В нос ударил резкий синтетический запах бензина. Ноздри дёрнулись, а вслед за ними и губы. Эти простые движения нестерпимой болью отозвались в висках. Меня затошнило.
По лбу что-то потекло, уходя струйкой в волосы. Что это и почему вверх? Захотелось смахнуть с себя эту гадость, но руки не слушалась.
Такими тяжёлыми мои веки не были никогда. С трудом их приоткрыв, я попыталась сфокусироваться хоть на чём-то, но всё вокруг кружилось и мигало.
Дышать было невыносимо. Ремень безопасности давил на грудную клетку, не позволяя мне поменять положения.
Внезапно все звуки мира разом ворвались в мою голову. Мозг, словно пылал от переизбытка шума.
Обрывки воспоминаний медленно кружились в воспалённом сознании, стараясь напомнить о том, что произошло.
— Ч-ч-чую… Чую ж-ж-жизнь… Где же ты…
Гнусавый незнакомый голос раздался где-то совсем близко, заставив меня через силу открыть глаза. Справа что-то заскрежетало, и я сразу перевела взгляд на звук. Зрачки в ужасе расширились: обшивка машины сминалась так легко и просто, словно кто-то комкал лист бумаги.
И тут я увидела
это.
Огромная жилистая рука, оторвав водительскую дверь, ворвалась в салон того, что недавно было семейным автомобилем. Крик встал в горле, а с губ сошёл лишь противный хрип. Страх сковал и без того скованное тело.
На передних сиденьях располагались мои родители. Душа потянулась к ним, в поисках защиты, но они не шевелились. Лишь мамина рука безвольно свесилась между рядами сидений.
Чудовищная лапа сграбастала тело отца и вытянула его из салона. Я слышала с каким звуком ломались его кости.
— Г-гадость… Мерт-т-вя-я-як… — монстр капризно откинул папу, словно это была ненужная сломанная кукла.
Тело отца с противным шлепком упало на днище машины. Комок тошноты стал ещё больше.
Мне удалось добраться до крепления ремня, но я не спешила его расстегивать. Сделав это, мне пришлось бы выдать то, что в салоне действительно есть кто-то живой.
Спереди послышался сдавленный вздох, и что-то едва заметно пошевелилось. Мама! Она жива. В груди стало теплее, а в сердце появилась надежда. Надежда, рухнувшая в тот миг, когда
это вновь запустило лапу в поисках добычи.
От самых кончиков пальцев во мне поднималась волна ярости и ненависти. Стало нестерпимо жарко. Моё тело задрожало, раскалываясь на куски.
Крик, вырвавшийся из груди, разорвал тишину и выбил последние остатки стёкол, отбрасывая чудовище назад. Неслушающимися пальцами, я отстегнула ремень и выползла из машины. Осколки впились в и без того разодранную кожу, но ни боли, ни жалости к себе во мне не было. Лишь злость.
Там, где тело не прикрывалось одеждой, я с удивлением заметила огненные всполохи. Во мне клокотала незнакомая до этого сила и мощь. Может, я уже умерла и просто горю в аду?
Чудовище в ужасе смотрело за моим приближением. Оно пятилось, стараясь скрыться из виду и забрать с собой маму.
Волна ярости поднялась во мне с новой силой.
— Отпусти её! Или я… Или я за себя не ручаюсь.
Незнакомый пустой голос раздался прямо в мозгу. Лишь спустя несколько секунд, я с удивлением поняла, что он принадлежал мне. Это был мой новый голос.
Но монстр не послушался и одним движением оторвал маме руку, которая совсем недавно гладила меня по волосам. Её предсмертный крик стал точкой невозврата.
Взрывная волна вырвалась из моей груди. Она была настолько мощной, что вырывала с корнем деревья.
А за взрывом последовало пламя…
Всё вокруг превратилось в ад. Полыхал даже воздух, но мне этого было недостаточно. Откуда-то я знала, что надо делать и, направив раскрытые ладони на чудовище, произнесла:
— Вспыхни.
Оно исчезло за секунду. Когда я почувствовала запах жжёной плоти, ткани и волос, до меня дошло: моя сила задела то, что осталось от родителей.
Из моего горла раздался нечеловеческий рык. Ситуация настолько выходила из-под контроля, что на мне загоралась одежда, больно прилипая к телу.
— Ой-ой! Ну и дел ты натворила здесь! Кажется мне пора вмешаться, да?
Прямо передо мной возник, безмятежно улыбающийся, незнакомец. Высокий, облачённый в тёмную странную одежду, он спокойно стоял среди бушующего пламени и ел орешки?! Верхнюю часть его лица закрывала плотная бинтовая повязка, но я всё равно чувствовала, что смотрит мужчина на меня.
Качнувшись ко мне, он коснулся моего лба и весело произнёс:
— Усни!
Последнее, что я видела перед тем, как отключилась — была его широкая улыбка.
***
Три года спустя…
— Ну же, ну же! Огонёчек, попробуй ещё раз! Вот сюда, здесь цель.
Скрипнув зубами, я злобно зыркнула на учителя, но покорно выставила ладони в нужную сторону. Меня раздражало прозвище, которое мне дал Сатору.
Глубоко вздохнув, я заглянула в себя и нащупав ту самую энергию, клокочущую во мне с той страшной ночи, прошептала:
— Вспыхни…
Мишень загорелась.
На моём лице появилась слабая улыбка, и я устало рухнула на колени. Рядом оказался Годжо и его вечно весёлый голос:
— Ну во-о-о-т! А ты боялась, что не получится! Умничка!
Куратор накинулся на меня сзади и крепко обвил за шею, прижимая к себе. От него пахло чем-то сладким, древесным и мятой.
Не смотря на то, что сейчас мне двадцать два года, формально я — студентка первого курса Токийской школы. Все эти занятия магией давались мне нелегко. И даже, мой безграничный запас Проклятой энергии (так его назвал Сатору) не особо помогал в этом трудном занятии. Поэтому куратор первачков и помогал мне дополнительными занятиями.
Во время таких факультативов мы часто болтали о всяких мелочах, узнавая друг друга поближе. После аварии и первой встречи с проклятьем мой характер изменился на противоположный. Весёлая и милая раньше, сейчас я стала замкнутой и молчаливой. Мне было трудно общаться с людьми, а они, наоборот, тянулись ко мне с утешениями и сопереживанием.
Единственный, кому всё же удалось расколоть мой панцирь, оказался Сатору. Не беря в расчёт его надоедливые шутейки и навязчивые объятия, мне было комфортно рядом с ним. Порой, я и сама могла показать свою симпатию и заботу.
Но позволить это можно было только наедине, как, например, сейчас.
Мои щеки тронул лёгкий румянец. Я расслабленно откинулась назад, попадая в сладкий плен его рук и аромата. Годжо прислонился спиной к дереву и увлёк меня ниже, заставляя лечь ему на грудь. Я чувствовала, как спокойно и размеренно бьётся его сердце.
Безопасность. Вот, что я ощущала рядом с ним.
— О чём задумалась? — мужчина оставил мимолетный поцелуй на моей макушке и сразу после положил подбородок на тоже место.
— О том, как мне сейчас хорошо и спокойно. — Осторожно коснувшись его руки, я счастливо улыбнулась.
— Я рад слышать это. И полностью разделяю твои чувства, Огонёчек.
— Сатору просила же не называть меня та… Ой…
Почувствовав его тёплые губы у себя на шее, я уже не смогла закончить фразу. Учитель без стыда поднялся поцелуями к моему ушку и осторожно прикусил мочку. Смесь наглости и нежности мурашками прошлась по позвоночнику и приподняла волосы на затылке. С моих полуоткрытых губ сорвался тихий стон, а ему, словно только это и нужно было.
Узкая длинная ладонь совсем невесомо легла мне на ребра, медленно поднимаясь к высоко вздымающейся груди. Верх школьной формы скрадывал его ласку, делая её ещё более лёгкой и невинной. Но это лишь на первый взгляд… Добравшись до небольшой аккуратной груди, он нежно сжал её и, не задерживаясь на ней, повел руку выше.
Тихий звук расстёгивающейся молнии немного меня отрезвил и вернул в реальность.
— Сат-т-тору… Не здесь. Нас же мог-г-гут увидеть… — мой едва слышный шёпот показался каким-то лишним и ненужным, но я не хотела, чтобы у него были неприятности.
— Хм… Не здесь, да? Тогда… — Годжо осторожно прикусил тонкую кожу моей шеи и тут же провёл по ней языком. — Перемещение…
Звонкий щелчок его пальцев и… мы уже упали на мягкую не заправленную кровать. Пока я пыталась осознать, что произошло, Сатору резко дёрнулся вперёд, опрокидывая меня на спину. Одним движением мужчина стащил с себя маску. Его невероятно яркие голубые глаза, словно светились в полумраке комнаты. Мне никогда не удавалось отвести от них взгляд. Он это прекрасно знал и пользовался этим.
— Итак, Огонёчек, на чём мы остановились?.. — его риторический вопрос продолжился страстным поцелуем.
