Острова Сварога

- Выходим. Приехали. Вслед за своими наставниками полубоги покинули снегобус. Перед их глазами предстал пятиэтажный дом, на крыше которого красовалась выполненная из чистого золота огромная надпись "Per aspera ad astra". В остальном он не представлял из себя ничего особенного: блёклый, серый фасад. Окна тоже не являлись образцами каменного зодчества, наоборот: все были выполнены на один манер. Даже дверь - и та была совершенно обычной. Здесь ничего не напоминало то, что это здание является домом для детей славянских богов. И,отем не менее, оно им являлось. Более того, это было жилище для полубогов, рождённых от Кузнеца Мира - Сварога. Но всё же, такой масштаб был удивителен для детей греческого пантеона. Их домики редко достигали и трёх этажей, а тут - целых пять! И это - только для одного бога! Мысль, возникавшую в связи с этим, по уже сложившейся традиции, высказала Ла Ру: - Я думала, это только у нас боги такие плодовитые. Оказалось, они просто образец целомудрия по сравнению с вашими. - Боюсь огорчить, - ответил Джулиан. - Эти дома пустуют уже давно. Века с восемнадцатого, если мне не изменяет память В общем, если говорить честно, то и нужны они в основном для сверхлюдей, стажирующихся здесь в, так сказать, военно-полевых условиях. Но теперь... - Теперь наши боги согласились провести аттракцион невиданной щедрости - продолжила Роксана. - И дома понадобились для вашего проживания. Как будете заселяться? Сейчас или сначала проведём смотровую по лагерю? - Я уже устала лежать. Давайте походим хоть немножко, - произнесла Брэнда. - Согласна. Перед испытаниями нужно привести организм в должное состояние, иначе толку от нас не будет,. - поддержала Аннабет. Возражать никто не захотел. - Ну, в таком случае, - резюмировала Шуйская. - Заходим в дом, оставляем вещи в холле и идём осматривать территорию. За маленькой, неказистой дверью скрывалось огромное помещение первого этажа – гостевой холл. На его стенах висело множество картин известнейших русских художников: от «Последнего дня Помпеи» Брюллова до «Явления Христа народу» Иванова. Скромно меж них затерялся «Апофеоз войны» Верещагина. Столь разная тематика картин, казалось, говорила о том, что и повесили их здесь ради исключительно внешней красоты. Но говорить так было бы глубоким заблуждением. Стоит только рассмотреть обстановку, чтобы опровергнуть его: «Апофеоз», к примеру, был расположен меж двух батальных сцен, как напоминание. Он словно говорил: слева и справа от меня, может быть, и шедевры, и абсолютно разные стили, но объединяю их я – беспорядочно сваленная где-то на краю Ойкумены груда человеческих душ, положенных на алтарь чьих-то амбиций. Атмосферу Третьяковской галереи, создаваемую живописью, нарушал установленный по центру холла четырёхэкранный плазменный телевизор. Он был не включен, но, судя по всему, нужен был скорее для отдыха или для обучения, нежели для какой-то напряжённой работы: вокруг него стояли весьма комфортабельные диваны, на которых при большом желании можно было даже и прилечь, и далеко не одному человеку или же полубогу. Да и сами боги в своём человеческом обличье вряд ли бы отказались от такой ночёвки. Восточная стена, не занятая картинами, представляла из себя огромное цельное окно, сквозь которое лишь на восходе, в первой половине дня, проходил свет. Сейчас, впрочем, помещение освещалось искусственным светом – лампами, установленными в хаотичном, на первый взгляд, порядке. При более внимательном рассмотрении, однако, их расположение представляло собой изображение огромной кузни. На северной стене, прямо под «Явлением…» располагалась аскетичная маленькая дверца, почти идеально повторяющая вход в дом, с табличкой «Жилые помещения». - Осмотрелись? Оставляйте вещи здесь и пойдёмте, - вырвала полубогов из процесса созерцания холла Роксана. Стоявшая рядом с ней Брэнда задала вопрос: - А чей это дом? - Сварога. Между прочим, вы, если мне не изменяет память, первые его жильцы за последнюю тысячу лет. - Так зачем же тогда его строили? И зачем обставляли, когда жильцов уже не было? – поинтересовалась Ла Ру. - Наши боги на редкость непредсказуемы. То тысячелетия целомудренной жизни, то вдруг словно с цепи сорвутся. Ко всему нужно быть готовым, - отозвался Джулиан. Переглянувшись с Роксаной, добавил: - Даже к тому, что за пять лет родятся сразу три ребёнка. И это не только богов касается, к слову. Ну да ладно, мы отвлеклись. Выходим, обустраиваться будете после. Их путь лежал налево от здания – туда, где возвышались пирамиды. Песок белый – снег постепенно сменялся ярко-жёлтым песком Сахары. Сфинкс свысока глядел на них. Шли они недолго: африканский участок Лагеря включал в себя лишь пирамиды да гектар вокруг них. Но куртки им, конечно, пришлось снять: температура здесь достигала плюс тридцати градусов. К тому же, в отличие от утоптанных дорожек славянской части, на которых главной опасностью была разве что возможность поскользнуться, здесь ноги проваливались и увязали в песке. Легче всего, конечно, приходилось Гроуверу: его копыта проваливались не так глубоко, да и сами козлиные ноги, будучи по природе своей мускулистей, с большей лёгкостью поднимали тело наверх, нежели человеческие. Другие же, лишённые этого природного преимущества вынуждены были перейти на лёгкий бег: так ступни меньше соприкасались с землёй, и, следовательно, увязали значительно меньше. Но бег по тридцатиградусной жаре был малоприятным занятием, а потому им оставалось только радоваться, что дистанция была маленькой. Финишной точкой стало подножие пирамиды Хеопса. Тут следует отметить, что и сами пирамиды, и их каменный страж весьма изменились в сравнении со своими изображениями в книгах. Поверхность их была идеально гладкой, без каких-либо следов эрозии. Не было заметно ни одного входа, за исключением лестницы, ведущей в самое маленькое из всех строений – гробницу Микерина. Вероятно, заметив подходящую группу, оттуда спустился неизвестный им человек. - Вы смогли воскресить фараонов, лежащих в пирамидах? – задала вопрос Аннабет. - Не всех. Быть точным, только одного. Его душа не нашла спокойствия на том свете, вот и пришлось Абу-Цзы искать применение его жизненной энергии здесь, на Земле. Да он сам вам всё расскажет, сейчас, только сделаем последний рывок… В тени Сфинкса дышать стало проще. Кошкочеловек предстал перед ними не простым каменным изваянием: казалось, он оживал, настолько естественно переливался свеженанесённый слой краски, придававший фигуре черты настоящей кошки. Волосы, казалось, можно было погладить. Нос, отколотый европейцами ещё в девятнадцатом веке, вернулся на своё законное и изначальное местоположение. При приближении группы раздалась уже давно знакомая загадка: «На рассвете ходит на четырёх ногах, в полдень – на двух, вечером – на трёх. Кто? Нет ответа – нет прохода». Ответ был высказан хором: «Человек». Лишь Джулиан и Роксана прошептали что-то на совершенно незнакомом полубогам языке, но их ответ по смыслу, видимо, не сильно отличался от ответа их подопечных. Когда же они были у самого подножья центральной и наикрупнейшей пирамиды – Хеопса, из тени показался тот, кого они заметили уже давно: ещё одно новое лицо и ещё один странный обитатель славянского Лагеря. Наставники коротко кивнули, жестом подавая знак полубогам, что это приветствие следует повторить. Смутно помня то, что в египетском пантеоне фараон – тоже живой бог, а в том, что перед ними предстал именно экс-правитель царства в долине Нила, сомнений уже не было. Вопрос был в том, кто же именно. Выбор был большой: несколько сотен, а то и около тысячи, правивших на северо-востоке Африки около трёх тысяч лет. Сомнения развеял Джулиан: - Полубогов в нашем лагере немного, и тот, кого вы сейчас видите перед собой – один из них. Между прочим, сын одной из ипостасей Сварога – Атона и царицы Нефертити. Прошу знакомится, Хранитель Пирамид… Внезапно Чейз осенила догадка: - Тутанхамон?.. - Точно так, Тутанхамон. Можете называть меня хоть последним из египтян, хоть хранителем пирамид, это уже не так важно. А важно, что я во время известной вам «Арабской весны» был вынужден покинуть мою родину, дабы не быть случайно сожжённым в ходе беспорядков, и, вместе с пирамидами, мигрировать сюда. Благо, русские не заставили меня жить в холоде, а обустроили весьма неплохую климатическую аномалию, которую вы, собственно и созерцаете сейчас. Хранитель выглядел соответствующе своим описаниям. На взгляд ему было около восемнадцати лет, по росту он совершенно не выделялся среди своих сверстников, да и в сравнении с полубогами, бывшими на два года его младше, за исключением Люка, не особо выигрывал. Глаза были карие, голова острижена налысо, хотя под объединённой короной Египта это было не столь заметно. Кожа была смуглая. На каменном посохе красовался золотой наконечник - Солнце. Медленным, глубоким, носящим отпечаток тысячелеий, говорил последний живой фараон. - Не хотел я возвращаться. Но так уж прокатилось колесо Атона. Моей гробнице перестали оказывать почёт, и мой двойник, Ка, разбушевался. Исследователей убивал одного за другим. Пришлось вернуться с того берега Нила, чтобы прекратить все эти безобразия. А потом мою мумию перенесли, саркофаг разворошили... - тут он вытер левый глаз.- Простите. Согласитесь, не самое приятное зрелище - видеть, как вскрывают ваш гроб. Ну да ладно, это всё лирика. Обратимся же к прозе. Моей задачей здесь всегда были задачи на логику. Я стал Сфинксом славянского лагеря. Играть в поддавки не буду, здесь всё по-взрослому. Более того, здесь порой даже самый сообразительный, но не умеющий работать в команде, может с лёгкостью проиграть. Запугал? Вижу, что нет. Вы пока не осознали, что вам предстоит. Могу лишь дать ответ: иногда не стоит полагаться на разум, иногда - даже на сердце. Полагайтесь на того, кто находится рядом с вами. И помните: плечо подставит не тот, на кого вы падаете. Наоборот, он инстинктивно отшатнётся. А тот, кто стоит рядом с вами, схватит вас за руку. Может, конечно, и отпустить, но тут уж всё в ваших руках. Каждый выбирает для себя, и каждый получает вознаграждение за свои поступки. Вы люди уже взрослые, понимаете. Встретимся завтра - на первом состязании. - До встречи, - ответили полубоги. - Куда дальше? К Гильгамешу? - обращаясь уже к наставникам, произнёс фараон. - Других шумерских царей мы там не видели, - в диалог вступил Джулиан - Ха-ха. Он неплохой парень, только "ген патриарха" посеял. Утнапишти был недоволен? - Недоволен? Он половину дворца "на радостях" разнёс! Давно я строителем не работал. Ну да ладно. Заходи сегодня где-нибудь в полночь, мы как раз разберёмся с греками. - А сколько сейчас? - Четыре. Треклятая аномалия. - Ну что ж, договорились. Значит, полпервого? - Да, так будет лучше. Пожав фараону руки, Эренбург и Шуйская повели своих воспитанников дальше - им предстояло познакомиться со станом шумеров. Они обошли пирамиды сзади, прошли между Домами Ра и Стрибога и перешли в третью часть лагеря – маленький остаток Междуречья. Место, где жили те, с кого всё началось. Те, кто уже почти забыт. Древнее племя, чью прародину искать бесполезно: они и сами её давным-давно позабыли. Рядом с их стойбищем резко похолодало: в отличие от Тутанхамона, шумеры, судя по всему, смогли привыкнуть к суровым условиям, более того – научились в них жить. На входе группу встретил огромный мужчина, в два с половиной метра ростом. - Прошу любить и жаловать – Энкиду, - представил его Джулиан. - Второй полубог в Лагере, между прочим. Он был создан шумерскими богами в третьем тысячелетии до нашей эры. Потом, правда, его друг отказал в замужестве одной из их богинь, дай Зуа-Рогхус памяти… Иштар, кажется, её звали. Ну и, как результат – наш бедолага, пострадавший ни за что ни про что. Потом, конечно, Абу-Цзы его вытащил с того света, когда шумеров переселяли к нам, но намучиться ему пришлось. Шумерский загробный мир – это вам не Элизиум. Ну да что я говорю – он сам вам дальше всё расскажет. - Ты уже и так всё рассказал, - продолжил герой шумерского эпоса. - Энкиду может добавить только то, что все испытания на силу будет проводить он. Полубоги здесь, чтобы встретиться с Гильгамешем? – обратился он то ли к Эренбургу, то ли к Шуйской. Ответила женщина: - Именно. - Энкиду не считает должным вас задерживать. Энкиду ждёт на испытаниях. Проходите. Группа, миновав этот ходячий блокпост, прошла меж зенитных орудий и направилась к центральному шатру. По пути наставник продолжил свой экскурс: - Это он прикидывается неотёсанным дурачком. Такая речь – лишь издержки воспитания в дикой природе. На самом деле – отнюдь не глуп, при этом добряк и настолько светлая душа, каких свет не видывал. От него, кстати, можете ждать поблажек. Они проходили мимо дымящихся на расчищенных от снега местах костров. Дома, с холма показавшиеся войлочными, на самом деле, состояли из того же материала, что и куртки полубогов. По территории ходили северные олени, мирно откапывавшие ягель: эта картина удивила полубогов, наверное, ещё больше, чем зенитно-ракетный оборонный комплекс. Хотя самое яркое впечатление оставили вышедшие из самого крупного, находящегося рядом с зиккуратом, расписанного разнообразными картинами из «Эпоса о Гильгамеше», два человека. Первый из них, впрочем, вообще на человека слабо походил. Из-за его левого плеча торчало окрашенное в багровый оттенок, трёхметровое в размахе крыло. С правой стороны было две руки, а не одна. На той, что располагалась ниже, ладонь была окрашена в золотой цвет и носила татуировку в виде зелёного глаза. В левой руке его был посох с навершием в виде глаза, заключённого в кольцо Уроборос. В остальном же – по крайней мере, биологически – он ничем не отличался от обычного человека. Волосы его поседели, видимо, от времени. Зелёные глаза же не только не выцвели – наоборот, в них блестел огонь жизни. Казалось, разум его постоянно находился в работе. Это был шаман. Жрецом назвать его было бы слишком громко: всё же, государства у шумеров уже не было. Одет он был, однако, совсем не по шаманским традициям: в белого цвета куртку с жёлтым воротником и синие теплоизолирующие штаны. Это была символика легендарной прародины шумеров, острова Дильмун(совр. о. Бахрейн – прим. авт.): солнце, горы и море, правда, символику эту пришлось изобразить на отнюдь не южном шёлке, а на северной синтетике. На этом фоне шерстяные валенки смотрелись особенно колоритно. Были они, правда, не только на нём: их носил и Гильгамеш, бывший царь Урука, а ныне – верховный вождь шумеров. В отличие от не слишком высокого, сравнимого с Тутанхамоном шамана, он был около двух метров ростом, одеянием ему служило нечто вроде шинели, правда, отделанной с истинно царским размахом, наподобие укороченной. Цвет у неё был ярко-жёлтый, точь-в-точь как у воротника куртки шамана. На голове красовалась шапка, отдалённо и смутно напоминающая шапку Мономаха. «Говорил я ему: не заказывай у римлян корону. Всё, что ни сделают, всё на византийский манер. Живое доказательство перед нами,» - прошептал Джулиан на ухо Роксане. Глаза у Гильгамеша были карие и чуть шире, чем у других людей: порой, когда он сильно их раскрывал, казалось, что они выпучиваются, как у толстого лори. Волосы были кудрявые, казалось, специально завитые. Всё это придавало шумерскому вождю особенный облик, который, конечно, не мог сравниться в необычности с шаманом племени, но всё же, был весьма и весьма неординарным. И, как и положено вождю, Гильгамеш заговорил первым: - Приветствую вас на земле племени шумеров. Я его вождь, моё имя – Гильгамеш. Джулиан и Роксана, полагаю, уже рассказали вам, что славянские боги не всегда успевают справиться со своими обязанностями. Для этого они берут к себе на вечную службу людей, которые находятся на очень высоком духовном уровне развития, переводя их в стадию развития «сверхчеловек». Существует четырнадцать классов сверхлюдей. Самый нижний – четырнадцатый класс, к которому относятся Джулиан с Роксаной. Самый высокий – первый класс, класс «полубогов». Вы, равно как и Энкиду, к нему принадлежите по праву рождения, мы же вынуждены добираться до него тысячи лет. Мне, например, уже пять тысяч, и я нахожусь ещё только на десятой ступеньке – в четвёртом классе. А ведь я не в одном мире вместе со своим племенем запустил Колесо Истории, и не одну планету исходил вдоль и поперёк ради славянских богов, но, как видите. Поэтому, я полагаю, вы понимаете, какая ответственность положена богами на ваши плечи, и какая духовная мощь дана вам. И мы, надеемся, сумеем вам помочь освоить её. Не правда ли, Шан? - Совершенно верно. Верно, как и то, что моё имя – Энсухкешданна. Сложное, не правда ли? Поэтому для всех знакомых я Сухшан. Как и Энкиду, которого вы уже встретили, являюсь другом Гильгамеша. Вот только пути наши после ухода из Месопотамии надолго разошлись, прежде чем вновь войти в одну реку. Я скитался по неизведанным мирам. Один раз попал в аномалию, заразившую опасным генным заболеванием. Чтобы его излечить, пришлось перекраивать всё моё устройство. Результат вы видите перед собой, и это – единственное нормальное состояние моего организма. Что ж, теперь перейдём к нашим с Гильгамешем задачам. Наша цель – научить вас справляться с той ответственностью, которая на вас возложена вашими богами. Вы уже лучшие, но предела совершенству нет, равно как нет и абсолютной безопасности. Каждая устранённая угроза, как Лернейская гидра, порождает две новых. Что самое страшное, здесь мы не сможем, как Геракл, прижечь ей головы, или же показать ей милашку-Медузу, как один из вас, Перси Джексон. Поэтому мы и стараемся научить как можно больше полубогов помогать нам. Сейчас, когда мы стоим у края пропасти Знаний, удержаться можно только вместе. Но об этом вам расскажут Джулиан с Роксаной. Мы же своё слово на данный момент сказали. До следующей встречи! – с этими словами вождь и шаман скрылись в шатре. - Значит так, у нас сейчас восемь часов. Проклятая темпоральная аномалия! – Джулиан сквозь зубы добавил к своей и без того пламенной речи ещё пару эпитетов. – Идёмте в лагерь. Дошли они быстро: преград не было, да и дистанция между стойбищем и домами была мизерной: не более пятисот метров. На табло, висевшем в холле, высвечивалась цифра «20.20». - Садимся все. Последняя речь на сегодня, - услышав ропот, Джулиан вдруг изменил тон голоса. – Фолл Диа вас забери, имейте совесть! Мы с Роксаной тоже хотим спать, но, увы, сейчас нужно кое-что досказать. Здание пятиэтажное. Первый этаж занимает холл, на втором расположен алтарь Сварога. Жилые помещения расположены на третьем, пятом и четвёртом этажах. На каждом этаже – по два номера. В каждый номер мы заселим по два человека – как вы уже догадались, те пары, на которые вас разбили. Оставшийся свободный номер занят мной и Роксаной. Если ночью у вас между собой возникнут какие-то проблемы – идите к нам. Помните, если что-то случится с Домом, пострадаем прежде всего мы, и в наших интересах уладить ваши возможные конфликты, прежде чем они перерастут в что-то большее. И ещё: территория Дома полностью безопасна, здесь вам не грозит никто и ничто, кроме вас самих. Но стоит вам отойти на пять метров – и уже никто ни от чего не застрахован. Надеюсь, впрочем, что вам не потребуется. Номера, конечно, маловаты, но кухня, душ и прочие удобства включены. Ладно, закончили лирическое отступление. В первый номер поселили Гроувера и Можжевелку, во второй – Тайсона и Талию. Третий этаж был заселен тихими и спокойными жильцами. А вот на четвёртом всё было куда хуже. - Ну что, Крис, пришла пора платить за свои ошибки. – Закрывая дверь, произнесла Брэнда. – Не стоило тебе подводить Клариссу, ох, не стоило… - Да, давай, конечно – будем разбираться сегодня, в последний день, когда можно спокойно выспаться! - голос Родригеза, повысившись до крика на слове «выспаться», постепенно начал понижаться. - Нет, я совершенно не возражаю против игры в поддавки с Клариссой. Но, во-первых, не стоит вести её так явно, а во-вторых, - это самый дрянной способ из всех, которые только можно было придумать: топить того, кто будет поддерживать. - Ты. Подвёл. Мою. Сестру. - А родственные чувства действительно очень сильные, - кидая рюкзак рядом с кроватью, произнёс Крис. - Вот только чем они возвышенней, тем больнее па… Договорить он не успел, да, впрочем, и не рассчитывал: нрав дочерей Ареса он хорошо знал. Вслед за его философской репликой последовал вполне традиционный удар кулаком в спину. Сын Гермеса, по инерции двинувшись вперёд, споткнулся о кровать и растянулся на ней во всю ширь. Едва успел, перевернувшись на спину, откатиться в сторону, уклоняясь от следующего выпада. Правда, на захват рук Силлен ему скорости не хватило, как следствие – дочь Ареса прижала его грудь коленом и принялась наносить удары. Первый выпад по челюсти его даже немного позабавил: всё же, сила в него была вложена не такая, какую обычно вкладывала его любимая. На второй раз ему стало немного по себе: видимо, как и Кларисса, его сожительница порой могла входить в неконтролируемую ярость. В третий раз, когда плечи уже устали сносить издевательства, он поднял руки и провёл излюбленный приём – схватил Брэнду за запястья. Девушка сидела на парне как бы перпендикулярно его телу, совершенно неблагоразумно оставляя ноги юноши свободными: коленкой правой ноги он сделал резкий выпад, ударив Силлен в бок, выведя её из равновесия. Напрягшись, сбросил с себя. Вместе с этим резко отпустил руки. Результатом стало падение дочери Ареса на пол. Не теряя ни секунды, Крис сам сел рядом с ней и прижал руки девушки к полу. Как она не пыталась достать его ногами, не получалось. После пяти минут борьбы, наконец, сдалась: - Ладно, Крис, закончили на сегодня. – Голос её, сначала бывший железным, теперь смягчился. – Родригез, отпусти! Дитя покровителя авантюристов поднялся, отпуская девушку. Всё же, осознание собственного бессилия порой оказывало на дочерей бога войны куда большее воздействие, чем кулаки. И это спасло сына Гермеса: по крайней мере, на эту ночь. Меньше повезло его брату, Люку. Если Крис с Брэндой хоть как-то разговаривали, то Аннабет сохраняла полное молчание. Что было особенно плохо, он совершенно не понимал его причину. Они сидели на креслах друг против друга. Кровать оставалась нетронутой, но вещи и Чейз, и Кастеллана уже заняли привычные места в шкафах, в тумбочках, на вешалках, в ванной и на кухне. Сын Гермеса всё это время пытался спровоцировать бывшую подругу хотя бы на какое-нибудь крепкое словцо: оно бы дало ему шанс понять, что же произошло в тот момент времени, пока он был в желудке у титана. Но, увы, Аннабет не реагировала ровным счётом никак. Что же с ней такое? - Аннабет, что происходит? – Он встал с кресла, подошёл к ней. – Я же, Цербер тебя подери, не прошу прощения. Я хочу всего лишь узнать… - Хочешь узнать? – Она вдруг вскипела, словно весь гнев, накопленный годами, вырвался наружу. - Тогда спустись на этаж ниже! Или это я отравила Талию? Или я предала её подвиг во имя себя самой? Или я ради мести поставила под угрозу существование всего Лагеря? Я, Люк? - Ты не договариваешь. Что было ещё? - А разве того, что я сказала, недостаточно? – всплеск эмоций пошёл на убыль, её гнев становился спокойным и холоднокровным. - Нет, не достаточно. - Ты отдал приказ мантикоре атаковать нас? - Я. Подожди… - Мантикора. Убила. Меня. Если бы не Руно, я бы не сидела сейчас рядом перед тобой! - Я же… я же отдавал приказ не атаковать… Он развернулся и сел в кресло. Раскатом грома раздался голос Аннабет в ушах: - Вот поэтому я и не сомкну глаз этой ночью. Люк ничего не ответил. Он, раздавленный, просто продолжал смотреть куда-то за её спину, в окно, где вновь засверкало странное северное сияние, при этом периодически поглядывая на девушку. А в это время на верхнем этаже, в последней комнате обустраивалась пара номер два – Перси Джексон и Кларисса Ла Ру. - Следует признать, Рыбьи Мозги, нам надо было уступить Аннабет и Крису. Может, хоть кровати были бы односпальными. - Кровати везде одинаковы, - послышался из-за стены голос Джулиана. – У вас просто на полметра больше, чем у остальных. Радуйтесь, у вас люкс! - С прослушкой? – поинтересовался Перси. - Вроде того, - теперь ответила уже Роксана. – Не переживайте, сейчас отключим. Слово прошедших через Врата Душ. - Ну вот, а теперь приступим к делу. Коли уж у нас одна кровать на двоих, то спать на ней будешь ты. Ты же у нас Принцесса, а, Джексон? - Спасибо, конечно, но девушка у нас тут одна, и это ты, Ла Ру. Поэтому я улягусь на полу. Отопление тут есть, коврик есть, мне хватит. - Нет, на полу буду спать я. – с этими словами Кларисса взяла из шкафа дополнительный комплект постельного белья, состоявший из матраса, подушки и одеяла и принялась расстилать его на полу. Перси сел рядом с ней, принявшись то ли помогать, то ли разрушать её работу: - Я сказал: я сплю на полу. - Я, Джексон. – её голос вдруг резко похолодел. – Разговор закончен. Спорить было бесполезно. Сын Посейдона расстелил кровать, но не лёг – сел в кресло, ожидая, пока соперница заснёт. Кларисса, однако, делать этого совершенно не собиралась. - Джексон, ложись спать. Если завтра из-за твоей бессонницы мы проиграем, виноват будешь ты сам. Обещаю, если заснёшь на кровати, Принцессой называть не буду. - С чего такая забота, Кларисса? - С того, что мы с тобой участвуем в соревнованиях. Я не могу позволить себе проиграть, даже имея в союзниках тебя… А, впрочем, Цербер с тобой. Как хочешь – но если завтра не выспишься, я сдержу своё обещание убить тебя. Я не шучу, Джексон, помни. И, отвернувшись, она задремала. Сквозь полусон почувствовала, как чьи-то руки поднимают её, а затем – кладут на что-то мягкое, затем – накрывают. Сил окончательно проснуться, правда, уже не было: утренний марафон по обледенелому перрону и постоянные перемены климата в Лагере сделали своё дело. Перси же, положив её на кровать, взял одеяло и лёг в кресло, которое, всё же, было значительно мягче, чем устланный ковром и матрасом пол. Сон к нему пришёл также быстро, как и к сопернице. Равномерное сопение слышалось во всех комнатах. Глаза Люка и Аннабет, устремлённые друг на друга, так синхронно и сомкнулись. Крис смастерил себе из двух кресел подобие кровати, и, так же, как и Перси, накрывшись одеялом, заснул. На кровати ворочалась Брэнда. Этажом ниже спали Тайсон и Талия. Спали они на одной кровати, под разными одеялами. Ноги циклопа находились на уровне головы Талии, её ноги – на уровне его груди. И лишь Гроувер и Можжевелка, сильно сдружившиеся за время жизни в поезде, спали чуть ли не в обнимку, правда, так же, как и сын Посейдона и нимфы с дочерью Зевса, не под одним покрывалом. Дом Сварога погружался в сон. Лишь одно из окон верхнего этажа горело: там собрались наставники и Тутанхамон. Готовилось первое испытание. Но пока будущие испытываемые спали мирным сном, не подозревая о том, что готовит им завтра…