Untergrundbahn

От паники в горле стучит сердце, а связка ключей скользит между пальцев и падает на коврик. И секунды тянутся часами, пока он трясущимися руками пытается подобрать ключи с пола и вставить в скважину. Итэр словно слышит тихий нарастающий фоновый гул от Сяо: тяжелое дыхание, разочарованное мычание и после несдержанный мат, что в итоге покрывает их всех длинными двусоставными предложениями. От этого страхом сжимается сердце, хочется убежать, не обязательно к метро, можно просто отсюда. Но Итэр только сжимает зубы, наконец запирает за собой дверь и вызывает лифт, пытаясь взять себя в руки. И в итоге берет за руку Сяо. Он не вырывается, но и на Итэра не смотрит, словно вновь затихшее море перед сильнейшим штормом. Это пугает еще больше — держать в своих руках что-то настолько непредсказуемое и опасное, кого-то настолько отчаянно-решительного — держать в своих руках Сяо. А когда они все вместе выбегают из подъезда, так и не дождавшись лифта, у Итэра дрожит уже все нутро. Он держит Сяо, не позволяя тому рвануть вперед без остальных. Тот нетерпеливо оглядывается, пытаясь решить, в какую сторону им бежать дальше — искать автобусы или добираться пешком. Время поджимает. Его катастрофически не хватает. Если у Венти были при себе документы или если бы он был в состоянии назвать свое имя, то уже давно появился на сайте в списках пострадавших. Если бы он мог, он бы уже нашел способ связаться, это же, блять, Венти. Он выбирался из задницы мира, он был в таких местах, которые даже в кошмарах видеть дико, потому что они хуже в несколько раз. Но, может быть, проблема была как раз во времени. Его прошло слишком много для того, кого могли бы достать невредимым, но слишком мало, чтобы Венти перевезли в больницу, оказали медицинскую помощь и дали телефон позвонить близким. Итэр не знал, как это работает, но знал, что им стоит спешить. Пока бомба из шквала эмоций внутри Сяо не детонировала. Видно, как он держится, как пытается контролировать себя, хмурит брови, до крови кусает губы, и как дергается его кадык, а на скулах играют желваки. Итэру совсем не хочется знать, что будет, когда он вновь сорвется. Он не хочет видеть Сяо таким несчастным. — Хэйдзо сказал, что всех вытаскивали из дверей Киевской, — напоминает Казуха, укладывая на плечо Сяо ладонь и пытаясь хоть как-то его осадить. — Давайте направо, к остановке. Потом на автобусе до метро, так быстрее всего, — вздыхает Итэр, с опаской оглядываясь на парней. Правда, смысла особо не было — пешком идти всего не намного дольше. Но Сяо бы это не устроило. Вряд ли бы его устроило хоть что-нибудь. — Хорошо, — тут же кивает Сяо, кидаясь в нужную сторону и набирая темп шага уже через пару секунд. — Эй, блять! Стойте, ща, — ворчит Скар где-то за спиной, — шнурок развязался, хах… Итэр думает: «Нет. Только блять не сейчас». Скарамучча был тем еще придурком, особенно в такие моменты, когда всем было не до шуток. Мог заржать, когда кто-то плачет. Мог навалить еще больше добивающих фактов, когда кто-то сомневался или грустил. Он мог что угодно, если итог из этого должен был выйти со знаком минус. Минус бесконечность. Сяо на брюнета оборачивается, оголяя ровный ряд зубов и чуть ни рыча, как бешеный зверь. А Скар только удивленно смотрит на его реакцию, будто не понимает в чем дело. И совершенно случайно развязывает только что завязанный им шнурок с продолжительным невинным «упс». Словно ветер сквозь пальцы Итэр чувствует, как ладонь Сяо ускользает из его собственной. Слишком быстро и стремительно. Он хочет поднять на Сяо взгляд, снова перехватить его руку, но не дотягивается, не успевает. Только Скар уже стонет от удара под дых. Сяо привычно опрокидывает его на землю, усаживаясь сверху. И Итэр видит только его кулак, нацеленный точно в челюсть. Слишком быстро, ему не остановить. — Сяо, — твердо басит Казуха, перехватывая чужую руку и не позволяя сделать удар. Итэр подбегает следом, берет вторую руку Сяо в свою и торопливым шепотом пытается отговорить от очередного избиения, даже если Скарамучча заслужил, даже если он конченный мудак. Сейчас важно не это. Они всегда успеют разобраться или хотя бы в очередной раз подраться. Позже. А пока они должны спешить к метро. Разве не это было так важно для Сяо? Разве не из-за этого самого Итэра колотит до ощутимой дрожи. Он действительно еле стоит на ногах. Слишком много переживаний для него после вчерашнего вечера, после сегодняшней ночи и целого утра в сомнениях. Казалось, что только все образовалось, все может получиться. Сяо наконец с ним. Сяо наконец с ним? Итэр поднимает на него глаза, встречаясь взглядом и замирая. Он даже не слышит ворчание Скарамуччи, что не может сбросить с себя чужое тело, не слышит обеспокоенных слов Казухи. Только смотрит в золотые глаза напротив. И не чувствует, как из собственных льются слезы. Моргает медленно, совсем измученно. Иногда в моменты, как сейчас, кажется, что в нем не остается никаких сил продолжать пытаться. Раньше он справлялся со всем ради сестры, после ради Сяо. Но разве Итэр нужен ему? Скорее, все всегда было наоборот. Это Сяо был нужен Итэру. Но сейчас они все нужны Венти. Он отпускает руку Сяо из своей, стараясь скорее вытереть лицо от слез, они уже попали на губы, горькой солью растекаясь по языку. Итэр всегда был сильным. Он справится и с этим. Просто обязан. — Итэр, — шепчет Сяо, поднимаясь на ноги и пытаясь как-то коснуться. Очевидно, хочет извиниться, сделать хоть что-то. Тянет руки к его плечам, наверное, для объятий, но Итэр отстраняется, мотает головой отрицательно и сам делает пару шагов в сторону автобусной остановки. Его не нужно утешать. Он знал, на что шел. Не так давно Казуха ему напомнил об этом. Он весь день размышлял об этом сам. Только надеялся, что с последствиями столкнется чуть позже, успев насладиться ласковой комфортной атмосферой между ними двумя, чуть больше, чем пара часов после пробуждения этим утром. Итэр не видит, как все остальные следуют за ним. Но еще издалека замечает, что у остановки полно народу. Может, стоило взять такси, но те еще чаще попадали в пробки, срезая через второстепенные дороги, в отличии от автобусов, медленно, но верно двигающихся по отдельной полосе. Светофор мигает красным, и парни наконец догоняют Итэра, становясь рядом. Он не слышит, о чем те говорят, только прожигает взглядом красные цифры, пока они не сменяются зелеными с противным пищанием, слишком хорошо подходящим под звук разрывающихся мыслей в его голове. Они едва успевают всей толпой неловко залететь в автобус, который закрывает двери почти перед их носом. Итэр надеется, что никого не прищемило, но судя по мату Скарамуччи на весь салон, все-таки его эта участь и постигла. Может, карма все же существует? Один день в году. Самый ужасный. Двери еще раз тяжело раскрываются, отталкивая всех пассажиров от края, из-за чего все жмутся друг к другу очень тесно. Как и в любой другой летний день, солнце жарит нещадно, в автобусе нестерпимо душно, а кондиционер оказывается либо слишком слабым, либо просто сломанным, чтобы Итэр мог хотя бы нормально дышать. Честно говоря, ему бы не помешало — перед тем, как двери вновь закрываются, в автобус втискиваются еще пара человек, а недовольные вздохи наполняют весь салон в геометрической прогрессии. Кажется, его даже кто-то толкает, но стоит автобусу тронуться с места, вся плотно прижатая толпа скользит в сторону, чуть ли не падая, и Итэр вместе с ними. Он едва успевает схватиться за поручень, пытаясь оглянуться на Сяо, но тот только вжимается в дверь и, кажется, держится вполне крепко. Едут они медленно, даже слишком. Сначала водитель кое-как выруливает с остановки, пытаясь объехать машину, что припарковалась в неположенном месте, и сигналит ей так громко, что уши закладывает даже около последних дверей. Потом автобус медленно набирает хоть какую-то минимальную скорость, но уже через несколько минут резко тормозит. Снова громкий гудок, только теперь уже сопровождаемый басом водителя, который кричит что-то совсем неразборчивое и приглушенное со своего места. Итэр просто надеется, что когда-нибудь этот день закончится, а после этого он никогда в своей жизни не будет пользоваться общественным транспортом. Этот автобус не просто медленный. Даже пешеходы за окном обгоняют их один за одним. В какой-то момент атмосфера в салоне достигает точки кипения. Итэр не знает, из-за жары ли это, или дело в том, что совсем рядом случилась самая масштабная катастрофа за последние лет десять на его памяти. Хотя, за всю его жизнь — не меньше. Все суетятся, ругаются и кричат, водитель сигналит машинам спереди, перекрывая пищанием гудка недовольное бормотание вокруг. Кажется, спустя время автобус наконец трогается и даже кое-как проезжает одну остановку — все тут же радостно пытаются вытиснуться наружу, остервенело толкая друг друга и матерясь сквозь зубы. Толпа несет Итэра из салона на улицу — по сравнению с духотой в автобусе, жара на улице ощущается приятной прохладой. Пропустив почти всех, он заходит внутрь и сразу же хватается за Сяо, чтобы не упасть, когда автобус неповоротливо двигается с места. В автобусе остались лишь несколько взрослых человек, да одни недовольные бабушки — им точно некуда спешить. Даже остается маленький шанс на то, чтобы следующую остановку проехать спокойно. Сяо держит его крепко, в довольно ощутимо опустевшем салоне автобуса будто бы даже становится свежее, поэтому можно, наконец, выдохнуть. Они проезжают всего с пару десятков метров перед тем, как встать в новую пробку. Это в какой-то мере предсказуемо — дороги достаточно узкие, машин для них слишком много, а в метро нельзя — все кольцо встало, весь центр тоже, ехать людям больше негде. Наверное, прямо сейчас по новостям жителям советуют остаться дома — иначе через час городской муравейник начнет безжалостно давить каждого неосторожного муравья. — Блять, — выдыхает Скар рядом настолько устало, что Итэр не может не разделить это гадкое настроение, — надо было, блять, просто идти пешком… Ебучий тебя в рот, Итэр… — Простите, — только и шепчет он, прикрывая глаза. Да, надо было проверить пробки в картах. Надо было обновлять их до последнего, до точной информации, а не бежать в первый попавшийся автобус. Надо было стараться лучше. Не позволять панике взять над собой верх. Он был нужен Сяо. Не время бояться и ошибаться. Просто не время. — Простите-хуите, голову включай, — ворчит парень в ответ, закатывая глаза и не обращая внимания на внимательный взгляд Казухи, которым тот явно пытается осадить его. Итэр кусает губы, закрывая глаза и пытаясь не поддаться на провокацию. Нужно просто выйти и побыстрее добраться до метро, узнать о том, что случилось и найти Венти. Ничего сложного. Ничего ведь? Он жмет на кнопку «остановки по требованию» под гул других пассажиров, недовольно обсуждающих ситуацию, и только подливая масла в огонь — уже через минуту все хотят выйти с отчаянными попытками докричаться до водителя. Шум стоит ужасный, за дверьми сигналят машины, гудят и чуть ли не сталкиваются, стараясь перестроиться и выехать из пробки, разросшейся по всем полосам. Это какое-то сумасшествие. — Бля-ять, — вздыхает Скар, тыкая на кнопку выхода на двери. Она, естественно, не загорается, дверь не открывается, и он недовольно пинает ее носком кроссовка. Сяо тут же оказывается рядом, отчаянно нажимая на все кнопки подряд. Его состояние выдают плотно сжатые губы и бешеный блеск в глазах — Итэр сразу замечает. Только не сейчас, только не… — Сука! — голос Сяо теряется на фоне общего шума, Итэр даже не успевает его успокоить, сказать хоть пару слов. Парень стремительно, протискиваясь через людей, идет к другим дверям — жмет на кнопки уже там, вздыхает, идет дальше — потом обратно. Жмет, жмет и жмет — хотя уже понятно, что никакого смысла в этом нет. Двери открывал именно водитель. Водителю было плевать на их попытки выйти посреди дороги. Но Сяо не отступает просто так. — Дверь откройте, в конце-то концов! — голосит где-то в начале салона пожилая женщина. — Что еще значит «не положено»?! — Давай уже, мы никуда не уедем так! — поддакивает ей какой-то мужчина. — Люди опаздывают! — доносится откуда-то сзади. У Итэра начинает кружиться голова — слишком мутит от громких звуков и паники — он видит перед собой лишь Сяо. Его бегающие глаза, слишком заметный тремор рук и растерянное выражение лица. Такого Сяо он видел… давно. Очень редко, в очень особенных ситуациях. Всегда, когда дело касалось Венти. Когда он пропал, уйдя на какую-то вечеринку без них — отключил телефон и веселился, а Сяо искал его по всему городу. Когда он напился настолько сильно, что отравился — Сяо бегал за трехлитровой бутылкой воды, а потом ночью искал круглосуточную аптеку, чтобы купить регидрон. Когда он ночью после концерта случайно сел не на ту электричку, уехав в другой город и посеял сумку с деньгами, пока спал, а Сяо неделю катался от дома до депо и помогал написать заявление в полицию. Сейчас было нечто серьезнее, сейчас дело напрямую касалось жизни их друга, сейчас было не до шуток и ошибок, сейчас они не могли ничего сделать, ничего толком узнать — Хэйдзо и сам многого не знал, объяснял расплывчато. Это пугало сильнее всего — неизвестность вгрызалась в глотку, словно бешеный пес. Безысходное отчаяние и страх — все, что Итэр мог испытывать. Словно весь мир сузился до золотисто-карих глаз, будто бы полных слез, но Сяо никогда не плакал. Просто не мог. Просто выражал чувства другими способами. Как в замедленной съемке, которую Итэр не может промотать или остановить, Сяо бросается к дверям, отталкивая Скарамуччу, и со всей силы колотит по дверям кулаками. Тут же отовсюду начинают доноситься испуганные крики, вздохи, где-то начинает плакать ребенок — несчастная и хрупкая детская психика — все мешается в один разрывающий перепонки шум, даже голос Казухи, пытающийся дозваться до Сяо. Но звук ударов о плотное стекло и железные поручни застревает в голове, наверное, очень надолго — этот стук отпечатывается на подкорке. Итэр жмурится, когда его снова пихают люди, старающиеся куда-то прорваться в салоне — паника и истерия достигает апогея. Кажется, даже водитель это понимает. И стук внезапно затихает. Двери открываются. Итэра чуть не сносят с ног, когда толпа, оставшаяся в автобусе, резко бежит к дверям. Он почти падает, но успевает схватиться за поручень и только это спасает его от незавидной участи нескольких человек, которых толпой буквально выкидывает на асфальт. Скарамучча и Казуха успевают выйти более удачно — пока Скар недовольно скрещивает руки на груди и нервно оглядывается около автобуса, Казуха бегает от одних дверей к другим, помогая упавшим людям встать на ноги. Стоит наконец основной массе людей вывалиться на улицу, Итэр тоже пробирается к дверям. Сяо находится сразу, стоит совсем недалеко и взволнованно оглядывает его — кажется, пытался поймать среди людей Итэра. Они коротко переглядываются, и только сейчас Итэр может выдохнуть: — Ты… — В порядке, — тут же отвечает Сяо, схватив его за руку, — идем. Скарамучча не успевает отпустить даже двух едких комментариев до того, как Сяо снова пихает его в плечо и смотрит с очередной угрозой. Только этого не хватало, поэтому Итэр с силой тянет его на себя, подальше от новой порции словесных унижений и поддразниваний. Улица от остановки до метро кажется непомерно длинной, но они пробегают ее за пару минут. Легкие болят от напряжения, но Сяо тянет его все дальше и быстрее, прорываясь через заставленную машинами площадь перед огромным торговым центром, который приходится обходить, чтобы добраться до главного входа. В какой-то момент рука Итэра выскальзывает из чужой, а дальше только люди, люди, люди. Толпа у метро просто огромная. Ее видно издалека. Она растягивается по диаметру от входа на несколько десятков метров. Сирены, крики и общий шум не перекрываются даже звуками от шоссе неподалеку. Слишком необычно, слишком пугающе. Только от вида этой кишащей толпы по спине пробегают мурашки. Идти туда совершенно не хочется. Итэр будто на подсознательном уровне чувствует, что ничего хорошего его там не ждет. Те видео с места событий, что он успел увидеть с телефона Скарамуччи, были ужасающими. Некоторых людей вытаскивали будто по частям. Наверняка это были счастливчики, что сумели пострадать меньше всего, как-то добежать из поезда до выхода. Что было со всеми остальными представлять совершенно не хочется. Сяо бежит в сторону метро первый. Итэр тяжело вдыхает побольше воздуха в легкие и спешит следом за ним. Успевает схватить его за край кофты, перед тем, как они начинают прорываться сквозь эту безумную толпу. Его задевают плечами, локтями, всем, чем попало, иногда не давая пройти вперед. Но Сяо уверенно распихивает всех с их пути, будто и не слыша возмущений и проклятий в свою сторону. Итэр жмурится, но сжимает пальцы на его кофте только сильнее — не отпустит. Нормально вдохнуть получается только у ограждения, Сяо хватается за него пальцами, чуть раскачивая. Полицейский совсем рядом смиряет их раздраженным взглядом и заученно просит отойти, соблюдать дистанцию и не вздумать мешать спасателям. А спасателей вокруг действительно много, как и людей, которых они успели вытащить на поверхность. Повсюду носятся врачи, работники метро и еще куча народа в разной спецодежде. Сяо вертит головой, пытаясь увидеть знакомые зеленоватые волосы, но их нет — ни в каретах скорой, ни на скамейках в окружении медработников, ни в руках спасателей у выхода из метро. — Я вижу Хэйдзо, — вдруг говорит Казуха справа от них, в какой-то момент уже оказываясь рядом вместе со Скарамуччей. Они все поворачиваются в сторону, на которую указывает Казуха. В дверях метро толпятся несколько человек, кто-то кричит, полицейский машет врачам руками, просит спешить. И только чуть позже становится видно самого пострадавшего — его выносят на носилках двое человек. И впереди их тащит именно Хэйдзо. Издалека Итэр почти не видит, насколько все плохо с тем человеком, но даже так, его белая футболка в красных пятнах стала такой точно не из-за задумки дизайнера. И это снова пугает до новой дрожи. — Сяо, дава… В горле ком ужаса застревает, чуть ли не вызывая крик. Только что он был в его руках и вот уже пропал. Просто исчез. Это было не в новинку, Сяо любил так делать. Но не сейчас. Не в таком пиздеце вокруг них. Итэр был готов его ждать — он ждал его, когда тот срывался посреди прогулки или совместной игры куда-то, только на утро коротко отписываясь о причинах. Итэр ждал его, когда приглашал погулять, а Сяо просыпал назначенное время из-за своих приключений с вызволением Венти из очередной кутузки. Иногда Итэр ездил с ним, тоже ждал в приемной рядом с дежурным, пока Сяо пытался убедить всех вокруг, что Венти ничего такого для заключения не делал, а потом они все вместе ждали его отца, как более авторитетного лица в таких вопросах. Итэр ждал его каждый раз, а Сяо каждый раз оказывался в его руках всегда на мгновение — он никогда не мог быть полностью с Итэром, никогда не хотел или, может, даже и не умел посвещать себя кому-то не целиком и полностью, а только чуть-чуть, чтобы для самого себя осталось хоть немного сил. Но Сяо, казалось, жил своей ролью защитника и опекуна Венти и чувствовал в этом свое призвание. А для Итэра оставались только ошметки этих великих чувств. Но Итэр ждал его, потому что верил. Верил в то, что он Сяо нравится, что тот тоже верит ему, что понимает его и тоже хочет что-то изменить, что-то сделать, попробовать все исправить. Казалось, Сяо давно понял, что из себя представляла их ситуация с Венти — прочно связанные путами обещаний, они просто падали вниз из-за связанных крыльев теми же нитями. Но вот они снова здесь. Слова снова ничего не значат — вдруг вспоминаются все обещания родителей о том, что на следующие каникулы они обязательно приедут. Итэра так просто обмануть, не так ли? Он же сам хотел им верить. Это его выбор и решение, а значит он и… — Блять, Итэр, — вздыхает Скар, чуть брезгливо разглядывая его перепуганное лицо. — Успокойся, а? Он вон там… Да, блять, Итэр! Скарамучча его за щеки обхватывает ладонями со звонким шлепком, заставляя посмотреть себе точно в глаза, пока Казуха позади встревоженно оглядывает их обоих, не зная, кого стоит успокаивать. Но, кажется, что Фил внезапно поступает правильно — как будто пытается привести в чувства. Он держит Итэра, чуть встряхивая и прикрикивая на него. Мысли в голове с трудом на свои места возвращаются, перед глазами все плывет, словно карусель на огромной скорости кружится. Вот бы сойти и сблевать весь этот ужас себе под ноги. Но Итэр наконец останавливается взглядом на синих глазах Скарамуччи, отмирая и сглатывая — быть в его руках до ужаса дискомфортно, но в этой толпе и отступить некуда. А чужой взгляд все тяжелее и злее с каждой секундой. — Возьми себя в руки. Ты хуже половой тряпки. Какая бы хуйня не была у тебя в башке, сейчас не до нее, — рычит Скар ему в лицо, точно бешеный пес, готовый минимум отгрызть нос или парочку пальцев. — Твой эмо-долбоеб достаточно неуравновешенный, чтобы создавать гору проблем. Так не создавай их хотя бы ты. Иногда Итэр вспоминает, что ненавидит его. Прямо как сейчас. Настолько, что абсолютно понимает Сяо, сжимая чешущиеся кулаки. Ненавидит за эту режущую правду — нашкодившим котенком в свое же дерьмо носом — хочется отплеваться и уйти. И пошло оно все к черту. Он действительно не понимает, зачем он здесь. Все справятся и без него, тем более, если он тоже создает лишь новые проблемы. Итэр от ладоней пытается отстраниться, но Фил удерживает его дальше, судя по всему реакцией совершенно не удовлетворенный. Сжимает пальцы на щеках Итэра сильнее, уже до боли, до более активного сопротивления. — Отпусти. Идиот… Хватит! — Филь! — Да это вы все идиоты, — рычит Скар, перехватывая Итэра за предплечья и снова заглядывая в его глаза. — Ты вообще меня слышал? Угомонись! Вы разберетесь со всем, когда мы достанем тупорылого барда из-под земли. Или он тебе стал не важен? Может, хочешь, чтобы он там и остался, а, Итэр? Это решит все твои проблемы, не так ли? От этих слов все в душе стискивается ледяным ужасом. Он смотрит на бешеную улыбку Скарамуччи, а сам ежится и жмурится, все еще слабо, будто обессиленно, пытаясь вырваться. Да. Конечно, он успел подумать об этом. Он не хотел этих мыслей. Они будто сами обреченно и абсолютно несчастно набрели на него. Это все что-то изменило бы. Конечно. Сделало бы проще? Вряд ли. Сделало лучше? Точно нет. Точно не для самого Итэра. Все эти годы он никогда не желал Венти зла. Они были друзьями. Даже если причин не любить его было вполне достаточно. Даже если порой хотелось его по крайней мере хорошенько придушить. Но это никогда не было чем-то по-настоящему серьезным, злым и полностью осознанным. Сяо всегда был безумно скрытным, пусть его влюбленность в Венти и читалась невооруженным взглядом, во всем остальном узнавать его было сложно. Детали отношений этих двоих Итэр узнавал потихоньку на протяжении всех лет их знакомства и почти всегда из третьих уст. От самого Сяо откровений можно было не ожидать, от Венти правды о чем-то личном тоже. Но даже без их помощи, Итэр давно знал историю отношений этих двоих. Случайное знакомство в музыкальной школе. Гиперактивный Венти, сразу подружившийся с замкнутым Сяо. Дружба, мир, жвачка. Очевидно первая влюбленность молчаливого мальчика из Китая в невероятного юного барда. А после трагедия Венти, в которой Сяо подписывает себе смертный приговор. Как привязать к себе человека? Конкретно потерянного подростка с расшатанной психикой? «Пожалуйста, хотя бы ты никогда не оставляй меня», — однажды признался ему Венти, захмелев в стельку и коря себя за эти старые слова и переложенную на Сяо ответственность, что развилась во что-то совсем одержимое. О, Итэр видел ее во всех ипостасях: от безобидных яблочных конфет каждое утро до постоянного мониторинга в соцсетях и смсках без перерыва. Эта зависимость пробирала до дрожи, пугала и отторгала. Но при этом никому из этих двоих уже давно не была нужна. И как не удивительно, что никто из них не пытался все это прекратить первым. Сяо клялся, любил в отголосках старых чувств — Итэр мог понять. Венти пользовался и не отталкивал окончательно — Итэр мог понять, но принять — нет. Но сколько бы сильно Венти не был виноват, сколько бы не отшучивался и убегал к гитаре забываться в музыке, он все еще был Венти. Их замечательным маленьким бардом и душой компании. Просто таким же запутавшимся и потерянным, не знающим, как поступить лучше. Итэр и сам не знал, просто не мог больше бездействовать. И в итоге шагнул с обрыва в пропасть. Но его никто в нее не толкал. — Нет. — Аха, правда? А ты уверен в этом? Выглядишь так, будто сейчас убежишь, бросив всех, — Скар своими словами, как обычно метит в самое яблочко, выбивая из груди сдавленные хрипы. — Так страшно, солнышко? Такой беспомощный и слабый. Зачем бороться за что-то, когда можно просто поджать хвост и слинять, да, Итэр? — Нет, — выдыхает он через зубы, собираясь с мыслями и силами. — Я никуда не убегаю. Я буду искать с вами Венти. — То-то же, — все также брезгливо фыркает Фил и разжимает руки на чужих предплечьях. — Пока Кщао в зоне видимости — все в порядке. — Да, Итэр, — наконец вступает в этот диалог Казуха, сокрушенно поглаживая друга по плечу. — Видишь? Сяо сейчас с Хэйдзо. Они будут высматривать Венти там, а мы тут. Все будет хорошо. Верится в это с трудом. Итэр наконец окончательно из рук Скарамуччи вырывается, снова подходя к ограждению и всматриваясь в происходящее у входа в метро. Полицейский все еще стоит недалеко, с опаской посматривает на них, готовый в любой момент подхватить и поволочь к своей машине. С особо буйными так уже и поступают. Итэр видит как какого-то мужчину, бегущего к метро, ловят сразу несколько полицейских, заламывая руки ему за спину. Как Сяо смог пробежать за ограждение и избежать этой участи — хороший вопрос. Но он был там. Сейчас стоял напротив Хэйдзо и о чем-то с ним говорил, пока недавно вынесенного пострадавшего уже успели отнести в скорую. Это очень тяжело. Но Итэр жмурится, вдыхает и только вновь за Сяо взглядом цепляется. Он не хочет сдаваться, пусть все внутри и ломается с треском. Он слишком долго ждет, мечтает о чем-то, с каждым днем кажущемся все более близким, а на деле все таким же далеким. Только Итэр уже пообещал себе идти до конца и не бросать Сяо во всем этом дерьме. Он его попросту не заслужил. Это все можно было решить, и они сделают это. Рано или поздно. Но Итэр будет там. И будет в этот момент держать Сяо за руку. — Сяо, давай, успокойся, — сжимает Хэйдзо его руку и поглаживает по плечу, пытаясь поймать метающийся взгляд. — Как… Я не понимаю. Ты его не видел? А где он? Куда он мог деться? Куда? — Сяо. Пожалуйста. Ты же видишь, мы еще вытаскиваем людей. Группы спасателей ходят дальше в тоннель и ищут там пропавших. Еще есть время, не пережи… — Время до чего? — перебивает его Сяо, из потерянного становясь вдруг чрезмерно серьезным и озлобленным. Хэйдзо на него смотрит, прикусывая губы. Зря он это сказал. Сяо выглядит так, будто еще одно слово и он сорвется. Сказать ему о том, что скоро все это кончится без возможности что-то изменить — просто-напросто страшно. Хэйдзо не был психологом, но какой-то частью понимал, что рассказ о консервации метро сорвет все предохранители парня с концами. Он только шепчет, что все скоро решат, а сейчас они вдвоем подойдут к врачам и попросят для Сяо немного успокоительного, так будет лучше. Хэйдзо оборачивается, выискивая взглядом карету скорой помощи, а когда хочет снова взять Сяо за руку, чтобы увести к ней — парня рядом уже нет. Он испуганно оглядывается, видя чуть вдалеке ребят и такого же перепуганного Итэра, который машет ему рукой в сторону входа в метро, что-то крича, но с такого расстояния совсем не слышно. Сяо уже пробегает через раскрытые огромные деревянные двери, кто-то кричит ему в спину, пытается схватить за руки, но он выскальзывает из них, уклоняется, пробегая дальше внутрь. Перепрыгивает через ограждения и турникеты, проталкиваясь через спасателей к эскалатору. Весь пол мокрый, вода и кровь, натекшая с людей, которых успели вытащить. Сяо чуть не скользит по всему этому ужасу под ногами, цепляется за поручни и уже прыгает на ступеньки. Только кто-то хватает его за капюшон толстовки, утягивая обратно. — Туда нельзя! Глупый мальчишка, — орет на него грубым голосом двухметровый полицейский, уже хватая за руки. Сяо шипит и вырывается, ударяет мужика в колено и пытается оттолкнуть, хватается за чужие руки, выворачиваясь в них, но все усилия кажутся бесполезными — мужчина, который крепко держит его, только матерится и кричит, пытаясь вызвать подмогу, чтобы совладать с бешеным мальчишкой. Сяо действительно почти рычит, матерится в ответ и дергается изо всех сил, не позволяя себя скрутить окончательно, пока к ним не подбегает Хэйдзо, выдергивая Сяо из рук полицейского и держа, кажется, еще крепче. Сяо смотрит только перед собой, потом — под ноги, пока в голове лихорадочно проносятся варианты действий, все возможные, благодаря которым он сейчас сможет спуститься вниз. В голове проясняется медленно, болезненно и тяжело — Сяо заставляет мысли из пчелиного роя структурировано разлетаться по ульям. Он точно найдет Венти, потому что кроме него никто и не важен, Сяо будет искать лишь его, спасатели могли просто пропустить или не дойти до него. Чтобы там не случилось с тоннелем, его ждало что-то страшное. Все люди, что выходили из метро, были мокрыми примерно по колено. Стрелочка. Следствие. В тоннеле несколько десятков минут уже было прилично воды, значит, скоро он мог затонуть. Как можно предотвратить затопление всего тоннеля? Как-то изолировать путь от Киевской до Парка культуры. Сяо, конечно, не фанат серии книг «Метро», как Венти, но про гермозатворы он тоже слышал. То, что они должны выдержать даже взрывную волну, означало то, что и обычную тоже способны. Стрелочка. Следствие. Как только уровень воды поднимется, а Сяо не знает, насколько быстро это произойдет, двери закроют. Стрелочка. Следствие. Всех, кого не успеют вытащить, просто похоронят за закрытыми металлическими дверьми. Стрелочка. Следствие. Если не вытащить Венти сейчас — его не вытащат вообще. А Сяо такого позволить не мог. Он снова кричит, пытается вырваться и избавиться от цепких рук, пока на губах только одно имя. Венти, Венти, Венти. Секунда одна, вторая, — он хрипит, что не позволит оставить его там, — третья. Он не оставит его, он не сможет, он не выдержит. Найдет его, вытащит оттуда хотя бы тело — мысль об этом ужасом проносится по всему его существу электрическим разрядом. Но Хэйдзо держит крепко, настолько, что каждая часть тела болезненно ноет от захвата. Сяо проклинает этого ублюдка и его военную подготовку. И всю полицию вместе с ним. — Сяо, — негромко зовет он, когда крик иссыхает в горле, а пелена слез смаргивается с глаз, — слушай меня. Если ты сейчас продолжишь, тебя арестуют. Я лично найду того, кто отвезет тебя в участок. — Ты. Мразь. Я тебя… — Сяо, — тем же тоном повторяет Хэйдзо, теперь шепча на ухо куда тише, — как ты поможешь Венти, если будешь там, а он тут? Просто слушайся меня и я проведу туда, куда надо. Понял? Сяо непокорно дергается еще несколько раз. Рычит и почти воет от безысходности. Но Хэйдзо лишь терпеливо дожидается кивка и, выдыхая, похлопывает друга по плечу: — Сначала успокойся. Чуть не сломал руку лейтенанту, подумать только, — нервно улыбается он, подхватывая Сяо с пола под руки и выводя из метро, едва преодолев тяжелые двери. На всякий случай стальная хватка на запястье становится в несколько раз сильнее. Он впервые слушается — из глаз, не переставая, льются слезы. С ним точно что-то не так. Он же никогда толком не плакал. Сяо тянется утереть влагу с щек, но вздрагивает, переводя взгляд на свои руки. Его руки в крови. В грязи, каком-то песке и крови, которые смешались на полу — людей вытаскивают на носилках, под руки, как придется. Хэйдзо льет ему на ладони воду из бутылки, пока у него дрожат ладони — он никогда не видел столько крови и боли. А если Венти… видел что-то подобное? Если он что-то подобное пережил? В виски бьют оглушающие удары под резкие звуки сирены скорой помощи рядом. Придерживаемый за плечи, он опускается на какую-то лавочку. — Давай, пей воду, — настаивает Хэйдзо, — сейчас я принесу тебе успокоительных, ладно? Сяо машинально кивает, обнимая себя уже чистыми руками. Ладно. Он все сделает, он успокоится и найдет Венти. И все будет хорошо. Он его не оставит. Мысли бегут красными строчками перед глазами, размываются слезами, а тело не может перестать трястись, сколько бы Сяо не пытался контролировать себя. Наверное, ему стоило бы пойти и найти Итэра. Извиниться, взять его за руку и встать как-нибудь поближе, чтобы вдохнуть запах его волос и уткнуться в них, когда его обнимут. Парень только вдыхает поглубже, горбясь сильнее — к Итэру сейчас нельзя. Он только сильнее испугает его, вновь заставит нервничать, а такого исхода Сяо хочет в самую последнюю очередь. Он все такой же — заставляет Итэра переживать за него. Ничего не меняется. Мысли текут в самую болезненную сторону, которую он пытался последние три года проработать с психологом, найденным отцом — но попытки приносили ему мало результатов. Он очень виноват. Перед Итэром, перед друзьями, перед теми, на ком зачастую срывался, не контролируя вспыхивающую агрессию. Такое, казалось, не лечится. Сяо сжимает челюсти, резко вздыхая и пытаясь посмотреть хоть на что-нибудь, кроме своих кроссовок — рядом с машиной скорой помощи суетится какая-то девочка, люди в форме ходят туда-сюда, в толпе за ограждением кричат, кто-то тоже пытается прорваться. Только теперь полицейские сразу скручивают несчастных смельчаков и куда-то уводят. Какой-то частью Сяо понимает почему — это будет только мешать спасателям. Но сам он был на другой стороне — он бы рвался дальше, отгрыз бы кому-нибудь часть полицейского жилета, сделал бы что угодно. Но Хэйдзо всегда оправдывал ожидания, возложенные на него — и если он обещал Сяо найти выход, то он найдет его. В это действительно хотелось верить. Сяо не видит в толпе друзей, и от этого только сильнее сжимается сердце. Надо найти Итэра, но туда, к людям… совершенно не хочется. Сяо страшно. Настолько же страшно, как и рыдающему ребенку неподалеку — только сейчас он замечает заплаканное лицо девочки, которая крутится возле машины скорой помощи, пытаясь хоть как-нибудь заглянуть внутрь. В какой-то момент один из полицейских рядом шумно вздыхает и, подхватывая на руки, усаживает ее рядом с Сяо на лавочку. А потом уходит, и это вызывает только новый приступ детской истерики. Кажется, ребенку тоже очень нужны успокоительные. — У-у… Мама, — шепчет девочка, сжавшись на несчастной лавке, словно бездомный котенок, — мамочка… мама… Наверное, Сяо стоит что-нибудь сделать. Позвать кого-то? Очевидно, полицейским нет никакого дела до психического состояния ребенка сейчас. Заговорить с ней? Сяо пытается открыть рот, но из горла вырывается только хриплый выдох. Что он вообще может сказать? Что он вообще должен спросить? — Твоя мама… там? — он смотрит на машину скорой помощи, по виду которой совершенно непонятно, что там может происходить. Может, ей просто вправляют руку или обрабатывают раны, а может, фиксируют время смерти. Ледяные мурашки бегут вниз по спине. Неизвестность всегда пугала его больше всего прочего. — Да, — только и всхлипывает ребенок, пока огромные слезы катятся по грязным щекам. Сяо снова вздыхает, слушая очередные детские подвывания. — Вас недавно достали? — кажется, на девочке минимум повреждений. Он боится представить, что для этого сделала ее мать и на какие жертвы могла пойти. Боится представлять — но все равно представляет. И кровавая картина в его голове снова заставляет ноги дергаться, будто бы в следующую же секунду он готов встать и снова бежать туда, вниз. Прорываться любой ценой. — Да, — икает от слез ребенок, и Сяо не может на это больше смотреть. Сначала он отворачивается, больно закусывая щеку. Но потом тянется рукой к ребенку и притягивает к себе, стараясь как-то погладить и осторожно укладывая ладонь на ее маленькое плечо. — Сяо, маленькая принцесса, — окликает их по очереди Хэйдзо, улыбаясь и присаживаясь перед ними на корточки, кажется, чтобы не пугать ребенка, — один добрый дядя доктор передал мне лекарства, которые помогут вам, хорошо? Сяо, держи, дай ей потом воды. Я сейчас вернусь. Хэйдзо кивает, одним взглядом умоляя его последить за ребенком и уходит куда-то влево от толпы. У Сяо нет никаких сил, чтобы кивать в ответ или пытаться проследить за ним. Он смотрит на две таблетки в своих руках, потом на пытливый взгляд двух заплаканных глаз и со вздохом закидывает успокоительное в себя, запивая водой из бутылки. По крайней мере, после этого ребенок заметно расслабляется. Вот бы Сяо так же хорошо учили в детстве не брать подозрительные таблетки у таких же подозрительных личностей. Он дает таблетку ребенку вместе с водой, смотрит на то, как она глотает, морщась от горького вкуса, а сам не знает, что ей сказать. Похвалить? Пожалеть? В тишине они сидят минут пять. Никто из них даже не двигается, только девочка иногда, вздрагивая, продолжает сопеть носом и всхлипывать, громко втягивая сопли. Сяо не знает, как решить эту ситуацию. Эту ситуацию вообще можно решить? — Она… твоя мама будет в порядке, — обещает он, сглатывая разрывающий глотку ком, — ее вылечат и она… будет в порядке. Слушай… ты не видела одного… Ох. Он не успевает договорить — двери скорой помощи открываются, и оттуда, выходит женщина, придерживаемая за плечи врачами. Она в крови, с перебинтованной рукой и головой, но определенно живая — девочка тут же бежит к машине, чуть ли не спотыкается и изо всех сил кричит от радости, увидев родителя. Женщина тоже, увидев дочь, прихрамывает и спешит к ней, через секунду прижимая ребенка к себе так крепко, что всевозможные переломы, от которых ее могли бинтовать в скорой, от такой силы должны были заново сломаться. Удивительно то, что девочка понимала, что с матерью что-то не так - на вид она была совсем маленькой. Но смотря сейчас на то, как она старается обнимать маму, не трогая ее больную руку, Сяо не сомневается в том, что у ребенка было достаточно времени понять, что значат раны и как сильно они могут болеть. Обе они не отпускают друг друга, держатся крепко даже тогда, когда врачи снова подходят, пытаясь помочь подняться. Это что-то задевает внутри — картина заставляет Сяо сжаться мысленно и физически, пытаясь игнорировать боль между ребер. Она жжется, противно и до невыносимого рвется из него колючими шипами, ранящими сердце. Хэйдзо все не возвращается, сердце стучит в ушах совсем оглушающе — за мыслями он не слышит крики полицейских и людей за ограждением, не может сосредоточиться на том, что следует сделать дальше. Ждать тут. Дождаться Хэйдзо, а потом… Потом делать то, что он скажет, если это поможет спасти Венти. Ничего не делать Сяо не мог — тело тут же скручивало спазмами, прямо как трясущиеся руки прямо сейчас. От боли до тошноты. Кажется, в последний раз Сяо было так страшно только в первый день в новой русской школе, когда они с отцом только переехали в Москву из Сучжоу. Внешних сходств не было даже в деловых районах, высотки казались Сяо совсем непохожими, улочки совсем разными, а Москва-река едва ли могла сравниться для него с Янзцы. Чжунли рассказывал ему, немного увлекаясь, что именно район дельты реки Янцзы является одним из центров возникновения китайской цивилизации, и они должны гордиться тем, что живут на такой исторической земле, и любить свой город. Но однажды им все же пришлось переехать. По работе или нет, Сяо тогда не было никакого дела — друзей у него тоже особо не было, одноклассники боялись с ним заговорить, да и особой привязанности к городу он не испытывал. Казалось, абсолютно ничего его здесь не держало. Но только оказавшись в другой стране… Он по-настоящему понял, что значит разница языков и менталитетов и что эту проблему нужно будет решать. А решать приходилось уже на месте, впопыхах, в нервном треморе, в глупом и сложном языке, что никак не хотел выходить с правильным произношением из его уст. Но с ним всегда был рядом Чжунли. Держал его за руку, провожая в школу, даже если Сяо стеснялся подобных жестов и внимания к себе. Сам отвозил его, хотя ненавидел московский трафик, сам же потом забирал после уроков. Говорил с ним только на русском, находил хороших репетиторов и сам помогал с домашними заданиями. Чжунли был рядом с ним — на его стороне. Был самым верным союзником. Самым лучшим другом. И самым лучшим отцом. У Сяо в отцах был небольшой опыт: родных родителей он и не знал, а та приемная семья, что хотела взять его к себе, впоследствии оказалась хуже детского дома. И с момента их знакомства Сяо мечтал о том, чтобы Чжунли был его родным отцом. Казалось, в этом не было ничего странного — ведь мужчина был совершенно потрясающим. А познакомились они случайно. Сяо сбежал через высокий забор ранним утром, после очередного скандала с другими детьми и воспитательницей, и для временного места пребывания выбрал небольшую чайную в центре города. Чай был не очень дешевый, и легче было бы пойти в любой Мак, слиться с атмосферой и ничего не покупать — денег у Сяо почти не было. Но хотелось тишины вокруг и хоть какого-то спокойствия. И в этом небольшом кафе было именно так. Сяо лениво оглядывал посетителей и пейзаж за окном, иногда цепляясь взглядом за хозяина чайной. Наверное, он привлек к себе внимание Сяо с самого начала — выделялся внешне и словно энергетикой. Статный и высокий, красивый и безумно спокойный, как будто именно он и дарил эту умиротворяющую атмосферу всему кафе. Но очевидно был очень рассеянным. Сяо слышал, как тот постоянно забывал, куда положил какие-то печеньки, ложки и даже сдачу. Только посетители не имели ничего против — улыбались и терпеливо ждали. И все бы так и закончилось, не начавшись, если бы Сяо не заметил подозрительного парня, что крутился у кассы, пока хозяин отвлекался на все подряд. Парень был дерганым, выглядел спешащим, и поэтому Сяо совершенно не удивился, когда тот стащил что-то со стойки и уже собирался броситься к выходу. Мужчина лишь запоздало обернулся на вора, а вот Сяо уже оказался рядом, безумно удачно подставляя тому парню подножку и пытаясь после поймать его за руку и удержать. Силы были, очевидно, не равными, в детстве Сяо был еще меньше и слабее, с молодым человеком справиться он бы не смог. И тот вырвался, бросив половину украденного на пол. Сяо хотел побежать следом, только хозяин чайной остановил его, положил руку на плечо и улыбнулся, благодаря и убеждая, что это того не стоило. После Чжунли напоил его еще более вкусным чаем с горой сладостей, иногда присаживаясь за его стол и беседуя на какие-то отвлеченные темы. Наверное, впервые Сяо было так комфортно рядом с кем-то взрослым, уходить совершенно не хотелось. Но мужчина действительно интересовался его мнением, видя в нем равного — и Сяо ощущал себя кем-то, с кем действительно хотят вести диалог, двусторонний, настоящий. Сначала они долго беседовали о чае, потом о чем-то более глубоком, что Сяо в силу возраста даже не мог понять. Но это только сильнее восхищало. Они проговорили весь день. Казалось, Чжунли искренне радовался его компании, лишь изредка отвлекаясь на посетителей чайной. Хоть и было безумно неловко, он остался до самого закрытия. «Еще раз большое спасибо тебе, Сяо. Заходи ко мне в любое время, я буду очень рад тебя видеть. Могу я чем-то помочь тебе в ответ?» Вспоминая тот разговор, у него до сих пор каждый раз сжимается сердце. Он сам не знает, как после продолжительного напряженного молчания все же осмелился ответить: «Думаю, нет. Вряд ли Вы усыновите меня». В толпе не видно ни Итэра, ни остальных ребят. Хэйдзо тоже куда-то испаряется, наверняка носясь от спасателей к пострадавшим и обратно. Сяо сжимает в руке телефон, закусывая губу и пару секунд метаясь, прежде чем открыть диалог с Чжунли. Тяжелое детство научило его во всем быть самостоятельным, не надеяться на лучшее, не просить и не нуждаться, даже если очень хотелось или было нужно. Словно он просто существующая в пространстве вещь, а не человек. Но так было раньше. Сейчас он безумно нуждался в нем. И хотел просить. Хотел, чтобы он был рядом и помог. Хоть как-нибудь. Сяо не был уверен, что справится. Что сможет пережить это, пережить самое худшее. Слова будто сами срываются с пальцев, а ответ прилетает почти также мгновенно.

Пап, ты занят? ¹⁰'⁵⁴

爸爸 Привет, Сяо. Совсем нет. Что-то случилось? ¹⁰'⁵⁴ Сяо молчит пару долгих режущих минут, борясь с самим собой. Чжунли знал о Венти, знал об отношении Сяо к нему, не знал лишь о нескольких болезненных деталях. Знал и об Итэре, знал о том, в чем Сяо не мог разобраться, никто кроме самого Сяо и не смог бы. Но Чжунли просто поддерживал его, в целом всегда и во всем, за что бы Сяо ни хотел взяться: музыка, игры, спорт, нетипичная влюбленность. Чжунли не учил его жить, но всегда помогал советами и тем, что просто мог выслушать. Он дарил невероятное чувство защиты, Сяо чувствовал его всеми фибрами души, и сам старался быть похожим: защищать отца и друзей, но выходило совсем не так, выходило так, будто он совсем не справлялся.

Можно позвонить тебе? ¹⁰'⁵⁷

爸爸 Конечно ¹⁰'⁵⁷ Это настолько правильно и очевидно, что Сяо мог бы не спрашивать. Чжунли был готов ответить ему даже с самых важных встреч или лекций. Но Сяо все равно не мог избавиться от этой несвойственной ему робости перед отцом. Слишком сильно он уважал и ценил его. И оттого не хотел напрягать своими проблемами и слабостью. Сяо почти нажимает на кнопку звонка, но замирает — не может. Мечется, пока палец будто сам не касается нужного места на экране. — Вэй , Сяо? Я тебя слушаю. — Да, пап… — он сглатывает комок в горле, отводя глаза куда-то к горизонту, поверх кишащей толпы. В голове ни одной хорошо сформированной мысли, одно лишь нытье, так и рвущееся наружу. — Пап… Я… запутался. Я такой никчемный, я ничего не могу, это все… — Сяо, это не так, — голос у Чжунли мягкий, теплый и заставляющий ежиться, прятаться в себе и не вылезать из безопасного места, на фоне слышится скрип дверей и шаги, наверняка был на паре и теперь отлучился из-за Сяо. — Я не знаю, что сейчас натолкнуло тебя на эти мысли. Но это точно не так, баобэй . Просто расскажи мне, что случилось, хорошо? Сяо жмурится до звезд перед глазами, сжимая свободную руку в кулак и собираясь с мыслями. Признаваться в слабости тяжело даже перед Чжунли. Но он позволяет себе, срывается в почти рыдающий шепот на китайском, в отчаянный пересказ всех сегодняшних событий. Как ночью признался Итэру в чувствах, как предложил встречаться, как забыл обо всех своих обещаниях, бросился за Венти, что пропал без вести в метро, что тот точно угодил в водоворот этой катастрофы, что он где-то там, внизу, что Сяо никак не может ему помочь, что все было бы иначе, если бы только… если бы… — Сяо, ты не виноват, запомни это. Вдох-выдох, давай, маленький сяогуй , я с тобой, — голос Чжунли не дрожит, он не поддается панике в голосе сына, и от этого все внутри сжимается. Сильная и величественная скала, за которой Сяо, как крошечный камушек, никогда ничего не боялся. — Пап, я… — Я знаю, Сяо, я знаю. Ты справишься с этим, не смотри на людей вокруг, хорошо? Давай мы поговорим с тобой, пока ты ждешь известий от своего друга? Где ты сейчас? — Я не могу, пап, я должен найти его, я не могу просто сидеть и ждать. Он ведь там, он один, он не справится. Я не справлюсь без него. — Ты не должен всегда справляться в одиночку, Сяо, не стоит взваливать на себя слишком многое. Ты не профессиональный спасатель, даже не думай искать возможности спускаться туда, я переживаю за вас всех, но ты — мой сын. Давай я приеду, и мы вместе подождем новостей? — Чжунли звучит немного взволнованно, но голос остается ровным, ободряющим — Сяо вдыхает поглубже, готовясь собрать всю волю в кулак и ответить сейчас. Конечно же, он безумно хочет согласиться, попросить отца приехать к нему. Чтобы Чжунли забрал его, вытащил из толпы, моря чужих рук, криков и бесконечного горя. К станции стекается все больше людей — все больше людей узнают об аварии. Их шум почти заглушает голос отца, и Сяо не может не думать, как тому, наверное, жутко неудобно сейчас говорить с ним, слыша все эти сотни голосов на фоне. — Нет-нет-нет, не надо, — скорее своих желаний пытается отговорить его Сяо, протирая лицо ладонью и вдыхая чуть ровнее. — Я знаю, что ты на работе, не надо, пожалуйста. Я… не хочу так… Чжунли ненадолго замолкает, кажется, обдумывая, что может сказать или сделать, а может прислушиваясь к какофонии криков и сирен вокруг Сяо. Эти секунды тянутся бесконечно долго, кажется даже, что весь хаос вокруг него замедляется примерно на скорость 0,5 или меньше. Сяо смотрит на бегущих людей, расталкивающих толпу полицейских, машины скорой, что пытаются выехать на шоссе. Сердце бьется до ужаса болезненно, только этим и напоминая, что Сяо сейчас здесь, а не где-то там, за экраном, наблюдает за страшной сценой какого-то хоррор фильма. — Сяо, — зовет его Чжунли, видимо, не в первый раз и продолжает после короткого мычания. — Ты знаешь, где Итэр? — Итэр… — он оглядывает толпу перед собой, словно сквозь сон, который никак не заканчивается. С той глупой передачи новостей его хрупкое шаткое спокойствие стало трещать хуже самой тонкой глиняной вазы. И с тех пор не прекращало разламываться от любого неосторожного движения. — Нет… Не знаю. Но… Сяо прикрывает глаза, чувствуя, как в груди страх с усталостью мешаются во что-то совершенно невыносимое. Но он снова поднимает взгляд на толпу, наконец замечая в ней Итэра: он стоит чуть сгорбившись около ограждения, сжимает его руками, голова опущена, пшеничные волосы выбились из косы — он выглядит безумно уставшим и убитым. — Сяо, ты здесь? Сяо, — доносится из динамика едва слышное, но парень не может ответить, вымолвить даже лишнего слова. Ему безумно стыдно перед Чжунли и Итэром: за срыв, за истерику, за свою треклятую слабость, из-за которой он жалуется на жизнь отцу, а не утешает Итэра прямо сейчас. Это неправильно. — Сяо! — Пап, — все же отвечает он, до боли прикусывая щеку и путаясь в языках, — да, я… вижу его. Я вижу Итэра. — Хорошо, Сяо, хорошо. Ты можешь подойти к нему? Вам стоит держаться вместе, Сяо, — отец звучит совсем встревоженно, и парня немного перемыкает — словно все становится только хуже. Он вдыхает поглубже, словно пытаясь задержать дыхание, как перед погружением в воду — но перед ним только море людей. — Я к нему, — старается он крикнуть погромче, чтобы Чжунли точно услышал и, в ответ получив что-то похожее на слова одобрения, сбрасывает звонок. Ему остается только справиться с этим всем. Быть сейчас рядом с Итэром, не создавать проблем Хэйдзо и ждать известий о Венти. Сяо сейчас больше всего жалеет, что не осмелился подойти к той маме с дочкой у скорой — их же недавно достали, женщина точно могла знать что-то о тех, кто был живым по пути. Может быть, следующим достанут Венти? Сяо достаточно только одного шанса, одной вероятности, в которую он сам будет верить, из-за которой он будет готов на что угодно. Но нужно дождаться Хэйдзо. Без него не попасть вниз. Без него будет опасно. Без него ничего не получится. Сяо натыкается на очередного человека, когда его больно бьют в плечо, пытаясь оттолкнуть с дороги — сейчас каждый первый пытается прорваться в метро, к семье и любимым, которых еще не достали. Итэр даже не замечает, как Сяо бежит к нему, как позади его за плечо не сильно трясет Казуха, а Скар что-то бубнит, закатывая глаза. Совершенно ушел в себя. Наверняка также запутался, испугался и закрылся. По вине Сяо в первую очередь. — Итэр, — зовет он парня, накрывая его руку своей на ограде. Золотистые глаза лишь спустя пару секунд поднимаются на него. И Сяо только по ним видит все чувства, что переполняют Итэра изнутри. Сердце снова болезненно сжимается, и Сяо в ответ сжимает пальцы Итэра чуть сильнее. Пытается сказать этим движением тоже хоть что-то, что не может выразить на языке слов — слишком сложном для него. И кажется, это мгновение тянется часами. Они просто стоят рядом, отделенные друг от друга ограждением и кучей проблем, что не прекращают появляться в жизни Сяо снова и снова. Он не хотел бы нагружать ими Итэра, делать ему больно — он чувствовал, что это так. Но, видимо, иначе любить не умел. По крайней мере пока. Как бы не старался. Но Итэр, не смотря на все это, только улыбается краешком губ и поворачивает свою руку, чтобы сплестись с Сяо пальцами. И смотрит так невозможно нежно, что весь воздух из легких выбивается. Так не должно быть. Ведь так не бывает. Нельзя любить его настолько сильно просто так, он не сделал ничего стоящего для этого, он просто не мог заслужить подобного. Сяо давит в себе новые рыдания, что в грудной клетке бьются спазмами, и подходит еще ближе, вплотную к ограде, касаясь ладони Итэра щекой, и прохладные пальцы мягко скользят по ней, поглаживая и успокаивая. Сердце разрывается, кажется, вместе с душой на части. — Парни, парни! — подлетает к ним Хэйдзо, становясь рядом с Сяо и слушая что-то в рации. — Я думаю, это Венти. Его нашли! Скоро поднимут наверх, — сообщает он им второпях, а после отворачивается, продолжая общаться с кем-то по связи. — Да-да, еще спасателей? Людей? Сколько? Сяо так и замирает, не до конца осознавая услышанное, Итэр уже снова держит его за руку, а Казуха позади радостно что-то лепечет и словно загорается, обнимая от чувств Скара. В услышанное почему-то не верится. Сяо смотрит в спину уже убежавшего к врачам Хэйдзо, тот носится из стороны в сторону, но при этом выглядит сам будто немного счастливее. Неужели? Надежда? Все правда получилось? Он оглядывается на выход из метро, пока в голове что-то щелкает с давящим напряжением. Кажется, пару минут не происходит ничего. Но после начинают выносить людей. Двоих на носилках. Сяо щурится, вглядываясь в них, пока сердце настолько отчаянно бьется в груди, что по ощущениям Сяо мог бы его сейчас удачно выблевать. Но в этих двух он Венти не узнает. Две совсем молодые девушки, может быть, даже подростки. На носилках именно они. И это ощущается одновременно облегчением и разочарованием. Почему его нет? Вопрос эхом отдается в голове снова и снова, пока двери метро вновь не распахиваются. Он впивается в двух новых вышедших взглядом, переставая дышать. Переставая в эту секунду вовсе существовать. — Сяо, — зовет его Итэр, сжимая пальцы чуть сильнее и дожидаясь, пока на него обратят внимание, но не успевает продолжить, — Вен… Сяо поверх ограждения притягивает Итэра в крепкие объятия. Прижимается изо всех сил. Обхватывает его плечи руками, утыкается лицом куда-то в район шеи и даже не замечает, насколько сильно дрожит в этот момент. Ему и не важно. Он словно не здесь, но его руки сами цепляются за чужую одежду, пытаясь ухватиться за реальность. Мысли давят на затылок, больно пульсируют в висках, остаются легким послевкусием соленого железа на языке. Венти выбрался. Сам вышел из чертовых дверей. С улыбкой и чуть ли не вприпрыжку. Какой же он идиот. Какой идиот сам Сяо. Он держит Итэра, сжимая в своих руках чуть сильнее нужного — но без этого сейчас не может никак. Он, действительно, уже не может без Итэра. Ни сейчас, ни вообще никогда — он считает парня настолько драгоценным для себя, что ради него он бы кинулся в любой омут. Также сильно он всегда любил и Венти. И не мог понять, любит ли настолько же сильно до сих пор. И поэтому Итэр не заслуживал такой любви — грязной, обязывающей и болезненной. Итэр всегда был тем, кто заслуживал всего самого прекрасного, чудесного и нежного. Как и Венти. Они оба были чудесными. И Сяо прикусывает губы снова, жмурясь до звезд перед глазами, совершенно теряясь и пропадая в себе, просто не понимая, что ему стоит делать или что он хочет делать, и что вообще происходит сейчас вокруг и внутри него. Он не знает, что дальше — как будет правильно поступить? Как не совершить еще больше ошибок? — Сяо, — вновь тихо вздыхает парень, кажется, от боли, и Сяо чуть дергается, тут же пытаясь ослабить хватку, — все хорошо, тише, Сяо. Это правда Венти. Давай ты сейчас пойдешь к нему, хорошо? А я подожду здесь. Сяо. Ему огромных трудов стоит оторваться от Итэра. Мысли в голове путаются, а тело слушается только от части. Слишком много стресса за несколько часов. Сяо смотрит на их сплетенные пальцы, и несмотря на слова парня совсем не уверен, что это то, что ему следует сделать. Снова бросить его тут и уйти? — Итэр… — Давай, иди к нему, — он понимающе улыбается, словно действительно понимая, как ураган у Сяо внутри разрывает его на части, но это давно не оправдание. Он не может вечно надеяться на благосклонность Итэра и его понимание. — Я скоро вернусь, — проглатывает Сяо комок горечи, который все это время больно драл глотку, — я сейчас, Итэр. Наверное, они все просто не в том возрасте, чтобы нормально на подобное реагировать, наверное, слова «нормально» и «катастрофа» не могут стоять рядом, но Сяо до последнего надеется справиться со всем этим. Сделать все правильно. Поэтому он бежит к Венти так быстро, как только может, чувствуя, как болят легкие. Кажется, он забывает дышать, когда подбегает к барду, которого окружают врачи и спасатели — ужас цепкими лапами сковывает тело, когда на чужой руке Сяо замечает фиксирующую повязку. Перелом? Ушиб? Он продирается сквозь людей, ловя радостную улыбку, но сам смотрит на Венти с таким ужасом, что сам пугается своих эмоций. Венти пострадал. Пострадал, потому что его… — Сяо! Ты здесь, — улыбается Венти, но тут же отвлекается на проходящего рядом спасателя, — извините, там несколько людей внизу, они… — Да какие «несколько», парень? Знаем мы, — отмахивается мужчина, направляясь к дверям. Сяо едва ли понимает, что происходит, но цепляется за Венти, удерживая за целую руку и пытается собрать все мысли в слова. — Это… это перелом? Но Венти даже не отвечает, все озирается по сторонам, окрикивает спасателей, пытаясь что-то сказать им, но никому нет дела, все и так безумно заняты, все и так спасают других на грани возможностей. Венти совершенно потерянно вертит головой, словно и не замечая Сяо, будто его здесь и нет. Это холодом разливается в груди, ранит еще сильнее. Сяо просто не понимает, что все это значит. Незнакомая ему девушка в рваной юбке подходит ближе к ним, кладет руку на плечо барда и обещает разобраться самой, пока Венти стоит обратить внимание на друга. Видимо, это парня и отрезвляет, он наконец переводит взгляд на Сяо, что все это время крепко держал его, не отпуская от себя, так и не сказав ни слова. — А… да. Но все могло быть хуже, ты не переживай, — вздыхает Венти, и только сейчас Сяо замечает несколько вещей. Во-первых, Венти почти до нитки мокрый. Во-вторых, он без гитары, с которой не расставался уже пять лет ни на день. В-третьих, «все могло быть хуже». И только одна эта мысль выбивает из Сяо все остальные вопросы, слова и мысли. А если бы все было хуже? Если бы Венти сейчас был в полуживом состоянии? Если бы он вообще умер? — Как ты… можешь так говорить? — А? — не понимает брюнет, так по-знакомому наклоняя голову, словно все нормально, словно это в порядке вещей. — Я говорю, как ты мог?! Я думал… ты приедешь утром. Почему ты остался в метро? Если бы не это, ты бы был в порядке, ты бы… Я ведь только раз не пришел, так почему? — Сяо, ты чего… — Если бы я был с тобой там, ты... твоя рука… — Мне же ее не ампутировали, — вздыхает парень, морщась, — она просто сломана, Сяо, причем в одном месте. Врачи из отряда спасателей сказали: пару месяцев и заживет. Ты опять делаешь проблему из ничего. Сяо вроде бы слышит каждое слово, сказанное чужими губами, но они долетают до него как будто обрывками. В голове только один вопрос: почему, почему, почему? Почему Венти ведет себя так, хотя он чуть не умер? Сегодня под угрозой была его жизнь, а Сяо впервые не было рядом, и он воспринимает это настолько легко? Словно случившееся ничего толком не значит. Словно один Сяо настолько сильно переживал за него, словно все испытанные им эмоции должны быть так просто обесценены. Это ощущается последним гвоздем в крышку гроба — у него от паники внутри все разом застывает, а потом болезненно скручивается. — «Делаю»? Я сам себе их делаю, Венти? — голос дрожит совсем сильно, как бы Сяо не старался держать себя в руках. Это, кажется, пугает Венти, и тот смотрит на него с такой виной в бездонных зеленых глазах, что Сяо хочется отвернуться. — Нет! Сяо, нет, ты никак с ними не связан. Но это моя жизнь, ладно? Я вырос из того возраста, когда мне нужна была твоя опека, и я очень тебе благодарен за то время, понимаешь… — Я не понимаю, — честно признает он, прикрывая глаза, — я не понимаю, что ты сейчас несешь, Венти. Ты чуть не умер сегодня. Его тошнит от паники, которая мешает нормально вдохнуть — даже живот болит вместе с ребрами. Венти болезненно сводит брови на переносице, только совсем не из-за физической боли, и тянется рукой без бинтов к нему, обнимая. И хотя Сяо даже не понимает, зачем Венти это делает, он только обнимает в ответ, словно парнишка прямо сейчас мог бы рассыпаться, если бы его не придерживали. Он всегда казался слишком ранимым, хрупким и чувствительным. Сяо, закрывая глаза и представляя Венти, в первую очередь видел его тринадцатилетнюю версию — потерявшего первую любовь мальчика. Кого-то, кто нуждался в Сяо больше всего, кто спотыкался от порыва ветра и любого злого слова. Но сейчас все, действительно, было будто бы по-другому. Сейчас Венти стоит на ногах тверже, чем дрожащий Сяо. — Я говорю о том, что я сегодня чуть не умер, Сяо, все как ты и твердишь мне. Но я выжил. Сам. Разве это не стоит твоего признания моей самостоятельности? — Хочешь сказать, что я тебе не нужен? — Хэй! Боги, Сяо, — выдыхает Венти, отстраняясь и придерживая парня за плечо. — Это должно звучать не так. Ты мне нужен и важен, ты же мой лучший друг. Но я могу справиться со всем сам. Правда. Сяо. Сейчас самый лучший пример для этого: я пережил такую жопу… но я жив, вполне себе здоров, со мной, правда, все хорошо. Я справился, Сяо, — Венти заглядывает в его глаза, пытаясь всем своим видом показать свою решимость и уверенность в этих словах. — И я думаю… что самое большое, в чем я сейчас нуждаюсь, это в том, чтобы ты поверил в меня… Правда. Сейчас меня не нужно так оберегать. Лучше перенаправь свою заботу и любовь на того, кто правда в этом нуждается. Вот как. Вот так все просто? Сяо всегда ему верил: когда Венти жаловался на мальчишек, которые дразнят его за косички, когда Венти жаловался на то, что учительница несправедливо занижает ему оценки по литературе, когда он убеждал всех вокруг, что станет известным музыкантом — тогда Сяо копил пару месяцев все карманные, чтобы хватило на новенькую гитару и хороший микрофон для записи песен. В любой ситуации Сяо всегда выбирал Венти, тут же бросаясь на его защиту. Сяо верил ему — каждому слову, потому что он всегда был на его стороне. Верил ему настолько, насколько никогда самому себе. Но сейчас Сяо выбирает поверить в него. Он кивает, безмолвно соглашаясь, и Венти тут же притягивает его обратно в объятия, довольно улыбаясь в плечо. Сяо потеряно поглаживает его по спине, пытаясь привычно ощупать на повреждения, но осекается и оставляет ладони на лопатках, прижавшись поближе. — Спасибо, — выдыхает Венти в его плечо, медленно отстраняясь из объятий и снова оглядываясь вокруг. — Мне сейчас очень нужен Хэйдзо, он же здесь? Я слышал его голос по рации внизу. Еще в тоннеле, со мной в метро были еще трое. И они остались там. Я должен им помочь. Сяо снова кивает и соглашается, смотря по сторонам. Хэйдзо находится рядом с остальными ребятами все там же, у ограждения. И почему-то в этот раз через ограду пытается прорваться Скар как-то чересчур активно для него, что-то кричит и трясет телефоном. Это выглядит странно, а еще страннее слышать его рычащий голос, когда они с Венти начинают подходить ближе. — Да этот дегенерат точно там! Хэйдзо! Он, конечно, конченный, но не настолько, чтобы во время этого пиздеца вот так шутить! — Блять, Скар, — Хэйдзо вздыхает, но послушно роется в рюкзаке, находя там карту метрополитена. — Может, там какой-то… служебный ход. Покажи еще раз на гугл карте. — Венти, твою мать! — переключает на них внимание со своего телефона Скарамучча. — Живой хотя бы, дебил ты, блять. Где этот рыжий хуесос?! Венти даже на секунду замирает, кажется, думает он после всего пережитого еще с трудом, прогружаясь будто старый компьютер. Но через пару секунд отмирает, наконец вспоминая, зачем вообще шел к ребятам. — Аякс? Да-да-да, он остался в метро. Боже, Хэйдзо, пожалуйста, меня никто не слушает из спасателей! Он и еще двое остались там… в каком-то подвале. Я… я… не знаю, где именно… — Блять, да я знаю! — опять кричит Скар и тыкает телефоном почти в нос Хэйдзо. — Этот уебан прислал координаты. Давай уже быстрее! — Понял, я понял, — Хэйдзо сверяется с отметкой на карте Скарамуччи и ведет пальцем по своей бумажной, на вид очень старой, но очень хорошо сохраненной. — Да! Нашел. Там есть «отворот». Служебное помещение и подходник к вентиляции. — Там была решетка сверху. Прям в дороге. Большая! Если ее сорвать, то получится их вытащить сверху, я уверен, — также активно тараторит Венти, взмахивая рукой, и чуть морщась от боли в сломанной. Хэйдзо угукает себе под нос, отмечая это место ручкой на карте в жирный кружок. Просит пару секунд и уже отходит в сторону договариваться с кем-то по рации. Венти чуть успокоенно выдыхает и с улыбкой начинает отвечать на вопросы ребят о самочувствии. Благодарит, что все они пришли, искали его, просто переживали. Это действительно трогательно для него. И он через ограждение также тянется обнять каждого здоровой рукой, негромко подвывая от боли и своих чувств. Один Скарамучча обниматься не идет, наоборот, продолжает материть барда на чем свет стоит, но тот только смеется на это даже будто бы счастливо. — Так, ребят, — снова возвращается к ним Хэйдзо, уже убрав рацию и держа только карту в руке. — Я не могу сейчас уехать отсюда. Если кто-то хочет поехать с бригадой спасателей на точку, я провожу вас туда. — Мы поедем, — вызывается Казуха, подходя ближе к ограждению и цепляя Скара за руку, последний сначала удивленно смотрит на своего парня, но после только благодарно сжимает его ладонь в ответ. — Отлично, тогда вы вдвоем туда, — продолжает Хэйдзо, оглядывая остальных. — Венти наконец в скорую, а Сяо и Итэр… А что они?.. Сяо переводит взгляд на блондина, все еще немного потерянно стоящего поблизости и будто бы тоже не знающего, что ему делать теперь. Сяо сглатывает ком неуверенности и продолжает сам. — А мы будем ждать вестей от остальных дома. Итэр немного взволнованные глаза на Сяо поднимает, но тоже кивает, соглашаясь и делая один небольшой шаг в их сторону. Хэйдзо еще раз проговаривает со всеми план действий, прежде чем позвать нескольких полицейских, чтобы вместе расцепить ограждение. Венти уходит к врачам, Казуха и Скар к спасателям вместе с Хэйдзо и картой, а Сяо наконец оказывается рядом с Итэром без разделяющего их ограждения. Они сцепляют ладони и прорываются через беснующуюся толпу. Сяо притягивает Итэра ближе к своей спине, держит крепко, расталкивая людей с их пути, что так и стремятся заехать по ним своими локтями или плечами. С трудом, но они выбираются на свободный участок дороги. Здесь люди все так же бегут, кричат и суетятся, но хотя бы дышать становится легче. Сяо переплетает их пальцы удобнее и снова тянет потерянного Итэра за собой, только уже в сторону дома. Они молчат всю дорогу, что впрочем не ощущается тишиной: на проспекте рядом гудят машины, орут сигналки, вокруг них пробегают люди, где-то рядом от окружающего хаоса и шума плачет ребенок в коляске. Все проносится мимо них, словно уже не здесь, словно их больше и не касаясь. Может, так. Все самое худшее, связанное с этой катастрофой, именно для них теперь позади. Этот день закончится, каким бы ужасным он ни был. Теперь наступает время подумать о том плохом, что остается между ними прямо сейчас. О том, что шептал ему ночью Итэр, что говорил ему сейчас Венти, что сам Сяо твердил себе из раза в раз, но пока ничего не мог с собой сделать, как бы не хотел, как бы всей душой не рвался… Подъезд, лифт, хлопок двери, скинутая обувь и снова привычный зал. На плазме все еще крутится значок ожидания. Их утренние посиделки, турнир в игре — все кажется сейчас чрезмерно далеким, произошедшим будто и не сегодня, даже не на этой неделе, слишком давно, слишком много всего для одного дня. Но китайская ваза, которую Чжунли подарил Итэру на новоселье, все также валяется на ковре. И они сами все так же потерянно стоят напротив друг друга. Сяо мягко тянет Итэра на диван, садится рядом, сплетая их пальцы на обеих руках и пару секунд молча подбирая слова в голове. Ему страшно сказать глупость или что-то обидное. Ему хочется наоборот успокоить, утешить и занежить парня, насколько это было бы возможно… Только разговор, о котором он думал всю дорогу до сюда, не должен больше ждать. Просто не может. — Итэр, — тихо зовет он, сглатывая и продолжая только после того, как встречается взглядом с глазами напротив. — Прости меня… — Не за что, я понимаю, такая ситуация… — Нет, я… прошу прощение не только за эту ситуацию, — Сяо вздыхает и поглаживает ладонь Итэра, наверное, в большей степени успокаивая этим движением самого себя. — Я изначально вел себя неправильно по отношению к тебе, я делал тебе больно. И себе тоже. Я, наверное… еще просто не умею… правильно. Я многое обещал тебе ночью и уже не сдержал. — Но ситуация правда та… — Нет, нет, Итэр. Дело не в ней, а во мне, — вздыхает Сяо, чуть опуская голову, но после снова поднимая серьезный взгляд. — Я поспешил и снова ранил тебя. Я не должен был обещать того, что пока не в моих силах. Пока я не готов к… полноценным здоровым отношениям с тобой. Но… но это правда то, чего я хочу. Мне нужно время все как-то пережить, переосмыслить для себя. И снова предложить тебе встречаться… Потому что сейчас и отныне, Итэр, я хочу выбирать тебя. Между ними повисает тишина, и Сяо не знает, что сейчас может твориться у Итэра в голове. Возможно, разочарование или даже злость. Сяо на его месте вполне мог бы разозлиться, хотя бы из-за всех тех несдержанных обещаний или ужасного поведения сегодня. В груди все стягивается томительным узлом ожидания. Но вопреки всем мыслям, Сяо замечает в глазах Итэра совсем другое — слезы. Они скапливаются в самых уголках и словно в замедленной съемке стекают по щекам парня. Сердце в ту же секунду замирает, а после разгоняется от испуга. — Итэр, что… я… — Спасибо, — выдыхает вместо этого блондин и прижимается к Сяо в объятиях, безумно крепко, так, чтобы никто и ни за что не смог оторвать. — Хорошо. Мы со всем справимся. Вместе. Сяо выдыхает, будто освобождаясь от кучи цепей, что стягивали его шею. Словно по одному развязываются узелки на веревках, что сковывали его крылья и дыхание — следующий вдох кажется ему самым свободным за последние пару лет. Он также крепко обнимает в ответ, поглаживает Итэра по спине и прижимается как можно ближе. На все тело почти мгновенно нападает безумная усталость, видимо, после отпустившего несколько часового напряжения. Он кладет голову на плечо Итэра, позволяя себе окончательно расслабиться в его руках, пока тот тихо шепчет: — Переоденемся? — Угу. — И попьем чай с ромашкой. — Угу. — А потом поваляемся в кровати и закажем лапшу и тофу. — Я люблю тебя. — И я тебя, Сяо.