Sugar and smoke rings

Несмотря на заверения Элисон, Нил думает, что тот вечер с ней и Кевином был совершенно неловким. Только через пару дней Нил поймет, что это может быть все не так уж плохо. Но прежде, чем все станет лучше, он получит что-то гораздо хуже. В понедельник что-то не так, и он никак не может понять, что именно. Он не знает, имеет ли это какое-то отношение к тому факту, что он не видел Эндрю в воскресенье, или это что-то другое. Они планировали пойти посмотреть какой-нибудь фильм ужасов, но Эндрю отменил встречу в последнюю минуту. Аарон сказал Нилу на пороге дома, что Эндрю — не хочет говорить. Нил легко принял ответ и вернулся домой, только позже задаваясь вопросом, есть ли что-то еще в том, что сказал Аарон, что-то что он не уловил. Но он решил не перегибать и просто встретиться с Эндрю за обедом на следующий день. Нил заходит в кафетерий в понедельник утром. Обычно он приходит раньше Эндрю, так как его класс математики ближе, но Эндрю уже за их столом. Но в этот раз он не один. Он разговаривает с Аароном, их головы наклонены близко друг к другу, когда они нависают над какой-то бумагой. Нил обнаруживает, что его ноги замедляются, когда он приближается к столу, задаваясь вопросом, что они делают. Когда он, наконец, натыкается на пластик, близнецы поднимают глаза вверх. Нил сразу понимает, что что-то не так. Они безучастно смотрят на него, как привыкли все вокруг, так же как и тогда когда Нил впервые подошел несколько месяцев назад. На этот раз он не может считать с выражения лица Эндрю. Аарон смотрит на Нила отчасти со скукой и отчасти с раздражением (и частично с гневом???), когда он возвращается к бумаге. Это бумага большого формата, с вырезками лиц Ники по всей поверхности, и, несмотря на то, насколько это странно, Нил не слишком сосредоточен на этом. — Привет, — приветствует Нил. Он дергает за ниточки своего рюкзака. Ответа нет. О-кей. — Привет. — Он качается на пятках ног. Та-да. Тишина. — Хм, эй. Какого хрена? — Нил старается. Это напоминает ему о первом вечере на трибунах, когда Эндрю не видел его в течение целой минуты. Всплеск боли вспыхивает в груди Нила, когда Эндрю решительно смотрит на странную карту, которую они делают. Как будто он делает все возможное, чтобы не увидеть Нила. — Что… — Чувак, заткнись уже, — наконец говорит Аарон. Он не смотрит на него, он что-то пишет, какая-то смесь немецкого и английского на бумаге. Нил думает, что там написано что-то типа «С днем рождения». — Мы заняты, хорошо? Нил открывает рот и закрывает его. — Эндрю? — тихо спрашивает он. Эндрю поджимает губы и, наконец, устанавливает зрительный контакт с Нилом. Когда его голова поворачивается, Нил чувствует характерный запах сигаретного дыма. Я думал, что ты бросил, думает он, растерянно. А также, на него накатила необъяснимая грусть. — Нил, ты отвлекаешь нас, — говорит Эндрю. Отвлекает. Сердце Нила неприятно замирает. Волосы Эндрю в беспорядке, и на мгновение у Нила возникает внезапное, нелепое желание наклониться и поправить их. Вместо этого он делает растерянный шаг назад. — Дрю? — Позже, Нил, — говорит Эндрю, как будто это борьба. Но он не предлагает ничего другого, кроме отступления. Нил хочет толкнуть кого-нибудь. Он хочет придраться к чему-нибудь. Он хочет знать, почему Эндрю смотрит на него, так как будто Нил наступил на Сэра. Вместо этого он медленно кивает и отступает. Он не настолько глуп, чтобы не понять намек. Он не настолько эгоистичен, чтобы требовать. Когда он вырывается из кафетерия, он пытается вспомнить, как дышать, боль и замешательство застилают глаза. *** До того, как Нил перевелся в школу Пальметто, он привык к одиночеству. Не по принципу — я одиночка, а по принципу — мне всегда хорошо быть собой и с собой. Но затем его мама, наконец, встретила отца Элисон, который был на целый мир приятнее и заботливее, чем мертвый отец Нила — до того, как он погиб в автокатастрофе. И когда они переехали жить к мистеру Рейнольдсу и его дочери, он перевелся в школу Пальметто, полностью ожидая, что будет так же сам по себе, как и раньше. Но затем он совершил необратимую, лучшую ошибку, которая была в форме вызывающего беспокойство, Эндрю, по ночам. И Эндрю позволил не очень тихому, странному, но искреннему ребенку из Калифорнии находиться рядом достаточно долго, чтобы Нил больше не чувствовал себя одиноким. Больше не хотел чувствовать себя одиноким. И ему очень понравилось это новое чувство. И теперь Нил в ужасе от того, что все это ускользнуло из его рук. Он воспроизводит реакцию Эндрю в кафетерии всю оставшуюся часть дня. Забудьте о концентрации внимания в классе, Нил едва может обернуть свой разум вокруг того, что произошло. Это было что-то, что я сказал? Забудьте о поцелуе, понял ли он, что я просто пустая трата времени? Неужели я действительно «отвлекал» его все время от его жизни? Отвлечение, отвлечение. Это проклятое слово. Почему это преследовало Нила? Перед восьмым уроком Нилу удается увидеть Эндрю в коридоре. В груди Нила воспламеняется искра надежды, что, возможно, он слишком остро отреагировал, а Эндрю действительно был занят в то время. Но эта искра потухает с такой скоростью, как будто, в фитиль свечи вылили ведро воды, когда Эндрю бросает Нилу один взгляд, а затем намеренно разворачивается, идя в противоположном направлении. Нил уверен, что у него урок истории, и ему в другую сторону. Что он натворил? Нил с треском думает в сотый раз в тот час. Что он сделал не так? *** К моменту последнего звонка Нил не знает, бежать ли за машиной Эндрю, испугавшись, что Эндрю уже уехал без него, или даже не пытался найти блондина. Он не знает, что было бы хуже: быть отвергнутым видом давно исчезнувшей машины Эндрю или быть отвергнутым Эндрю, говорящим ему это в лицо. — Мистер Джостен, — говорит мисс Уинфейлд. Он смотрит вверх со своего стола, умоляя не выгонять. Он не может столкнуться с тем, что его ждет за дверьми школы. — Звонок прозвенел пять минут назад. Нил вздыхает и ставит себя на ноги. Он уходит как можно медленнее и слишком долго сидит в ванной комнате и роется шкафчике. Он совершает долгий путь по школе, так что к тому времени, когда он выходит из дверей, прошло более сорока минут с тех пор, как закончились последние уроки. Только дети, которые остались на внеклассные занятия и некоторые спортсмены бродят вокруг школы. Даже если бы Эндрю и хотел отвезти Нила, так долго он бы не стал ждать. Нил почти поздравил себя с лазейкой в избегании конфронтации и отвержения, если бы не тот факт, насколько ужасно он себя чувствует. Ему нужно позвонить Элисон, чтобы она забрала его… За исключением того, что у него все еще нет телефона. Прекрасно. — Дерьмо, — бормочет он. Он может дойти до дома, но это займет больше часа. Тоже отлично. По-видимому, он не продумал все аспекты своего плана. Но затем: — Это заняло у тебя достаточно много времени, — говорит монотонный голос Эндрю, и Нил почти выпрыгивает из кожи. — Я начал думать, что мне придется разбить здесь лагерь. — Эндрю? — Нил поворачивается, и вот он, действительно Эндрю. Он сидит на каменном ограждении перед парковкой, засунув руки в карманы пиджака; но теперь, когда он увидел Нила, он встал и настороженно смотрит вперед, как будто задержав дыхание. Совершенно холодный, спокойный и собранный. За последние несколько недель Нил привык приветствовать Эндрю в его машине объятиями, если Эндрю позволял это в тот день, даже если Эндрю ворчал о том, насколько «голодным» должен быть Нил. Но он всегда выдыхал искреннее — да, когда появлялся Нил, расставив руки, чтобы обнять Нила. Наплевать на любого, кто их видел. Теперь Нил не уверен, что он все еще имеет право просить, чтобы его обняли, чтобы его трогали. Он никогда так сильно не хотел чувствовать, как руки Эндрю обнимают его или, по крайней мере, его касаются и заземляют его. Даже та первая ночь на парковке, когда Нил спросил, не сравнится с тем, как отчаянно Нил чувствует объятия Эндрю. Но память о суровом отторжении Эндрю и невозмутимых глазах в кафетерии раньше, всплывает и все, что Нил может сделать, это просто попробовать не убежать с парковки. Ему все равно, куда он пойдет, до тех пор, пока он может бегать, бегать и бегать… — Нил, посмотри на меня, — говорит Эндрю. Только когда Эндрю остановился на расстоянии фута, одна рука парит на дюйм от лица Нила, Нил понимает, что слезы текут по его лицу. Он грубо вытирает их. — Почему? — Нил задыхается. Он роняет свой рюкзак на землю. Боже, он хочет прикоснуться. Он хочет, чтобы Эндрю прикоснулся к нему. Все что угодно, только чтобы просто напомнить, что Эндрю всегда заботится о нем. — Что я сделал? Эндрю моргает. Когда он видит, как Нил скрещивает руки на груди, фасад невозмутимости трескается, и он открывает руки в приглашении. Нил задерживает дыхание, но он не тратит время на это, врывается в объятия Эндрю, как приливная волна, стараясь не схватиться слишком сильно, но он боится, что, если отпустит, его оттолкнут снова и уже навсегда. — Извини, — шепчет Нил в шею Эндрю. Запах дыма ошеломляет, но он вдыхает его с жадностью. — Что бы я ни сделал, извини. Не заставляй меня уходить. Я не хочу снова убегать. — Тсс, — успокаивает его Эндрю. Он втирает небольшие круги в спину Нила, другая рука убирает комок свободных локонов с лица Нила. — Ничего подобного. Нет. — Нил качает головой, движение приближает его к Эндрю. — Скажи мне. Что я натворил? Я не могу, я не хочу снова думать об этом. Эндрю вздыхает в волосы Нила. Он не реагирует в течение нескольких мгновений, слишком занятый таким близким дыханием Нила. — Ты ничего не сделал, — наконец говорит Эндрю. — Я просто давал тебе пространство. — Что… почему? Эндрю пожимает плечами против Нила, их плечи двигаются синхронно. — Это то, что ты хотел. — А? — Нил отступает ровно настолько, чтобы увидеть его глаза. — Почему ты так решил? Ты мое пространство, — легко и быстро говорит он. Эндрю моргает, как будто шестеренки в его уме пытаются играть в догонялки — в чем, Нил не уверен. — Иди сюда, — бормочет он, и Нил позволяет ему привести их обратно к каменному ограждению. Эндрю осторожно тянет его вниз, чтобы сесть рядом. Как те самые пары, думает Эндрю иронично, за исключением того, что они не пара. Нил совсем не возражает против этой позиции, даже если его ум и сердце все еще не могут ничего понять. — Я думаю, что мы могли бы… — Эндрю делает паузу, как будто думает. Он не будет смотреть в глаза Нилу. — Разве мы не на одной волне? — Какая станция? Эндрю потирает лицо. — Да, мы не на одной волне. — Что ты имеешь в виду? — говорит Нил. Он смотрит на более темные полосы в волосах Эндрю, естественные блики, которые привлекают внимание к тому, насколько сильно золотом он сияет. Как и раньше, он чувствует желание потрогать, приручить дикие локоны. Он этого не делает, разрешение пока не получено. Может быть, скоро. Может быть, никогда. Эндрю определенно снова курил, это очевидно. Знакомый запах дыма проникает в голову Нила, и Нил старается не слишком сосредотачиваться на нем. — У меня сложилось впечатление, что, — Эндрю проглатывает, прежде чем посмотреть Нилу прямо в глаза, и взгляд более интенсивный, чем обычно. Как будто внимание Эндрю слишком много для него, а Нил не достоин этого внимания. — Ты сказал, что мы не встречаемся, — говорит Эндрю прямо. Не обвиняет, не злиться, не печалиться. Ровно, спокойно. Нил благодарен, что Эндрю все еще держит его за руку, потому что он чувствует, что мир рушится под ним. Из всех вещей это не то, что он ожидал услышать. Какое это имеет отношение к чему-либо? Это не похоже на то, что Нил лгал… — Кетчуп и Элисон, — медленно подтверждает Нил. Эндрю кивает, так же медленно. — Аарон сказал, что Кевин сказал, что ты разозлился после того, как мы приехали, что ты больше не хочешь отвлекаться. Нил поднимает голову, растерянный. — Почему? Он обрывается, память о его словах бьет по нему в полную силу. Это просто отвлечение. Но он имел в виду самого себя. То, что Нил отвлекал. Не Эндрю… Его глаза расширяются в понимании. — О, Боже, нет. Я имел в виду: Я не хотел отвлекаться. Я хотел быть больше. Я хотел, чтобы ты поцеловал меня. Нил сглатывает. Черт возьми, если он думал, что я имею в виду, что он мне мешает, неудивительно, что он был в ярости, думает Нил. Это было бы так, как будто я возился с ним все время. К черту кетчуп Кевина. — Не поэтому ли ты сердился на меня? — спрашивает Нил. Эндрю качает головой, искренний. — Я не злюсь на тебя. Я никогда не злился, — мягко говорит он Нилу. Его взгляд смягчается. — Я был просто… разочарован. — Но почему? — Нил удивляется. Эндрю наклоняет голову в сторону Нила. Он бы убил, чтобы узнать, что происходит в голове Эндрю. — Наверное, я думал, что я… больше, — говорит Эндрю, бесстрастный голос. — Я думал, что мы больше. Вы встречаетесь с его братом, слова Кевина звучат в его сознании. Старшекурсник был так уверен. — Ты больше, — решительно говорит Нил. — Но, подожди. Мы были больше? — Нил придвигается ближе к Эндрю, наблюдая за всеми физическими сигналами, если Эндрю вдруг захочет, чтобы он остановился. Однако Эндрю только притягивает его ближе. — Но… — Эндрю поднимает на него бровь. Если бы Нил не знал лучше, Нил почти подумал бы, что Эндрю снова выглядит настороженно. Хладнокровный и невозмутимый Эндрю Миньярд, не такой уверенный в себе сейчас. — Но что? — Эндрю подсказывает, не так доброжелательно. — Ты имеешь в виду, как свидания? Ты думал, что мы встречаемся? — удивленно спрашивает Нил. Он знает, что он глуп, но действительно ли он пропустил что-то такое большое? Они никогда ничего не подтверждали! — Я… — Эндрю сжимает челюсть, рука снова прослеживает бессознательные круги на ладони Нила. Он, вероятно, даже не подозревает, что делает это. — Да. Я думал, что это так. Мы познакомились. — Но мы даже не целовались, — говорит Нил. Вот так все и объясняется. Лоб Эндрю сморщивается, прежде чем он вздрагивает от смеха и смущенной насмешки. — Какое это имеет отношение к чему-либо? — Люди целуются, — утверждает Нил, но он начинает чувствовать себя глупым. — В кино и сериалах. Люди целуются, когда встречаются. На мгновение Эндрю выглядит неуверенным, что сказать. — Ну, они не обязаны. — Нет? Эндрю снова ухмыляется в своей странной версии смеха, на этот раз качая головой. — Телевидение — это не руководство, как жить свою жизнь. — Как вдохновляет, — бормочет Нил. Он чувствует себя растерянным. Неужели Эндрю не хочет его поцеловать? Нил никогда не видел привлекательности в этом раньше, не совсем, но он был бы не против, если бы это был Эндрю, думает он. Нет, он действительно был бы не против. Он думал об этом раньше. Представляя, как Эндрю берет лицо Нила в руки, такой нежный и заземляющий. Губы Эндрю двигаются перед Нилом, спрашивая, все ли в порядке, прежде чем сделать этот шаг. И даже если он решит, что ему это не нравится, Эндрю будет уважать это. Нил уверен в этом… — Нил, — спокойно говорит Эндрю. Это вырывает Нила из его задумчивости. — Это то, о чем идет речь? - Он снова делает паузу, сжимая грудь, когда спрашивает: — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — Означает ли это, что мы будем встречаться? — с надеждой спрашивает Нил. Взгляд Эндрю смягчается при виде того, что он находит в глазах Нила. — Если это то, что ты хочешь. — Да, — говорит Нил. Он кивает вверх и вниз, облизывая губы. — Это, да. Я не думал… — Он не заканчивает ненужную мысль. Не имеет значения, что он был забыт, как черт возьми, и, возможно, Эндрю тоже немного не обращал внимания на Нила. Важно то, о чем сейчас спрашивает Эндрю, в чем уверен Нил. — Могу ли я поцеловать тебя? — серьезно спрашивает Эндрю с небольшой паузой, смотря на его губы. — Да. Да, — его второе, третье или десятое «да» обрывается, когда губы Эндрю находят его, быстрее молнии, как будто они ждали, чтобы прыгнуть в бой в течение многих лет. Немного холодно, как в первый раз, когда они разговаривали, но губы Эндрю такие же теплые, как пламя зиппо, и Нил всегда предпочитал гореть в любом случае. Это неуклюжий поцелуй — они оба неуклюжие. Если бы они были в фильме, там были бы пение птиц и аплодисменты людей, а на заднем плане играл бы дерзкий саундтрек. Но это совсем не похоже на фильмы, и это лучше, потому что это означает, что это реально. Поцелуй нежный и медленный. Это не с языком или любым другим странным дерьмом, которое люди делают, что заставляет Нила беспокоиться. Это неуклюже, но это также… сладко. Дыхание Эндрю похоже на клубничные конфеты и сигаретный дым, который у него всегда есть, и это просто как Эндрю, мозг Нила коротко замыкается. Нил никогда не целовался раньше, и он понимает, что ему ужасно повезло, что у него первый поцелуй с Эндрю. — Это было так — это нормально? — Эндрю вдыхает вопрос в губы Нила. Они вдыхают воздух друг друга, лбы соприкасаются. Волосы Нила снова падают ему на глаза, и он задается вопросом, захочет ли Эндрю подстричь его волосы. Это было бы весело. — Да, — говорит ему Нил, глаза отражают нефильтрованную радость, облегчение и удовлетворение. — Сделай это еще раз, и я всегда буду в порядке. Он наполовину шутит, но он более чем серьезен. — Дерзкий ублюдок, — бормочет Эндрю, но его глаза встречаются с глазами Нила, и поэтому он делает это снова. И еще. В какой-то момент Эндрю перемещает руки Нила, которые лежат на его плечах, в свои волосы, наконец, и Нил чувствует себя правым, он чувствует себя в безопасности, он чувствует себя на своем месте. Он почти хочет вздохнуть в отчаянии, потому что они могли бы делать это все время. Во всяком случае, это так же просто и уместно, как и все остальное, что они когда-либо делали. И это также намного лучше. — Эй, Дрю? — Нил бормочет, когда они отстраняются. Эндрю не позволит ему далеко уйти, он твердый, обнадеживающий, он держится за Нила, а Нил за него. — Ты не отвлекаешь меня, —говорит Нил. Он нуждается в том чтобы прояснить это. — Ты никогда не делал этого. Ты дал мне повод остановиться и перестать это искать. Эндрю полностью обездвижен, его молчание говорит Нилу больше, чем Нил когда-либо мог надеяться услышать. Он не говорит, но его руки говорят: — Оставайся. Он не говорит, но его глаза говорят: — Ты тоже не отвлекаешь. Он не говорит, но его губы говорят: — Ты всегда был больше. Нил отвечает: — Да. Как и все подростки с невысказанными мыслями, он надеется, что Эндрю также будет его последним. У него нет никаких гарантий на будущее. Конечно, старшая школа — это не конец всего. Кто знает? Случиться может все, что угодно. Нил может погибнуть в автокатастрофе. Эндрю может вернуться в тюрьму. Они могут быть похищены подпольной мафией и вынуждены играть в какой-нибудь глупый вид спорта под названием Чекси. Небо — это предел. Но прямо сейчас, прямо здесь, с губами Эндрю на губах и объятиями, окружающими Нила, как финишная черта, приветствующая его в конце гонки, это похоже на начало чего-то нового. Чего-то хорошего. Чего-то реального.