ты уникальный, хён. В этом мире нет никого похожего на тебя. Я рад, что ты доверился мне и поделился своими переживаниями, но теперь ты должен рассказать то же самое Сонхва-хёну. Вы с ним те ещё паникёры, когда дело касается выяснения чувств, и я вас ни в коем случае не осуждаю, а пытаюсь подтолкнуть, иначе вы будете ещё долго мучить себя, пока не станет совсем плохо.
– Ты прав, Уён-а. Нам давно следовало поговорить, но вместо этого я предпочёл закрыться в себе, тем самым причинив боль нам обоим. Все эти дни я вёл себя, как ребёнок: игнорировал его вопросы, избегал физического контакта, обижался… Хотя это он имел полное право злиться на меня. Я сейчас же позвоню Сонхва и предложу ему встретиться. Надеюсь, он дома.
– Уверен, что он не злится на тебя, а терпеливо ждёт, когда ты будешь готов открыться ему. И, знаешь, несмотря на то, что меня не было рядом с тобой в тот день, я ни за что на свете не поверю, что Сонхва-хён смотрел на кого-то так же, как смотрит на тебя…
Звонок в дверь прервал Уёна, застав сидящих на кровати друзей подскочить.
– Ах, это Санни пришёл за мной! Я говорил ему, что сегодня буду зависать у тебя, – Уён подорвался с места и подбежал к зеркалу. Он поправил причёску и достал из нагрудного кармана вельветового комбинезона блеск для губ со вкусом вишни. Блеск с едва розовым оттенком. Ничего из ряда вон выходящего. Аккуратно накрасив губы, Уён вытянул их, проверяя, хорошо ли лёг гель. – Это для того, чтобы целоваться было слаще. Даже не думай осуждать меня. Сану нравится. И мне тоже. Посмотри, мои губы будто стали ещё больше, и так аппетитно блестят, а на вкус…
– Осуждать тебя? Ты за кого меня принимаешь?
– Ну, мало ли…
– Даже не думай о таком, Ву. Я всегда поддержу тебя, что бы ты не надел или не сделал со своей внешностью. В пределах разумного, само собой. Спасибо тебе за то, что выслушал, и хорошего вам свидания с Саном. Передавай ему «привет».
– Обязательно передам! А ты не забудь позвонить Сонхва-хёну. Ну, я побежал, а то Санни уже заждался, – Уён напоследок отправил другу воздушный поцелуй и скрылся за дверью. По дому разнёсся звук его торопливых шагов, а затем – хлопок входной двери.
Оставшись в одиночестве, Хонджун мысленно посчитал до десяти и, собрав все силы в кулак, вышел в прихожую. Найдя взглядом стационарный телефон, он набрал хорошо знакомый номер, и в трубке послышались гудки.
***
Сан умел красиво ухаживать: и стул, как галантный джентльмен, отодвинет, и косуху свою отдаст, если заметит, что Уён ёжится от холода, и до дома поздним вечером проводит. Говорят, что романтика умерла. Но это неправда, и Чхве Сан – живое тому подтверждение. Иногда столь пристальное внимание со стороны возлюбленного смущало, но, в то же время, Уёну нравилась его забота, ему нравилось чувствовать себя
любимым.
Сегодняшнее свидание тоже было на высшем уровне. После прогулки по цветущему парку Сан предложил Уёну зайти в кондитерскую, которую он предусмотрительно посетил заранее, чтобы удостовериться, что выпечка там действительно вкусная, а атмосфера – уютная.
– Санни, тебе не кажется, что я немного поправился? – спросил Уён, изучая меню с аппетитными пирожными разных форм и размеров. Ему было неловко спрашивать о подобном, но он знал, что Сан ответит ему искренне, без прикрас.
– Что за глупости, Уён-а? Тебе кто-то это сказал?
Он в ответ лишь отрицательно помотал головой, развеивая предположения Сана, и опустил взгляд, откладывая меню.
– Честно? Не заметил. Но даже если и так, то это абсолютно ничего не меняет. Пара набранных килограммов не сделают тебя менее привлекательным для меня. Наоборот, ты же знаешь, как я люблю целовать твой мягкий животик, когда мы дурачимся, лёжа в постели, как люблю мять твои бёдра, словно они сделаны из пластилина, а твои медовые щёчки притягивают мои губы, словно магниты, – в подтверждение своих Сан подался корпусом впрёд, и в воздухе послышался звонкий «чмок». – Ты лучшее, что случалось со мной, и ничто не в силах изменить мои чувства. Я буду любить тебя и через год, и через десять лет… Даже когда мы состаримся и превратимся в дряхлых старичков. Поэтому хорошо кушай и не думай о подобных глупостях, договорились?
Губы Уёна растянулись в улыбке, являя белоснежные ровные зубы. Он напоминал яркое солнышко, но Сану не хотелось зажмурится, а, наоборот, он смотрел на него так пристально, будто старался запечатлеть в памяти каждый волосок, ресничку, наклон головы и лёгкий прищур глаз.
– Тогда давай закажем по одному пирожному и лимонад, а после пойдём смотреть фильм ко мне домой? Родители как раз подарили мне новые кассеты, там и зарубежные мультики есть.
– Всё, что только пожелаешь, Уён-а.
***
В кафе было многолюдно, что неудивительно для вечера пятницы. Хонджун заказал чай, но так и не притронулся к своей чашке. Пар понимался вверх небольшими завитками и окутывал его бодрящим цитрусовым ароматом. Хонджун ожидал прибытия Сонхва; его сердце бешено колотилось в груди, а ладони были мокрыми от пота. Он раз за разом прокручивал в голове слова, которые собирался ему сказать, опасаясь, что из-за волнения забудет заранее подготовленную речь и не сможет выдавить из себя и звука. Хонджун ощущал себя тем самым ребёнком в очереди супермаркета, мама которого отошла за палкой колбасы и всё никак не возвращалась, в то время как очередь из людей с каждой минутой становилась всё меньше и меньше, приближая его к тётеньке-кассирше.
Когда Сонхва вошёл в кафе, такой красивый, с лучезарной улыбкой и сияющими нежностью глазами, это заставило Хонджуна ненадолго забыть о своём волнении. Он сглотнул вязкую слюну и выпалил:
– П-привет, отлично выглядишь!
– Спасибо, – мягко улыбнулся Сонхва. – Но я не думаю, что ты позвал меня сюда только для того, чтобы сделать комплимент. Расскажешь, что произошло? Я места себе не находил, гадая, чем мог провиниться перед тобой, и был так рад, когда ты позвонил и сказал, что нам нужно поговорить…
– Ты ни в чём не виноват, Сонхва… Все эти дни я вёл себя ужасно, потому что ревновал тебя.
Его слова повисли в воздухе, и Сонхва вопросительно поднял брови.
– Ревновал? Меня? Но к кому…
– Я знаю, это глупо, – поспешно добавил Хонджун. – И моему поведению нет никакого оправдания, но выслушай меня, пожалуйста, перед тем, как осуждать.
К удивлению Хонджуна, Сонхва не рассердился и не рассмеялся. Вместо этого он придвинулся ближе и взял его за руку, переплетая пальцы, всем своим видом показывая, что готов его выслушать. Хонджун рассказал о причине своей ревности, о собственной неуверенности и не забыл упомянуть Уёна, который вовремя вправил ему мозги. Он говорил и говорил, выливая наружу то, что так долго копилось в душе, а Сонхва слушал, не смея прервать, и вырисовывал круги большими пальцами на тыльной стороне его ладоней. Когда Хонджун закончил свой монолог, Сонхва поднёс к губам его руку и поочерёдно поцеловал выпирающие костяшки.
– Я так благодарен тебе за то, что ты рассказал мне всё это. Ты очень смелый, Хонджун. И, пожалуйста, не обесценивай свои чувства. Нет ничего позорного в том, что ты ревнуешь человека, которого любишь, путь эта ревность и беспочвенна. Давай договоримся, что в будущем вместо того, чтобы держать всё в себе, ты сразу придёшь ко мне, и мы вместе решим все проблемы, хорошо? Обещаю, что, в свою очередь, поступлю точно так же.
Теплота его голоса успокоила бушующие сердце Хонджуна, и он наконец-то смог вздохнуть с облегчением. В этот момент он в очередной раз убедился, что Пак Сонхва – сокровище, самый ценный подарок, который когда-либо преподносила ему судьба. Он всегда принимал его таким, какой он есть. Со всеми недостатками и страхами, и Хонджун мысленно поклялся самому себе, что вернёт ему всю любовь и поддержку в двойном размере.
– Спасибо, Сонхва... Это так много для меня значит. Обещаю, что с этого момента я сделаю всё для того, чтобы между нами больше не возникло недопониманий. Ты заслуживаешь самого лучшего, поэтому позволь угостить тебя десертом в честь нашего примирения?
– И какао, – подмигнул Сонхва, убирая упавшую на лицо прядь угольно-чёрных волос. – С зефирками.
Хонджун кивнул, расплываясь в улыбке, и подозвал снующую между столиками официантку, чтобы сделать заказ.
Зря он так волновался.
