В погоне за нечестивцем

Заходящее солнце отступало перед надвигающейся тёмной ночью. По узким улицам и черепичным крышам Унтергарда в плясе убегали оставшиеся солнечные лучи, постепенно город погружался в темень. Горожане торопились по своим домам, двигаясь плотными потоками по узким городским улочкам. Со стороны главных ворот в город въехали двое всадников. Первый из них был высокий и мрачный, его наряд сиял роскошью. На нём были чистые кожаные сапоги, доходившие до колен, тело прикрывал длинный кожаный плащ, под которым сидел дублет из чёрного атласа, полы которого были вышиты серебряной нитью. Изящные перчатки из телячьей кожи скрывали жилистые руки всадника. Черты его лица не давала разглядеть тень от широкополой высокой шляпы. На поясе с большой серебряной пряжкой, в кожаных ножнах висела изящная рапира, а на правой стороне находилась пара кремниевых пистолетов. Всадник хранил молчание, он был полностью погружён в размышления о вопросах, которые не собирался обсуждать вслух. Второй же, напротив, выглядел весьма неопрятно: на нём были старые, множество раз перелатанные плотные шерстяные штаны с металлическими пластинами, его тело скрывал потёртый жилет, на который был натянут стальной видавший виды нагрудник. У него были маленькие, постоянно прищуренные глаза и широкий нос, а его челюсть украшала козлиная бородка, которая походила скорее на клочок звериного меха, чем на полноценную бороду. На его спине покачивался старый арбалет, а на поясе висел одноручный меч, который с лёгким звяканьем бился о металлические пластины на штанах. — К чему вся эта спешка, Виктор? Мы скачем уже несколько дней, и только перед городом ты заговорил об отдыхе, — сказал тучный всадник, почёсывая взлохмаченную бородку. Храмовник настолько был погружён в размышления, что не сразу отреагировал на вопрос помощника, он разглядывал бедные и неприветливые городские улицы, на которых вот-вот готовились зажечь немногочисленные масляные фонари. — Ты забываешь, что наша цель тоже двигается, и где она останавливается, там разливаются многочисленные реки горя и печали, — мрачно произнёс Виктор. — Теперь же этот мерзавец наверняка остановился в Унтергарде, здесь он от нас не уйдёт, и мы наконец можем позволить себе небольшой отдых, дружище Густав. Наёмник сделал несколько глотков из бурдюка, который практически опустел, затем перекинул его через плечо и, усмехнувшись, сказал: — Рад слышать, но мы гнались за ним с такой скоростью, с какой ты обычно отправляешься в Альтдорф, чтобы предоставить отчёт своему начальству. Виктор остановил коня и резко обернулся к собеседнику, заходящее солнце осветило его лицо. Оно оказалось бледным, измождённым, с острым носом и тонкими губами. Его ярко-голубые глаза горели силой и пламенной решимостью, что никак не могло сочетаться с исходившим от них холодом. — Вильгельм Леманн — еретик, душегуб и нечестивец, он сам демон в человеческом обличии. Слова храмовника наполнились смертельным ядом и презрением:— Каждое промедление, могло стоить человеческой жизни! Густав не сразу ответил, он был занят тем, что попытался отцепить от седла бутылку со спиртным, но она, как назло, не желала выниматься из своеобразного кожаного чехла. — Я понимаю, что этот урод должен понести наказание, но такая утомительная дорога полностью измотала меня, поэтому я счастлив слышать о предстоящем отдыхе и... — Густав оторвал взгляд от бутылки с алкоголем и уставился на пышногрудую девицу, стоявшую у какой-то таверны. Обратив на него внимание, она лукаво ему подмигнула и игриво поманила рукой к себе. — Позволь тебе напомнить, что мы прибыли сюда отдохнуть, а не напиваться вместе с распутными девками! — прорычал храмовник. — Помни, что ты когда-нибудь предстанешь перед Владыкой Зигмаром и тебе придётся держать ответ за все свои грехи. — Но для меня это и есть отдых, — возразил Густав, а затем перевёл взгляд на охотника.— Не у всех же на уме молитвы да проповеди. Виктор поймал взгляд своего товарища, и тот сразу же померк. — Если я ещё раз услышу подобное из твоих уст, то твой заработок резко уменьшится, — огрызнулся охотник на ведьм. Утихомирив помощника, спешившись, Виктор снова стал рассматривать городок: простые деревянные дома, которые жались друг к другу, тесные улицы, по которым, словно кровь по венам, двигались люди, наполняя город жизнью. Некоторые из прохожих кидали неприветливые взгляды на охотника и его помощника. Из таверн выходили группки покачивающихся людей, но никто из них не был настолько пьян, чтобы не уступить дорогу храмовнику, ведущему скакуна по тесным городским улицам. Протиснувшись через толпу и остановившись возле указателя, Виктор дал распоряжение: — Найди лошадям конюшню и не скупись, городок бедный, ночью наверняка найдутся желающие воспользоваться нашими лошадьми. — Хорошо, а что будешь делать ты? — с интересом спросил Густав. — Сниму комнаты в трактире и подумаю, где именно может скрываться наша цель, — потирая переносицу, ответил охотник на ведьм. Храмовник уже было зашагал по вымощенной камнем дороге, как Густав его окликнул: — Послушай, Виктор, я с радостью отправлюсь с тобой при условии, что ты не будешь возражать, если я проведу вечер по-своему! На его лице появилась похотливая улыбка, а взгляд был устремлён на несколько девиц, которые стояли у таверны. — Меня совершенно не волнует, каким грехам ты хочешь предаваться этой ночью! — прорычал храмовник. — Но чтоб был готов к поискам, как только взойдёт солнце! Наёмник очень скоро скрылся среди многочисленных людских потоков, а Виктор продолжил внимательно осматривать указатель, затем, выбрав ближайший трактир, он уверенным шагом направился в его сторону.