Лечит или калечит?

      Утро началось относительно спокойно: спустя пару минут после пробуждения, я терла глаза чтобы они привыкли к почти полностью белой комнате, и после смогла различить элементы скромного интерьера. Первой мыслью было сделать запись в дневнике, но ни сумки, ни бумаги с ручкой не оказалось. Встав с кровати и нащупав ногами легкие тапочки, я замялась прежде чем подойти к механизму, все-таки я не в припадке валяюсь, а просто забыла вещи. Личные вещи. Нет, думаю, это очень даже уважительная причина:       — Извините, можете вернуть мою сумку пожалуйста? Она осталась в библиотеке. И воды, если можно. — Через какое то время поступил ответ из динамиков, что меня немного испугало.       — Подождите пару минут. — Послышался будто механический ответ.       От нечего делать я начала мерить комнату шагами, изучая потолки и углы, было интересно, где располагаются динамики, и как у доктора получилось провернуть такой механизм без торчащих проводов и труб, или это вовсе не он проектировал. Мои мысли прервали звонкие шаги, которые приближались к моей палате. Дотторе бесцеремонно вошел и уселся на стул, в глаза сразу бросилось, что он был одет, на удивление, как обычный врач, от его образа осталась только маска без звезды, в руках он нес мою стакан с водой и открытую сумку. Мужчина повесил ее на стул и поставил стакан на стол, мне было непривычно что он выглядел как нормальный человек — взгляду не за что зацепиться, поэтому я тупо пялилась в маску, изучая всякие орнаменты на ней и поражаясь, что кому-то было не лень ее мастерить.       — Красивая, правда? — Видимо доктор решил с утра пораньше напомнить о его «прекрасном» характере, параллельно расплываясь в ухмылке.       — Да. Дорогая? — Ответила не замешкавшись, а что, маска и вправду красивая, может это чучело перестанет язвить от комплимента.       — Относительно, собственного производства. — Невозмутимо ответил Дотторе проводя пальцами по одной из граней. Это невольно привлекло мое внимание, руки у него были худые и аккуратные, несмотря на мелкие шрамы на фалангах, меня смутила эта мысль, но я придумала себе аргумент что, опять же, глазам не за что цепляться, вот и на все подряд внимание обращаю. — Итак, задумчивая мисс Альберих, как спалось? — Достав из кармана ручку и маленький блокнот, Дотторе начал опрос.       — Нормально, симптомов не наблюдала со вчерашнего вечера. — Предвидя будущие вопросы отвечала я.       — Вы чувствуете себя отдохнувшей? — Наспех что то записывая, мужчина продолжил.       — Да, вполне.       — Отли-ично. — Пробубнил он, убирая блокнот с ручкой в карман. — Скажите, вы готовы к пункции? Или предпочитаете сначала поесть? — Я немного поежилась, невольно вспоминая как проходило вчерашнее утро и как долго мой организм приходил в себя после всего лишь одной такой процедуры.       — Да, да готова. — Без понятия что мной двигало, я вообще была не готова. Наверное из-за стресса так выскочило. Лучше бы просто позавтракала нормально, а не строила из себя чудо-пациента.       — Прекрасно, пройдемте со мной, — лицо Дотторе выражало неподдельный восторг и ощущалось, как его глаза начали сверкать, — последующие процедуры будут проводиться в другом помещении, более приспособленном для этого, вас это устраивает?       — Нет, лучше в подвале. — Я позволила себе отпустить едкость, по утрам всегда настроение гадкое, хотя тут больше походило на пассивную агрессию, видимо один из симптомов медленно проявляется.       — Как скажете, — беззаботно ответил доктор, — сырость и темнота явно пойдут на пользу. — Улыбаясь, наигранно мягко сказал Дотторе, вставая со стула. Я не совсем поняла серьезно ли он, кто знает, вдруг и вправду в подвал поведет какой нибудь.       — Естественно. Если серьезно то да, устраивает.       — Подвал или кабинет? — Все так же улыбаясь спросил мужчина, не будь у меня инстинкта самосохранения, я бы продолжила перекидывание сарказмами.       — Кабинет.       — Как пожелаете, вы всегда можете корректировать условия и терапию в меру моих возможностей. Вас долго еще ждать? — Вдруг раздраженно спросил доктор, указывая жестом на дверь. Я поспешила встать и выйти из комнаты, в нос резко ударил запах металла и мха, а глазам стало некомфортно от относительной визуальной нагрузки. Видимо, моя палата настолько стерильна, что там даже нечему пахнуть. Жаль, что не взяла с собой флакон с духами из падисар. Сделала бы из него ароматизатор назло доктору.       Дотторе вышел за мной и направился в сторону кабинета, я молча следовала за ним, параллельно осматривая огромные проходы и коридоры, стараясь запомнить где и куда мы сворачивали. Спустя несколько поворотов, камень и медь сменились на мрамор и облицовку из патины, трубы будто исчезли в стенах и освещение сменилось с желтоватого на холодно голубое, грубо подчеркивающее каждый элемент помещения. Мне хотелось спросить для чего эта секция, но решила придержать вопросы на потом.       Увлекшись рассматриванием обстановки, я не увидела как Дотторе остановился, и случайно впечаталась в его плечо. Отойдя пару шагов назад и приняв невозмутимый вид, прокашлялась, хотя было очень неловко, особенно от отсутствия реакции у мужчины помимо слегка скривленных губ. Этот экспонат точно не тот типаж, в которого хочется врезаться.       — Извините, засмотрелась.       — Вы же учились в академии, там похожие залы, — издевательски подметил ученый заходя в кабинет, — Не волнуйтесь, даже будь вы мудрецом, — надевая черные перчатки и дезинфицируя приборы продолжал он, — ваш интеллект составлял бы одну сотую от моего. Присаживайтесь. — Улыбаясь, будто только что не унизил меня, доктор указал на кушетку с лампой, которое выглядело несколько удобнее того, в котором я была в первый раз. Усевшись, в процессе сверля его взглядом, я цокнула языком и склонила голову в сторону.       — Логично предположить, что будучи студенткой Кшахревара, я буду уделять особое внимание планировке и материалам. Хотя чего это я, вам виднее. У меня же, будучи не Мудрецом, наверное лишь одна тысячная от вашего необъятного гения, даже мысли читать умеете, пф. — Закатив глаза я устроилась поудобнее и морально начала готовиться к процедуре.       — Верно подмечено, мисс Альберих, — расставляя приборы и кресло рядом со мной сказал Дотторе, все так же улыбаясь, — не принимайте на свой счет, не всем суждено быть гениями. Вот скажите к примеру, — убирая волосы от правой части лица и обрабатывая спиртом область вокруг глаза говорил он, — что характерно для архитектуры Кхаэнри’ах? Даже такая легкомысленная студентка как вы, полагаю, имеет базовые знания. — Я чувствовала как его пальцы в холодном материале перчаток начали медленно ощупывать линии и слегка оттягивать кожу, нарастали ощущение страха и паника от понимания того, что сейчас будут колоть, и будет очень больно. — Я жду о-ответа… — Отрегулировав кресло и направив лампу на мое лицо, протянул доктор.       — Их архитектура… отличается использованием механизмов без использования элементальной энергии и… с повторяющимся орнаментом… многоярусными зданиями- И!.. — Пока я говорила, я не заметила как в одну из линий вошла игла. Отвратительная ломота, судороги по всему телу, будто в каждую мышцу, в каждое сухожилие, в каждый нерв втыкают сотни лезвий. Я закусила губу чтобы не кричать, и схватила себя же за руку, от греха подальше. Тяжело дышать. Во рту пересохло. Гул в ушах. Я думала, что с каждой пункцией будет легче, но видимо наоборот.       После стало очень холодно, чувствовала, как в вену вошла игла, тело будто отнялось, поэтому ощущалось это как комариный укус. По жилам будто разлилось что-то теплое, озноб отступил, стало отпускать. Я начала часто дышать, и оглядываться, в голове была полная какофония и дезориентация, перед глазами начали смешиваться цвета и объекты, лампа вдруг начала мигать красным светом, голос Дотторе искажался, будто материя, может время, непонятно ничего, не могу мысли связать, страшно. Может, мои мысли слышат? Надо молчать? Но как молчать, если даже не говоришь? Глаз начал словно плавиться, как и картинка перед ним. Спирали и фигуры перетекали друг в друга, как живые объекты издавали звуки агонии, в центре медленно образовалась красная луна, из которой словно волдыри раскрывались пробелы в материи. Состояние было ужасное, будто плохой приход.       Пришла в сознание я в том же кресле, первое, что зарегистрировал мой мозг — мои руки и ноги были зафиксированы кожаными ремнями, на лбу, судя по ощущениям был компресс. Повернув голову я увидела Дотторе, сидящим в кресле. Он записывал что-то на планшете, заметив что я очнулась, мужчина поднял на меня голову и улыбнувшись сказал:       — Вы проснулись, замечательно. Я ввел вам раствор содержащий опиум, чтобы стабилизировать состояние, реакция вашего организма была неожиданной. Зато мне есть что вам рассказать, послушаете сейчас?       — Нет, нет… отдохну… — Я толком не поняла о чем говорил Дотторе, единственное, чего мне хотелось — это чтобы эта дрянь поскорее вышла из моего организма. Раньше у меня был опыт и с опиоидами, и с галлюциногенами, но таких видений, которые не поддаются пониманию, что уж говорить об описанию, не было никогда. Это заставляло нервничать, но я приложила все имеющиеся силы, чтобы не думать и поскорее вернуться в обычное состояние. — Сколько… сколько я была…       — Полтора часа. — Поняв суть вопроса ответил мужчина, перелистывая страницы на планшете. Он встал и подошел к крану, судя по звукам налил воду куда-то, после вернулся в кресло. — Приподнимите голову. — Я послушно выполнила просьбу, не задумываясь о том, что находилась в емкости. Со стаканом воды стало легче, и я снова откинула голову и закрыла глаза — просто лежала, в голове не было никаких мыслей, на любую активность, будь то физическая или интеллектуальная, сил не хватало. Постепенно жар спал, сознание более-менее пришло в норму, но ремни все еще были пристегнуты. Приподняв голову, насколько это было возможно, я видела, как Дотторе стоял и что-то рассматривал в микроскопе.       — Извините, а ремни все еще обязательны? — Мой голос был хриплым и еле слышным.       — Да, не задавайте глупых вопросов. — Отстраненно ответил доктор, не отвлекаясь от прибора.       Я решила что он прав, и позволила себе задремать, что может плохого случится со мной, будучи связанной по рукам и ногам, тем более обессиленной? Много чего. но лишний раз думать об этом не хотелось, и я заснула на фоне звуков пишущей ручки и открывающихся ящиков.

***

      «Так нужно… поймет…» — Пока я дремала, слышался голос, мужской и хриплый, эхом разносящийся в голове. Медленно проснувшись, первой догадкой было то, что это говорил Дотторе, но его в кабинете не было. Списала это на последствия моего опиоидов. Кожаные ремни все так же ограничивали движения, кроме этого они не доставляли дискомфорта. Состояние полностью стабилизировалось и я невольно задумалась, как часто доктор приковывал людей ремнями, раз так мастерски может фиксировать конечности? С одной стороны он ученый, в том числе доктор, и знает анатомию, но с другой — без практики не получилось бы связать таким образом, чтобы не натирало кожу и не препятствовало кровообращению. С каждым часом я находила Дотторе все более и более жутким. Время шло, ноги начали затекать и сильно хотелось пить, а до кнопки никак не дотянутся, если она вообще есть в кабинете. Я попыталась достать левую руку из ремня, но после тщетных попыток поняла, что получится только если выверну большой палец, а это явно не лучшая идея. В отличии от прошлого помещения здесь отсутствовали какие либо запахи и было душно, зато было светло: на потолке были две лампы и сам по себе кабинет был белый.       Приняв вертикальное положение и посидев так несколько секунд, чтобы головокружение прошло. Слева от меня располагался стол и пару тумбочек на колесах, а на них склянки и массивные блокноты и папки, края некоторых бумаг были пожелтевшими. Справа находился стеллаж со стеклянными дверцами, за ними стояли пробирки с ярлыками и медицинские карты, рассмотреть их содержимое не позволяло зрение, скорее его отсутствие на правом глазу. Было крайне интересно, что находилось в каждой из емкостей, зачем, для чего Дотторе их хранит. Увлекшись задаванием самой себе вопросов, я вспомнила, что надо было ему ответить: вообще-то его исключили, следовательно, он не мог распоряжаться таким аргументом в споре. Расстроившись, я снова улеглась на кушетку, поочередно двигая ступнями и кистями чтобы разогнать кровь.       Через пару минут дверь открылась, я приподнялась, опершись на локти, чтобы видеть вошедшего. Вполне ожидаемо, это был доктор, только на этот раз в своей вычурной портупее и в воротнике. Если его отчислили не за проступок, то точно за нарушение дресс-кода. Он сел на кушетку, держа в руках стакан с водой и кипу бумаг. Я посмотрела на него как на умалишенного, показательно дернув правой рукой, мол, как я твой стакан возьму. Дотторе положил бумаги на колени, освобождая руку, и поднес емкость к моему рту, свободной ладонью придерживая мою голову. Рефлекторно дёрнувшись и кинув рассерженный взгляд в сторону мужчины, но понимая, что выбора особо не было, я вздохнула и вернула голову в руку мужчины, опустошая емкость за один глоток. Дотторе одобрительно улыбнулся и, отложив пустой стакан, взял в руки папку.       — Как вижу, ваше ментальное состояние тоже восстановилось, в предобморочном состоянии вы сговорчивее, час назад не брыкались. — Не брыкалась?! Я ему что, парнокопытное что-ли? Чему я не сопротивлялась? В голову начали лезть разные дурные мысли, нарастала тревожность, а на лице доктора расползлась улыбка, искренняя, и от этого сердцебиение и дыхание ощутимо участились. — Не подумайте неправильно, я думал вы помните что пили ровно так же, как и сейчас. Я же не изверг чтобы пользоваться положением пациента. — Продолжая улыбаться говорил Дотторе, слегка наклонив голову.       — Охотно верится. И еще, вас же исключили из академии, следовательно, вы не могли оперировать фактом что раз я «легкомысленная», то не обладаю интеллектом, это значило бы что вы находитесь со мной на одном уровне по умственным способностям. — Получилось на удивление складно, на фоне паники я решила, что лучше будет увести тему куда подальше от его морального компаса.       — Данный спор уже давно исчерпан, сказали бы это своевременно, я бы принял этот высосанный из пальца аргумент во внимание. Так вот, думаю мои наблюдения касательно сегодняшнего казуса будут вам интересны. — Мужчина прокашлялся и начал, видимо, читать заметки на бумагах. — Во время морфинового прихода, вместо ожидаемой реакции в виде расслабления и обезболивающего эффекта, наступил бред и жар: ваша температура поднялась до тридцати девяти, пульс — сто тридцать два удара в минуту, я уже был готов проводить реанимацию. — Усмехнувшись, Дотторе взял следующую бумагу. — Во время бреда был приложен компресс с холодной водой на лоб, вначале вы смотрели в одну точку, затем начались судороги. После того, как вы начали запрокидывать голову и пытаться встать с кресла, мною было принято решение ограничить ваши передвижения ради безопасности. После вы начали говорить следующее, — взял следующую страницу и прокашлялся, — «Страшно, жарко, они и меня найдут, всех уже нашли, и меня найдут, меня же найдут, меня слышат, меня видят.». — Монотонно перечисляя, Дотторе убрал планшет и направился к столу слева от него. Мне было немного стыдно за себя, вдруг я еще чего наговорила, а этот стервятник решил не записывать. — В этой папке у меня собрана информация о катастрофе, произошедшей примерно пятьсот лет назад, но у всего есть цена. — Загадочно сказал мужчина, встав напротив меня. — Выдержите еще одну процедуру — и она ваша. — Я вопросительно подняла бровь, из всего что он мог попросить он попросил провести еще одну пункцию?       — Ну, хорошо. Только можно убрать эти ремни? Не думаю, что сейчас они нужны.       — Пока что нет, потерпите немного, ради настолько ценной информации люди шли на куда большие жертвы. — Ухмыляясь, Дотторе пододвинул к креслу оборудование и начал дезинфицировать шприцы и… скальпель? Возможно меня подводило зрение, но прибор, который держал в руках мужчина, не имел ни иглы, ни поршня. Надев новую пару перчаток, он ввел острие в линию. От боли я зажмурилась и впилась ногтями в ладони, процедуру все также было тяжело переносить. После пункции, я лежала неподвижно минут пятнадцать, восстанавливаясь и переводя дыхание. Краем глаза я заметила, как Дотторе достал контейнер для мазков и переместился ближе к кушетке. — Расскажите, мисс Альберих, как у вас складывалась учеба? — К линиям приближалась рука мужчины со скальпелем, я занервничала, но, думаю, рассказывая про дни в академии, смогу отвлечься.       — Нормально, но я редко ходила в экспедиции из-за отсутствия интереса. — Некий инструмент приблизился к моей левой щеке. — В основном я делала проекты по планировке города и готовила статью по механизмам, которые использовал Царь Дешрет в своих владениях, потом переключилась… на… эм… — Почувствовав холодное прикосновение лезвия к одной из линий, я сильно занервничала, и не зря. — А-АЙ…! — Это была новая территория. Настолько невообразимая и неожиданная боль, что я не смогла сдержать крик. Дотторе срезал внутреннюю часть линии, если сравнивать, то ощущение было схоже с доской с мелкими щепками, которую затолкали под кожу. По всему телу бежала дрожь, я закусила губу чтобы снова не закричать, из глаз катились слезы, но ремни и вправду пригодились — если бы не они, я бы вонзила скальпель или иглу в артерию доктора.       — Вы большая молодец, мисс Альберих, за это вам полагается вот эта папка. — Протирая мое лицо салфеткой и клея пластырь на линию, Дотторе отстегнул ремни и встал напротив с бумагами в руках. Возможно мне казалось, но было ощущение, что его глаза были широко раскрыты и пребывал он в приподнятом настроении. Но от чего? Ткань он еще не изучил, папку не отдал. На ум приходило два варианта — либо от того, что его условная догадка о том, что пораженная кожа имеет отличные от обычной свойства, подтвердилась, либо от боли. Чужой, естественно. Если так подумать, то и вправду нет лучше занятия для садиста, кроме как хирургия. Мне стало жутко от такого умозаключения, мысленно я надеялась, что первый вариант более правдивый. — Ну, чего вы ждете?       — Иду-иду, знаете ли, тяжело сразу встать после того, как отрезали по сути часть кожи, так еще и без анестезии. — Параллельно бурча, я поднялась и взяла папку из рук Дотторе. — И было бы очень мило с вашей стороны предложить мне поесть после двух процедур, тем более после плохого прихода. Но это так, — манерно поправив волосы, я продолжила, — предложение от клиента.       — Я с радостью приму его во внимание. — Также манерно ответил Дотторе, направляясь к выходу из кабинета.       — И почему вы не предупредили о том, что возьмете образец? Это не совсем клеится с докторской этикой. — Цокнув языком, я медленным шагом последовала за ним.       — Тогда вы бы сразу отказались и не смогли бы получить ценные данные, сами посудите, кусочек пораженной кожи… — Возмущенно на него посмотрев после его последних слов, я перебила.       — Которая так, на минуточку, в раз пять чувствительнее чем «чистая» кожа.       — О чем я с вами говорил, мисс Альберих, не пе-ре-би-вай-те. Видимо, в ваших руках толку от этой информации не много. — Раздраженно сказал Дотторе, провожая меня до моей комнаты. — Так вот, кусочек кожи за информацию о катастрофе такой давности, не буду раскрывать какой именно, весь интерес потеряете, это равносильно получить гнозис даром, вы же знаете что это такое? — Издевательски ухмыляясь спросил мужчина.       — Сердце архонта, знаю. Предполагаю, что события происходили в Кхаэнри’ах, потому что любая другая информация такой давности хранится в библиотеке, а запретные знания вряд ли держат в простой папке.       — Разумная догадка, но вам бы поучиться приводить более конкретные доводы.       — А вам бы научиться эмпатии, Дотторе. — Я не пальцем деланная, раз язвит, то будет получать едкость в ответ, думаю, хорошая стратегия. Дошли мы до комнаты в тишине, видимо, доктор не придумал что бы такого ответить, или не посчитал нужным отвечать вовсе. — Так можно позавтракать? Или уже пообедать? — Положив папку к себе на стол спросила я.       — Да, ожидайте через двадцать минут. Пока что развлекайтесь. — Пассивно-агрессивно сказал мужчина, поспешно удаляясь. Я фыркнула, и усевшись за стол начала изучать содержимое папки. На мое удивление, там было всего лишь восемь страниц, семь из которых были на неизвестном мне языке, и одна с «расшифровкой», которую будто пережевали, выплюнули, смяли, и высушили. Немного обидно, но с другой стороны вполне справедливо — Дотторе не говорил, что информация будет на одном из актуальных языков Тейвата, как и не говорил, что она будет на древнем языке, так что тут была исключительно моя оплошность, что не уточнила условия. У меня кипел мозг, пока я пыталась переводить первую страницу, и в этот момент послышался частый механический топот, я обрадовалась и прильнула к двери. За ней меня ожидал автоматон с подносом на спине. Я быстро убрала обед на стол и начала тискать робота:       — Ути какой ты сладкий, как бальзам на душу, кто у нас тут самый умный робот? — Крабик пикал в ответ, переминаясь с «клешни» на «клешню». В приподнятом настроении я приступила к обеду: карри с курицей и кофе, аромат был приятный, или мне так казалось из-за отсутствия запахов в комнате. Хотя, напиток был и близко не таким насыщенным, как если бы его делала я. Было приятно осознавать, что хотя бы в этом плане я имела полное право умничать. Закончив прием пищи, я положила посуду обратно на спину крабика, и погладив его, отправила обратно, закрывая за ним дверь. В палате все еще витал аромат кофе, а я все так же пыталась хоть как-то придать переводу смысл, но все тщетно.       Невольно я задремала в процессе, перед мысленным взором расплывался вид на высокие потолки и арки из белого камня, золотые и серебряные орнаменты, в большие стрельчатые окна лился лунный свет, а по середине стоял смуглый мужчина с темно синими волосами и бородой, одетый в белую робу и в коричневой, потрепанной накидке. Я подошла к нему и спросила: «что мы тут делаем?», он, увидев меня, начал отходить назад, будто от призрака — «Это все ради тебя, ты потом будешь нас благодарить, Амира». Ничего не понимая, я начала пятиться, и неожиданно врезалась куда-то спиной. «Вот видишь, мисс Альберих, никто не собирается тебя обижать, потом и меня будешь благодарить.» — это был голос Дотторе, шипящий и вкрадчивый, словно змеиный, он стоял вплотную к моей спине и держа меня за плечи. Я попыталась вырваться, но его хватка становилась все крепче, «Помогите, помогите пожалуйста! Куда вы?!» — мужчина не отреагировал на мой крик о помощи, лишь скрылся за колонной, растворяясь в тени. Бело-голубой интерьер сменился на темно-красный, доктор исчез из-за спины. Перед глазами стали возвышаться огромные башни со звездами, начали пробегать люди в белых одеждах, в ушах снова послышались крики, звуки ломающихся зданий, стало жарко, нарастало чувство паники, страх полностью захватил мое тело, я не могла двигаться. Ужаса добавляло то, что в мою сторону летел осколок метеорита, и когда я почувствовала порыв обжигающего воздуха, я проснулась в судорогах.