***
Саид никогда не чувствовал, чтобы у него потели ладони от нервов, никогда не боялся, что вдруг сорвется и совершит что-то непоправимое. Он был уверен в своих действиях, в том, куда он идет и зачем. Но сейчас, стоя напротив приёмной халифа, сын Великого визиря вовсе забывал обо всех своих принципах и предубеждениях. Теперь ему не кажется, что он лучшая пара для Иман Хатун. Но когда два стражника склонили головы и открыли тяжёлые двери, Саиду некогда было разворачиваться и ехать домой. Он с уверенностью шагнул в помещение, освобождая мысли от предсказанной судьбы и любви. — Саид, — на лице Селима расцвела улыбка при виде старого друга. — Я всё жду тебя, а ты не приходишь. — Тяжёлое время, ты знаешь, — улыбнулся мирза и прошёл к дивану, на котором сидел халиф. Селим был рад наконец поговорить с Саидом — уж слишком часто они мельком встречались на разных мероприятиях и в саду дворца. Но уже пару лет не могли просто обсудить новости. Но это и огорчало его. Если он пришёл спустя столько времени, так ещё и назначил аудиенцию, то это значит только одно — ему что-то нужно от повелителя. — Я слышал, что тебя назначили третьим помощником министра обороны, — ехидно улыбнулся Селим, так как знал, что отец Саида, Кемаль аль-Рабах, отправил сына заниматься чёрной работой. — Настолько тяжелые времена? — Не издевайся, — Саид поморщился, снова вспоминая о злосчастной работе. Мирза опустил глаза к своим рукам, к собственному ужасу замечая, что они дрожат. Он попытался собраться, но не смог унять бьющее тело волнение. Саид поднял глаза к халифу, но тот уже с некоторой надменностью осматривал его болезненный вид. — Думаю, нам стоит перейти ближе к делу. Ты явно не настроен на простую беседу, — Селим взял со стола стакан с чёрным кофе и поднёс к губам. — Что тебе нужно? — Я прошу… — Саид запнулся, не зная, как преподнести свою просьбу. Он чувствовал, что должен быть предельно осторожен и вежлив. Эмоции Селима выдавали только приподнявшиеся на йоту брови. Он никогда не видел Саида в таком состоянии. Тот всегда был самым спокойным в их тройке — шехзаде Селим, Кахир аль-Шахзад и Селим аль-Рабах. — Ты так мямлишь, будто я тебя сейчас отправлю на Седую площадь. Вспомнив про площадь, на которой чаще всего душат предателей, Саид усмехнулся. Его за такие слова и действия могут туда на полном основании отправить… — Я знаю, что никогда не буду достойным твоей семьи. Всегда буду оставаться в роли верного слуги, — всё же начал давно заготовленную речь мирза. — Но я имею дерзость просить у тебя, моего господина и друга, руку твоей сестры, Иман бинт Хасан аль-Фархад Хатун. За несколько мгновений Селим полностью переменился в лице. Но он оставался внешне равнодушен, несмотря на вспыхнувшие внутри ярость и недоумение. — Ты шутишь, Саид? — Я говорю абсолютно серьёзно. — Какая причина повлияла на появление в твоей голове таких мыслей? — в голосе халифа читалось явное презрение. Саид ещё больше сжался, но заставил себя выпрямить спину и посмотреть в глаза халифу, бросая безмолвный вызов. Хотя это категорически запрещено. — Последний год я веду переписку с твоей сестрой. И я могу смело сказать, что она отвечает на мои чувства взаимностью. Странно, что Селим не замечал тоску сестры по молодому мирзе. Он умён, красив, силён и никогда не боялся трудностей. И, конечно, был готов на всё ради благополучия своих господ. — Вы встречались лично? Саид встал на ноги и повернулся лицом к другу, сжимая руки в кулаки. Он преклонил голову, а после снова взглянул в глаза халифа. Не скажет же мирза в лицо Селиму, что не раз обнимал его сестру и украдкой целовал. — Позволь мне стать для неё опорой и защитой. Ведь она тоже достойна быть женой, которую искренне любят. Я обещаю, что буду дорожить ей, как собственной душой. — Ты всего лишь третий помощник министра обороны, — взгляд Селима потемнел ещё больше. — Думаешь, что моя сестра достойна выйти замуж за человека, который даже не является самым мелким пашой? — Селим, — в голосе Саида появилась его прежняя самоуверенность, отчего халиф довольно приподнял подбородок. — Ты знаешь, что я намерен занять место своего отца. И я добьюсь места Великого визиря. А твоя сестра будет со мной рядом. Саид с тоской подумал, что Селиму нет дела до его планов. Тот не верит, что он может добиться успеха. А это значит, что все усилия мирзы напрасны. Но он был готов рискнуть ради того, чтобы увидеть на лице Иман Хатун улыбку. — Хорошо, — в противовес его мыслям тихо произнёс Селим. — Хорошо? — Как только я увижу, что моя сестра действительно желает этого брака, то я дам своё благословение. Но несмотря на долгожданные слова, вылетевшие из уст халифа, Саид напрягся. Селим явно смотрел на него с некоторым подвохом. И это было неприятно. Ведь раньше, когда они все вместе учились, Селим никогда не смотрел на него исподлобья. — Но ты же понимаешь, что если возьмёшь Иман в жёны, то будешь обязан выполнить все свои обещания? — Какие обещания? — Саид отклонил голову, теребя кольцо на руке за спиной. — Как какие? — Селим поднялся и шагнул к нему ближе. Но халиф только засмеялся, не зная таких скрытых граней друга. — Ты обещал стать Великим визирем. Только что. И ты должен им стать. — Я люблю её. Всё, что я сказал, — я сделаю. Селим окинул взглядом тёмный камис друга, стараясь рассмотреть хоть какой-то недочёт. Осмотрел щетину, которую поддерживали на лице Саида слуги — конечно, пока он неженат, он не может отращивать бороду. Посмотрел на его руки — сильные, загорелые, с длинными пальцами, но без мозолей. В целом Саид производил впечатление достаточно опрятного и чистого человека. Но в нём было что-то, что настораживало, заставляло сомневаться в его искренности. Но халиф слишком давно его знает. Глаза Саида — светло-карие, больше рыжие — казались строгими и внимательными. Но когда он остаётся с близкими, то эта вечная настороженность пропадает. — В любом случае, я могу помочь тебе стать Великим визирем. Но ты должен постараться, Саид-джан. Я собираюсь в ближайшее время ехать решать вопрос с мятежниками. Думаю, ты можешь мне в этом помочь и быстро подняться до паши.***
Пятый день во дворце Джая планировала провести без каких-либо приключений. А то, правда, если она будет продолжать искать себе приключения, то её быстро выгонят отсюда. Сегодня ей предстоит провести день в компании служанок Иман Хатун и сладкого запаха кальяна. Но Иман отличалась своей молчаливостью и задумчивостью, так что день тёк очень вязко и неспешно. Мать госпожи, Тасфия Умире, любила поболтать со слугами на пустяковые темы, чтобы скоротать время. Джая ждала, что её снова позовут по просьбе Кахира. Но уже середина дня, а никто так и не приходил. Поэтому у неё было немного времени на то, чтобы поразмышлять о своём отношении к мирзе. Но за весь день Джая так и не нашла в нём недостатков. Он был красив и статен, всегда улыбался и оставался приветливым. Его улыбка была открытой и искренней, за глазами не было тайн. Порой она спрашивала себя, почему в таком случае он до сих пор не женат. — Госпожа Иман! Служанка вздрогнула, когда услышала крик из окна. Джая осторожно отодвинула штору и постаралась разглядеть виновника своего испуга. Но сестра халифа всегда узнает этот голос. Иман с замиранием сердца подскочила с дивана, отбрасывая трубку кальяна, но всё же на долю секунды замерла возле окна, находя глазами Саида. Она плохо видела его за ветками дерева. Зато хорошо слышала, как он, не скрывая радости, снова звал её. — Не кричи! Иман открыла створку и выглянула на улицу, кидая взгляд на балкон покоев халифа. Селим сидел на диване со своим вечно отстранённым от всех мирских дел видом и рассматривал чьё-то письмо. Саид совсем с ума сошёл? — Я хочу кричать о предстоящей свадьбе! Саид понизил голос и сошёл с дорожки, обходя дерево, чтобы увидеть Хатун. Сначала Иман подумала, что ей показалось — Саид из-за неожиданного дождя уже пропустил назначенную встречу с халифом. Вряд ли её брат, что вечно ходит в плохом настроении, принял его в другой день. — Что? — Выйдешь? Мы всё обсудим. С довольной улыбкой Саид скрестил руки за спиной и отвернулся от окна госпожи, рассматривая снова собирающиеся тучи в ожидании, когда она выйдет. Но Иман, не долго думая, приподняла жёлтые шаровары, что неудобно волочились за ней по полу, и открыла створку окна. — Спасибо за совет, Джая, — напоследок кинула Хатун и спрыгнула из окна на землю. Джая удивлённо раскрыла рот, а после медленно обернулась к поздно вошедшей страже. Мужчины в недоумении уставились на открытое окно — они должны были препятствовать таким побегам, но не имели права касаться сестры халифа. — Возьмите платок, госпожа! Чтобы хоть как-то спасти ситуацию с побегом госпожи в сад без сопровождения, Джая взяла с дивана бежевый платок и высунулась в окно. Иман протянула руку и забрала его у служанки. А после выбежала босиком на гравийную дорогу, наспех повязывая на голову лёгкую полоску ткани. Селим понимал, что Саид не обманет его. Тот не стал бы говорить о чувствах Иман, если бы их не было. Поэтому халиф только поднял глаза, наблюдая за тем, как его сестра, не сдерживая эмоции, кинулась на шею мирзы. — Спасибо, братец! — Иман закричала на весь сад, не чувствуя стыда за своё вульгарное поведение. Теперь ей необязательно скрывать свои отношения с Саидом. Никто не посмеет осудить её, если халиф будет противоположного мнения о ситуации. Иман широко улыбнулась и помахала брату рукой, когда тот поднялся и подошёл к балконному ограждению.***
Каждый новый день во дворце приносил Джае всё больше необычных воспоминаний. Теперь она видела Иман Хатун и Саид-бея в саду практически постоянно — халиф разрешил им видеться в присутствии слуг. Девушка наблюдала за злостью Райхан Кадым на Улю, которую теперь могли смело называть Икбаль — она была у Селима аль-Фархада три раза. Самира помогала Джае избегать гнева Бахиджи хазнедар — Тасфия Умире была в плохом настроении с того дня, как Селим дал добро на брак Иман Хатун и Саида, поэтому и Бахиджа не давала гарему продыху. Больше всего Умире обижало то, что дочь ничего ей не сказала, не попросила совета. Даже после не пришла и не поговорила с ней об этом. Напротив, теперь Иман всеми возможными способами избегает мать. Но больше всего в этом весёлом хаосе Джая желала увидеть Кахира аль-Шахзада. Но после их поцелуя в саду он пропал. Он не появлялся во дворце уже восемь дней — каждый день Джая отсчитывала. Она уже не могла дождаться встречи с ним. Джая то злилась, что мирза просто сбежал, чтобы не разговаривать с ней — возможно, кто-то из них, Иман Хатун или мирза, научился у другого. То грустила, так как с ним могло что-то случиться. То вновь начинала думать, что зря она так разнервничалась, не надо было целовать его. В очередной раз, когда Джая шла по коридору с кучей грязной посуды из покоев матери халифа, её остановила одна калфа. — Собирайся. — Куда? — Джая поудобнее переложила посуду в руках, но женщина перед ней махнула рукой и другие рабыни забрали у неё все вещи. — Кахир-бей приехал. Ждёт тебя. Джая давно не чувствовала такой силы в ногах. Она почти со всех ног побежала в общую комнату, чтобы скинуть испачкавшуюся служебную накидку, которую носила, чтобы не запачкать платье — а их ей выдавали немного, так что стоит поберечь. Девушки садились на уже накрытые столы ужинать, но Джая даже не удосужилась взять хотя бы кусочек со стола. Она кинула накидку на свой тюфяк и поспешила к выходу в сад. Там, сразу за массивными воротами, её ждал мирза. И это было первое, что насторожило Джаю — он обещал всегда ждать её у небольшого фонтанчика. Кахир смотрел на девушку, на её лицо, которое приобрело за эти тринадцать дней во дворце более здоровый вид. И в глазах его было столько нежности, что Джая растерялась. — Кахир. Служанка вежливо преклонила голову, но так и не подошла к нему. Она продолжала стоять на пороге ворот дворца, в готовности в любой момент сделать шаг назад и скрыться в коридорах. И Джая никак не могла объяснить, откуда появилась эта неожиданная настороженность. Хотя за восемь дней пропажи Кахир знатно потрепал ей нервы. — Как ты относишься к небольшому пикнику? Я уже попросил всё подготовить. Не боишься высоты? — В каком смысле? Кахир протянул ей руку и, когда его загорелые пальцы сжались на тонком запястье, повёл по тропинке в сторону берега. Но в последний момент свернул и пошёл наверх, к утёсу. Джая не сопротивлялась, понимала, что не сможет оторваться от его взгляда, в котором читалась искренняя радость долгожданной встречи. И такое же волнение, как и у неё. — Посмотри, как здесь красиво, — Кахир указал на склон, где на одном из выступов росла одинокая пальма. Поднявшийся ветер раскачивал размашистые листья, и они гнулись, словно от тяжести. Девушка невольно поёжилась. Джая посмотрела вниз. На небольшой площадке, окружённой каменными стенами, не было ни души. Если она упадёт, то никто не сумеет её спасти. Но она доверяла ему. Кахиру незачем сначала спасать её, а после скидывать в пропасть. — Где ты был столько времени? Она заметила неподалёку под небольшим деревом плед на земле. На нём стояла тарелка с фруктами, два стакана с холодными напитками и небольшая коробка. — Я говорил со своим отцом относительно твоего переезда, — спокойно, без каких-либо новых эмоций произнёс Кахир. Он отпустил её руку и сел в тень дерева на землю. — И как? Получилось? Джая приподняла подол юбки и осторожно села рядом. Но её грудь всё ещё сковывало от волнения. А Кахир, будто не замечая этого, взял серебряную вилку и наколол на зубцы небольшой кусочек нарезанной папайи. — Да. Кахир взглянул на неё, медленно пережёвывая сладковатый, влажный фрукт. Чтобы не так было утомительно ждать объяснения, Джая тоже взяла себе кусочек. Она не любила этот фрукт, но он был красивым, и она не отказывала себе в удовольствии. — Но есть только одно условие. Джая кивнула, вспоминая, почему она находится во дворце халифа — служба в армии. И мирза сразу подтвердил её догадки: — Я должен отслужить. — Пять лет, — раскрыла и так большие глаза девушка и снова потянулась к тарелке, но в этот раз взяла небольшую дольку апельсина. — Два года. В любой армии можно откупиться. Обсуждал с отцом я это только один день, а остальные пытался договориться, чтобы меня отправили в часть, с капитаном которой я уже смог уладить сокращение службы на три года. Но там тоже есть своё условие. Джая вся сжалась. Для чего ему всё это нужно? — Кахир, это слишком сложно. Я благодарна тебе за то, что живу во дворце. Но я не хочу, чтобы ты проходил всё это только из-за моего переезда. Где я, а где ты? — Где ты? — Я в четвёртой касте, Кахир, — её голос стал чуть громче, но продолжал оставаться тихим. Только тон Джаи никогда не имел мягкий окрас. — В самом низу. Ты во второй. Что ты хочешь? Мирза засмеялся, рассматривая её одновременно разозлённый и растерянный вид. — Я могу сам решить, что мне делать, а что нет? — Естественно можешь. Но я не хочу потом чувствовать себя должной. У меня и так уже этого чувства с головой, — фыркнула Джая, но только после подумала, насколько сильно не сдерживается в высказываниях. Поэтому она взяла стакан и сделала глоток сладкого гранатового чая. — Что за ерунда? — Это не ерунда, — тише добавила невольница. — Для меня это важно. И если ты сейчас шутишь, то это слишком злая шутка. — Я не шучу. Кахир посмотрел на неё, дожидаясь, когда она поднимет на него карие глаза. Но девушка только уткнулась носом в свой стакан, теребя пальцами ткань юбки. Но пальцы замерли сразу, как только их накрыла горячая рука. — Джая. — Это шоколадное печенье? — пусть он и ждал от неё каких-то ответов, Джая не знала, что отвечать. — Да. — В сахарной пудре? — Да, — уже со смешком вырвалось из горла Кахира. Джая аккуратно высвободила свою руку и протянулась через весь плед к дальней тарелке с печеньем. Она взяла одну и надкусила, стараясь не накрошить. Кахир молча наблюдал за тем, как служанка с некоторой жадностью съедает печенье, так как ест только второй раз за день. Но эта голодная жадность исчезала с такой же скоростью, как взгляд мирзы становился более выпытывающим. И Джая не сдержалась, когда печенье встало в горле. — Что ты хочешь? Я не понимаю. Ты… мы… Я перееду к тебе в дом, стану служанкой и буду выполнять свою работу, пока меня не выдадут замуж. И ради этого нужно служить в армии два года, после… Точнее, нет. Сначала нужно отдать огромное количество денег, чтобы сократить службу, потом отслужить два года, вернуться абсолютно другим человеком и… Она замолчала, стараясь представить другие варианты их судьбы. Но не могла. — И всё. На этом всё. Мы можем разговаривать, конечно, проводить время вместе. Но ради чего? Ты из второй касты — это высший уровень, которого может достичь простой человек. Дальше только духовные наставники. Ты стоишь на одной ступени с халифом. Я из четвёртой касты. Вторая и четвёртая никак не пересекаются! Джая окончательно поддалась эмоциям, и её голос неприятно зазвенел, стал громче, практически перешёл на крик. — Ты и сам это знаешь! Мы занимаемся пустой тратой времени! — Успокойся, — тон Кахира стал тише, но настойчивее. — Я просто не понимаю, что ты хочешь видеть. Конечно, всегда есть вариант, как быть вместе даже в разных кастах. Но я не буду наложницей. В и так всегда блестящих глазах отразилось отчаяние. Джая сжала в пальцах ноготь, как делала всегда, когда волновалась. Она всегда боялась этой участи, пока торговец привлекал покупателей к ней — наложница или куртизанка в публичном доме. Пусть все и говорят, что быть усладой для господина — большая честь, Джая не видела разницы. В любом случае женщина совершает грех. Боги не помогли ей до Кахира, но она всё равно будет придерживаться правил, что они задают. И устои общества никак не смогут изменить этого стремления. — Если ты хочешь связать свою жизнь со мной именно таким способом, то я лучше останусь во дворце. Дослужусь сначала до калфы, после до хазнедар. Там может и казначеем гарема стану. Буду прислуживать… Райхан Умире? Возможно, она когда-нибудь станет Умире, если родит сына. Но я буду знать, что моя голова забита действительно важными делами, а не что надеть, чтобы господину понравилось. Нет, Кахир. Он отвернулся к обрыву и уставился на всё ещё грязное после непрерывных дождей море. — Это не для меня… — уже еле слышно закончила Джая. — Я бы никогда не предложил тебе подобного, — Кахир говорил так, будто его только что оскорбили. — Я уважаю тебя. Но Джая уже была готова стонать от отчаяния. Она не знала, как они пришли к этому разговору и в какой момент оказались в этой точке. Портить отношения с Кахир-беем невольница точно не хотела. — Кахир, прости меня, пожалуйста. Но я правда не понимаю… Да даже с чего тебе уважать меня? Объясни, чего ты хочешь. — Во-первых, я хочу, чтобы ты успокоилась и дослушала, — мирза перевёл на неё глаза, в которых всё так же был свет. Поэтому взгляд не выглядел таким внушительным. — Ты права. Ты не должна быть наложницей. Но и в твоих словах есть ошибка. Ты не принадлежишь четвёртой касте. Джая уже начала верить, что он скажет что-то и правда толковое. Но услышав последние слова, она полностью переменилась в лице. Ей казалось, что Кахир сегодня издевается над ней. Но она продолжала молчать — паника охватила тело, позволяя сделать быстрый выбор: слушать или бежать. — Эти дни, что меня не было, я так же пытался найти лазейку. И нашёл. Ты ведь жила в Изире? Девушка хотела ответить, но язык снова перестал слушаться. Поэтому она только кивнула. — Халиф Хасан тогда покарал бейлербея, который отказался подчиняться новому уставу. И Изира так же выступала против халифа. И в Изире жил тот самый бейлербей. Весь город пострадал. Кахир перевёл глаза на Джаю, ожидая какой-то реакции. Но та будто окаменела. Она просто смотрела на него, широко раскрыв глаза, и не двигалась. В её взгляде не было ничего, кроме попытки осмыслить его позицию. — И в Фира-Рактаре есть всем известный закон. Точнее, Храм проповедует этот закон — своих в рабство не обращать. Даже Боги не могут обратить в рабство тех, кто в них уверывает. И тем более этого не может сделать халиф, пусть он и их тень на земле. — Хочешь сказать, что меня незаконно обратили в рабство? — Твоя семья, как я подозреваю, принадлежала третьей касте. Они же были простыми горожанами? Торговцами? — Мой отец делал и продавал игрушки, — Джая заставила себя говорить, чтобы хоть немного разобраться, что случилось в тот день. Мирза явно имел возможность обладать информацией. — А мама… по-моему, она шила какие-то фартуки… или накидки. Я не помню. Но точно что-то шила, как дополнение к одежде. — Тогда можно с полной уверенностью сказать, что они принадлежали третьей касте. Их не могли перенести в низшую касту. И тебя, как их дочь, не могли. Джая почувствовала себя так, словно ее ударили по рёбрам, по лёгким. У неё не было ничего: ни дома, ни отца, ни матери. Она не знала никаких родных или друзей родителей. Но её лишили даже права на свободу. Она попыталась что-нибудь сказать, но смогла лишь кивнуть. — А как ты знаешь, через брак любая женщина может перейти в касту на ступень выше. Только из четвёртой нельзя. На лице Кахира снова появилась вечно самодовольная улыбка. — Во второй касте тебя примут с радостью. Я уверен, что мой отец будет рад, когда узнает, что у меня есть официальная невеста. — Что? Джая снова попыталась что-то сказать, но не смогла. В горле пересохло, и слова застряли. Хотя слов и не было. В голове после слов мирзы осталась полная пустота. — Конечно, если ты согласна. Но я бы хотел тебе предоставить подарок. Кахир взял коробку, про которую Джая уже успела забыть. Он был рад, что застал девушку врасплох. Именно такой её реакцию он и представлял. Но говорят, что спонтанные браки на деле оказываются одними из самых надёжных. Но из горла Джаи всё же вырвался странный звук, когда крышка коробки поднялась, и на солнечных лучах засверкал прозрачный, жёлтый камень. Подвеска была небольшой, но видна даже издалека. — Что это? — Если ты согласна стать моей женой, то свадебный подарок. Но Джая молчала. Она не знала, что и думать. Это было неожиданно. Слишком неожиданно. Но она не могла сопротивляться — её сердце билось в груди, как пойманная птица. Заметив её нерешительность, Кахир достал подвеску из коробки и положил на тёмную кожу ладони. Только тогда девушка заметила над жёлтым камнем несколько маленьких белых. Они были похожи на звёздочки, только не светились. — Позволишь? Кахир протянул другую руку и убрал тёмные волосы подальше от шеи девушки. Подвеска плавно опустилась, зацепившись за несколько прядей. Но мирза быстро защёлкнул замок на золотой цепочке и аккуратно, чтобы Джая не подумала ничего плохого, пальцем поправил камень на декольте. — Только не потеряй. — Это?.. — всё-таки заговорила Джая и опустила глаза к подвеске, поддевая её ладонью. — Жёлтый алмаз. Точнее, бриллиант. — А в чём разница? Джая не могла поверить, что на её груди сейчас висит вещь, что стоит целое состояние. Пусть она и не рабыня, — хотя это ещё нужно доказать — но всё равно никогда не могла и думать, что даже прикоснётся к подобным драгоценностям. — Алмаз — неогранённый бриллиант. Пальцы снова прошлись по жёлтому минералу, по маленьким прозрачным камням. Джая с замиранием сердца наблюдала за тем, как лучи солнца отражаются в гранях и линиями ложатся на плед. — Почему-то многие считаю, что алмаз — символ богатства и власти. Но он отражает бесстрашие и решительность. Поэтому я посчитал, что такой подарок в данном случае будет уместным. А жёлтые… — Жёлтые бриллианты носят монахи в Храмах, — на губах Джаи наконец запечатлелась улыбка, и она подняла глаза на Кахира. — Знание и мудрость. — Именно. Кахир опустил глаза к подвеске. На загорелой коже девушки камни выделялись ещё сильнее. Нежные, чистые цвета, как будто кто-то взял кусочек солнца и заточил его в стекле. Они светились изнутри тёплым светом, и Кахиру казалось, что в глубине глаз девушки тоже горит что-то подобное. — Так ты согласна? Чувствуя, что снова не может произнести и слова, Джая протянула руку к ладони мирзы. Она провела пальцами по костяшкам, а после принялась выводить странные символы на тёмной коже тыльной стороны его ладони. Кахир следил за её действиями, стараясь понять. Но уже через пару секунд мирзу осенило — круг, а в нём множество листьев. Красный лотос — чистота сердца, страсть, сострадание. Тогда, недолго думая, Кахир коснулся её подбородка пальцами, отвлекая от занятия, и мягко, в своей манере улыбнулся. А после коснулся губ девушки своими. Джае оставалось только тихо прошептать: «Да», а после ответить на поцелуй со всей своей сердечной склонностью к мирзе. Джая не могла объяснить, почему так уверенна в нём. Пусть они общались лишь пару раз, ничего не слышали друг о друге, но она знает его главное качество — искренность. И если у неё есть возможность быть с человеком, который ничего не скрывает от неё, то Джая готова рискнуть. — Ты согласна? — всё же уточнил Кахир, слегка отстраняясь. Она кивнула, а потом ещё раз и ещё, пока ему не пришлось сильнее сжать её подбородок. Джая сама подалась вперёд, чуть не падая на Кахира, но тот, казалось, был и не против. Мирза сам со смехом упал на плед и потянул девушку за собой. Джая легла рядом с ним. Неровная земля неудобно упиралась под рёбра, но служанка, не обращая на это внимания, провела пальцами по лбу Кахира, находя странные неровности, бугорки. — Упал в детстве, — Кахира не раз спрашивали о них, поэтому Джае даже не нужно было озвучивать вопрос. — Как так можно было упасть? — Решил, что способен перелезть забор в касабу. Джая тихо засмеялась и прикрыла глаза, подставляя нос под лучи солнца. — Теперь я знаю о тебе хоть чуточку больше. Ты безбашенный, искренний и рискованный. Даже не знаю, как можно выжить с такими качествами. — Только с ссадинами и синяками.