Весомая причина вернуться

— Боже, дорогу совсем замело! Мы вообще доберёмся до гаража? Лали высунулась в пространство между плечами Джоанны и Элен и пыталась высмотреть что-нибудь сквозь снежное марево. — Доберёмся! Этой малышке нипочём какие-то сугробы! Джоанна любовно похлопала по рулю и поддала газу. За поворотом сугробы расступились, вернее — их раскидали в стороны. — Это же Николя и Кристиан! — До чего же они смешные! С лопатами в руках, в полосатых свитерах и шапках, двое друзей напоминали эльфов-подручных. Завидев машину Джоанны, они остановились и начали показывать на расчищенную специально для них площадку. — Ничего себе, — воскликнула Лали. — Это всё вы убрали? — Да, — вздохнул Николя, отбрасывая со лба мокрые пряди. — Кристиан просто зверь. Если бы я его не притормаживал, он бы уже давно расчистил дорогу до вашего общежития. Девочки рассмеялись, а Кристиан неловко повёл плечами. — Ничего не дорогу, просто здесь некуда было поставить машину, и я подумал… — Спасибо, Кристиан, — оборвала поток его бормотаний Джоанна. — Это очень мило с твоей стороны. — А тебе, значит, было всё равно, как мы доедем? — выступила вперёд Элен и, упрямо поджав губы, положила руки на плечи Николя. — А если бы нас замело снегом? — Тогда я не то что лопатой, зубами бы прогрызал к тебе путь. Блондин игриво щёлкнул зубами, и Элен, не выдержав, прыснула от смеха. — Хотела бы я на это взглянуть! — А я бы хотела взглянуть на то, как вы всё украсили! — выступила вперёд Лали. — Идёмте! Мы вроде собирались праздновать Рождество внутри гаража, а не снаружи! Она растолкала ребят и зашла внутрь. Элен и Николя в обнимку последовали за ней. Джоанна тоже шагнула вперёд, но обернулась на Кристиана. — Ты чего замер? Пойдём? — Да, я уже иду. Джоанна улыбнулась и нырнула в тепло, и Кристиан, помедлив еще пару секунд, присоединился к друзьям. *** — Это никуда не годится! Ребята с трудом протиснулись мимо Лали, замеревшей прямо на пороге, и оглядели гараж. Сегодня он преобразился. Инструменты убрали, игровой автомат сдвинули в угол, освободив место для стола, на который сейчас резала закуски Бене. Под потолком висели яркие гирлянды и ёлочные шары — гараж был готов к вечеринке, и тем удивительнее было то, что Лали осталась недовольна. — В чем дело? — спросил Себастьен, который вместе с Жозе стоял на стульях и развешивал последние гирлянды. — Я же всё купил по твоему списку. — Дорогой, ещё до того, как мы начали встречаться, тебе нужно было предупредить меня, что ты дальтоник! — Почему это? — Я просила купить зелёную гирлянду. Разве это было так сложно? Парень с сомнением посмотрел на Лали, потом на ребят и, наконец, на гирлянду в своих руках. — Я чего-то не понимаю? — Это мятный, Себастьен! А я просила зелёный! Боже, как можно не понимать таких простых вещей? О чем ты думал? Она же совсем не сочетается в нашей… Лали замерла на середине фразы. Она обвела глазами комнату. — Ты что-то потеряла? — вежливо уточнил Жозе, с трудом сдерживавший смех во время тирады бразильянки. Лали не ответила. Она обшарила глазами гараж, потом не поленилась заглянуть в угол с инструментами, под стол, сдвинув Бене в сторону, и даже под игровой автомат. — Я не поняла, — наконец заговорила Лали, — вы что, не купили ёлку? Ответом ей стало молчание. Никто из ребят не решался заговорить первым, и только Себастьен набрался смелости ответить своей девушке. — Понимаешь, Лали… Её же не было в твоём списке… И мы подумали… — Подумали… А как же подарки?.. Куда мы их положим, если нет ёлки?.. У Джоанны там полная машина подарков… Девушка была странно тиха. С момента, как обнаружилось, что ёлки на это Рождество не будет, все ждали от неё грозы, но Лали умела удивлять, ведь дальше последовало то, к чему не был готов никто — Лали… заплакала. — Лали! — метнулись к ней девочки. — Лали! — спрыгнул с табуретки Себастьен. — Нет, нет, не надо меня утешать, я сейчас успокоюсь, — брюнеточка шмыгнула носом, попыталась собраться, но через миг её плечи снова затряслись. — Я просто надеялась, что это будет идеальное Рождество. Это был такой трудный год: Джоанна попала в больницу, Кристиан и Жозе поссорились, я уже боялась, что мы никогда больше не соберёмся вместе… Но всё складывалось хорошо, я купила всем подарки, мечтала, как мы их достанем… Достанем из-под… ё-о-о-олки! Тут слёзы полились рекой, и всем ребятам стало немного стыдно. — Не плачь, Лали, — Джоанна вытерла подруге щёки. — Я сейчас съезжу за ёлкой. — Ты одна не справишься… — Я с ней поеду, — отозвался Себастьен. — Нет, ты нужен здесь, — шмыгнула Лали. — Я не могу смотреть на эти уродливые гирлянды, у меня сейчас глаз задёргается, их нужно будет снять. Не будем же мы с Элен прыгать под потолком. — Я бы поехал, — предложил Николя, — но мне нужно по одному срочному делу. Он таинственно посмотрел на Элен, что не укрылось от Лали, настроение которой стремительно поползло вверх. — О, тут сюрпризы? — Она захлопала в ладоши. — Ну, раз Себастьен и Николя не могут помочь Джоанне, остаётся только… — Кристиан. — Что? — воскликнула Лали. — Я имела в виду Жозе. — Лали, — заявил серьёзным тоном Себастьен. — Если тебе так не терпится избавиться от гирлянд, то в помощники я себе возьму того, кто до них хотя бы дотянется. — Эй, это обидно! — отозвался Кристиан. — Но справедливо, — рассмеялся Жозе. Барабанщик оценил взглядом расстояние от табуретки до потолка и фыркнул: — Зато я умею торговаться. И выберу самую красивую ёлку. — Мы не сомневаемся, Любимый Кри-Кри! — воскликнул Жозе. — Вернись с щитом или на щите! Махнув рукой, Кристиан вышел на улицу. — Мы быстро вернемся, — пообещала Джоанна и последовала за ним. Стоило двери закрыться, Николя вздохнул. — Любимый Кри-Кри, давненько я не слышал этого прозвища. —Да, — согласился Жозе, — даже успел по нему соскучиться. Бене, почему ты его так не называешь? Бене неопределённо повела плечом. — Не знаю. Язык не поворачивается. — И как же ты его называешь? — Кристиан, — тихо ответила она. Девушка была сегодня странно немногословна. — Вот зачем ты это сделал? — напустилась на Себастьена Лали. — Что? — парень кивнул Жозе на следующая гирлянду, которую они повесили пару минут назад, а теперь уже снимали. — Зачем отправил Кристиана за ёлкой? — Но ты же сама захотела… — Я хотела, чтобы с ней поехал Жозе. Во-первых, Бене не было бы скучно сейчас, а во-вторых, Жозе и Джоанна побыли бы вместе. — Это еще зачем? — удивился Жозе, переставляя табуретку поближе к Бене, чтобы дотянуться до другого конца гирлянды. — Чтобы помирить вас с Кристианом. Меня Себастьен попросил, и я придумала гениальный план. — Не понял? — Всё просто: нас было четыре пары — и всё было прекрасно. Потом произошло… ну, вы сами знаете что… Нас осталось три пары и двое одиночек. Чтобы в наш коллектив снова вернулась гармония, нужно, чтобы у всех были возлюбленные, тогда и для обид места не останется. Так что, — Лали вскинула руки в жесте фокусника, — вы с Джоанной должны начать встречаться. Поражённая её словами, Бене, склонившаяся над столом, чтобы сдвинуть тарелки, резко распрямилась и ударилась о Жозе. Который свалился прямо на неё. *** — Лали всегда была такой? — спросила Джоанна, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь снова зарядивший снег. — Вздорной? — Очень чувствительной. — Сколько мы её знаем. Обычно мне не очень нравятся такие люди, но, как ни странно, ей это даже идёт. — Мне тоже нравится. Хотя я и не всегда уверена, как стоит поступать во время её вспышек. — Надо делать как Себастьен: ничего, просто сохранять спокойствие. Клянусь, Себ — самый спокойный парень, которого я когда-либо встречал. — Наверно, поэтому они так подходят друг другу. — Мы такими не были, — выдохнул Кристиан. Джоанне стоило пропустить его слова мимо ушей. Не обращать внимания. Не оглядываться, как она и обещала себе, но боже, она обязана была узнать, какими они были!!! — А какими были? — выпалила она. — Дико упрямыми. Никогда не думал, что встречу кого-то, кто меня в этом превзойдёт. Джоанна рассмеялась — это было на неё похоже. — Мне везло, что чаще всего ты была на моей стороне. — А если нет? — А если нет, то я чувствовал себя жутко виноватым. И потерянным, будто сбился с курса. — Это мило. — Это правда: ты всегда в меня верила, Джоанна, за что бы я ни брался, ты всегда была в первых рядах, чтобы поддержать меня. Поэтому, когда ты говорила мне, что я не прав и веду себя как идиот, я терял землю под ногами. Но из упрямства, конечно, продолжал настаивать на своём. — А если была не права я? — Я даже не пытался тебя переубедить — это бесполезно. Теплый смех Джоанны снова заполнил салон. — Знаешь, Кристиан, хоть мы теперь и не вместе, я всё равно всегда буду за тебя. И в первых рядах. Кристиан ничего не ответил, и Джоанне пришлось повернуться к нему, чтобы увидеть его реакцию. Кристиан смотрел на неё так… У неё не нашлось подходящего слова: потрясённо, пронизывающе, так, будто сейчас она сделала ему очень больно и даже не заметила. — Что? — Джоанна, твои слова?.. — Он как-то странно выдохнул. — Наверно, это лучший подарок на Рождество для меня. Джоанна усмехнулась. — Погоди, не торопись! У меня там в рюкзаке лежит рубашка для тебя, я её два часа выбирала! — Ты приготовила мне подарок? — Ну да, для тебя, для Элен, для Бене — для всех. А что? — Просто… Просто я тебе ничего не купил. Кристиан отвёл глаза к окну, за которым валил снег. — И ты из-за этого переживаешь? Брось! Я купила подарки просто потому, что мне этого захотелось, это тебя ни к чему не обязывает. — Я так не могу. Я не приму твой подарок. Каждый раз, глядя на эту рубашку, я буду думать о том, что ничего не подарил тебе в ответ. Джоанне не нужно было долго знать этого парня, чтобы понять: если он так упрямо поджимает губы и не смотрит в глаза — его не переубедить. — Окей. Тогда сделаем по-другому: ты останешься должен мне подарок. И при чём выберу его я. — Всё что угодно. Что ты хочешь? — Пока не знаю. Но как только я чего-нибудь захочу, я тебе скажу, и ты мне это подаришь. Идёт? — Да! Парень просиял. А потом вдруг развернулся и стал что-то искать на заднем сиденье. — Эй, ты чего? — Копошась, Кристиан толкнул Джоанну локтем. — Ничего, ищу свою рубашку. — Нет, так не честно! Дождись, пока я положу её под ёлку. — Я должен увидеть свой подарок! Девушка пыталась его остановить, оттолкнуть руки от рюкзака, но Кристиан вышел победителем из этой шутливой возни. — Вот это да! — воскликнул Кристиан, как вытягивая за уголок из рюкзака рубашку. — Она потрясающая! Рубашка правда была самой яркой из всего, что Джоанна нашла в магазине: на гладкой ткани пестрели разноцветные квадратики. Николя и Себ в ней, наверное, смотрелись бы смешно, но Кристиану такое почему-то шло. — Нравится? — Ты шутишь? Она улётная! — Парень поворачивал её и так, и этак, не выпускал из рук. — Я должен её надеть! — Что? Сейчас? — Ну да. Всё равно стоим в пробке… Джоанна рассмеялась. Кристиан стащил с себя куртку, потом занялся свитером. Футболка поползла следом, и парень застрял в тряпичном коконе, ударяясь руками о крышу тесного салона. — Джоанна, помоги! Он был беспомощным, как ребёнок, и девушка сквозь смех принялась его выпутывать. — Тише-тише! Ты сейчас мне в глаз заедешь! Так, просто аккуратно вытащи локоть… Вот, теперь снимай. — Я думал, что задохнусь! Раскрасневшийся Кристиан бросил ком одежды на колени и вздохнул. Волосы наэлектризованным чёрным облаком осеняли его голову. — Ты похож на воронёнка! Джоанна пригладила пряди каким-то до жути привычным движением и почувствовала, как Кристиан замер. Его тёмный взгляд прожигал её. Только сейчас Джоанна заметила, какая маленькая у неё машина и как близко друг к другу они сидят. Воздух будто сгустился. — А я думала, ты худой, — попыталась она разрядить обстановку, но сделала только хуже. Теперь она не могла оторвать взгляда от его голой кожи с россыпью родинок. — Да вроде не толстый… Кристиан провёл ладонью по груди и поджарому животу. Ох… — Ты крепкий, — пояснила девушка, чувствуя, как жар заливает щёки. — Я же играю на барабанах, — напомнил Кристиан. — А по ним не только стучать приходится, но и таскать… Вроде они просто болтали, но голос парня понизился едва ли не до шёпота, а Джоанна не решалась снова поднять на него глаза. Ей казалось, стоит это сделать, и произойдёт что-то непоправимое. Кристиан явно чувствовал то же самое: его грудь высоко поднималась от глубокого дыхания. Что будет, если она положит на неё ладонь, ощутит теплоту его кожи? Проведёт выше, к шее? Зароется пальцами в отросшие волосы? Что, если она наклонится ближе, так, чтобы его дыхание качалось её губ? Что будет, если она перестанет больше думать о других, чем о себе? Она поняла глаза. — Джоанна… — выдохнул Кристиан. Он медленно подался к ней и… — Ну вы ехать будете? …В боковое стекло постучал какой-то мужчина. Он раздражённо оглядел полуголого Кристиана и склонившуюся над ним Джоанну и покачал головой: — Нашли место. Ребят, я хочу добраться до дома к Рождеству! — Простите! — махнула ему рукой Джоанна. Только сейчас ребята заметили, что дорога перед ними свободна. Джоанна рассмеялась. — Одевайся, Кристиан! А то простынешь… За следующим поворотом показался ёлочный базар. *** — Ай-яй-яй! — всхлипнула Бене. — Боже, Бене, ты цела? Жозе, свалившийся прямо на девушку, неловко поднялся и протянул ей руку. Их окружили остальные ребята. — Головой не ударилась? Сколько пальцев я показываю? — Три. — Лали, отстань, дай ей хотя бы встать. Жозе потянул Бене за руку, и та уже почти поднялась, но стоило ей опереться на ноги, как она тут же осела на пол. — Больно! Нога! Она схватилась за лодыжку, из глаз брызнули слёзы. — Дайте я посмотрю, я ходила в школе на медицинские курсы. Элен присела рядом с подругой и осторожно ощупала её ногу. — Надеюсь, обойдётся вывихом, но всё равно нужно сделать рентген: вдруг это перелом? — Какой рентген, если ей даже встать трудно? — Надо вызвать скорую. — Ага, и ждать её три часа, пока она проберётся по этому снегу через все рождественские пробки! — воскликнул Жозе, перекрывая чужую разноголосицу. — Сами доедем, поймаем такси или попутку. — Я не дойду до дороги. — Тебе и не нужно. Жозе подхватил Бене под коленями и поднял. — У тебя руки отвалятся, — сквозь слёзы усмехнулась Бене. — Брось, в тебе всего сорок пять килограммов, дойду. Их глаза встретились, и Бене показалось, что последнего месяца не было. Она так скучала по его теплу. — Ей нужно одеться, — вклинилась Лали. — Я вам помогу, — добавил Себастьен. — Я бы поехал с вами… — замялся Николя. — Но у тебя важные дела, — закончил за него Жозе и рассмеялся. — Брось, Николя, я надеюсь поймать попутку. Неужто ты думаешь, что мы влезем туда всей ватагой? Просто помогите ей одеться и откройте пошире дверь. Ребята засобирались. Когда суета с куртками и шапками закончилась, а Себастьен и Николя ушли, что посадить Жозе и Бене в машину, Элен расстроенно выдохнула. — Вот так Рождество… — А как по мне — всё просто замечательно, — усмехнулась за её плечом Лали. — Не понимаю, чему ты улыбаешься? — Да так… Просто… — брюнетка стала сматывать снятые гирлянды с таким видом, будто важнее дела просто не было. — Ты видела, как встрепенулась Бене, когда я сказала про Жозе и Джоанну? — Да, это было странно, но… Погоди! Ты не хочешь, чтобы Жозе был с Джоанной! Ты хочешь, чтобы они с Бене снова были вместе? — Да, — теперь Лали уже не скрывала своего ликования, — и Бене стоит осознать, что она этого хочет тоже! *** Если Джоанна была уверена, что её не переспоришь, то она просто не знала Кристиана. Вернее, забыла. Этот маленький француз торговался с таким азартом, что даже грузный продавец ёлок начал его побаиваться. Тот не только скинул цену в два раза, но и помог погрузить праздничное дерево на крышу машины Джоанны, лишь бы поскорее избавиться от своих покупателей. Кристиан светился от гордости, как новогодняя гирлянда. — Это было гениально! — не скрывала своего восхищения Джоанна. Снег лепил в лобовое стекло с такой силой, что дворники едва справлялись, и девушке приходилось вглядываться в небольшой просвет, который они расчищали и который тут же скрывался под белыми хлопьями. Джоанна подозревала, что ёлку, привязанную к крыше, уже давно замело и со стороны они смотрятся как маленький передвижной сугроб. — Ничего особенного, — ответил Кристиан, — он сбросил бы ещё, если бы ты так быстро не согласилась. — Я просто дико замёрзла. Парень обернулся к ней и пару секунд смотрел в замешательстве. — Что? — Ничего, — будто на что-то решившись, Кристиан стянул с себя куртку. — Вот. Надень, пожалуйста. — Нет! — девушка попыталась отпихнуть его руку, но это было не так-то легко — ей нельзя было забывать о дороге. — Джоанна, ты правда замерзла, у тебя нос красный. Если бы я так долго не спорил на рынке, этого бы не случилось. Надень! Американка усмехнулась. Она бы и дальше изображала сильную техасску, но у неё и правда зуб на зуб еле попадал. А Кристиан так трогательно смотрел… — Окей! Но как только ты начнёшь мёрзнуть, я тебе её верну. — И всё же, как ты научился так торговаться? — спросила она, остановившись на ближайшем светофоре и закутавшись в чужую куртку. Та приятно пахла: Джоанна не смогла бы описать её запах так, как это делают в любовных романах — дерево, кожа, табак, перец, морская соль, лунный свет — чёрт его знает, чем именно пахла эта куртка, Джоанна лишь чувствовала, что запах просто сумасшедший, и будь её воля, она ткнулась бы носом в воротник и закрыла глаза. — Мне постоянно приходится экономить, — в ответ Кристиан неловко пожал плечами. — У меня небогатая семья. Маленькая стипендия. Не самое выгодное увлечение. Я умею жить по средствам, но если мне хочется чего-то сверх обычных трат — приходится ночами не спать на подработках. А я люблю спать, — он улыбнулся, пытаясь смягчить свои слова. — Поэтому, если я могу где-то заплатить меньше, я это делаю. Джоанна оторвала взгляд от дороги и посмотрела на него. — Думаешь, я жалкий? — Нет! Просто… оказывается, ты гораздо глубже, чем мне показалось сначала. — Джоанна… — нахмурился Кристиан. — Я не к тому, будто я думала о тебе плохо, — спохватилась она, — просто то, каким ты кажешься… — Джоанна!.. — снова перебил её француз. — Впереди! Сугроб! Девушка обернулась к дороге, но поздно. В этот миг раздался противный удар машины о снежную кучу. *** — Жозе! В приёмной клиники было не протолкнуться. Казалось, в канун Рождества парижане посходили с ума — как иначе объяснишь всех этих обожжённых, избитых, отравившихся?.. — Мадемуазель, моей подруге очень плохо! Поймите, ей срочно нужно попасть к врачу. Такое обращение было сильным преувеличением, и стоящая за стойкой регистрации внушительная африканка презрительно вскинула бровь. Но Жозе был уверен, будь она немного моложе — без седых волос и сети морщин на щеках, — тогда она не устояла бы перед его обаянием. Но это было бы лет двадцать назад, а сейчас Жозе и его просьбы занимали её не больше, чем снег за окном. Наверное, даже в разы меньше, ведь медсестра уже уткнулась обратно в свою планшетку. — Я повторяю в третий раз: первыми проходят пациенты с кровотечениями, отравлениями, травмами головы. Пока ваша подруга может сидеть, не теряет сознания и не истекает кровью, она будет ждать своей очереди. — Я сейчас сам кому-нибудь устрою травму головы… — сквозь зубы прошептал Жозе. — Что вы сказали? — Ничего… — Жозе откинул прядь с лица и попытался зайти с другой стороны. — Просто очень грустно, что она не сможет встретить Рождество со своим парнем. Представляете, он ушёл за ёлкой. Он вернётся, радостный, надеющийся, что она его ждёт, — а её нет. Медсестра подняла на него глаза. В них плескалась нечеловеческая усталость, но под ней — как чешуйчатая спинка рыбки на дне мутного пруда — блеснула улыбка. — Вашей подруге повезло, что рядом с ней вы. Жаль, того мужчину с ожогами никто не может утешить, или ту женщину с ушибленной челюстью. Её малышка совсем измучилась. Жозе оглянулся и впервые внимательно пригляделся к толпе. Женщина с больной челюстью оказалась совсем рядом. Видимо, они с дочерью шли из магазина, когда она поскользнулась и упала. Под их ногами стоял пакет с конфетами и апельсинами, из-за него выглядывал детский синтезатор, с которого малышка не сводила жадного взгляда. Мужчина с ожогами сидел напротив. Несмотря на декабрьский холод, он пришёл в домашнем халате. Сошёл бы за городского сумасшедшего, но только сейчас парень заметил налившиеся на его шее волдыри, уходящие дорожкой за ворот. Да, с такими вряд ли наденешь куртку или намотаешь шарф… Жозе стало стыдно. — Для травм не бывает подходящего времени, — понимающе заметила медсестра. — Почему бы вам не принести своей подруге кофе и не отвлечь ее от ее проблемы? Так время пролетит быстрее. — Хорошо, — ответил Жозе, отходя от стойки. Но он не был бы собой, если бы не продолжил: — Пожалуй, я и для вас прихвачу стаканчик. Он подошёл к Бенедикт. — Что ж, малышка Бене, похоже, нам придётся здесь задержаться. Ты как, потерпишь? — Да, нога и не болит почти, если ей не двигать. Жозе невольно залюбовался. Его маленькая, хрупкая, кроткая Бене. Казалось, ничто не могло выбить её из колеи. Она напоминала Жозе тех женщин из старых фильмов: притягательных, исполненных внутреннего достоинства, недостижимых. Может, поэтому он и искал связи на стороне: слишком уж неземной казалась ему Бенедикт. Будто сколько бы Жозе ни старался, он не был достоин её. Даже тогда, когда она была с ним. — Почему ты на меня так смотришь? — спросила она. Нить размышлений Жозе лопнула, и он усмехнулся. — Ничего. Думаю взять пару кофе. Ты хочешь что-нибудь ещё? — Нет, — покачала головой девушка, — спасибо! Жозе поставил стаканчик с кофе на стойку. — Если вы надеетесь меня подкупить, то этой бурды будет мало, — хмыкнула медсестра. — А может, я надеюсь вас отравить? И пока все кинутся вам на помощь, мы быстро проскочим в кабинет. Мадам фыркнула. — У вашей подруги вряд ли получится проскочить быстро. И эта толпа хуже диких зверей — даже не надейтесь пройти вне очереди. — Да уж… — согласился Жозе, оперевшись на стойку, — настроение у них явно не праздничное. Медсестра пожала плечами, в смысле «А чего ты хотел?» Жозе поднял глаза и увидел под потолком динамики. — А музыку организовать нельзя? — Хех, нет. Они нужны только для объявлений. — Жалко. Немного побарабанив пальцами по стойке, Жозе отошёл, но стоило ему сделать пару шагов, как в голову пришла идея. Он подошёл к матери с дочкой. — Мадам… и мадемуазель… можно попросить у вас синтезатор? Женщина в недоумении захлопала глазами, но девочка подсказала: — Мой подарок! Говорить мадам явно было больно, поэтому она просто посмотрела на дочь. — Мама купила мне его на Рождество. Мы шли мимо магазина игрушек, и я увидела его на витрине. Я уговорила маму зайти… А потом она упала на скользком крыльце, — в голосе девочки были слёзы. Вот как глупо получилось: простое детское желание обернулось часами в приемном отделении. Жозе захотелось утешить малышку. — Ты в этом не виновата — неприятности случаются. И синтезатор тоже не виноват. Мама приобняла дочку и погладила по плечу. Малышка не удержалась: слёзы повисли на кончиках её ресниц. — Ты разрешишь мне на нём сыграть? Мы с тобой не можем вылечить всех этих людей, но, может, у нас получится их немного подбодрить? — А вы умеете играть? Пожалуйста, сыграйте «Дорогая Клементина»! Это мамина любимая песня! Она и меня так назвала — Клементина! — О, мадемуазель Клементина, приятно познакомится. Меня зовут Жозе, — он с предельной серьёзностью пожал детскую ладошку. — И спасибо, что так щедро поделились со мной своим подарком! Жозе взял протянутую ему коробку и сел к Бене. — Что ты задумал? — Ничего плохого. У всех нас могут быть проблемы, но это не значит, что из-за них мы лишимся праздника! Просто… поддержи меня. Я чувствую себя очень глупо. Бене мягко улыбнулась ему, а когда прозвучали первые ноты, положила ладонь на его плечо. — Тихая ночь, дивная ночь… Хор голосов заполнял все приемное отделение, и досада, злость и отчаяние пациентов будто не выдержали его напора и исчезли. Жозе не верил в волшебство. Но сейчас не мог назвать происходящее вокруг как-то иначе. У месье с ожогами оказался потрясающий тенор, но и хриплый, будто отдающий пылью и пожелтевшими страницами, трескучий голосок старушки, сидевшей рядом с Жозе и Бенедикт, был ничуть не хуже. Они и ещё пара дюжин голосов сливались в одну песню надежды, и казалось, что все они сейчас друг для друга как раскрытые книги. Все они надеются, что печали пройдут, что завтра боль пройдёт и непременно выглянет солнце, что лучшее впереди. И среди всех этих голосов Жозе слышал сильный и чистый голос Бене, дарящий надежду, что обиды будут забыты и каждый сможет начать с чистого листа. Да, это точно было волшебство. Без волшебных палочек и заклинаний — настоящее, скроенное из наивной мелодии детского синтезатора и человеческого единения. И Жозе жадно вглядывался в окружавшие его лица, чтобы навсегда запомнить этот миг. — Мадемуазель Бретон, пройдите в приёмную врача. Бене продолжала петь, закрыв глаза и не обращая внимание на громкоговоритель. — Мадемуазель Бретон… — Бене, — Жозе пришлось потормошить ее, — твоя очередь! — Уже? Парень усмехнулся и протянул синтезатор его хозяйке. — А я смогу играть так же, как ты? — Так же? Нет! — Жозе очень старался оставаться серьёзным, но, когда девочка расстроенно опустила глаза, не выдержал и потрепал её по голове. — Ты будешь играть гораздо лучше! И тут Жозе не поверил своим ушам: люди вокруг зааплодировали. — Что такое? — Молодцы! — выкрикнул старик из конца зала. Старушка одобрительно кивала, и даже медсестра — Жозе готов был поклясться! — чуть не улыбнулась. — Что происходит? — продолжал он вглядываться в лица. — Они хлопают тебе, Жозе! И правда, ты заслужил эти аплодисменты. — Тогда уж не мне, а нам. Половина моего успеха твоя! Бене оперлась о его руку и осторожно пошла к кабинету. — Не забудь об этом, когда станешь знаменитым.