Untergrundbahn

— Прости, — тихо шепчет Аякс после слишком долгой паузы, боясь сделать хоть одно движение. Внутри все сжимается будто действительно самым настоящим страхом впервые за этот день. Кажется, тронь он Кэйю — тот рассыплется мелким стеклом сквозь пальцы. Безумно хрупкий, словно хрустальный. Сидит совсем близко, но в то же время в сотнях километрах от него. Обнимает себя за плечи, прижимая колени к груди — внутри все разрывается только от этого вида. Так не должно быть. Точно не так. Аякс никогда не играл в куклы, он никогда не играл с чужими сердцами. Он брал то, что ему полагалось, то, чего он мог добиться, завоевать, покорить и сделать своим. Но не вопреки, не через принуждение, не для того, чтобы послушать звук чьей-то бьющейся души. Чайлд не мог понять, не мог осознать, что Кэйя в принципе имел в виду. Давали надежду, а после отбирали? Обещали и ломали любую веру? Обманывали, что любят и ранили правдой? Что это были за люди? Почему Аякс оказался в списке рядом с ними? Сердце сжимается стальными тисками — больно. Куколка, да?.. Кэйя молчит, лишь еле заметно дышит. Все еще сидит вплотную к нему, своей спиной касается груди Аякса и, кажется, будто находится сейчас совсем не здесь. Где-то далеко в мыслях, в прошлом, в отчаянном будущем. Дилюк тоже сидит недалеко — беззвучно, только взволнованно смотрит на них по очереди с рукой у груди. Не понимает, что происходит, не знает, чем сейчас может помочь. Чайлд и сам не знает. Совершенно не понимает, но и опустить руки, просто отвернуться не может. Не сейчас, никогда. Даже если не видит своей вины, даже если успокаивать никогда не умел. Даже если у всех троих сдают нервы, даже если Кэйя, очевидно, свалился со своего края и сейчас тонет, захлебываясь в волнах истерик и паники. Даже если Аякс не сможет вытянуть его оттуда. Он просто не может оставить его задыхаться одному. В голове абсолютная тишина, но при этом ощутимо давящая. Усталость из тела никуда не исчезает — пропала только боль. Наверное, от количества и силы выпитых им таблеток та действительно сдалась, помахав на прощание белым флагом. Из-за этого тело ощущается будто бы не полностью своим: движения выходят рваными, картинка перед глазами немного смазывается, все еще хочется спать. Но Чайлд заставляет себя лишь сильнее распахнуть глаза. Нет, он выдержит. Он вынесет Кэйю и Дилюка отсюда на руках, если потребуется. Он сделает все, что может и не может, но не сдастся на половине пути. Он докричится, он дозовется, он вернет Кэйю из вороха темных мыслей обратно к ним. А после на поверхность. А затем и в более светлую реальность. Аякс сам будет стоять рядом с фонариком, разгонять любых призраков и все тени на его пути. — Я найду тебя, когда мы выберемся, — на одном дыхании, четко и решительно. И снова тянется обнять. Притягивает ближе к себе, перехватывая руками, прижимает к своей груди. Крепко. Но осторожно. Все еще страшно. Кэйя только чуть испуганно выдыхает, но уже через секунду снова устало расслабляется, будто совсем не видит смысла сопротивляться и тихо произносит с болезненной усмешкой: — Ха… и зачем? Кэйя звучит так, будто никакой ответ его не устроит. В никакой ответ он напросто не поверит. И Чайлд может понять его, понять его состояние в целом, понять, насколько он разбит для веры в чьи-то обещания. Только Аякс свои никогда не нарушал. И не собирается. Кладет голову Кэйе на плечо, мягко прижимая его к себе, и одной рукой находит его запястье, чтобы осторожно погладить. Испуганный котенок. Маленький, замерзший, мокрый и покинутый. Но больше нет. Не кукла и точно не забытая осколками на полу. Аякс это докажет. — Потому что я не собираюсь бросать тебя. Оставляя все шутки, Кэй. Прости меня, я не хотел тебя задеть, я не знал. Ты мне стал по крайней мере другом. И я не хотел и не хочу как-то… разбивать тебя, выкидывать тем более. В его руках Кэйя чуть нервно дергается, голову опускает еще ниже, прячась за волосами, даже когда Икорка подсаживается к ним ближе и берет вторую руку Кэйи в свою, также мягко поглаживая и стараясь поддержать хотя бы этим. Дилюк поднимает на Аякса глаза и еле заметно кивает, чтобы тот продолжал свой монолог, хоть и абсолютно непонятный для него. Чайлд уголком губ ему чуть улыбается и глаза прикрывает, собираясь с мыслями. Слишком много зависит от его слов сейчас — от того, что дается ему хуже всего, тем более в таких серьезных ситуациях. — Я знаю, что не очень нравлюсь тебе, не знаю почему… Но просто знай, что ты… мне как раз нравишься, — выдыхает он, чувствуя, как плечи Кэйи чуть напрягаются. — Правда, нравишься. И не важно как. В плане. Если ты не захочешь пойти с нами в ресторан, я был бы рад, просто, может, переписываться с тобой?.. Помогать, если чем-то смогу. Студенты же голодают, да? Я вкусно готовлю, аха, я бы приглашал тебя на ужин. Вкусно кушать и болтать. Разве не здорово звучит? Или знаешь, ты всегда можешь мне позвонить, и я приеду. Не важно зачем. Бить кому-то морды или просто посидеть рядом. Я правда хочу остаться… с тобой… кем-то. Кем-то, кем ты захочешь меня видеть. Последнее выходит каким-то совсем особенным тоном. Аякс очень надеется, что не надломленным. И все же он кажется именно таким. В нем самом не остается сил, тем более на такие глубокие признания. Но даже если и так, то смысла его слов это не отменяет. Он продолжает обнимать Кэйю, прижимаясь к его плечу щекой и поглаживая по ладони. Даже если сам Кэйя будет против… Это в общем и целом не то, что должно обсуждаться. Они друг другу больше не чужие. По крайней мере не для Аякса, а значит в покое он его не оставит. — …с вами в ресторан? — вместо отрицаний тихо спрашивает Кэйя, будто совершенно не понимая, о чем идет речь. — Да, ну или в котокафе! Помнишь? Я же уже предлагал… — Я помню, — перебивает его Кэйя и почти вырывает руку, но сдавшись возвращает обратно, молчит пару секунд, а после со смешком выдыхает, — ты действительно идиот. Аякс непонимающе хмурится, но решает, что лучше промолчать. Может, и правда идиот. Было бы неплохо знать почему, но разочек можно и просто согласиться. Тем более Кэйя внезапно ощущается расслабленнее. В таком случае Чайлд готов хоть миллион раз признавать себя идиотом. Или даже триллион. Главное, чтобы Кэйе от этого становилось легче. Атмосфера вокруг них словно становится легче. Дилюк вновь подсаживается ближе, переплетая с Кэйей пальцы, и как-то успокоенно прикрывает глаза. Сам Аякс до конца выдохнуть не может. Кэйя молчит, и совершенно неясно, поверил ли он, согласился или хоть немного успокоился внутри. Эта буря за спокойной внешней оболочкой пугает до ужаса. И Чайлд совершенно не знает, как заглянуть другому человеку внутрь, как утихомирить душевный шторм. — Аякс, — тихо и как-то резко зовет его Кэйя, заставляя тут же вздрогнуть и выпрямиться. — Да?.. Кэйя так и замирает, кажется, собираясь что-то сказать или спросить, но не решаясь. Боясь задать сам вопрос или услышать на него ответ. Аякс понимает это по чужой вновь опущенной голове и напряженным плечам. Он сглатывает собственный ком нервов в горле и вновь принимается поглаживать Кэйю по руке, на ходу собирая все свои мысли в более менее структурированные предложения. — Кэйя, я… я еще хочу сказать. Что… Ты не должен думать о себе… плохо, только потому что какие-то мудаки вложили это тебе в голову и… И еще… Еще я сам тебя защищу. И вообще всех их выслежу, найду и… — Аякс, — перебивает его Кэйя, сам спиной полностью откидываясь на его грудь. — А?.. Да?.. — Обними меня. — Я и так… обнимаю тебя, — чуть озадаченно шепчет Аякс, но еще крепче перехватывает в своих руках Кэйю и тут же поправляется, — конечно, обнимаю. Обнимаю, Василек. Сколько угодно долго и сколько угодно раз. Это ощущается трепетно-приятно. Словно ему немного поверили — вручили себя в его руки — грей, обнимай и не обижай. Аякс выдыхает и прижимается носом к плечу Кэйи снова, как делает и Дилюк. Они втроем ужасно мокрые, уставшие и обессиленные, но они сейчас вместе, они есть друг у друга. Возможно, Венти и Роза уже успели добраться до спасателей, и находиться в этом сыром подвале им осталось совсем чуть-чуть. Тем значимее эти последние минуты, пока они наедине, пока они держатся друг за друга, придавая сил дождаться развязки. Дышать, правда, становится будто бы чуточку легче. Чайлд шепчет Кэйе отдыхать, прижимая к своей груди, после того, как Дилюк дает им по очереди попить воды. Как ни странно, есть совсем не хочется, видимо, пережитый стресс побеждает любую потребность в восполнении энергии. Сонливость все еще маячит на обратной стороне век, но вместо того, чтобы засыпать самому, Аякс нежно и ласково убаюкивает Кэйю. Тот на его нелепую колыбельную тихо смеется и объясняет, что не сможет уснуть, но вопреки этому прикрывает глаза и прижимает обнимающую его руку Аякса ближе к себе. Вцепился в него, котенок. Маленький и безумно милый. Чайлд улыбается этим мыслям, допевая последний куплет и оставляя целомудренный невесомый поцелуй на темно-синей макушке. Портфель Дилюка остается лежать открытым у их ног: почти допитая бутылка воды, студак Кэйи, какая-то куча бумаг и, слава богу, ингалятор. Аякс теперь будет сам бдеть за его расположением и сохранностью, как и за Дилюком в целом. Чайлд переводит на него глаза, замечая нежную улыбку и теплый взгляд, направленный на них с Кэйей — все внутри приятно переворачивается. Хочется притянуть Икорку скорее к ним, слепиться снова в одно бесформенное нечто и пропасть друг в друге с концами или хотя бы пока за ними не спустятся спасатели. Но вместо этого Дилюк сам тянется к Аяксу, любовно поглаживая пару раз по рыжим коротким волосам. Если бы умел, Чайлд бы замурчал от восторга, но он может лишь обожающе смотреть в карминовые глаза в ответ, прижимая к своей груди еще одно не менее ценное сокровище. — Это что, брелок с эмблемой SKA? — тихо удивляется Аякс, будто стараясь не потревожить Кэйю, который впрочем не спит. — What are you talking about? — вслед ему непонимающе шепчет Дилюк, закрывая свой портфель и придвигаясь вновь ближе к ним. — Блин… ну in your bag… брелок. Черт, как это будет-то? Стекло и цепочка… — Key fob, — со смешком подсказывает ему Кэйя, чуть елозя в его руках и устраиваясь удобнее. — Да, yes… is it from SKA? — еле слышно продолжает Чайлд, пытаясь складывать английские слова хоть как-то в вопросы, нетипично без сопровождения жестикуляцией — руки заняты объятиями и согреванием одного котенка. — Аякс, я же не сплю, хватит шептать, балбес, — смеется Кэйя, но не дает времени возмутиться ласковым обзывательством. — Люк, он, видимо, говорит про какую-то игру. — Да, я понял, он тоже играет в нее? — Дилюк ласково смотрит на них, а после снова тянется к Кэйе, обхватывая его ладонь своими двумя и поглаживая. Кажется, такое внимание с двух сторон все еще немного чересчур для Кэйи: он неловко смеется, переводит в обе стороны скомкано и запинаясь, но не отстраняется ни от одного из них — огромная, великая победа — приручить одичавший огонек, спрятанный в тлеющем угольке. Аякс улыбается, замечая, как Кэйя будто разжигается между ними с каждой секундой, внезапно такой живой, яркий и нежный. До ужаса хочется его зацеловать, заласкать губами и ладонями, подарить всю любовь этого мира. Но Чайлд стойко держится, только иногда выдыхает в чужой сгиб шеи, замечая мелкие разбегающиеся во все стороны мурашки. — Я захожу по вечерам, уже больше… трех лет, — продолжают они диалог, который Кэйя любезно переводит им почти синхронно. — Я тоже! А еще я одиннадцатый предвестник Фатуи! — не стесняется похвалиться Аякс, но почти тут же замечает, как лицо Дилюка кривится в отвращении. — Что-о-о? Что такое? — Ненавижу Фатуи. Чайлд так и замирает с открытым ртом, пока Кэйя весело ухохатывается, успевая между смешками жалеть предвестника и продолжать переводить рассказ Дилюка. Что-то о беспределе в его регионе, о том, что он собственноручно по ночам выслеживает фатуйцев и отправляет сверхзвуковым пинком подальше из Мондштадта. Опережая любые их пакости. И якобы это не Икорка такой злой и коварный, это жизнь такая, это плачевный опыт. — Ну нет же! Ди-Ди! Я не плохой, я же не злодей! Ну… злодей, но я хороший злодей! Дилюк одну бровь приподнимает, оглядывая Аякса с головы до пят и в итоге закатывая глаза — не поверил, ни капельки! Да что же это такое?! Чайлд себе под нос обиженно сопит, пока Кэйя его по бедру успокаивающе поглаживает и все еще тихо посмеивается. Ладно, только благодаря Кэйе не так обидно. Вот так и верь в доброту и честность всяких Икорок! А они без суда и следствия в негодяи тебя записывают! И как теперь репутацию восстанавливать? — Потом пойдем вместе играть, и я покажу, насколько я классный этот… анто... нет, протагонист! И Кэйю еще с собой возьмем! — яростно обещает Аякс, сам себе кивая и прикрывая глаза. — Что? Меня-то зачем? Я не умею, — удивленно бурчит Кэйя хмурясь и вместо поглаживания щипает Чайлда за бедро. — Ай! И что? Научим! Втроем веселее. Втроем теплее. Втроем очень хорошо. — Это твое кредо по жизни, да? — смеется Кэйя, и Аякс усердно делает вид, будто совсем не понимает намека. — Понять волка легко, если только не пытаться его объяснить, — задумчиво выдает Чайлд, смотря вдаль и вспоминая цитаты из одного паблика. — Мало, кто поймет, но кто поймет, тот мало кто. — Хорошо, Аякс, хорошо. — Ура! Согласился играть! — восторженно пищит в ответ и своим лепетом мешает Кэйе оправдаться, что соглашался он совершенно с другим. Аякс даже может это представить, как они втроем будут созваниваться, заходить в игру и вместе крушить-кромсать мобов и боссов, как показательно он будет расправляться со всеми врагами за пару ударов, а потом принимать кучу благодарностей и восхищений от Кэйи, а еще слышать одобрительные мычания и похвалу от Дилюка. Да. Им точно нужно сделать это. Чайлд начинает рассуждать об этом вслух, расписывая их будущую первую совместную игру как что-то настолько невероятно прекрасное и незабываемое, приносящее столько удовольствия, что в какой-то момент начинает казаться, что говорит он вовсе и не об игре… Они не очень громко переговариваются еще о куче мелочей, обнимаются и трогаются, хихикая и улыбаясь друг другу, будто они сейчас вовсе и не в мокром холодном подвале, а на девичнике. Не хватает разных вкусняшек и подушек, чтобы смачно подраться и снова навалиться друг на друга с объятиями и, может быть, поцелуями. Аякс все еще замечает, как от его дыхания по шее и рукам Кэйи иногда пробегают мурашки и сам Василечек чуть ежится, но только сильнее наклоняет голову, словно позволяя. Укусить хочется до невозможности. Зацеловать и наставить кучу меток на смуглой коже. Какого бы они были цвета? У Дилюка наверняка алые. А у Кэйи… Чайлд еще ближе наклоняется, будто случайно потираясь у чужого воротника носом. Спокойствие, концентрация, картинки с грустными котиками. В любом случае нет. Он обещал Кэйе. А тот пока ему не ответил, чего бы хотел. А значит никаких внезапных поцелуев или рук, что так и хотят залезть под футболку одного котенка. Кажется, раньше на Кэйе еще была вязаная кофта, видимо, он пропустил момент, когда она пропала. Но так лучше, тяжелый мокрый кусок ткани не смог бы согреть лучше, чем Аякс. Он вообще профессиональная грелка! — Икорка, ты не сильно замерз? — Чайлд бросает взгляд на его мокрый алый пиджак и сам морщится, но Дилюк прижимается к ним сбоку и, кажется, что совсем не дрожит. — Нет, я в порядке, — выдыхает Дилюк, приобнимая их обоих и шепча не переживать о нем. Это не так уж и сложно. Наверное, из-за таблеток все чувства как-то притупляются, особенно негативные. Аяксу даже кажется, что прикрой он глаза — почувствует себя на цветочной полянке среди бабочек и зверушек. Как Белоснежка. Жалко, что поет он, откровенно говоря, хуево. Но под переговоры Кэйи и Дилюка глаза слипаются с удвоенной силой. Их голоса слышатся такими нежными и успокаивающими, что все стереотипы о грубом немецком языке рушатся — это красиво и даже немного возбуждающе. Чайлд улыбается этой мысли, представляя на обратной стороне век все самые интересные и горячие ситуации, где немецкий мог бы понравиться ему еще больше из уст этих двоих, пока из дремы его не вытаскивает новое поглаживание Икорки по голове. — Я не… не сплю... don’t sleep, every… thing is okay, — пытается он сказать хоть как-то осмысленно, но сонливость не проходит, даже когда он трясет головой. — Давайте… болтать. Поболтаем о чем-нибудь. Ве… — он прерывается на зевок, но после несколько долгих секунд так и не вспоминает, что хотел сказать, — мм… о чем-нибудь интересном. — Например? — зевает вслед за ним Кэйя, а после и Дилюк. — Ахах, милашки мои, мм… — он снова задумывается, пытаясь удержаться от новых зевков. — Об отношениях! Я даже не спросил, есть ли у вас кто-то! Вот я… негодяй… — Я свободен, — успокаивающе улыбается ему Дилюк, а Кэйя тихо согласно мычит, пока Аякс довольно хихикает. — Замечательно, просто прелестно… — мурлычет Чайлд, конечно, сообщая, что тоже абсолютно никем не занят. — Хм. А что насчет прошлых отношений? А? А? Сколько у кого было вообще? Партнеров? М-м? Парни-девушки? Дрема тут же пропадает, Аякс сам елозит на месте, чуть не подпрыгивая и смотрит на парней по очереди с каким-то безумным неиссякаемым энтузиазмом. Кэйя наоборот в его руках чуть разворачивается и прячет лицо где-то в ключице. Такой стеснительный. Чайлд хмыкает и крепче его к себе прижимает, поглаживая по спине и переводя полный интереса взгляд на Дилюка. Тот, замечая его нетерпеливое любопытство, улыбается и снова тянется погладить по волосам. — У меня было много партнеров. И девушек и парней. Не могу сказать, что мне важен именно пол человека, тем более, если мы говорим о серьезных отношениях, их у меня было трое, — Дилюк руку к подбородку подносит и задумывается, пока и Аякс и Кэйя разглядывают его. — А просто партнеров… Я не считал. Но… Думаю, около тридцати. — Сколько?! Ого! Вау! — искренне восхищается Чайлд, услышав перевод и смотря на Дилюка с еще большим обожанием. — Папочка Икорка… Daddy? — Yeah, baby, — ухмыляется Дилюк, ловит взгляд синих глаз и словно прожигает в ответ своими. — Бля-я-ять, — стонет Аякс и совсем притихшего Кэйю крепче обнимает, прячась в его плече. — Я так не играю. У меня было всего семь. Пять девушек и два парня. А с четырьмя из них я встречался. Ну, не очень долго. С кем-то всего пару дней… Кэйя все-таки издает какой-то ехидный смешок, заставляя Чайлда возмутиться до глубины души и потянуться к его ребрам, чтобы в эту же секунду мстительно защекотать. Кэйя вскрикивает, но продолжает смеяться и теперь пытаться сбежать из объятий. Ага, сейчас. Сначала слезные мольбы простить окаянного, а там Аякс подумает, но все равно не отпустит. Это и не обсуждается. — Сам-то чего молчишь, а? Цветочек мой… Чайлд не успевает подольше повозмущаться, как ловит подозрительный взгляд Дилюка, сразу понимая, что спросил лишнего. И как только Икорка понимает его даже без перевода? По интонациям? По интуиции? Аякс затихает и только за бока Кэйю удобнее обхватывает, чтобы снова притянуть к своей груди в маленькое подобие безопасности. Не зря же он таким большим вырос. Чтобы быть идеальным домиком от всех бед. — Мы уже можем поговорить и на другую тему, — пытается тут же сгладить углы Дилюк, тоже приобнимая Кэйю, но тот скорее перебивает его. — Нет-нет, кхм. Просто. У вас такая… очень интересная жизнь. А я старше Аякса, но у меня было всего… м… трое, — тихо тянет Кэйя, чуть вжимаясь в них сам и переводя свои слова на русский. — Это же неплохо, Кай, — нежно улыбается Икорка и гладит Кэйю по руке. — Тем более половые контакты никак не определяют красочность жизни. Кэйя как-то не особо убежденно мычит, пока Аякс и Дилюк продолжают вслух размышлять о том, что эту самую жизнь может раскрасить. На фразу Икорки про «любимую работу» Чайлд чуть ли не закашливается и не отплевывается, как от случайно проглоченного клопа на ягоде. Ну надо было такое сморозить. Совсем сумасшедшая Икорка, свихнувшаяся от кучи бумажек и прочей умно-серьезной ерунды. Аяксу приходится ему на пальцах объяснять, что работа — это муки, боль и страдания. Собственно поэтому он работать и не планирует. Пока дед не заставит. Нет, ну если это будут командировки и еще какие-нибудь прикольные штуки, то Чайлд подумает. Но согласиться не обещает. — Нет, ну а мне все-таки интересно! Икорка! — заговорчески улыбается Аякс и наклоняется ближе к Дилюку, еще пару сантиметров и точно было бы нос к носу. — Из всех этих партнеров, что было самое интересное? Запоминающееся? Необычное, может? Кэйя негромко переводит вопрос, после роняя голову на предплечье Дилюка — уже заранее прячется. Как только ушки не краснеют? Аякс хмыкает, но сам смотрит на Икорку, разглядывая его задумчиво приподнятые брови и прикушенную губу. Он всегда, когда думает, такой сексуальный? Ладно. Так и быть. В таком случае Чайлд бы с удовольствием устроился на работу к нему. Личным помощником. Секретаршей. — Сложно сказать, — все еще размышляет Дилюк, зарываясь пальцами в волосы Кэйи и смотря куда-то вверх. — Несколько раз у меня был секс втроем с двумя парнями, которые были в отношениях. Я им понравился, а они мне. В целом, это было очень классно. Из минусов: чуть позже они поженились и больше мне не писали. Икорка вздыхает и жмет плечами будто бы даже раздосадованно. Кэйя кое-как излагает Аяксу все услышанное, и это… Вау. Снова вау, шепотом так и срывается с губ. Дилюк просто не может перестать его удивлять и восхищать. Разве это не мечта любого парня — попробовать втроем? И в данном случае не важно, что не с двумя девушками. Аякс был абсолютно толерантным! Совершенно открытым ко всем экспериментам бисексуалом. О, господи… — Икорка, ты невероятен, — срывается само с губ, отчего Дилюк тут же почти смущенно улыбается и щурится, словно раньше за такое хвалил себя максимально он сам перед зеркалом. — У меня столько вопросов, ты бы знал… Сколько вопросов… Ох, божечки-кошечки… — Переводить я их не буду, — тихо ворчит Кэйя, все еще прячась где-то в рукаве Дилюка, пока Аякс не обхватывает его за щеки, заставляя обернуться на себя. — Эй, что ты… что… Кэйя смотрит чуть испуганно, а Чайлд в это время уже ведет пальцами по его горячим щекам, отчего Кэйя совсем теряет дар речи и, кажется, способность дышать. Даже в полутьме, весь мокрый и замерзший, с глупой тряпкой на глазу — он до невозможности симпатичный и такой невероятно милый, что будь Аякс щенком, точно бы завилял хвостом и вылизал Кэйе все лицо. Конечно, все это может быть влиянием ситуации и момента, но сейчас Чайлд готов поклясться, что никогда не видел парней, красивее этих двоих. На Кэйю и Дилюка просто невозможно долго смотреть: от обожания и желания целоваться тянет в животе. Как это называется? Бабочки парят? В его случае сжирающая внутренности саранча. Аякс убирает руки первым, мягко смеясь себе под нос, пока Кэйя чуть отсаживается и прикладывает к своим щекам собственные ладони. Дилюк тоже улыбается, шепчет что-то на немецком, отчего Кэйя еще больше вскидывается, смотря на них двоих теперь как на врагов народа. Чайлд вместе с Дилюком довольно быстро сходятся во мнении, что это «so cool», совершенно не обращая внимание на возражения Кэйи. Котятам слова не давали. Все и так знают, что они милые. От этого никуда не убежать. И никто Кэйю от этого статуса теперь не спасет. Пока Кэйя и Дилюк говорят еще о чем-то на немецком, Аякс просто продолжает разглядывать их. С улыбкой на губах будто без причины он выглядит точно как слабоумный. Но на это абсолютно плевать. Просто Чайлд уже по-своему немного счастлив. От этой встречи, от их знакомства, от того, что несмотря на все эти ужасные обстоятельства, в груди от одного взгляда на этих двоих слишком приятно теплеет. Влюбился? Да, точно да. Сразу в двоих? Да. А почему нет? Они оба чрезмерно хорошенькие. Он бы мог расписать достоинства каждого на пол-листа минимум, и это только внешние! Внутренние займут еще по листу, а что? Да, мало. Но Чайлд знает их только пару часов. Через пару свиданий наверняка вышло бы целое собрание сочинений! Хотя даром к писательству он не то что бы обладал. Но если бы Аякс записывал кому-нибудь из друзей о них войсы, они были бы получасовыми. Дилюк рассказывает что-то тихим бархатным голосом, пока Кэйя с него глаз не сводит, смеется глухо, но по улыбке видно, что искренне. И Чайлд щурится совсем довольно, откидывая голову немного назад и разглядывая решетку над ними. Солнце уже не видно, но видимый кусок неба все такой же светлый, а шум трассы так же размеренными волнами усиливается и приглушается, будто бы даже убаюкивая. Аякс уже хочет прикрыть глаза, пока что-то не загораживает минимум половину неба, закрывая обзор. Тут и так темно, куда еще-то больше? Полный, черт его возьми, беспредел. — Шпала конопатая! Ты тут или течением уже унесло? Крик эхом долетает до них сверху, даже оглушая. Аякс от этого противного чувства морщится, но уже довольно ухмыляется, набирая побольше воздуха в легкие. — Филечка! Филимончик! Скарамучачечка моя! Нашел меня! Счастье ты мое лимонное, до слез радости кисло-горькое! Скорее вытаскивай нас из этого темного царства! Мой рыцарь в сомбреро! — кричит ему Аякс во все горло, пока Кэйя с Дилюком, уже стоя на ногах, молча оглядываются с него на решетку и обратно. — Казуха, я передумал, нахуй его. Пусть этот чертила сдохнет уже, — слышится рык сверху, на что Чайлд в ту же секунду реагирует неодобрительным криком. — Казуха, не слушай его! Друг! Товарищ! Это вопрос жизни и смерти! Буквально! — не унимается Аякс, пытаясь как-то подняться, но в итоге обессиленно оставаясь на месте. Кэйя чуть испуганно озирается с решетки на Чайлда, видимо, совсем не понимая, шутят ли ребята сверху или, действительно, готовы бросить их тут, потому что такого клоуна вынести сложно всем. Аякс неловко хихикает на его взгляд и машет руками, мол все в порядке, но по взгляду Кэйи понимает, что тот начинает верить ему еще меньше. Сверху к тому же становится подозрительно тихо, тень тоже пропадает, и Кэйя сам срывается в новый крик: — Эй, пожалуйста! Помогите нам! — Help us, please! — подхватывает Дилюк, становясь точно под решетку. — Да не орите, спасатели болгарку ищут! — доносится сверху от Скарамуччи, пока Аякс радостно хлопает в ладоши, громко заявляя в ответ, что за такую помощь он готов заплатить еще одну тысячу или даже две. Чайлд даже оглядывается в сторону двери в соседнюю комнату — нового прилива воды нет, крыс-мутантов тоже, вообще вроде бы ничего, что могло бы убить их быстрее, чем спасатели приступят к делу. На секунду Аяксу кажется, что сейчас он на самом деле спит. Кажется, будто все это не может быть реальностью — горы трупов остались позади, хотя в ушах помимо шума все еще слышен треск чужих костей. Словно это история про героев, которые спасают и спасаются сами — история со счастливым концом. Они действительно живы? Аякс боится, что нет. Вдруг через мгновение он откроет глаза и очнется где-нибудь переломанным под отцепившимся вагоном? Вдруг окажется еще дальше — под грудами тел, без сил к попытке выжить и выбраться. А что тогда было бы с Дилюком? А где был бы Кэйя? Мысли пугают до мандража. Если это было сном, то самым прекрасным — Роза и Венти, скорее всего, успешно добрались до спасателей, Скарамучча пришел за ним — этот день следует обвести в календаре по нескольким поводам. Они же смогут выбраться? Аякс прикрывает глаза на секунду, крепко жмурясь и внутренне готовясь к тому, что сон вот-вот закончится, но его мысли прерывает гадкий шум того, как пилят железные прутья. Он распахивает глаза, а прямо над его головой сияют яркие искры. Отец говорил в детстве, что на них без спец-каски смотреть нельзя, а то глаза обожгутся. Но это зрелище кажется Аяксу самым прекрасным на свете — рыжие огоньки гаснут, не долетая до них и растворяясь в темноте, из которой их вот-вот вызволят. Все-таки не сон. В прекрасной реальности решетку сдирают чьи-то руки, а потом в отверстие кидают навесную лестницу. Через мгновение — появляются чьи-то ноги, через второе — яркая куртка формы МЧС. В третье — Аякс наконец-то позволяет себе вздохнуть — человек в каске громко кричит, что сейчас будут пилить вторую решетку и всем надо отойти. Это занимает всего пару минут — груда железа падает с громким и противным звуком прямо на пол, пока сверху сбрасывают еще какие-то штуки: тросс, катушку, мужчину в спецодежде. Он приземляется к ним, зажавшимся в угол подальше от решетки, хмурится, осматривая их и снова кричит: — Есть кто сам подняться не сможет?! Аякс улыбается, пока восторг по ребрам сломанным пляшет и отдается тупой, но самой приятной болью на свете — он начинает чаще дышать, а сердце в груди колотится быстрее. Наверх. Их вытащат. Вытащат! — Есть, товарищ спасатель! Я! — довольно голосит он, истерично посмеиваясь. Разумеется, он. Кто же еще-то? Однако тут же он вспоминает, — Кэй! Руки как?! — Сойдет, поднимусь как-нибудь, — тихо выдыхает Кэйя, но улыбается тоже радостно. Первым решают вытаскивать Аякса — хотя он категорически против. Дилюк с невозмутимым лицом и интонацией, понятной любому русскому человеку, понимающему по-немецки только «Hände hoch», заявляет, что поднимется последним. Что он собрался внизу делать — непонятно. Проконтролировать, как их с Кэйей задницы будут сексуально смотреться, пока они по этой лесенке лезут? Ну, в целом, да. Аякс бы тоже посмотрел. Он бы и потрогал. Однако никаких лесенок. Даже жаль. Трос надежно фиксируется сверху, звук наматывающейся катушки колет уши, но радость затмевает все остальное. Тащат его тяжело. Ремни давят на живот под ребрами — тяжело дышать, — но без них никак. И без того послабее затянули. Это занимает куда больше времени, чем Аякс мог предположить — голова кружится, словно он в центрифуге десятый час готовится стать преемником Леонова. Тошнит просто неимоверно. Но внизу Кэйя. Придется терпеть. — А если я… скажем… отцеплюсь… упаду с этой высоты, — задыхается Аякс, — что я еще сломаю? Мужчина, который крутит катушку троса, сверху невозмутимо отвечает: — Полетишь вверх головой — сломаешь шею и не сможешь ходить. Полетишь вниз головой — ее уже насовсем сломаешь. — Да я ему, блять, сам все нахуй сломаю! И голову, и шею, и ноги, чтобы больше не страдал хуйней и не ходил во всякую жопу пешочком! — орет откуда-то сверху Филимон, пока Аякс довольно улыбается. Волнуется, значит, за него. Переживает. В таком положении поднять голову не только сложно, но и опасно — на всякий случай Аякс хватается за холодный металлический трос, а потом смотрит наверх. Слепит. Он моргает раз, второй, третий, четвертый — начинают слезиться глаза — и на пятый раз Аякс видит его. Солнце. От него всегда хочется чихать и плакать — слишком жгутся глаза. Оно настолько большое и необъятное, что Аякс на мгновение слепнет — после пары часов в кромешной темноте солнце ощущается раскаленной лампой, прижатой к глазу. Такое горячее. Аякс чувствует, как его грязные щеки тлеют от тепла — тут же появляется летний ветерок, из-за которого дрожат кости. Точно, он же промок до нитки. Кошмар какой. Его сажают на какой-то бордюр, вдалеке уже слышна оглушающая сирена скорой помощи. К ним что ли? А может и не к ним. Кажется, все-таки второй вариант, ведь один из спасателей кивает другим и спешит направиться к бесконечной пробке, протискиваясь через машины. Тут же из дыры вытаскивают Кэйю. Оказывается, у него безумно красивый оттенок волос — синеватый, темный аквамарин в прядях. На солнце это еще заметнее. Повод любить солнце еще больше — до восхищенного вздоха. Аякс тратит буквально секунду на созерцания чего-то настолько прекрасного, а через мгновение уже дергается от криков под ухом. — Ты вообще, блять, неадекватный?! Ладно бард — он конченный, играл до посинения, а тебе то нахуя в этот поезд надо было лезть?! — возмущается Скарамучча, гневно жестикулируя, пока глаза беспокойно туда-сюда мечатся. Он раны открытые ищет? За его спиной стоит Казуха, придерживая парня за плечо от любых необдуманных действий. Вроде попыток замахнуться на сидящего Аякса ногой, попытаться отпинать его или сотворить еще какой-нибудь акт жестокости. — Ну… как нахуя… Историю сдавать, — вздыхает Аякс, посматривая в сторону спасателя, который дает Кэйе какие-то бинты из рыжей аптечки МЧС. — Историю? Че? Ты-то? Ты дебил? — Да-да, Филя, радость моя, давай я потом тебе напишу, когда телефон найду… — Еблан, ты еще и телефон просрал?! Он же был водонепроницаемый… — Сам ты водонепроницаемый. А телефон утонул. С Вентисой что? С ним еще девушка была такая, типо, волосы крашеные и платье… Скарамучча недовольно стонет, хлопая себя ладонью по лицу. И дышит так глубоко и громко, что почти оглушает. Казуха гладит парня по спине, сочувственно смотря на Аякса и улыбаясь краешком губ. Хороший пацан. Всегда Чайлду нравился. Ровный такой, не то что этот бешеный мопс. — Готка та? — все-таки вздыхает Скар, решая ответить и этим переступая через себя. — Они вдвоем вылезли, тебя, идиота, спасти пытались. Ты нахуй… как додумался мне местоположение скинуть, клоун ты конченный. Ты хоть понимаешь блять, что я нихуя не понял, да я, сука… Но тут Филечку без новых лишних слов подхватывает под руки Казуха и уводит куда-то подальше в сторону. Тот ворчит, кричит что-то напоследок, пока Аякс машет ему изо всех сил на прощание, стараясь не сильно напрягать туловище. — Интересные у тебя друзья, — негромко смеется Кэйя, присаживаясь совсем рядом, когда Дилюка тоже наконец вытаскивают. Икорка беспокойно осматривает их издалека, однако тут же кивает сам себе и после нескольких вопросов от спасателей, которые, видимо, ни слова по-английски не понимают, садится к ним. Аякс оказывается зажат с двух сторон великолепными красивыми парнями — мечта, сладкий сон, восторг. Просто потрясающе. Дилюк еще и теплый почему-то. Аякс чуть прижимается бедрами к бедрам и шепчет Кэйе двигаться к ним с довольной улыбкой. Теперь они как стайка пингвинов. Очаровательно. Потрясающе! Один из спасателей приносит им три пледа. И становится совсем хорошо. Аякс хихикает и мурлыкает, несвязно бормоча что-то о замечательном завершении дня, точнее… середине дня. О том, что все из их компании выбрались, Дилюку тихо переводит Кэйя, а еще улыбается так ласково и прижимается еще ближе. Невероятно теплый, добрый и милый. Так странно и совершенно необъяснимо. Точно магия и чудеса. Но абсолютно плевать, пока они втроем сидят на солнце, пораженно оглядываясь по сторонам и друг на друга. — Я вас так люблю! — не удерживается Аякс, расплываясь в искренней улыбке. — I love you two! I mean… one, two… two you. Дилюк смеется и понимающе кивает, а Кэйя слегка смущенно улыбается. Это затапливает волнами любви и обожания еще больше. Аякс на всех доступных для него языках, в том числе жестов, пытается вдруг объяснить, что ему жизненно необходима ручка, карандаш, что угодно, главное — куда-нибудь записать их контакты. Скорая все еще стоит в пробке на фоне, но медленно продвигается в их сторону. Времени мало, успеть нужно много. — Инстаграм? Фейсбук? Что угодно! Икорка, Василечек! — взмаливается Аякс, уже отобрав у Дилюка какой-то маркер, что тот успел выудить из портфеля. Правда, блокнот Дилюка совсем не уцелел, мокрые странички рвались от малейшего прикосновения к ним. Поэтому Чайлд торжественно заявляет, что писать парням нужно прямо на его руках. Руки точно будут с ним, они не пропадут, не порвутся, и это точно-точно самый надежный вариант. Первым маркер берет Дилюк, вытягивает руку Аякса перед собой поудобнее и пишет аккуратным почерком свой ник. Чайлд следит за каждым движением его пальцев, чуть ли не с придыханием, в конце расплываясь в улыбках и благодарностях, еле удерживая себя от того, чтобы не полезть на Дилюка с поцелуями. Но вместо этого передает маркер и вторую руку Кэйе. Тот медлит пару секунд, но все-таки тоже начинает выводить буквы по его коже. После Аякс с безумно довольным видом разглядывает свои бесценные почти-татуировки, визжа от восторга. — Напишу вам, напишу. Сегодня же. Или завтра. Когда телефон появится! А может, нас даже в одну больницу увезут, в один корпус. Будете ходить в мою палату? Классно было бы, да? Придете? Кэйя с легкой улыбкой переводит все им сказанное. После короткого диалога на немецком оба парня согласно кивают. И это все, что нужно Аяксу, чтобы чувствовать себя на седьмом небе или даже на восьмом. Хотя нет… Можно еще немного выше. Да, хотелось бы. Очень бы хотелось. Может, все-таки можно было бы и попробовать? Чайлд губы взволнованно облизывает и ловит ладони парней в свои. Сердце в груди начинает быстро биться, не то испуганно отступая, не то воодушевленно подгоняя. Мурашки бегут по спине. И почему это так внезапно волнительно? Но Аякс с силами собирается и поднимает на них обоих взгляд, выдыхая решительно: — Давайте встречаться? Втроем. Кэйя удивленно замирает, но из-за ожидающего взгляда Дилюка приходит в себя быстрее и как-то неуверенно переводит вопрос. Аякс тут же расходится в пояснениях, что да, втроем, они трое могли бы попробовать, потому что они оба безумно Аяксу нравятся, и вроде бы друг другу тоже, и вообще это все не просто симпатия, он чувствует, правда, чувствует очень сильно внутри себя всю эту любовь, и то, как они друг другу помогали, как они выживали, как крепко они держались друг за друга эти часы — разве это не одно из главных доказательств, что у них все совершенно искренне, что они так надежны друг для друга, и что… что… Мыслей в голове слишком много. Аякс старается придать форму им всем, но на выходе получается совершенно непонятная каша из его восхищений, признаний, обещаний и невесть чего. Но он не может остановиться, хоть немножко сдаться, пока не услышит категоричное нет. Ни за что. И он продолжает что-то лепетать, пока Дилюк не берет его за руку, заставляя остановиться и смотреть на себя. — Yes, I agree. I like this idea. And I like the two of you. Аякс забывает дышать на пару секунд. Чуть судорожно вдыхает и смотрит на Дилюка совершенно ошарашенно. Вау, черт возьми. Вау. Дилюк согласился. Он тоже хочет попробовать. Просто… в голове не укладывается, что это возможно. Звучит как сказка и как одна из его самых сумасшедших и несбыточных мечт. Дилюк улыбается, уже держа их с Кэйей руки в своих и поглаживая большими пальцами. Ощущается так нежно и заботливо, так опекающе, будто своим согласием еще и обещает позаботиться обо всем остальном, обо всем уже не настолько важном. Восхитительно. Ненавязчиво покровительственно. Действительно, папочка. Аякс в писке несдержанном заходится, чуть ли не прыгая на месте от восторга, лепечет что-то, жмурится и выглядит счастливым до ужаса. Пока Дилюк все свое внимание переводит на Кэйю, поглаживая его ладонь и заглядывая в неприкрытый повязкой глаз. Чудесно небесно-голубой. И совсем немного будто бы льдисто-испуганный. — Кайя, ты о чем-то переживаешь? — мягким тоном интересуется Дилюк, согревая чужие пальцы в своих. — Я… не знаю… вообще не понимаю… — Кэйя голову опускает, прикусывая губы, пока Дилюк снова не тянет его немного на себя, заставляя поднять взгляд. — Кайя, — зовет он нежно и так же ласково улыбается, будто способен этой улыбкой растопить любые ледники и разжечь даже совсем мокрые угли. — Все будет хорошо. Дилюк переводит на чуть успокоившегося Аякса взгляд и тот тут же уверенно кивает, серьезно смотря на Кэйю, хотя точно не мог понять, о чем в принципе говорил Дилюк. Это просто доверие, бессловесное понимание, что выработалось между ними и что еще сильнее подогревает что-то внутри. Все точно будет хорошо. И пока Аякс завороженно разглядывает голубую радужку и безумно счастливо улыбается, Дилюк гладит Кэйю по ладони и тоже вновь ловит его взгляд. – Кайя, будешь встречаться с нами? Кэйя поджимает губы, но в какой-то совершенно другой эмоции. Аякс подается к нему вперед, пытаясь разглядеть эти чувства лучше, но тут же осекается, замечая в уголке глаза Кэйи слезы. Чайлд беспомощно рот открывает и закрывает, не понимает даже в эту секунду, чем эти слезы могут быть вызваны, но Кэйя говорит быстрее него: — Да, да, буду, хорошо, — и носом шмыгает совсем очаровательно, пряча лицо в ладони. Аякс визжит еще громче и вместе с Дилюком на Кэйю с объятиями накидывается, прижимая к себе со всех сил и крича о своем счастье и любви во все горло. Дилюк смеется негромко, а Кэйя пытается хоть немного отстраниться, но уже после второй попытки сдается и только голову запрокидывает, чтобы слезами не мазать по чужой одежде и щекам, стонет чуть вымученно, но так искренне удивленно пищит, когда Аякс вместе с Люком с его щек сцеловывают слезы, придерживая за плечи и подбородок. — Да вы… вы… с ума сошли, — шепчет он, но совсем не вырывается, только слезы так и льются мокрыми дорожками к чужим губам. Совсем недалеко в пробке все еще безумно медленно едут машины наверняка с людьми, пялящимися на них во все глаза. Да и спасатели где-то совсем рядом, только недавно ушли в свою машину, но в любую секунду могли бы вернуться. Аякс понимает волнение Кэйи и только чуть вперед придвигается, чтобы закрыть собой боязливого котенка от возможных взглядов. — Любовь — это безумие! — хихикает Аякс, оставляя еще один поцелуй прямо у уголка губ. — Нет, просто ты безумный идиот, — фыркает Кэйя и ладонь в лицо Аякса упирает, когда тот лезет к нему. — Что?! А почему Дилюку можно продолжать тебя целовать, а мне нет? — искренне возмущается Чайлд, смотря, как Дилюк приобнимает Кэйю, целует у виска и с легкой ухмылкой стреляет на Аякса глазами. Это что вообще за игры уже начинаются? Кэйя вздыхает, но руку от губ Аякса скорее убирает, еще помня, как в тоннеле после такого движения Дилюка всю его ладонь Аякс тут же вылизал. Поэтому он быстро скользит рукой Чайлду в волосы, приятно поглаживая и перебирая чуть подсохшие рыжие пряди. Это тут же парня успокаивает и заставляет ластиться к ладони. Хорошо, хорошо, так тоже неплохо. Потом Аякс оставит поцелуи везде, куда дотянется. — Думаю, меня отпустят из больницы раньше вас, — задумчиво начинает Дилюк и снова берет в руки маркер. — Я постараюсь купить новый телефон и все… прочее. И останусь здесь, пока мы все не сможем связаться и я не смогу навестить вас. Икорке приходится закатать рукава пиджака и подать им руки, чтобы уже через минуту на его коже появились такие же автографы, как и у Аякса. Это заставляет улыбнуться и довольно промурчать, что у него впервые просят контакты, а не наоборот. Приятненько. — Тебе не нужно спешить в Германию? Это все… может затянуться. И в палаты часто пускают только родственников, — Кэйя отдает маркер и со вздохом опускает голову на плечо Дилюка. — Я подожду, — улыбается он в ответ и переводит взгляд на вновь чуть дремлющего Аякса. — If you're a good boy, I'll even bring you… «Икорк». Чайлд в ту же секунду просыпается от напавшей на него легкой дремы, загораясь глазами ярче любых звезд. Кивает много раз, снова сцепляя руки с парнями и совершенно довольно хихикая, пока на фоне к ним подъезжает скорая. — I will a better good boy, — улыбается Аякс, снова сладко прикрывая глаза и наслаждаясь этим моментом. После все несется в мутном тумане: врачи, сотни вопросов, попытки ответов, руки на его ребрах, плечах, под локтями, носилки, лица, голоса. Кэйя и Дилюк. Кажется, они договариваются уместиться в скорой где-нибудь рядом, после того, как внутрь затащат Аякса. На самом деле, он с трудом понимает, почему он вообще на носилках и почему голова так плохо варит. Как липкая рисовая каша… Которая еще и липнет к зубам… Чайлд головой чуть встряхивает, отгоняя бредовые мысли и сон на обратной стороне век. Но выходит крайне плохо. Слишком сильный противник. Дилюк и Кэйя остаются позади, дожидаются, пока Аякса поместят в салоне. Каша варится, но боли все также нет, только слабость накатывает уже невыносимая. Он с силой держит себя в сознании. Как во всех самых страшных фильмах, Аякс наверняка знает — засыпать нельзя. Ни за что. Но когда голова касается носилок, из груди вырывается облегченный вздох. Кушать подано. Колесики трещат по асфальту, чуть спотыкаясь на неровностях, это заставляет негромко хихикать и пытаться лечь удобнее. Так хочется спать, просто уже отрубиться и проснуться здоровым, где-нибудь на свидании с котиками, чтобы те мяукали голосами двух красивейших немцев и как-нибудь непринужденно терлись об него, выпрашивая новой ласки. Чайлд подарил бы им всю свою любовь… всего себя… всего-всего… всю эту кашу, черт возьми, всю… — Аякс! — разрывает пространство хриплый крик, после чего из черной подъехавшей машины совсем рядом с ними выбегает невысокий дедушка и несется к скорой. — Господи! Ты как вообще умудрился? Что с ним? Все в порядке? Что сломал? Ребра?! Опять?! — Да, деда, не кричи… — фырчит Аякс, отворачиваясь и отмахиваясь рукой, выходит ему смска тоже пришла. — Жить буду. — Конечно, будешь! Да только целым надо! Здоровым! Что же с тобой такое-то… Тридцать три несчастья… Ох, Господи-Господи… — Нет… только не инсультоинфаркт… — бурчит Чайлд засыпая, пока дед берет у врачей адрес больницы, бросая на Аякса новый взволнованный, но совершенно не удивленный взгляд, и уходит обратно к машине. С трудом носилки затаскивают в скорую, врачи все еще суетятся, кто-то уходит вперед, кто-то остается рядом. Кэйя с Дилюком тоже — присаживаются недалеко, а после Аякс, прикрыв глаза, чувствует, как они оба касаются его ладони. Улыбка сама ползет на губы, а со вздохом вырывается и довольное тихое мычание. В голове мысли в круговороте пляшут, вертятся, давя на виски и затылок. Но все они приятные и хорошие — предчувствие, наверное. Просто одной катастрофой все остальные проблемы оказались совершенно не важными и незначительными. Просто одной катастрофой он обрел гораздо больше, чем потерял. Сегодня мир не стал лучше, но стал лучше сам Чайлд. Нашел тех, ради кого он хочет стать лучше, ради кого он будет стараться стать лучше. Большая любовь — большая ответственность. Но ради них Аякс тоже возьмет ее на себя. Ради них он спустился бы в это метро еще ни один раз. В целом там было и не так уж плохо. Бывало и похуже. Но повторять, конечно же, не хотелось бы. В каше мыслей оказывается голубика с листиками васильков, а еще куча красной икры, да и вообще это уже не каша, а какой-то творожок… Странная, конечно, тарталетка. Но Чайлд хихикает через полусон и сам с собой соглашается, что такую красоту есть бы и не стал. Может быть, только совсем чуть-чуть. Лизнул. Желательно в губы. Аякс сжимает их пальцы в ответ, наслаждаясь теплом и взаимностью. А после шепотом невозможно счастливо пропевает внезапно всплывшую в памяти песню: — Две пары рук тебя ласкают вновь… — Что? — переспрашивает Кэйя, не расслышав, и наклоняется ближе. — Твоя… моя любовь, — улыбается Аякс и переводит сонливый взгляд на парней, после снова прикрывая веки, — предел всех мечтаний. У всех один, у меня два в одном… И ночью и днем… И днем и ночью… Кот… Мяу? Мя… Мялюк и Кэйня, котик и котик. Васильковая икра… — Вкусная? — Очень хорошо… — О, отключился. — Кто… я?! — Спи, спи, Аякс…