Вздохи вились, словно плети,
В прахе пепла и снов,
Только дверь слетела с петель,
На пол грохнул засов.
Я не знаю, будь что будет,
Наливайте, Барон!
Тот, кого боятся люди,
Пьёт со мной горький ром.
(Канцлер Ги — Samedy)
Как только голова коснулась подушки, уставшая спина отозвалась навязчивой ноющей болью. Альваро вытянул руки к потолку, разминая плечи. Луна осветила отощавшие конечности, и он увидел чёрные вены во всей болезненной красе. У него всегда была тонкая кожа… Но не настолько же? В шее что-то хрустнуло, и руки упали вдоль тела. Болело просто всё, что могло болеть. Ещё и зубы начали шататься… И шрам под сердцем — ныть… Чтоб он ещё раз завёл свою дорогую «Баронессу» так далеко… Альваро нащупал под подушкой продолговатый предмет, завёрнутый в гладкий шёлк. Вытащил, развернул. Белоснежный лунный свет заставил бумагу светиться, чётко вычерчивая рисунок. Изящная двухвостая лисица кралась в зарослях тонких веток, сверкая серебристым жемчужным мехом. Глаза, золотисто-зелёные, умные, смотрели ему в душу. Альваро почти почувствовал нежное прикосновение тонких пальцев к своей щеке. Да… Это путешествие через Тихий Океан определённо того стоило. Иначе… Он закрыл глаза, вызывая в памяти нежное девичье лицо. Одновременно человеческое и нет. Раскосые золотисто-карие глаза, тонкие чёрные брови, мягкая, едва заметная улыбка… Альваро резко сел и шлёпнул себя по лбу веером. Если он продолжит в том же духе, придётся развернуть корабль и вернуться в Страну Восходящего Солнца. Нет. Это был прощальный подарок. Они никогда больше не встретятся. Нельзя думать о лисице. Нельзя. Альваро спрятал веер обратно и подхватил с тумбочки портсигар. Пальцы не очень слушались, но ему удалось подхватить одну сигару и удержать её губами. Резкий запах табака ударил в нос, сразу вызывая другие воспоминания. Мужское лицо, скрытое за нарисованной маской в виде черепа. Пухлые губы, пропахшие сигарным табаком и ямайским ромом. Жесткие властные руки с длинными пальцами. Сжимающие его шею. Альваро запрокинул голову и зажёг сигару щелчком пальцев. Удобно всё же быть колдуном… Как люди курят без этого, было для него загадкой. Это же муторно и долго — разжигать огонь обычным способом. На мгновение он замер, поняв, что не помнит, как это вообще делают. Горячий пепел упал ему на нос, и Альваро пришлось вынуть сигару изо рта и сесть прямо, насколько позволяла ноющая спина. Облизнул губы. Ром и табак. Его вкус. Он смотрит на него из плотного сигарного дыма, наполнившего каюту. Высокий цилиндр чуть ни касается дощатого потолка, а пухлые губы улыбаются. Но он держит руки при себе. Будто ждёт разрешения. Альваро медленно курил сигару, глядя перед собой. Столь желанное видение не собиралось его отпускать. Но и он не собирался его прогонять. Даже тело, измученное долгим переходом через океан, приветствовало барона. Докурив, Альваро подошёл к иллюминатору и выкинул остатки. Дым обнял его со всех сторон, а потому, закрыв глаза, он позволил себе отдаться ощущениям и спустил штаны. Встав поудобнее, он опёрся предлечьем в стену и приложился к локтю горячим лбом. Властная рука на шее. Горячее дыхание на щеке. Тихий шепот на краю сознания. — Моя любимая игрушка возвращается, м? — Я тебе не игрушка… Кх… Его пальцы внутри. Альваро коснулся себя свободной рукой, без особого удивления отмечая, что полностью готов к бою. Ещё бы. Они давно не виделись. Барон всегда предпочитал Карибский бассейн и Южную Америку, что ему делать в Тихом океане? Одна рука всё ещё удерживает Альваро за шею, зато вторая теперь лежит поверх его собственной. И снова шёпот. Горячий, жадный, поглощающий сознание. Шепот смерти. — Соскучился по мне, Бланки? — Не называй… Кх… Не называй меня так… — Я тоже соскучился, — барон смеётся. Чёрная рука сжимает белые волосы. Он внутри. И он беспощаден. Альваро укусил себя за руку, чтобы не закричать. Незачем всей команде знать, чем капитан развлекается по ночам. Особенно сейчас, когда он не совсем в форме. Барон прижимается грудью к его спине и стонет в ухо, полностью сводя с ума. Он везде. В голове, в сердце, но больше всего — внутри. Пара движений — ему хватает. Альваро сполз на пол, и лишь столкновение лба со стеной вернуло его к действительности. Всё тело болело ещё больше, чем до этого. Особенно чёртова спина… Он поднялся на ноги, вытирая липкую руку о пропотевшую рубашку, которую всё равно придётся стирать, и оглянулся. Дым рассеялся. В каюте никого не было.***
С носа сошёл ещё один слой кожи, и Альваро, сдавшись, натянул шляпу на лицо и прижался спиной к борту. Брызги морской воды холодили затылок, слегка остужая разгорячённое тело, но это не слишком помогало. Солнце в этой части океана было просто немилосердным. Оно как будто хотело оставить от него один скелет… — К-капитан? — послышался сверху испуганный мальчишеский голос. — Рой? — Альваро приподнял шляпу, чтобы проверить свою догадку. — С вами всё в порядке, капитан? — загорелый белобрысый мальчонка двенадцати лет смотрел на него такими большими глазами, будто он тут умирал… Хотя, строго говоря, это было недалеко от истины. — Вы очень плохо выглядите… Альваро поднялся на ноги и, присев на борт, растрепал волосы юнги. У мальчишки были такие яркие голубые глаза, как океан. От девушек отбоя не будет, когда вырастет. Да и не только от девушек. Далеко пойдёт юнец. Рой смущённо поджал губы и отвёл взгляд. Капитан полез за пазуху и достал веер. Может, хоть это поможет. — Не переживай обо мне, — Альваро оглянулся на горизонт, туда, куда шла «Баронесса». — Я переживу. — Вы ещё бледнее, чем обычно… — Я десять лет в море, Рой, — прохладный ветерок слегка улучшил настроение, но беспокойство юнги никуда не делось. — Морская болезнь не может меня убить. — Морская болезнь? — белесые брови взлетели вверх. Альваро тронул языком передний зуб, который шатался всё сильнее. Суставы побаливали, хотя и не так сильно, как ночью. Почему мальчишке никто не рассказал? Неужели он один чувствует симптомы? — Она возникает, когда долго находишься в море, — зная, что кожу на руках солнце тоже не пощадит, Альваро закатал рукав рубашки, демонстрируя чёрные вены. — Сначала ты просто слабеешь. Потом суставы начинают болеть. Сосуды тоже… Старые раны могут открыться. Потом зубы начнут выпадать. — И как её вылечить? — глаза цвета океана стали настолько большими, будто он уже представил все симптомы разом. — Сойти на берег, — Альваро пожал плечами. — Поесть свежей еды. Но если сильно запущено, это вряд ли поможет. Человек может просто развалиться. Как гнилая лодка. — Жуть, — Рой вздрогнул. — Теперь я понимаю, почему Тревор и Генри… Я думал, им просто лень или жара мешает… А вот оно что, оказывается… — Значит, я не один… Плохая новость. Отодвинув Роя в сторону, Альваро направился с мостика на палубу. К нему тут же подлетела девчонка в лёгком голубом кимоно с коротким японским мечом на поясе и подхватила под руку. Из-под соломенной шляпы на него смотрели раскосые чёрные глаза. Капитан слегка улыбнулся. — Я настолько плохо выгляжу, Мико? — он опёрся на девушку, сходя с лестницы окончательно. — Как ходячий труп, Альваро-сан, — честно ответила девушка. — Кажется, будто глаза скоро выпадут… Может, вам прилечь? — Не надо меня жалеть! — огрызнулся Альваро, и девушка испуганно замолчала. — Лучше скажи… Сколько из девочек уже слегли? Мико задумчиво отвела взгляд. Спустя пару минут, пока она загибала пальцы и шевелила губами, капитан окончательно понял, что дело куда хуже, чем ему казалось. Он сдался не первым, нет… Из женской половины экипажа одна уже не встаёт, ещё десять — имеют первые симптомы, а ещё Тревор и Генри… Кто ещё ходит по этой грани? А сколько он потеряет через неделю? — Рой! — Да, капитан? — мальчишка возник перед ним всё с теми же большими глазами. — Позови сюда Вэйна… Быстро! Рой исчез, а Альваро облокотился спиной на грот-мачту. Мико немедленно испарилась, должно быть, править такелаж. Она всегда так делала, когда нервничала. Он чуть приподнял шляпу. Команда шныряла вокруг, кто-то драил борта, кто-то поднягивал тросы, кто-то упражнялся в фехтовании… Альваро поднял голову на мостик, где возвышался Такихиро, широкоплечий рулевой, которого он подцепил в Осаке. Непобедимый воин, потерявший господина. Несчастный человек, утративший смысл жизни. Самый верный из его бойцов… Всё-таки в Стране Восходящего Солнца полно удивительных людей. — Что-то случилось, капитан? Долговязый Гарри Вэйн, корабельный кок, стоял перед своим капитаном, ссутулившись и теребя пуговицу на рубашке. Он тоже выглядел неважно — обычно довольно пухлые щёки, покрытые чёрной щетиной, будто сдулись и теперь висели, как у бульдога, да и плечи будто бы опустились. Ещё больше, чем обычно. — Морская болезнь, — ответил Альваро, скрещивая руки на груди. — У нас что-нибудь осталось? — Только сушёный лимон, капитан, — Вэйн свёл плечи ещё сильнее, будто это могло сделать его меньше. — Унций десять-двадцать, не больше. — Плохо, — Альваро быстро посчитал в голове, и результат его не обрадовал. — Выдай лежащим по две унции на стакан воды. — Капитан… При всём уважении… — ещё немного, и пуговица точно оторвётся. — Я не уверен, что это лучшее решение. — Объясни, — Альваро смотрел ему в глаза и видел страх, смешанный с болезненной обречённостью. — Мы посреди океана, — Гарри не отводил взгляда, видно, твёрдо намеревался попробовать его убедить. — Не известно, где ближайшая земля и когда мы её найдём… И найдём ли. — К чему ты клонишь? — капитан чувствовал огоньки на кончиках пальцев, но ещё держал себя в руках. — Возможно, стоит приберечь… Для важных членов команды, — уточнил он тише, чтобы никто не слышал. — Для вас, например. — Гарри, — он говорил тихо, но кок отступил на шаг, почувствовав угрозу. — Ты предлагаешь мне обречь на смерть половину команды? Я верно понимаю? Вэйн молчал, продолжая смотреть ему в глаза. Альваро определённо уважал такое упорство и умение стоять на своём. Но не в ситуации, когда на кону жизни. Тем более, жизни членов команды. — Две унции на стакан воды, — он как бы между прочим положил руку на рукоять катаны, и Гарри опустил голову, признавая поражение. — Выполняй. — Слушаюсь, капитан… Когда кок ушёл, Альваро снова натянул шляпу на лицо. Сожжённый солнцем нос немилосердно болел, и в висках начало стучать. Хотелось уйти в каюту, но капитан остановил себя на середине этой мысли. Нельзя. Если он сейчас ляжет, то уже не найдёт в себе сил встать. Звон струн вырывает его из забытья. Повернувшись в сторону звука, он увидел стоящую у борта девушку в цветастом длинном платье. Кудрявые волосы цвета воронова крыла были завязаны в узел на макушке, а отполированная гитара из красного дерева блестела на солнце. — На носочках темной ночью, — начала она, глядя прямо на него. — Тень ее крадётся... Свадьбы избегая, в отчий дом та не вернется. Альваро покачал головой. Милая Эйш… Неужели это та самая маленькая девочка, которую он выкрал из цыганского табора ещё в Испании, когда думал, что может рассчитывать на карьеру? Та, что боялась громких звуков и больших скоплений народа… Теперь она свободна. Он подарил ей свободу? Или всё-таки море? — По вине судьбы жестокой, в судно с черным флагом, — продолжила Эйш, описывая круг вокруг мачты и становясь перед ним. — Взгляд бросая одинокий, пробралась к пиратам… — На борту девица! — послышалось сзади, и, оглянувшись, капитан понял, что вся команда решила поучаствовать. — Беде дано случиться! — ответили с другой стороны. — Платье по кругу идет, и ей лучше смириться, — чужие голоса придали цыганке уверенности, и она запела громче. — На борту девица! — Так дайте утопиться! — в этом ответе было заметно больше женских голосов. — На прогулке по доске, встречай ее, водица! Альваро отбросил шляпу, уже открыто глядя ей в глаза. Всё-таки не зря он её украл… Девчонка знает, как поднять боевой дух команды. — Поздно милый, но не пугайся, — из общего хора выделился второй женский голос, причём совсем близко, буквально над ухом. — Дьяволу морскому отдайся… Бритая голова, прикрытая красной банданой. Чётко очерченные чёрные брови. Горящие карие глаза. Пухлые искусанные губы. Жаклин де Монд. Лучший в мире квартермейстер. — Тонет тело, дай ему время, — продолжила тем временем Эйш. — Я — твой кошмар и волн морских демон, — Жаклин улыбалась, полностью оправдывая эту строчку. Подхватив ослабевшего капитана за руки, она вытащила его в центр образовавшегося круга, вынуждая танцевать. У Альваро не было ни сил, ни желания сопротивляться. — Над водою стелется туман непроходимый, — запел он, и команда замолчала, прислушиваясь к своему капитану. — Сбился капитан с пути, безумием гонимый… — Слышит голос нежный и знакомый уж до боли, — голос Жаклин не был нежным, но и не должен был. — Красоте ее лица противиться неволен, — согласился капитан, прижимая её к себе на короткое мгновение. Жаклин широко улыбнулась. Сверкнул золотой зуб. — За бортом девица! — воскликнули мужские голоса. — Попробуй не влюбиться! — ответили им женские. — Слух ласкает песни звон, ему лучше смириться, — Эйш описала круг вокруг них, смеясь. — За бортом девица! — Он хочет утопиться! — Все готов отдать пират, чтоб с ней губами слиться! — Альваро потянулся к губам Жаклин. — Поздно, милый, но не пугайся, — та хихикнула и слегка оттолкнула его. — Дьяволу морскому отдайся! — Тонет тело, дай ему время, — подхватив её за талию, капитан поднял её над палубой. — Я — твой кошмар и волн морских демон… Жаклин смеялась, пока он крутил её вокруг себя. Только цеплялась за его плечи. Как за спасительный канат на большой высоте. Альваро не мог не улыбнуться в ответ. Танец определённо прибавил ему сил. — Мести сладкий вкус — ее проклятье, — услышал он голос Эйш сквозь шум ветра и смех Жаклин. — Хвост — ее разорванное платье… — Капитана жизни не жалко, — пропела Жаклин ему в ухо, почти оглушая. — Помнит горечь смерти русалка, — Альваро уткнулся носом в её плечо на короткое мгновение. — Спасибо, — прошептал он, чтобы слышала только она и Эйш. — Не время умирать, капитан, — цыганка прижалась к нему со спины, напротив квартермейстера. — Мы не можем тебе этого позволить. — Хах, это точно, — Жаклин ткнула его в грудь и отстранилась. — Что мы… — Земля! Все трое подняли головы вверх и заметили на вершине мачты голубое кимоно Мико. — Земля справа по борту!