Весомая причина вернуться

Неделя после Рождества напоминала выпущенную хлопушку: бам — мгновение чуда — и остается только собирать жалкие конфетти с пола. Впереди замаячил Новый год, но у всех ребят были на него свои планы. Николя и Элен решили вместе съездить к ее родителям. Лали уговорила Себастьена снять домик у моря (совсем не в сезон, но разве двоим влюбленным много нужно для романтики?). В Париже оставались только Кристиан, Жозе, Бене и Джоанна — такая себе компания. Наверное, будь в жизни Джоанны все попроще, она бы выступила массовиком-затейником, собрала их всех вместе, купила шампанского и заставила под бой курантов загадать желания, но… Не было настроения. Кристиан, наверное, захотел бы встретить Новый год с Бенедикт, а Жозе — да мало ли у Жозе вариантов для празднования Нового года? Да и Джоанна все яснее начала осознавать, что главное ее желание — это оказаться дома. Там ее место. Не хочет она разбираться с этим прошлым, с парижской Джоанной и ее драмами! Судьба сделала ей щедрый подарок — начать все с чистого листа, а Париж… Назовем его неудачным опытом. Без девочек в комнате было совсем тихо, и это давило на барабанные перепонки. Проворочавшись без сна всю ночь, с первыми лучами солнца Джоанна достала свои сумки и сложила вещи. *** — Я чувствую себя чудовищем! Бене едва сдерживала слезы. — Милая моя! — Жозе притянул Бене к себе и поцеловал в висок. Они были вдвоем в пустом гараже. Николя и Себастьен уехали, так что репетиций не было и никто не должен был помешать. Жозе и представить не мог, что будет вот так искать возможность увидеть Бене, обнять, поцеловать. Никогда прежде она не казалась ему такой желанной, как теперь — когда перестала быть его. «Что имеем, не храним», так, кажется, говорят? Так вот, Жозе под этим бы подписался. Встречался ли он с другими девушками с тех пор, как они расстались? Да! Но на каждом свидании не мог отделаться от мыслей о Бене. А в ту рождественскую ночь, когда после пары бокалов глинтвейна и долгих разговоров он решился ее поцеловать, Жозе открылось нечто важное: он по-настоящему любит Бене. И никакое другое увлечение не сравнится в его чувствами к ней. — Я все разрушила! — Я это заслужил! Правда! Разве я поступал с тобой иначе? Ты долго терпела мои выходки, так что я не удивился, что ты меня наказала. Бене с надеждой посмотрела в его глаза. — И ты сможешь это забыть? — Нет. Боль в ее взгляде сильно ранила, поэтому он поспешил договорить: — Понимаешь, я не хочу этого забывать. Я всегда должен помнить, что могу потерять тебя. Может, тогда я перестану быть таким придурком? Бене рассмеялась, и Жозе не удержался и поцеловал ее. — Думаешь, у нас получится? Не испортить все на этот раз. — Не знаю. Но я очень постараюсь! Бене прижалась к Жозе. Парень невесомо поглаживал ее по плечам, как вдруг заметил, что они подрагивают. — Ты плачешь? — Да. Жозе чуть отстранил ее от себя и серьезно посмотрел в ее глаза. — Это из-за Кристиана? Ты любишь его? — Нет, не люблю. И в этом-то все дело. Бене утерла слезы и глубоко вздохнула. — Я так виновата перед ними. Перед Кристианом и Джоанной. Особенно перед ней. Жозе не останавливал Бене. Он понимал, что иногда очень нужно выговориться, когда на душе накипело. — Знаешь, я так злилась на всех тех девушек, которые вставали между нами. Мне казалось, что все они лучше меня, если ты почему-то не можешь перед ними устоять. Мне хотелось стать одной из них… Я была такой глупой! Я ведь даже не думала, чье сердце разбиваю. Это же Джоанна! Она никогда бы так со мной не поступила. Она всегда была добра ко мне! Даже сейчас… Но я так увлеклась этой игрой! Мне так нравилось чувствовать себя роковой женщиной… ради которой готовы пожертвовать отношениями… ради которой забывают про свою любовь. А потом Джоанна оказалась в коме. — По щекам Бене снова покатились слезы. — Я не прощу себе этого! Бедный Кристиан! Он же был совсем раздавлен! Тогда, в больнице, я поняла, что по сравнению с Джоанной не значу для него ничего. Но я не могла бросить его одного. Я не люблю Кристиана и никогда его не любила. Но и он не любил меня. Знаешь, когда мы гуляем, он будто смотрит сквозь меня. Слушает, но не слышит. Всегда такой рассеянный, но вряд ли сам это замечает. Это даже не настоящий Кристиан, а какая-то его тень. Будто настоящий там, с Джоанной, где бы она ни была. А когда они рядом и она не помнит всего, что между ними было, боже, Жозе, у меня сердце разрывается, глядя на него! Бене всхлипнула, и Жозе крепко прижал ее к себе. — Тише-тише! Добрая моя девочка… — Нет, Жозе, я монстр! — Ты не монстр… Голос раздался от дверей, но звучал он так, будто доносится из могилы. — Кристиан? У входа действительно стоял барабанщик. Жозе и Бенедикт даже не заметили, как он вошел, и не знали, сколько он слышал. Кристиан откинулся на дверной косяк и высоко задрал подбородок. Снег на его волосах растаял и собирался на кончиках челки мелкими каплями. Щеки покраснели, но скорее от быстрой ходьбы, чем от мороза. На глазах стояли слезы. — Монстр не ты, а я. — Друг! Жозе подорвался к нему. Он даже не знал, что сказать, но чувствовал, что если не поддержать Кристиана, то тот сломается. Поэтому просто покрепче сжал его плечо. — Я такой идиот! — воскликнул Кристиан и от отчаяния расплакался. Он казался маленьким потерянным ребенком. Сердце Жозе сжалось, парень сгреб друга в объятия и утешающе похлопал по спине. — Ну, Кристиан! Не все потеряно, Джоанна рядом. И если уж я смог получить второй шанс, то ты и подавно его заслужил. Рано опускать руки! Понадобилось время, чтобы Кристиан успокоился, и все трое оказались на диване. Кристиану было неловко: и из-за невольных слез, и из-за слов, которые предстояло сказать. — Прости, Бене! Ты права: я люблю Джоанну. Мне кажется, я способен любить одну только Джоанну. Не понимаю, почему я все испортил? — Это было какое-то помутнение… И оно дорого нам обошлось. — Прости, друг! Жозе усмехнулся: — Поверь, я понимаю, каково это: своими же руками ломать свое счастье, — он приобнял Бене, а потом шутливо посмотрел на Кристиана: — Но знай, еще один такой фокус, и я примусь уже ломать чьи-то руки. Ребята рассмеялись. — Что будешь делать? — А разве я что-то могу? Джоанна забыла меня. Ей на меня плевать. А моя любовь — это моя проблема. — А ты уверен, что она к тебе ничего не чувствует? — спросила Бене. — Только дружескую симпатию. Она сама говорила, что теперь мы просто друзья. — Не знаю… Мне кажется, когда она рядом с тобой, то просто светится. — Да! — поддержал свою девушку Жозе. — И эти милые прозвища, которые она тебе дает… — Брось, это же Джоанна, она со всеми так! Кристиан наткнулся на скептичный взгляд Жозе. — Что? — Кому еще она хоть раз давала прозвище? — Да… Что, серьезно? Только мне? Бене кивнула: — Да, и она снова это сделала. Это что-то значит! — Просто попытай удачу! Скажи, что вы с Бене расстались. Поплачься ей в жилетку, девушки любят жалеть парней! — Жозе! — Бене ткнула парня в бок. — Какие еще приемы у тебя есть? — Это останется моим секретом. — Поверь, жалость не для меня! Я никогда не позволял Джоанне себя жалеть… — Тогда просто будь таким, какой ты всегда! Один раз она уже клюнула на это! — Думаете, стоит попробовать? Он обвел друзей полным надежды взглядом. — А что ты теряешь? — проникновенно спросил Жозе. — Не знаю… Разве что надежду? *** В конце декабря водосточная труба была адски холодной. Добравшись до этажа Джоанны, Кристиан уже не чувствовал пальцев. — Джоанна! — забарабанил он в окно. — Открой, Джоанна! Никакой реакции. Кристиан потер кулаком окно и попытался разглядеть что-нибудь в комнате. Ни света, ни движения. Парень было отчаялся, как за стеклом возникло лицо Джоанны. — Кристиан? — Девушка осторожно приоткрыла створку. — Джоанна! Я так рад, что ты здесь… — Боже мой, что ты здесь делаешь? — Я… я должен был увидеть тебя. — Но зачем? — Джоанна, я тебе все расскажу, обещаю! Только сначала, пожалуйста, пусти меня внутрь, а то я уже рук не чувствую. — Ох, конечно! — спохватилась американка, раскрыла пошире окно и затащила Кристиана в комнату. — О, мои пальцы! Надеюсь, я их не отморозил! — парень подул на свои замерзшие кисти, и Джоанна принялась их энергично растирать. — Зачем ты вообще туда полез? Это же опасно! — А как еще я смог бы увидеть тебя? Джоанна замерла. Так и не опуская его рук, она взглянула на Кристиана из-под упавшей на глаза чёлки. Снова она была так близко… Наберись смелости — и прикоснешься. — Тогда тебе повезло, что ты пришел сегодня. Завтра я улетаю. — Что? Кристиан не поверил своим ушам, но, кажется, Джоанна сказала именно это. Он огляделся. Рядом с кроватью лежали полные сумки. На тумбочке было пусто: ни фотографий, ни мелочей вроде расчески или зеркальца. Даже некоторые плакаты пропали со стен. — Ты… решила навестить родителей? Он понял все еще до того, как она ответила. — Я уезжаю насовсем. — Но… — Мне нечего здесь делать, Кристиан. Она отпустила его руки и устало села на кровать. Впервые парень видел ее такой обреченной. Взгляд Джоанны блуждал по комнате, не цепляясь ни за что конкретно, а мысли, казалось, были далеко. Уже не здесь. Не рядом с ним. — Я не понимаю большей части того, о чем говорят преподаватели. Город мне чужой. Что мне делать в Париже? Я пыталась, правда. Но так и не нашла того, ради чего бы стоило остаться. «Ради меня!» — слова застряли в горле. Да что ты такое ценное, Кристиан, чтобы думать, что смог бы удержать Джоанну? Она не помнит тебя. Ты для нее не важнее, чем плакат со стены. Наоборот — плакаты-то она свернула, чтобы взять с собой. — А девочки? — Они не знают. Я, на самом деле, это только сегодня ночью решила. И… Знаешь, как говорят: расстояние дружбе не помеха. Вот и проверим, правда ли это. Её слова всё ещё не умещались у него в голове. Уезжает. Всё. Точка. Перелистнули страницу. — А что же делать мне? — обронил Кристиан. — Что? Джоанна посмотрела на него так озадаченно, что парень совсем растерялся. Будто ей даже в голову не приходило, что… есть Кристиан. — Я… в смысле. Как тебе помочь? На ее лице появилось понимание. Она махнула рукой. — Никак! Всё уже собрано. Да ты и не обязан! — Обязан. Твой подарок, помнишь? Я обещал исполнить любую просьбу. Ты не можешь оставить меня должником. — Он вцепился взглядом в ее голубые глаза. — Пожалуйста, Джоанна. Позволь сделать для тебя хоть что-то. «Не ускользай. Я не могу тебя так просто отпустить». Эти слова будто отстукивало сердце. Джоанна смотрела в его глаза бесконечно долгое мгновение, а потом кивнула. — Хорошо. Но ты можешь отказаться. — Ни за что. Джоанна улыбнулась такой уверенности. — Тогда покажи мне Париж. — Что ты хочешь увидеть? Нотр-Дам? Елисейские поля? — Не знаю. Покажи мне тот Париж, по которому мы вдвоем гуляли, когда были вместе. Наши места, если они были. Я хочу понять, какой я была, забрать «твой кусочек» Джоанны. Я… Я не хочу улететь с чувством, что что-то оставила здесь. — Она невесело улыбнулась. — Хочу забрать все с собой. Это чувство настигло Кристиана, как лавина. Она действительно улетает. Это прощание. Она хочет забрать у него даже последнее — воспоминания. Кристиан понял, что не готов прощаться. Но и не имел права её останавливать. Слово было дано. — Хорошо, Джоанна. Пойдем сейчас? — Да. Только соберусь. Девушка встала с кровати, достала из шкафа последние оставшиеся там вещи и ушла в ванну одеваться. В зеркале, прикрепленном к обратной стороне дверцы шкафа, Кристиан увидел себя. Вернее, то, чем он стал — парня с видом побитой собаки. «Окей, — услышал он нагловатый внутренний голос. — Джоанна хочет получить «парижскую себя». Хорошо! Тогда она получит и Любимого Кри-Кри в довесок!» Он расправил плечи и откинул челку назад. Из зеркала ему с вызовом улыбнулся прежний Кристиан.