прости меня, что мы сдались

      Она трясущимися руками нервно пытается убрать слёзы со своего лица. Не получается вывести аккуратные буквы. Капли предательски падают на тетрадь, создавая на страницах синие разводы. Саше семнадцать и Саша всё ещё не смогла принять того факта, что для общества, такая как она, никогда не будет угодной. Сколько не старайся, ты — просто объект для их ненависти и насмешек.       Школьные дни только-только начались. Трусова перешла в десятый класс, и как ей казалось, ничего хуже её жизни быть уже не может. Мягко говоря, терпеть всё это (себя) стало невыносимо. Воспоминания хочется выкинуть из головы. Мысли от чего-то вязкие, не собирающиеся в одно целое. Чувство ненависти к самой себе прожигает, рвёт изнутри на части, заставляя впиться недлинными ногтями в ладонь. Каждый вечер одно и тоже. И почему она только не может быть как другие одноклассники или та же Лиза? Нет бы прийти, как нормальный человек, со школы и сразу сесть за уроки. Но сил почему-то не хватает, а Саша продолжает истязать себя за то, что слишком ленивая. Саша завидует всем и каждому. И хочет умереть от своей же ужасной, просто отвратительной зависти.       Она снова поднимается со стула. Пытаться сохранить спокойствие – то же самое, что пытаться дышать в раздуваемом ветром огне. Почти нереально. Вот бы ударить кулаком в стену, чтобы по руке разлилась собственная тягучая кровь. Ноги подкашиваются, но нужно устоять, чтобы не упасть.       В соседней комнате наверняка спят родители и братья. Нельзя тревожить их какими-либо звуками. Никто ничего не должен знать. Хватая со стола бутылку воды, Саша принимается выпивать литр залпом. Из горла случайно вырывается глухой стон, за ним всхлип. Трусова прикрывает рот рукой и спешит в туалет. Поздняя ночь — самое время для того, чтобы очистить организм. Так ей кажется.       Всё тело обмякло, физических сил, если они и были, то не осталось совсем. Стоя на коленях, она слышит сзади себя хлопок двери. Всё тело вздрагивает, словно под ним сильно и болезненно напряглись все нервы. Отвратительная слабость, похожая на морской прилив, давит на мышцы.       — Саша? У тебя всё нормально? — несколько раз постучавшись, спрашивает мать. Она хорошая и ни в коем случае не должна видеть Сашу в таком состоянии. Саша её любит. Мама не должна переживать из-за такой ерунды.       Вот же черт. За три года ещё ни разу никто не просыпался. Хотя брат однажды спросил, что Саша делает в туалете по ночам. Мысленно Трусова ударяет себя об стену. Умывается, делает глоток воды и вытирает рот.       — Са-а-аш? — всё не может дождаться ответа Светлана.       — Да, мам. Плохо просто стало.       Она падает на пол, вырывая свои длинные рыжие волосы, которые за последние полгода из густой копны превратились в жиденький хвостик. Саша думала, что хоть покраска волос в яркий цвет спасёт её из этого омута, в котором тонула, но этого, к сожалению, не произошло.       «Вот бы меня хоть кто-нибудь полюбил».       — Ты в школу тогда завтра не иди, — беспокойно просит мать через дверь, а Саша выходить не планирует ближайший час так уж точно. Ей ещё истерику останавливать.       — Мамуль, ложись спать. Я завтра по состоянию посмотрю, — осипшим, тихим голосом просит.       А в школе снова неспокойно. На входе Саше учительница английского почему-то объявляет о том, что в классе новый ученик. Наверное, снова нужно будет помогать с освоением материала. Раздражает. С чего преподаватели вдруг вообще решили, что ей хочется этим заниматься? У них в классе уже нет мест, но новеньких куда-то всё берут.       Саша сворачивает в другой конец коридора, а все взгляды, направленные на неё, блестят обсуждением. Просто глухо кричат о том, какая она отвратительная. И ноги жирные, и доска, и нос слишком огромный, и вообще, патлы свои собери и не выделывайся, рапунцель хренова.       В прочем, когда этот самый новенький заходит в класс, девушка не специально, но показательно отворачивается, даже не успев рассмотреть общие черты лица. Ну да, парень её возраста. Зашёл с улыбкой, вроде, это хорошо. Пусть осваивается. Хотя Саше, как заместителю старосты, неплохо бы подружиться с ним одной из первых. Чтобы недопониманий не было.       — Ребята, это ваш новый одноклассник. Прошу любить и жаловать. Представься, пожалуйста.       Он стоит у доски и неловко мнётся, со смущённой улыбкой на лице. Выглядит так, словно ему кубок вручают, а не новому классу представляют.       — Меня зовут Марк. И я надеюсь, что мы с вами подружимся, — забавно картавит он, что почему-то сразу цепляет Трусову.       Он похож на неё. Говорит так же тихо и смущённо, а ещё Саша тоже картавила в детстве. Её, правда, за это всегда высмеивали. Но Марк — мальчик, наверное, его за такие мелочи не тыркали.       В классе свободных мест всего два, и, как назло, Марк выбирает именно то, что прям за Сашей. Она быстро и как можно незаметнее на зелёном стикере чёркает фразу: «Я Саша :) Староста у нас строгая, а я её заменяю, так что по всем вопросам — сразу ко мне. Как у нас оказался?».       Не глядя кидает назад, пока учительница строчит формулы на доске. Ей почему-то очень хочется подружиться хоть с кем-нибудь кроме Лизы.       Краем уха слышит, как шуршит бумажка, а после — на ней что-то тоже пишут. Причём довольно долго. Минут десять, если не больше. Саша уже думает, что он написал там целую поэму или свою биографию, что ей, в общем-то, не особо интересно. Бумажка обратно не прилетает, а отдаётся Трусовой прямо в руку. На секунду их пальцы неловко переплетаются, от чего Саша не сдерживает улыбку. «Буду знать, Саша :) Всё очень просто. Я сменил много школ, потому что мне там было некомфортно. Надеюсь, смогу доучиться в вашей».       У неё на лице проступает ухмылка. Мальчик просто ещё не знает, во что ввязался. Сюда хотят попасть многие. Школа считается элитной и престижной. Но, на самом же деле, здесь собрались отборные долбоёбы со всей Москвы. Здесь не любят никого. Если ты заведомо не нравишься — тебе ой как не сладко будет. Саша хочет написать ещё что-то, но физически не успевает, нужно сделать конспект. А обо всём рассказать она Марку ещё сможет.       Переворачивает листочек. Там забавный маленький рисунок русалки с длинными-длинными волосами, которые единственные из карандашного наброска отмечены красным цветом. И подпись: «ты :)». Саша смущённо закусывает губу. Кидает листочек в пенал, и, наверное, никогда не сможет его выбросить. Любит такие мелочи. А ещё, кажется, этот Марк хороший. Не такой, как все.       Урок, к сожалению, не проходит так быстро, как хотелось бы, не смотря на то, что из-за технических проблем их на минут пять сократили. Саша неаккуратно бросает учебники в шопер, кажется, даже что-то помяв и бежит к выходу из кабинета. Её кто-то задевает плечом — не смотрит в лицо. Жмурится и ещё больше ускоряет шаг.       — Саша! — окликают её, и в любой другой ситуации, она бы просто убежала, потому что, скорее всего, над ней снова хотят посмеяться. Но это Марк, и его бояться, наверное, не стоит. Хотя Саша не уверена. — Извини. У нас какой следующий урок?       — Погоди, — лезет в карман за телефоном. У неё на обоях стоит фото расписания, что очень даже удобно. — Литература в двести шестом кабинете. Это на втором этаже, — кидает она и убегает куда-то вглубь толпы.       Там её перехватывает девочка, с которой Саша крепко и довольно долго обнимается. Они что-то восторженно обсуждают, пока Марк проходит мимо них, а Трусова то и дело косится, кажется, ожидая когда тот скроется из виду, чтобы поведать подруге о новеньком однокласснике.       — Лизок! Блять, пиздец она заебала со своими формулами ебучими, хоть сейчас отдохну на литре, — эмоционально выпалиевает рыжая и отводит Нугуманову в сторону подоконников.       — Сашка, держись, завтра уже четверг, а там недолго осталось. Блять, перемена маленькая, а мне сейчас в подвал этот ебучий на историю. На большой встретимся, — снова обнимает Лиза и тут же убегает под звонок.       Саша тоже устремляется, только в другую сторону. Лиза бежит через запасной выход — так быстрее, а Трусова ещё успевает забежать в кабинет до учительницы. Нервно вытаскивает учебник, пытается отдышаться.       — У нас есть тетрадь? — спрашивает соседка Вика, толкая Сашу в бок. Она неуверенно мотает головой, потому что сама не знает.       И, если честно, вся эта школьная жизнь пиздец выматывает.