Острова Сварога

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра»

Портал «Олимп[Земля]», Ясуна. - Вы вообще понимаете, что вы предлагаете? - Вполне. Более того, мы даже знаем, кому мы это предлагаем. Если бы мы хотели раздавать «ген патриарха» кому попало, мы бы уже давно это сделали. - А где гарантия, что в вашем соревновании не победит…? - Нет. Не победит. Мы прекрасно изучили досье всех ваших полукровок. Тот, о ком вы говорите – хитрец и мятежник, но не специалист по выживанию. Иначе бы Абу-Цзы не пришлось вытаскивать его душонку прямо из Иэндзизийских врат душ. - Ну что ж, но, если что-то случится… - Там будут наши… люди. - У нас есть основание им доверять? - Да. Я думаю, вам знакомы имена Роксаны Шуйской и Джулиана Эренбурга? - Слышал о них. Сколько им сейчас, говорите? Фолл Диа взглянул на часы. На них было семь часов вечера. - Тридцать. Ровно тридцать лет. - Что ж, ладно. По рукам. Когда и куда их переправить? - Четыре юноши, пять девушек. Через две недели в Форт-Драм. Всё дальнейшее берём на себя. - А…? - Ваш злодей сейчас у нас, не волнуйтесь. И да, мы не безмозглые, мы не посадим его в один самолёт с остальными. Это будет… сюрприз. - Надеюсь, удачный. Что ж, прощайте. - Прощайте. Дионис скрылся в портале. Старший сын Сварога довольно ухмыльнулся. - И они ещё говорят, что мы тупые. Хотя это они позволяют нам ставить эксперименты на своих детях, а не мы. Джулиан, Роксана! Идите сюда. У меня к вам особое поручение… Лагерь Полукровок, Земля. - Хирон, мистер Ди, что произошло? На трибунах арены лагеря собрались все смертные дети богов Греции за исключением, разве что, отошедших в Олимпийский сонм Геракла, Персея и других. Атмосфера была противоречивая: часть обитателей «Смешанной крови» радовалась удачному окончанию похода Клариссы Ла Ру за Золотым Руном и воскрешению дочери Зевса Талии Грейс, часть была обеспокоена внезапным объявлением о сборе. Главу домика Ареса в амфитеатр принесли чуть ли не на руках: ещё бы – она ведь недавно спасла Лагерь. Всю дорогу её сопровождали две пары внимательных глаз. Её парень – Крис Родригез и её соперник – Перси Джексон. Сын Гермеса был у девушки в опале с тех пор, как выступил на стороне Люка Кастеллана в походе на остров Полифема, и посему был вынужден устало плестись где-то позади радостной толпы: не дай Зевс, чтобы взгляд столь дорогих глаз упал на него – иначе вечер будет безнадёжно испорчен. Хорошо, если руганью и давно уже ставшими привычными выяснениями отношений. Если же настроение у дочери Ареса и без вида сына бога торговли было плохим, то схватки на мечах и последующего избиения кулаками было просто не избежать. Но Крис не жаловался: всё же, он любил Ла Ру и в глубине души надеялся на окончательное прощение. Пусть ругается, пусть бьёт: главное, что не игнорирует. Время пройдёт, всё забудется. Она помнила о нём. Большего Родригез не требовал. Сына Посейдона же заботил совершенно другой вопрос: почему он так просто отдал право первенства, право победителя в походе, почему уступил Клариссе без схватки, без даже шуточного боя, а просто сказал: «Это твой поход». Она же даже отпираться не стала, только спросила: «Почему?». Но взгляд… Тот её взгляд он запомнил надолго. Поражённо-удивлённый взор голубых глаз, словно шепчущий: «Зачем ты это делаешь?». Вспоминался и её триумф в лагере. Когда он безмолвно сидел рядом с деревом, думая о жертве Талии, а рядом – на руках, естественно, - проносили победительницу. Он поднял глаза. Улыбка, уважительный, благодарный взгляд. Такого Джексон от неё не получал никогда – куда привычней были удары, подзатыльники… А то и вовсе – головой в унитаз. И вдруг – такое отношение. Разъярённая львица на соревнованиях, она превратилась в пантеру с холодным взором. Постоянные подколки всё так же доносились в его адрес, но чаще, встречаясь с Перси в столовой или ещё где-то, Ла Ру холодно молчала, словно не видела. Это было как минимум странно. Что же произошло?.. Этим вопросом задавался не только он. Соперница, порой ловя на себе взгляд Джексона, не понимала, почему он смотрит на неё, а не на Аннабет, свою лучшую подругу. Почему сине-зелёные глаза устремлены на ту, что является его извечным врагом, что ненавидит его всей душой? Почему он с такой лёгкостью отдал ей победу, за которую цеплялся зубами? Почему уступил триумф, который заслужил по праву, за который чуть было не погиб? Это была загадка для всех. Такая же загадка, как и причина, по которой их всех собрали в амфитеатре. Раздавшийся в тишине голос Перси лишь выразил общее мнение, зависшее в воздухе. - Боги Севера случились. Русские предлагают нам сыграть в игру на их территории. Приз более полезен, чем погружение в воды Стикса, но что именно, сказать мы вам не можем: с нас взяли клятву водами всех подземных рек. Со всех. Что же до того, кто будет участвовать… Вы все уже лучшие. Но в России вас будут ждать такие испытания, что сама глотка Харибды покажется райским уголком. Поэтому нам нужны лучшие из лучших. Четыре полубога и пять полубогинь. - Мистер Ди, что за неравноправие полов? - Таково условие игры, и мы вынуждены с ним смириться. Поэтому завтра вас будут ждать все испытания, которые вы уже прошли за время вашего нахождения в лагере, и те, через которые вам предстояло пройти только через несколько лет. Это будет самый тяжёлый день за всю вашу жизнь в лагере. Будет больно и тяжело, но приз стоит того. Ах да, чуть не забыл: юноши соревнуются с юношами, девушки – с девушками. По окончании соревнования будет сформировано четыре пары и одна девушка останется одна. - И что же будет с ней? - Клятва подземными водами нерушима. Сказать могу только, что проживать вы будете парами, согласно занятым местам. Первый – с первым, и так далее. Место девушки, которая останется без пары, не разглашается. - Какие молодцы эти русские, а? Мы едем непонятно куда, непонятно зачем, и кто-то из нас ещё окажется лишним! Гении, просто гении! - Ладно, закончили препираться. Расходитесь по домам. Молчание, до того нарушаемое лишь вопросами Перси Джексона и разъяснениями мистера Ди, в мгновение превратилось в настоящую бурю, в которой смешались и негодование, и предвкушение, и радость. *** Сын Посейдона едва успел выйти за территорию арены, как его тут же кто-то дёрнул за руку и уволок в сторону от основного потока. Этим «кем-то» оказалась вечная соперница. - Что за чёрт, Ла Ру? - Джексон, только попробуй завтра выиграть, - Кларисса зашипела, словно кобра. - Или что? - Ты не выживешь. Не знаю, что там придумали русские, но я тебе обещаю такое, что проход сквозь Тартар покажется тебе утренней пробежкой! - Слушай, Кларисса, а может, лучше ты уступишь? Удар в плечо. - Нет, правда! У тебя хоть достойная соперница есть - Аннабет. А у меня – нет. Не твой же Крис, в конце концов. И, в конце концов, я не хочу доверять первое место брату Люка и предателю, пусть и выбранному тобой. Перси едва успел поставить блок на прямой выпад рукой по челюсти, но его тут же ударили ногой в живот. Сын Посейдона согнулся. Кларисса, не останавливаясь, толкнула его на землю с такой силой, что, упав, он ещё несколько раз перекувыркнулся. Сумев, наконец, остановиться, полубог распластался на спине. Попытавшись подняться, наткнулся на сопротивление: коленка Ла Ру прижала его к земле. Воительница нагнулась, приблизившись к лицу Джексона на непозволительно близкое расстояние. Разъярённый шёпот: - Предупредила в последний раз, Рыбьи Мозги. - Обожаю тебя такой. – Он, даже несмотря на боль, улыбался прямо ей в лицо. - Убери коленку, мне ещё готовиться к завтрашней победе. Казалось, ему было не избежать нового потока ударов. Но девушка словно опешила, ослабила давление на грудь. Перси напрягся и сбросил её с себя. Кларисса перекувыркнулась и встала прямо напротив него. Голубые и сине-зелёные пары глаз встретились взглядом и замерли. Молча стояли соперники, сверля друг друга взором. Синхронно развернулись и разошлись по домикам, не проронив ни единого слова. *** Сына Посейдона в его жилище уже ждала подруга. - Перси, что произошло? - Ничего. - Я убью её. - Не стоит. - Нет, стоит. Слишком долго она пользовалась твоим благородством. - Не смей ввязываться, Аннабет. Я знаю, как лучше ей отомстить. - Я не уступлю ей завтра. - О Зевс, какие же вы обе упрямые! Аннабет, ну ты хоть… Ты же дочь богини мудрости! Как ты не понимаешь, что хуже наказания для неё, чем жить со мной, нет! - А для меня нет хуже наказания, чем жить без тебя, дурак! – вскрик, в котором послышались слёзы. - Аннабет, только не сердись, прошу. Перси обнял девушку. Чейз, тихонько всхлипывая, приникла к его груди. Парень нежно гладил её по голове, успокаивающе шепча слова, понятные лишь им обоим. На девушку нахлынуло море эмоций. Такое же, каким и был для неё Джексон. Волны, лечившие от самой страшной, самой сильной боли: боли потери и предательства близкого человека. Волны, подхватывавшие и поднимавшие на берег за секунду до того, как она уже была готова разбиться о прибрежные скалы. Волны, которые бились о любые утёсы, спасая её. Волны, которые могли разрушить любую крепость, кроме одной: дочери Ареса. Аннабет, при всей её мудрости, не могла понять, что заставляло её друга всё время уступать Клариссе Ла Ру? Зачем она ему нужна? Что он к ней испытывал? И почему так стремился к завтрашней победе? На эти вопросы дочь Афины не могла дать ответа. На ночь даже мысли в голову не шли. Она, успокаиваясь, постепенно проваливалась в сладкое небытие Гипноса. Перси, услышав тихое сопение подруги, поднял её на руки и аккуратно перенёс на свою кровать. Сам же прошёл в гостиную и лёг спать на диване. Завтра он должен был победить. Доказать сопернице, что дважды спасти мир – это не шутка и не случайность, что если у него и рыбьи мозги, то только потому, что он безрассудно бросается в бой. *** Весь вечер опального Родригеза не покидало чувство, что его будут бить. Может быть, даже ногами. Раздельнополое соревнование на его памяти проводилось только один раз: год тому назад, за несколько дней до прибытия Джексона. С Клариссой сын бога торговли тогда встречался только три месяца: то был период безумной, взаимной страсти, когда даже побои казались слишком сильными ласками. Но мотивирующие пощёчины и угрозы запали Крису в душу надолго: повторения страшно не хотелось. Поэтому, когда дверь отворилась, его рука невольно потянулась к арбалету. - Только посмей! По телу пробежала лёгкая дрожь. Когда Кларисса была так взбудоражена, её никто не мог остановить. В голове мелькнуло: «Перси Джексон». Сын Гермеса прекрасно знал, что только дитя Посейдона был способен вызвать у его девушки такой всплеск эмоций. Злость закипела в жилах, кулаки сжались и побелели. Если завтра будет испытание по борьбе, сопернику несдобровать. Задумавшись, Крис едва успевает встать с кресла и отскочить в сторону. Ла Ру бьёт по спинке. Грохот падения мебели. - Кларисса! Что ты делаешь? Ответа нет. Очередной удар, на этот раз – в воздухе. Промазав, девушка падает на кровать. Родригез прыгает следом. Это его единственный шанс остаться сегодня целым и невредимым. Не давая своей подруге опомниться, он захватывает её руки и скрещивает над головой. - Нет, Крис, что ты делаешь?! Я же только хотела обнять тебя…за шею. - Узнаю мою любимую. Парень ослабил хватку. Ла Ру мгновенно высвободилась, села, не проронив ни звука. Сын Гермеса обнял её, прижав к себе, скользнул рукой по спине в успокаивающем жесте. Несмотря на частые ссоры, столь же часто доходившие до драк, он любил её. И даже если в душе и боялся, то уж точно не того, что ему лишний раз ударят по лицу, а того, что она окончательно разочаруется в нём и уйдёт навсегда. Да и отцовская склонность к авантюрам давала о себе знать: казалось, с менее вспыльчивой, менее эмоциональной девушкой он просто заскучал бы и ушёл к другой. Кларисса же постоянно держала его в напряжении, не давая возможности расслабиться и погрузиться в рутину бесконечно-спокойных дней. Родригез не хотел покидать её даже во время совместного с Кастелланом похода. Надеялся, что она примкнёт к ним, но вдруг понял: Лагерь, в котором и ради которого было одержано столько побед, стал для неё настоящим домом, который она не бросила бы никогда. Её можно было бы убедить только после воскрешения Кроноса, которого Люк планировал сделать своим главным оружием в борьбе против олимпийцев. Увы, само «оружие» такого мнения о себе не разделяло, и первой его жертвой стал как раз брат Криса. Если бы полубог не успел тогда отскочить в сторону, погиб бы и он. Лишь после того, как сын Посейдона поразил титана Анаклузмосом, появилось время задуматься: а прав ли был старший из детей Гермеса, когда затевал всю эту кампанию? Добавила дёгтя и девушка, вполне справедливо прекратившая разговаривать с ним. Ощущение «кризиса жанра» достигло апогея. Картина мира рушилась и переворачивалась с ног на голову. А тут ещё и Перси подлил масла в огонь, уступив первенство в походе. Уж что-что, а это полубог понять не мог. И хотя он, вне всяких сомнений, был рад за триумф своей девушки, в глубине души проснулась ревность: делать что-то ради соперника может только тот, кто этому сопернику симпатизирует. Слишком сильно симпатизирует. Единственное, что его радовало, так это то, что Кларисса Джексона терпеть не может, и, следовательно, вряд ли ответит на «ухаживания» взаимностью. И вот тут – такой «подарок» судьбы. Раздельнополое соревнование. На кону – проживание в одном номере. Завтра ему предстоит прыгнуть выше головы. Но будет ли этого достаточно, чтобы прыгнуть выше Джексона?.. - Ты справишься завтра. - Я так полагаю, у меня нет выбора? - Правильно полагаешь. Потому что иначе тебе не жить. - Я постараюсь, – второе слово он произнёс одними губами. – Я выиграю завтра. - Умница, любимый. Умница. – Короткий поцелуй в губы. Крис разомкнул объятья. Ла Ру встала. Взглянув на своего избранника в последний раз, вышла из домика. Сын Гермеса же, скинув с себя одежду, лёг. Обычно засыпавший сразу, он около получаса переворачивался с одного бока на другой. Следующий день обещал быть для него одним из самых сложных, если не самым сложным, во всей жизни…