🕸️🕸️🕸️
Лера лежала на кровати, сжавшись маленьким комочком чудаковатости. Странная девица, вечно кусалась и бодалась, рычала и невнятно шипела. Сломанная мамина игрушка. Если пару лет назад была возможность её починить, то сейчас — она сама готова оторвать себе руки. Совсем от рук отбилось дитя. Это был последний день в этом доме-коробке, и Лера могла бы этому порадоваться, но вместо этого недоверчиво оглянулась через плечо, фыркнув и сощурив глаза (щипало от скопившейся соли, она держалась до последнего, чтобы не расплакаться). Прознавшая обо всём подруга тотчас же подлетела спасать своего горе на тощих ножках. Ника её звали, она прекрасно знала о повадках этого создания, поэтому почти всегда была наготове к любому вбросу. Выгнали и дверь закрыли перед носом с мерзким хлопком. Лера не плакала. Так, шмыгала носом и тяжело дышала, нервно расчесывая свои руки (дико чесались разок влепить одной правой по самодовольному лицу самого главного врага её жизни — мамы). Ника прибежала за ней и забрала с собой. Та, оказавшись в её руках, даже не сопротивлялась и поддалась, смиренно шагая по пятам за подругой. Видеть не хотела, ни то что слышать. Мать неоднократно прибегала к таким способам воспитания, и Лера приноровилась, убегая к своей подруге. Ника понимала (отчасти) состояние девушки, но не знала как помочь. К врачу та оказывалась идти, считая, что над ней также будут издеваться и пичкать таблетками. Один раз её пытались туда затащить, но помощь уже потребовалась санитарам, в лица которых Лера вцепилась весьма болезненно. — Ты дура, Лер, — отдышавшись, протянула Ника, легонько тряхнув девушку за плечо, — почему ты молчишь до последнего и ни о чём мне не рассказываешь? Блядство. Тебе лишь бы в петлю залезть. Полная идиотка. — Я знаю, Ник, — это звучало в какой-то мере виновато, но больше всё-таки раздраженно. Ей никогда не нравилось, когда в неё и её недостатки тыкали пальцем. — Ты же знаешь, сегодня-завтра моя кукуха даст сбой. Ты уж извини, что сдернула от твоих дел. — Ты невыносима, — горький смешок, после чего Ника потрепала по голове свою подругу, — заебешь кого угодно, честное слово. Ты, кстати, так и не надумала сходить к врачу? — Ник, блять, — Лера вылезла из чужих объятий и осуждающе посмотрела на девушку, — кто кого еще заебет. Мне блядские таблетки совсем не нужны, слышишь? Ты бы ещё на шоу таких фриков, как я, записала, чтобы зрители мне посострадали и попытались помочь. Ника стушевалась и заметно поникла головой, приковав взгляд к асфальту. Не к добру этот жест. И Лера заметно напряглась. Что эта синеволосая бестия задумала? — Ник~? — Я бы обязательно тебе рассказала, но ты загрызла бы меня. Буквально. Лерочка, ты только не переживай… — Ты. Сделала. Что?! Лучше бы одиночка с белыми стенами. Лучше бы смирительная рубашка и таблетка в рот. Лучше бы этого никто не видел, чем то, что Ника решила провернуть за спиной. Эта девица была полна жизни в ярко-ярко зеленых глазах. Лера познакомилась с ней на первом курсе университета, откуда в процессе и свалила, сверкая своими пятками. Ника всегда отличалась чрезмерным позитивом в крови, жизнерадостностью и большим сердцем с еще большей добротой внутри. Именно этот человек когда-то протянул руку помощи. Не сразу, поскольку Лера отпиралась от чьей-либо компании и била по этой же руке. Они обе чудные. Полные противоположности друг другу. И это нисколько их не смущало. Лера могла увидеть свет в чужих глазах, а Ника могла почувствовать тень от человека. Наверное, поэтому они сдружились и смогли сохранить общение даже после ухода Леры из универа. Лера ценила это тепло и понимание. Старалась сдерживаться и не выплескивать гнев на подругу, ведь не этого она заслуживала. Точнее, Лера вообще её недостойна. Она пыталась её чинить и латать всё это время, а Лера свежие швы срывала с себя. — Лерочка, — так ласково вновь протянула Ника, осторожно касаясь её плеч, — ты же говорила, что никто не верит в то, что твоя мать буквально тиран. Что только ты виновата в своих проблемах, а мать твою жертвой делали, мол, ты совсем её не слушаешься. Это последний шанс рассказать людям о ней. — Ник, блять, ты ебанутая? — девушка уже рычала от подступающей новой злости. — Ты думаешь, кто-то сможет поверить в бред сумасшедшего? Родной брат от меня отвернулся, а отец полностью встал на её сторону. У меня нет поддержки, чтобы кто-то поверил мне, а не им. Они всё равно всё перевернут в свою сторону. И это было правдой. Лера ни один раз обращалась за помощью, даже просилась в детский дом, лишь бы её избавили от зверских издевательств. И всякий раз правда оказывалась на стороне родителей. Всегда. Абьюз в отношениях можно пережить. Абьюз в семье — никогда. И Лера никогда не сможет простить самого главного абьюзера в её жизни — маму. Она не то, чтобы ненавидела её. Она боялась её. До дрожи в коленях. До мурашек под кожей. До обморока. Однажды Лера смогла выбраться из абьюзивных отношений со своим молодым человеком. Она сразу поняла, к чему это шло. Удивительно, Лера пыталась изменить этого человека. Но в итоге сама стала подкроватным монстром. Убежала из чужой квартиры, пока этого человека не было дома. Оказавшись в своём доме, она снова оказалась в этой среде: мать долго, очень долго припоминала ей об этом, показательно таскала за волосы перед зеркалом в прихожей и носом тычила в него, всё также припоминая о том, кто она. Девушка дернулась от секундных воспоминаний. Противно до тошноты. И от мамы, и от бывшего, и от самой себя. Такой грязной, использованной и слабой. — Лер, если ты отказываешься проработать это с врачом, ты должна хотя бы доказать, что мать твоя тиран. Доказать и показать свою правоту. — Снова строить из себя жертву? — Жертвенность вызовет жалость. А тебе нужно лишь рассказать о том, в какой ситуации ты оказалась. Появится возможность снова начать нормально жить. — Ник, — девушка устало опустилась на пыльный бордюр, приложив ладонь ко лбу и медленно растирая его, — ты у меня баба такая проницательная. Мозговитая. Но меня оттуда выгонят. Причём не ведущие, а участники этого шоу. Отпиздят. Ника даже поежилась от подобного высказывания, но это, наверное, было от холода — вечерело. Сомнительное было предложение, Лера буквально металась в этом выборе: заживо сгнить от безысходности, или заставить умирать собственную мать, выбивая свое спасение. «Она у тебя ебанутая, Лер. Она заставляла страдать тебя. А ты заставь страдать её. Клин клином
».