Тени

      River North был новым районом, привлекавшим любителей городскую жизни. Здесь располагалось множество ресторанов и закусочных аутентичной этнической кухни и американских стейк-хаусов. Среди них блистал в ночи яркой вывеской и японский ресторан «Shinseina Kirin»*, выделяющийся из общей массы привычных бетонных коробок самобытной величественностью, присущей национальной архитектуре Страны восходящего солнца.       Внутренне убранство соответствовало: деревянные полы у порога были застелены плетенным татами, мебель тщательно подобрана. Длинные столы, изготовленные из дубовой древесины, дополняли элегантные стульчики. Стены состояли из ниш с вертикальными деревянными перегородками, между которыми была натянута рисовая бумага, расписанная в разных жанрах японской живописи. Чтобы сделать помещение более светлым, каждая такая ниша была оснащена мягкой подсветкой. С потолка свисали светильники с абажурами из той же рисовой бумаги, украшенные иероглифами.       Заведение обладало необычной планировкой с несколькими отдельными комнатами для трапезы, общения и времяпрепровождения небольших компаний посетителей.       За барной стойкой стоял приветливо улыбающийся бармен. В отличие от большинства своих коллег, он не натирал до блеска очередной стакан или бокал, а просто опирался о торец стойки одной рукой, положив на нее другую. Практически все столики были заняты. Народ, на удивление, общался довольно тихо, да и национальная музыка звучала фоном, поэтому можно было слышать собеседника. — Коничива! — поздоровался бармен и кинул. — Коничива. — Эрил тоже кивнула. Это был самый приемлемый приветственный жест между представителями разных культур на территории Штатов в подобной обстановке. — Что будете заказывать? — Коктейль Шинсейна Кирин, пожалуйста. — Девушка не торопилась садиться за стойку, за которой, к слову, кроме нее никого не было. — Прекрасный выбор, мэм. — Бармен улыбнулся. — Но этот напиток для истинных самураев. — Тогда сделайте его для Томоэ Годзэн*, — заискивающе прошептала Эрил. — Сию минуту! — Пароль был принят, и бармен удалился. — Прошу вас, мэм! — Он вернулся через некоторое время. — Пройдемте со мной.       Путь вел через кухню, где множество поваров готовили изысканные японские блюда, издающий непередаваемый яркий приятный аромат.       Миновав святыню чревоугодия, майор Киран и ее провожатый оказались перед массивной деревянной резной двустворчатой дверью, по бокам которой стояли огромные мужчины в темно-бордовых строгих костюмах. Такого же цвета на них были рубашки галстуки и даже лакированные туфли. Оружия при них видно не было, но Эрил прекрасно знала, что оно есть: как минимум пистолеты и пара кайкэнов* на каждого. Здесь уже действовали японские законы, и простым кивком дело не обошлось бы. — Коничива! — Майор расставила руки в разные стороны, показывая, что она в них ничего не держит, затем поклонилась в мужской форме приветствия* так, чтобы охранники увидели ее затылок. Такой жест считался самым учтивым и говорил о том, что человек доверяет тому, кто перед ним стоит безмерно и всецело. Пришел с миром и без оружия. Мужчины переглянулись. — По какому вопросу? — Один из них отлип от двери и принялся ощупывать Эрил по всем правилам обыска. — Мне нужно увидеться с господином Даичи Ито. — Как представить? — Закончив мероприятие, охранник встал перед девушкой. Говорил он на чистом английском, но грубым басом, и отделяя слова на японский манер. — Скажите, Эрил Киран пришла. Нужна помощь. — Стойте здесь! — велел мужчина, затем постучал в дверь, которая тут же приоткрылась, и исчез за нею. Вскоре он вернулся, поклонился Эрил так же почтительно и пригласил войти. — Коничива, Даичи-сан! — Майор вошла в огромный шикарный кабинет, из которого тут же вынырнул еще один увалень, снова поклонилась стоящему перед письменным столом высокому симпатичному молодому азиату, но уже в женской форме*. Тот повторил жест, свойственный его полу, и далее визит перетек в иное русло. — Эрил, дорогая! — Ито раскинул руки, быстро подошел к гостье и заключил ее в крепкие объятия. — Как много официальности! — радостно воскликнул он. — Что привело тебя ко мне? Выпьешь чего-нибудь? Я могу заказать еду. Ты не голодна? Мои повара самые лучшие в округе! — затараторил он, провожая девушку к креслу для гостей. — Нет. Прости. Времени мало. Нужно решить один вопрос, в котором только ты можешь мне помочь. — Она не торопилась занимать предложенное место. — Я обещал. Говори. — Даичи вернулся к своему столу и снова встал перед ним, оперевшись о столешницу ягодицами. — Есть в нашем славном городе один делец, который считает, что на него не найдется управы. Крышуют его большие шишки из городской администрации. А у нас нет улик. Признание незадокументированное есть, а улик нет. — И что же натворил этот делец? — Японец посерьезнел. — Заказал даму сердца моего хорошего друга. — Ты пришла использовать единственную возможность на реванш ради другого человека? — собеседник скептически усмехнулся, глядя исподлобья. — Выходит, что так, — уверенно признала Эрил. — Что ж… — Даичи посмотрел на лежащие по правую руку документы и поправил их растопыренной пятерней, затем обошел стол и сел за него. — Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал? — Я хочу, чтобы ты опустил его на самое дно. Причем так, чтобы он не смог оттолкнуться и снова всплыть. Чтобы на этом дне был толстый слой ила. В шести портах мира стоят контейнеровозы его торговой компании. Их тоже на дно. Весь его бизнес на дно. — Ты настроена решительно… А стоит игра свеч? — Стоит. — Эрил все же села, поставила локоть на подлокотник, подперла подбородок рукою и отрешенно уставилась в пространство. Вторая рука покоилась на скрещенных коленях. — И дама стоит? — Дама не стоит, — задумчиво произнесла Киран. — Дама понаделала гадостей, пока ей в голову не прилетела шальная пуля. — Значит, за дело. — Удовлетворенно констатировал японец, вскидывая брови. За дело, — согласилась Эрил. — Но сам факт ее гибели очень расстроил моего друга. — Но для тебя ведь это решение одной из служебных проблем. — Да… Только вот я не люблю, когда мои друзья грустят. Тем более, убийство преступника, это тоже преступление. Закон не позволяет заниматься самосудом.       Даичи хмыкнул, потупив взгляд, и сцепил пальцы в замок. Это была странная фраза в стенах его собственности, учитывая тот факт, что он с этим самым законом особо не считался, и Эрил Киран об этом прекрасно знала. Но их объединяла данная им когда-то давно клятва долга. — Впечатляющая самоотверженность, — наконец сказал японец. — Хорошо. Мне нужно имя твоего врага и имена его хозяев. Если среди них есть мои ставленники, дело пойдет гораздо быстрее. — Когда он поднял взгляд, девушка уже держала некий конверт. — Я думаю, им не помешает мотивация. — Она встала и подошла к столу. Вытащила из органайзера нож для бумаг, вскрыла изгиб клапана, вытащила согнутый пополам лист бумаги и, не разворачивая, положила перед Ито. Затем перевернула конверт и из него выкатились маленькие сверкающие камушки. — Здесь на миллион двести тысяч долларов. — Ты явно не обычный босс полиции… — Даичи снова улыбнулся и прикрыл рот кулаком, раздумывая, как это его молодцы проворонили такую интересную вещь. — Освальд Грондфорд. — Откуда они? — Японец указал на бриллианты, но не притронулся к ним. — Контрабанда из Канады озером Мичиган. Уничтожь Гронфорда. Морально и материально. Покажи ему, что не стоит зазнаваться и прикрываться сильными мира сего, потому что всегда найдутся сильнее и могущественнее. — Можешь распорядиться камнями, как тебе заблагорассудится: оставь себе или прикорми своих протеже. О них никто не узнает. — Очень непростой выбор. — Даичи потирал пальцы. — Если я заберу камни себе, это будет подкуп за услугу, а не обещанная помощь. Если отдам их, будет очень жаль потерять большие деньги. — У Освальда есть яхта в порту Лос-Анджелесса. Она уже куплена. Провернешь все красиво, можешь забрать ее. Стоит гораздо больше. С переоформлением помогу. — Ты сама сейчас преступаешь закон, Эрил. — Ради покоя моего друга я пойду на всё. Твоя забота — наказать Освальда, с остальным я разберусь сама. — Как скажешь. Будь осторожна. Хоть нас и разделяет твой статус, я никогда не забуду того, что ты для меня сделала. Я буду молиться за тебя!       Киран посмотрела на Даичи с благодарностью и поклонилась на прощание. Правила требовали выходить лицом к хозяину дома, что Эрил и сделала. Охранники распахнули двери, и Эрил покинула ресторан.

***

      Освальд предавался наркотическому блаженству в просторной комнате отдыха имени себя любимого в своем же ночном клубе. Он сидел на огромном полукруглом диване, обитом красным бархатом и, закинув ногу на ногу, листал альбом с редкими монетами. Эйфория витала вокруг него сказочными феечками, а приятные ощущения дополняли выведенные на мониторы трансляции непревзойденной работы его ночных бабочек, которые ублажали особо важных клиентов в приватных комнатах эротическими танцами.       Но внезапно из висящих на стене немых коробок с извивающимися телами прорвался громкий звук тяжелых гитарных рифов, во время которых Alpine Universe с упоением сообщили в своей Баталии, что намерены сражаться во имя свободы от плачевной участи поверженных. Освальд вскочил и начал испуганно озираться по сторонам. Альбом он с силой прижимал к груди, как самую ценную вещь в своей жизни. Кокаиновый дурман отступил, а вместе с этим в реальность ворвался охранник, чьи мониторы наблюдения за порядком вырубились напрочь. — Шеф, что происходит? — встревоженно вопросил он. — Я отправил ребят в зал, чтобы выяснили, что с камерами и как там обстоят дела! — Я не знаю! — Освальд швырнул альбом на диван, вспомнив, что собственная жизнь, все-таки, важнее, взял со столика для напитков мобильник и хотел было набрать номер своего доверенного, но высветился входящий от бухгалтера. На экранах тем временем появилась рябь и один за другим они начали менять картинку. Музыка стихла, а Грондфорд смотрел, как по ту сторону каждого из девяти мониторов девять его соратников, сидя за столом, давали показания против него. И за спиной каждого стоял человек, одетый в национальный японский костюм самурая с высунутой на четверть из ножен катаной. Лиц этих людей видно не было. Одновременно из телефона вещал счетовод: — Шеф! Все ваши счета заморожены! Я не понимаю, как так получилось! Мы терпим убытки. Мне просто приходят безосновательные уведомления! — Мистер Грондфорд! — В помещение ворвался начальник охраны. — Хранилище горит! Пожарные отказались выезжать! Мы своими силами! Сейф оказался открыт, все деньги в огне! — Босс! — Истерично выдохнул бухгалтер в ухо. — Транспортные суда во всех портах выведены в нейтральные воды и затоплены вместе с развороченными контейнерами! Товар безвозвратно испорчен! Все партнеры отказали в сотрудничестве!       Освальд ошарашенно опустил трубку, продолжая плавить экраны протрезвевшим взглядом. Картинка на них вновь изменилась, и теперь камеры снимали одинокую фигуру в гражданском, стоящую на мостике над танцполом клуба. По выправке и комплекции он понял: — Канадец…       А после на мониторах появилось зловещее лицо Джокера, который поднес к сомкнутым губам ладонь с вытатуированной на внешней стороне между большим и указательным пальцами широкой клоунской улыбкой. — Ты проиграл, — прошипел он, подкинул в воздух ту самую сокровенную монетку и расхохотался в голос.       На этом вещание прекратилось. Грондфорд заметался по комнате, а заметив, что альбом пропал с дивана, схватил за грудки охранника, потом осознал, что тот не исчезал из его поля зрения все время шоу, и вылетел в зал. Мостик был пуст, а пестрая толпа продолжала развлекаться, не подозревая о крахе, который только что пережил Осваль Грондфорд, но он понимал — это последняя вечеринка.