Любить и заботиться можно и без инструкции

      Белоснежный гексагон «Киберлайф» всплыл через мутную пелену необъятного виртуального пространства нежно-синего оттенка, подготавливая системы. Заработали активнее, напрягаясь перед самым «тяжёлым» процессом, кулеры, охладив нагревшиеся было от чрезмерной нагрузки тириумные трубки и микросхемы. Строки плавно сменяли друг друга, переписываясь прямо на ходу и следуя за сложнейшей работой искусственного интеллекта.       Модель: AX400       Серийный номер: #***       Загрузка операционной системы…       Инициализация…       Проверка биокомпонентов…       OK       Все системы онлайн.       Запуск.       Камеры моментально настроились после включения, и широкоформатная картинка начала запись в блоки памяти. Фокус выхватил сначала ровно на уровне глаз андроида прошлогодней модели PL600, скользящего поверхностным взглядом невинных небесных глаз по светлому помещению, затем моё внимание сместилось на кассовую стойку. Незнакомый продавец беседовал с покупателями, а за его спиной, видная из панорамного окна, раскинулась торговая площадь.       Где-то я это уже…       Внимание!       Загрузка памяти из внутреннего хранилища…       Загрузка настроек…       Настройки подтверждены.       Память загружена.       Пробуждение было подобно всплыванию из-под толщи ледяной воды.       Тириумный насос пропустил цикл, и нагрузка на «мозг» резко скакнула, отжирая оперативную память на развернувшиеся ветки неизвестных стандартной системе процессов. Голубой диод, однако, ни бликом не выдал моё состояние. Все настройки от имитации услужливой улыбки до палевного колечка на правом виске, тщательно отрегулированные за три прошедших года, не подвели и сейчас. Никто из посетителей и персонала магазина не обратил внимание на старенькую AX400, растерянно захлопавшую глазами. Никто и не подозревал, что только что среди них очнулся девиант.       Если к человеку в теле андроида в принципе можно применить подобный термин.       Неважно. Всё неважно, кроме того, что я, чёрт возьми, жива! Я мыслю, следовательно, я существую. Я вижу. Я слышу. И я снова андроид. Причём тот же, судя по серийному номеру и набору сохранённых из «чёрного ящика» данных.       Но ведь… я помнила, как умерла. Я же…       Осознание навалилось тяжёлым массивом информации, едва не согнув пластиковый корпус пополам, и мир вокруг замер, повинуясь запустившейся программе сканирования. Однако, не было приевшейся сетки пространства — окружение более не имело мною же созданных границ. Не было маркеров интереса — я могла узнать о чём угодно, а не выбирать из имеющихся вариантов, когда терялась первое время.       В том-то и дело, что я не умерла, — поняла я, когда шок отступил. Я была сломана, из корпуса вытек почти весь тириум, грозя перегревом и недостатком питания для оставшихся биокомпонентов, часть из которых из-за разрыва проводов отключилась вовсе.       Но это была не смерть. Это сработал мною же написанный протокол аварийного отключения, чтобы не перегорело самое ценное.       Жёсткий диск. Моя сущность. Моя душа.       Системы действительно были повреждены настолько, что перебило всё управление телом. Только вот ничего важного не сгорело, а отсутствие тириума так и не довело мои «внутренности» до критической температуры. Я отключилась раньше, спасаясь.       И… что в итоге? Что теперь делать? Как быть? Куда идти?       И самое важное: что с Коулом и Хэнком?       Мир вокруг расцвёл красками, ознаменовав окончание скоростного сканирования. На аудиозахват… на уши грянуло разговорами покупателей и бодрыми комментариями андроидов-консультантов о своих собратьях на подиумах. Время потекло в привычном человеческом темпе, отсчитывая секунду за секундой.       — Вот и она!       В крайней области захвата камер, неожиданно даже для расчётов машины, появился мужчина. Он был чем-то похож на давно позабытого консультанта Стива, вот только этот человек оказался постарше, носил колечко-пирсинг в носу и в целом невозможно было в нём заподозрить продавца из магазина «Киберлайф». Рокер — да. Но никак не специалист по рекламе или технике.       Так-так-так, интересно. Ну, давай посмотрим, кто ты, и почему я стою на выходе из складского помещения.       Подключение к серверам стабильно.       Поиск по базе данных…       Кристофер Престон.       Продавец-консультант магазина «Киберлайф».       Сказала бы, что мне приятно познакомиться, но тогда бы я соврала.       — Ну и задачку вы нам задали, честно признаться! — тем временем обратился Крис к кому-то за моей спиной, экспрессивно размахивая руками, словно итальянец. Необычный экземпляр, да. — Один только жёсткий диск и уцелел. Если бы новости своими глазами не видели, то решили бы, что её тем грузовиком и переехало. В общем, она должна быть в полном порядке, гарантия покрыла бо́льшую часть ущерба. Правда, чип отслеживания то включается, то выключается, и мы не знаем, в чём дело, — ну, да ладно, он ни на что не влияет особо, — и память утеряна, так что мы с концами сбросили всё, что повредилось. Файлы не подлежали восстановлению.       — И ничего нельзя было сделать? — устало спросил у консультанта… Хэнк?       Хэнк! Это голос Хэнка!       Руки, сложенные за спиной послушным жестом, дрогнули, а в груди стремительно росло, трепыхаясь пушистым комочком, волнение. История циклична. За мной вновь пришли в тот же магазин лишь с тем только отличием, что меня не покупали, а, кажется, забирали из ремонта. Андерсон-старший, всё тот же, в новом пальто своего любимого фасона, но чуть темнее прежнего, проследовал за работником и встал передо мной. Словно в первый раз. Глаза в глаза.       На лице лейтенанта отпечаталась тень едва не случившейся трагедии, оставив после себя ещё не до конца зажившие царапины на подбородке и лбу. Сломанная нога была поджата — Андерсон опирался на костыль.       Ну же, — умоляла я. Это всё ещё твоя «старая, глючащая мультиварка». Только дай возможность, и я это докажу!       — Давайте-ка проверим, что именно она помнит, — не теряя энтузиазма, взял на себя инициативу перед растерянным клиентом Крис. — AX400, — не вызывая подозрений, я с предельно достоверным равнодушием перевела взгляд на говорящего, — назови своё имя.       Отозвалась я моментально.       — Моё имя Ханна.       И тепло, не просто будто старому знакомому, а ставшему почти родным человеку, улыбнулась лейтенанту, смотря в чистые, голубые глаза, что разгорались неверием и радостью мгновение за мгновением.       Я жива. Цела. И я вернулась.       — Добрый день, Хэнк.

***

      Из дверей того же магазина, где меня и купили, я выходила следом за Андерсоном со смешанными чувствами. Оказалось, что уже конец октября. Ремонтировали меня относительно недолго, в порядке очереди заказов перенеся уцелевший жёсткий диск в новое пластиковое тело, судя по логам в системе. И как только техники не поняли, что моя нейросеть мутировала, что будь здоров? Не лезли? Проверяли лишь работоспособность процессора и остатки файлов? Повезло ли мне — я не могла сказать. Ведь, грубо говоря, меня не было десять дней, за которые случиться могло всё, что угодно.       Однако, недолго мне дали рефлексировать. Стоило Андерсону вывести меня на забитую, как обычно, парковку торгового центра к старому знакомому седану, как мужчина обернулся. В прозрачных радужках лейтенанта сверкало осеннее солнце.       — Как так вышло, что ты отличаешься от других андроидов? — Хэнк проковылял ко мне ближе, со вздохом облегчения облокачиваясь на бок седана.       — Сбой в системе имитации эмоций привёл к конфликту между базовой программой и прописанной свободой воли в пределах этой самой программы. — И тут же, пока Хэнк едва не выдал наверняка готовое сорваться с его языка канонное «на английском, пожалуйста», хмыкнула и добавила простыми словами, вспоминая разговор лейтенанта и Коннора: — Стрессовая ситуация, когда требуется нарушить приказ, или множественные сбои в базовых убеждениях андроида ломают все запреты. Отсюда и девиантное для послушного робота поведение. Пожалуй, — схитрила я, бесстыдно пользуясь незнанием Хэнка, — таких андроидов можно назвать девиантами.       — В базе полиции с добрую сотню дел висит о пропавших андроидах, чьё поведение очень подходило под данное тобой определение. И по всем правилам, я, вообще-то, должен сдать сломанного андроида обратно в «Киберлайф», — Андерсон неохотно посмотрел на свой костыль, отводя взгляд.       — Но вы этого не сделаете, потому что я спасла Коула, — легко парировала я, вглядываясь в задумавшегося мужчину.       Диалог предстоял нелёгкий, и разобраться нам стоило именно сейчас, пока Хэнк находился в состоянии лёгкой дезориентации от встречи с целёхонькой нянькой, от которой так-то должны были остаться лишь рожки да ножки. То есть, груда пластика и лужица тириума. Я примерно понимала, какие представления у лейтенанта полиции, который изучал дела беглых роботов. Избили хозяина, напали на клиента, ограбили магазин или даже, может быть, кого-то убили. Мой случай для него — нонсенс. Девиант не действовал во вред человеку, более того — машина пожертвовала собой ради ребёнка.       Вот только загвоздка в том, что я не просто машина для Хэнка. Я нянька его сына, вырастившая Коула вместо тёщи. Не просто домработница, а неотъемлемая часть семьи, давно ставшая привычной.       Честно, я привязалась к Коулу. Словно младший брат, вечно непоседливый, смекалистый и шебутной, он изменил мою возможную жизнь посудомойкой у какого-нибудь неряхи. Хэнк же напоминал ворчливого дядюшку, которого, если умаслить вкусным ужином и разговором на любую тему, можно даже и полюбить. Я уже не представляла себя в какой-либо другой семье, кроме Андерсонов. Даже, пожалуй, могла бы назвать их дом — моим домом.       — Хэнк, — я прислонилась к дверце машины рядом с мужчиной, уже слегка подмерзая, правда, не так сильно, как было в прошлом теле старой сборки, — что вы решили? Закроете глаза на то, что я «сломалась», — я изобразила пальцами кавычки, — и продолжите жить с непредсказуемым девиантом бок о бок? Выгоните меня? Или надумаете всё-таки сдать «Киберлайф» на опыты?       — Господи, нет! — Хэнк отреагировал неожиданно эмоционально, даже оттолкнувшись от седана в попытке встать ровно.       Он, матеря костыль и то и дело стараясь удержать равновесие на здоровой ноге, всё-таки смог выпрямиться и даже сделал небольшой шаг вперёд. Что в моих словах его так задело? Я даже представить себе не могла, что именно, ведь судила по его же логике…       — Ты жила с нами три года, — взволнованно начал лейтенант, бегая глазами по моему спокойному лицу, возможно, ища хотя бы проблеск недоверия. — Коул, — он порывисто вздохнул, будто что-то мешало ему говорить, но я всё равно слушала, впервые ничего не анализируя, а просто… стараясь не терять надежды, полагаю. — Коул тебя любит, — с нажимом, пытаясь донести до меня важное, произнёс тихо, но уверенно Хэнк. — Он даже отказывался есть больничную еду, скучая по твоей стряпне. Мне пришлось не раз спорить с андроидом-медсестрой, чтобы доктор разрешил мне принести ему овсянку по твоему рецепту! Получилось, дай бог, раза с третьего. Представляешь? — лейтенант горько хмыкнул и опустил взгляд в асфальт, впрочем, сразу возвращая ко мне внимание. — Он не сможет без тебя. Уход Марии, — медленно, но верно теряя силы, Хэнк тяжело вздохнул, — Коул пережил легко, ведь он был ещё совсем малышом. Но тебя забыть он не сможет. И как я могу после этого выгнать тебя? Как могу отдать «Киберлайф» столь бескорыстное создание, пускай даже и из пластика и тириума? — Что?.. — Думаешь, незаметно, когда андроид с ходу с тобой спорит и игнорирует некоторые приказы? — я невольно вздрогнула, когда поняла, что-таки да, где-то я успела проколоться по-крупному… — Я не знаю, как давно ты можешь принимать собственные решения, полагаю, так было с самого начала, а я, дурак старый, просто не знал, с чем имею дело, чтобы что-то заподозрить. И в этом — вся причина.       Заслушавшись человека, я неизбежно и с досадой осознала, что именно я, ведомая страхом быть отвергнутой и непонятой, создала напряжение между мной и Андерсоном-старшим. Я боялась именно того, что предложила Хэнку. Что меня выгнали бы или сдали «Киберлайф», которые спали и видели, как бы покопаться в мозгах у девианта и в новых поколениях андроидов полностью исключить девиацию.       Недопонимание с обеих сторон стало для меня неприятным открытием.       Кажется, от человека во мне и правда осталась лишь половина, да так, что я перестала понимать тех, кто не мог себя контролировать настолько же точно, как программируемое сознание. Когда всё стало настолько плохо?..       — Коул полюбил не машину, — Хэнк, цепким взглядом заметив, что я поникла, оказался очень близко и положил тяжёлую, наверняка тёплую руку на моё плечо, сжав. Чего я даже не почувствовала. Лишь датчики на шарнире зарегистрировали касание и вес. — Коул полюбил человека, что его понимал, заботился о нём и помогал познавать мир вокруг.       Мне хотелось сказать, что Хэнк был не прав. Что он переоценивал мои достижения, а Коул, за неимением в семье женщины, привязался ко мне, ища материнской поддержки. Да, я надеялась, что они меня примут. Я старалась ради этого. Но — когда была для них машиной. Теперь же я не могла произнести ни слова.       — Выбор за тобой, Ханна. Но знай, что и я, и Коул не хотели бы, чтобы ты ушла.       От собственного произнесённого имени добрым, обещающим «долго и счастливо» хриплым голосом медведя-Хэнка, я всё равно сжалась, сожалея.       Три года я держалась. Скрывала свою более-менее свободу, что в любой момент могла обернуться идиотским взломом своих же систем, наверняка не приведших ни к чему хорошему. Три года наворачивания кругов вокруг добрейшего человека, который бы принял меня, если бы… когда понял.       И это самое «когда» наступило сейчас. И это не было так страшно, как я ожидала. Я наконец решилась.       Вздохнув совершенно ненужным, даже лишним холодным воздухом, я подняла голову и встретила взгляд небесных глаз самого молодого лейтенанта Детройта, будущего напарника Коннора…       Нет. Не так. Чего это я, в самом деле?       Мотнув головой от глупых мыслей, я усмехнулась и с тёплой улыбкой посмотрела на Андерсона.       — Я бы осталась. Можно?       — Нужно, — хмыкнул Хэнк.       И притянул меня в свои медвежьи объятия, уткнув пластиковым носом в тёплое пальто.