Больше, чем Предназначение

— Так вы встретились? Ты же к ней вернулся, да? — оживилась Цири. — А как ты думаешь? — Думаю — да! — она расплылась в довольной улыбке слабо дёрнув за медальон на его шее. — Догадливая, — удовлетворенно кивнул ведьмак. — А когда вы встретились? Через год? — Не совсем... Всё пошло, — он попытался подобрать более менее культурные слова для описания всего того, что случилось дальше, — не по плану. — Расскажешь? — В следующий раз. Цири недовольно насупилась. — Мелкой пора спать, — сказал Ламберт на распев и залпом допил остатки «Белой чайки». — А вот ты, братец, расскажи ка нам более интересные стороны этой истории! Геральт повернулся к Эскелю и покачал головой, показывая крайнюю степень безнадёжности. Эскель снисходительно улыбнулся и развёл руками. Геральт показал ему три пальца. «Три» — А то какая-то детская сказочка получается, а не приключения настоящего мужчины! «Два» — Ты ведёшь себя как девица, когда из кос торчит солома, а она упорно твердит, про сенокос! «Один» — Неужели ты думаешь, что я поверю в ведьмачий целибат... «Ламберт, беги!» — Ну ты меня достал, сопляк, — Леви поднялся. — Сейчас я буду учить тебя уважению к старшим! Ламберт округлил глаза и стал похожим на котёнка, который только что осознал, что его сейчас будут макать носом в его же дерьмо. — Койон, будь так любезен... — Держи, — Койон с услужливой и весёлой ухмылочкой протянул ему большую палку, в народе именуемую как дрын. — Так, стоп, стоп, стоп, — Ламберт вскочил и забежал за стол, как будто это могло его спасти. — я протестую! — Отклонено! Сейчас ты у меня быстро протрезвеешь! Леви закатил рукава и сжал палку. Ламберт кинул умоляющий взгляд на оставшихся ведьмаков, но увидев на лицах весёлые усмешки фыркнул:«Предатели!» — Мы будем тебя помнить! — сказал Геральт, скрещивая руки на груди и паршиво усмехаясь. Эскель прыснул в кулак. Веселье началось. Ламберт нарезал круги по большому залу Каэр Морхена, Леви с массивной палкой поднятой над головой гонялся за ним. Цири держалась за живот буквально катаясь по полу от смеха. Весемир даже не думал останавливать экзекуцию, с довольным лицом наблюдая за воспитанниками. Хотя, когда они были детьми, то подобная выходка стоила бы им обоим красных от розог задниц. Но времена изменились, а вместе с ним и понимание того, что всем нужно отдохнуть. — А ну иди сюда, хер моржовый! Пару раз дрын задел волосы на макушке Ламберта, но он успевал пока что успешно уворачиваться. Раздалось оглушительное «Кар!», глухим эхом пробежав по всему замку. Все обернулись на вход в залу. Даже Леви опустил палку. А Ламберт переводил дух. В приоткрытые двери влетел чёрный ворон. Покружил и опустился, удобно устроившись на подсвечнике. — А вот и гости! — улыбнулся Весемир, поднимаясь со шкур у камина. — Кто? — спросили Леви и Ламберт одновременно, хотя Леви уже догадался. Весемир лишь заговорщицки развёл руками. — С тобой я ещё не закончил! — фыркнул Леви, бросив взгляд на Ламберта. Тот наигранно испуганно пятился, пока не столкнулся с пришельцами. — Микаса! Угомони своего мужика! Ламберт спрятался за ней, изредка поглядывая с наглой ухмылочкой на роже. — Что здесь происходит? — спросила Микаса уперев ладони в бёдра. — Ты как здесь? — Леви, конечно, знал, что означает прилёт ворона, однако до последнего не мог поверить, что Микаса действительно здесь появится. — Точнее — вы. За ней зашла Петра, а следом Эрен, со знакомо хищно сверкающим в навершии изумрудом. Процессию замыкал Оруо. Все были раскрасневшимися с мороза. Снежинки на волосах, одежде и ресницах стремительно таяли под напором духоты царившей в зале. — Я их позвал, — сказал Геральт и тоже поднялся. — Как добрались? — спросил Весемир и подошёл к ним. — Дядюшка Весемир! — воскликнула Микаса, повисая на шее у престарелого ведьмака. — Привет, маленькая, давно не виделись, а? Ты ничуть не изменилась! Покружил её и поставил на место. В этот момент Микаса будто вновь стала маленькой девочкой и такой же по-детски счастливой. — Эй, а вот и наша ведьмачка школы киски! А как же я? — по-кошачьи фыркнул Ламберт. — И ты, вредный, вредный хрен! — рассмеялась Микаса и обняла его. — А ты заноза в заднице! Ламберт необычно добро улыбнулся, что было ему совершенно не свойственно и мягко ответил на объятья. — Миледи, — откуда не возьмись рядом появился Эскель, он элегантно поклонился, прижав ладонь к груди. — Мессир, — Микаса сделала книксен, который выглядел немного странно, ведь она была одета совсем не как дама из высшего общества. Эрен подошёл к Леви с привычно холодным лицом. — Рад тебя видеть, — уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке. Он практически не изменился с их последней встречи, единственно теперь от его глаз отходили глубокие лучи шрамов, происхождения которых для ведьмака было неведомо. — Взаимно, — приветливо усмехнулся Леви и горячо пожал протянутую руку. Оруо так же обменялся дружескими рукопожатиями со всей братией. Леви только сейчас понял, как давно его не видел. По крайней мере, в последний раз этого шрама на виске не было. Скорее всего подарок стрыги или куролиска. А может быть и от Петры, как знать, на что способные чародейки в порыве гнева, и не только... Ему явно будет, что рассказать. Петра вела себя сдержанно, изредка поглядывая на молодого ведьмака с явным неудовольствием. Неужели они опять поссорились? Что он ляпнул на этот раз? Боже, да они вообще когда-нибудь мирятся? — Ну что, все наобнимались? — спросил Ламберт с нескрываемым ехидством. — Лови свою красотку! Он подтолкнул Микасу вперёд и она налетела на Леви, который тут же спас её от падения. Они обменялись недвусмысленными взглядами. Их приветствие должно подождать. Ведь до рассвета ещё очень далеко. Ночи зимой необычайно длинные. Гостей накормили и напоили. В камине весело потрескивали свежие поленья. — Ламберт, я обязательно научу тебя готовить клёцки, — усмехнулась Микаса, совсем не по княжески выковыривая ручкой ложки застрявшее в зубах сырое тесто. — Да ладно, наша королевишка умеет готовить лучше меня? Не верю! — фыркнул Ламберт. — Спорим? Завтра увидишь! Предлагаю состязание! — глаза её блеснули азартом. — Только не обижайся, если проиграешь, я поддаваться не буду и ваши королевские полномочия на ведьмаков не распространяются, — он бросил ехидный взгляд на Леви, — не на всех ведьмаков. — Идёт! На что будем спорить? — Если мне понравится твоя стряпня, то я, — он задумался, — так и быть покажу тебе пару приёмчиков на тренажёрах во дворе. Всё-таки учить княжон фехтованию теперь моё хобби. Может поддаться в учителя? Дети, конечно, те ещё чудовища, но зато голову не откусят! — Ладно, а если выиграешь ты, то... Ты не выиграешь! — Как знать, как знать, — лукаво усмехнулся Ламберт. Ламберт, Эскель и Эрен оживлённо что-то обсуждали. Оруо грелся у камина, изредка поглядывая на рыжую чародейку, которая показательно от него отвернулась, упорно делая вид, что не замечает жалобных взглядов, которые так и просят о помиловании. — Так это и есть принцесса Цирилла? — спросила Микаса у Геральта, что сидел напротив и наблюдал как Цири и Койон играют в ладушки у очага. Геральт кивнул. — Ну и дела, — выдохнула Микаса и отпила горячего чая. — Так вот, начну с новостей. Был тайный королевский совет. Все знают о том, что Львёнок из Цинтры жив. И её уже ищут. Поэтому будьте осторожны. — Зачем её ищут? — спросил Леви, хотя догадаться было нетрудно. — Она единственная наследница престола Цинтры, кровь Калантэ. Конечно из-за политических соображений. Но, что-то мне подсказывает желание выдать её замуж быстро смениться желанием просто устранить проблему, потому что если она попадёт в руки Нильфгаарда, то всё станет куда хуже для Северных королевств, чем если бы она просто умерла. Геральт нахмурился, он прекрасно понимал опасность. — Больше всего стоит остерегаться Реданцев. Дийкстра и Филлипа всегда умели держать нос по ветру. Геральт хмуро кивнул. — Я чувствую большой магический потенциал, дикий и неконтролируемый... эта девочка — Исток? — спросила Петра. — Да, Исток, — сказала Трисс, которая только что спустилась из башни в зал. Микаса наградила её недовольным прищуром взгляда. — Привет тебе, Четырнадцатая с холма. — Здравствуй, Проклятая. Воздух почти начало искрить от напряжения. — Ах, Геральт! — как ни в чём не бывало Микаса повернулась к ведьмаку, — Йеннифэр просила тебе передать, что согласна на твоё предложение и скоро пришлёт письмо. Трисс скривилась и прошла мимо, с гордо поднятой головой. — Во имя всех богов, Геральт, какого хрена ты назвал её «дорогая подруга»?! — шикнула Микаса. Геральт промолчал, делая вид, что ничего не услышал. Микаса покачала головой, а Петра хохотнула в ладонь. Следить за отношениями Йеннифэр и Геральта было весьма забавно, хоть иногда и травмоопасно. — «Дорогая подруга»? — переспросил Леви. — И что здесь плохого? Микаса посмотрела на него с искренней жалостью к подобной наивности и святой простоте. — Если ты назовёшь меня так, то я тебя убью. — Понял. Теперь уже Леви посмотрел на Геральта с жалостью. Хорошо, что это было сказано в письме, и хорошо, что Йеннифэр не было здесь, иначе и так разрушенный замок оказался бы стёрт с лица земли, а пепел похоронен под тоннами снега. Эрен отодвинул кубок с «Белой чайкой» и нахмурился. — Нильфгаард тоже ищет Цириллу. Трисс опустилась рядом с Геральтом на скамейку у стола. — Только вот я не понимаю, почему Весемир согласился принять в Каэр Морхене Нильфгаардского шпиона, — она холодно взглянула на Эрена, — Геральт, ты же знаешь, что Эльдия находится под патронажем Эмгыра! Микаса скрипнула зубами и сжала лежавшую на столе ладонь в кулак. Леви тяжело выдохнул. Между этими двумя всегда были напряжённые отношения, а особенно сейчас, так вообще дай Мелитэле дожить до завтра без массовых разрушений частного имущества. Только Микаса открыла рот, как Эрен остановил её. Взглянул на Трисс и хмыкнул. — Если вы не знали, госпожа Меригольд, то я борюсь за право престола Эльдии, против собственного брата узурпатора, как раз по причине того, что он стал Нильфгаардской шавкой, — конечно, это были далеко не все причины. — Если ты приведёшь Эмгыру Цириллу, то он сразу назначит тебя королём, разве нет? Для достижения цели все средства хороши. — Так, стоп, — сказал Геральт. — Трисс, что с тобой сегодня? Трисс приложила ладонь ко лбу и выдохнула. — Прости, я... не знаю. — Похоже её ищут все, бедная девочка, — сказала Петра, подперев щёку рукой и переводя тему. Цири в это время отчитывала Койона за то, что он поддался ей. Тот обнял Цири и засмеялся. Петра поняла, что первый раз слышит как ведьмак смеётся. — У неё были припадки? — перевела она взгляд на Трисс. Та кивнула. — Пророчествовала. — Что-то вменяемое? — Геральт, расскажи. Ведьмак нахмурился. — Первые два раза нет, а вот третий раз она предсказала смерть. — Кому? — Ему, — он кивнула на Койона. — Мне. — И мне, — закончил за него Леви. Микаса перевела на него испуганный взгляд, но ничего не сказала. — Цири нужно обучение, иначе этот дар сведёт её с ума. — Она будет ждать её в храме, — сказала Микаса и сжала губы. Геральт кивнул. — Леви, я по тебе так скучала, — грустно улыбнулась Микаса. Они стояли за колонной, вдали от других. На её шее влажно переливался рубин, словно кровь отражающая лунный свет. Это был его подарок. Она носила его не снимая. Ведьмак устало улыбнулся. — Я тоже. Когда вы отбываете? — Через пару дней. — У нас так мало времени? — Очень мало, — вздохнула Микаса. — Вообще-то по официальным данным я направляюсь непосредственно к королю Хенсельту на переговоры. Если слишком задержусь — что-нибудь заподозрят. А сейчас такое неспокойное положение, что... Ладно, хватит с меня политики. Ведьмак приблизился к ней, но романтичный момент был омрачён начавшейся перепалкой. — Да к чёрту этот ваш ведьмачий нейтралитет! Геральт, возможно ты и защитишь несколько человек, если убьёшь волколака, но тогда, на холме мы защитили сотни, если не тысячи! Все вы не можете быть нейтральны, когда в мире твориться такое! Ты вообще знаешь, через что нам, чародеям, пришлось пройти в битве при Содденском Холме? Знаешь? Я видела ад! Более того, я горела в этом аду! — Трисс судорожно сжала высокий воротник платья, будто пытаясь унять боль в едва зажившей глубокой ране. Геральт нахмурился, промолчал. Микаса вопросительно посмотрела на Леви, тот повёл плечами и они вышли из-за колонны, уселись у очага. — А что ты предлагаешь, Меригольд? — мрачно усмехнулся Ламберт. — Чтобы мы на баррикады шли? Нас создавали для борьбы с монстрами, а не для игр в солдатики. Трисс смерила Ламберта колким взглядом. — Вы думаете, что ваш нейтралитет спасёт вас? Когда Нильфгаард дойдёт до Каэдвена, то от вашей крепости совсем ничего не останется. — Это не наша война, — скупо возразил Геральт. Койон задумчиво наблюдал за языками пламени в камине, Цири, кажется уснула на его коленях. — Не ваша? Знаешь, кто из вас настоящий ведьмак? Кто действительно защищает людей? Геральт взглянул в её блестящие лихорадкой глаза. — Он! — Трисс указала на Леви. — Да-да, что ты так смотришь? Он вытащил меня из ада, там, на Содденском холме. Не дал мне стать той самой — Четырнадцатой — чьё имя до сих пор высечено в списке павших, на камне. У меня есть могильный камень, Геральт! Могила, хоть я ещё жива! Если бы вы все... — Нас мало, Трисс, — сказал Весемир. — Кто будет уничтожать чудовищ, если все оставшиеся ведьмаки полягут на поле брани? Чародейка сжала губы. Петра молчала, серьёзно наблюдая за спором. Она понимала, что Трисс права, как прав и Весемир. Коснулась рукой живота, поморщилась. Боль преследовала её по ночам, но иногда приходила и в такие моменты, как сейчас. Все они, выжившие чародеи с Содденского холма знали, что значит выражение «и живые позавидуют мёртвым». Микаса коснулась пальцами пальцев Леви. Она не знала, что он был там. Сколько всего пропустила... Он повернулся, слабо улыбнулся на её прикосновение, а глазах его отражался огонь Содденского холма. — Я пытался быть нейтральным. Но даже у нейтралитета есть цена, которую я не готов платить. Огонь в камине погас. Трисс уснула на плече Геральта. Петра положив голову на сложенные на столе руки. Койон гладил Цири по пепельным растрёпанным волосам. Эскель и Ламерт убирали со стола. Ворон удобно пристроился на оставленном около стены дрыне. Эрен пил «Белую чайку», хмурился, о чём-то размышляя. Весемир похрапывал в кресле. Оруо аккуратно взял Петру на руки, от чего та даже не проснулась, лишь что-то промурлыкала сквозь сон и обняла его за шею. Он направился с ней наверх, в башню, где располагались целые комнаты и можно было бы утроить гостям ночлег. Микаса и Леви сидели у очага. Микаса поставила пустую кружку на каменный пол и бросила взгляд на Цири, посапывающую во сне. Заметила, как Леви смотрит на девочку. Что-то внутри болезненно сжалось. Самой ей было неведомо настолько глубокое чувство. Он так любил детей... Жестоко было судьбе отнимать у него возможность на полноценную семью. Очень жестоко. Она подползла к Цири. — У неё есть комната? — Конечно, — ответил Койон. — Тогда, может лучше будет отнести её на кровать? Как только Койон убрал руку с пепельной головки Цири, она не просыпаясь обхватила его большую ладонь и прижала к груди, словно игрушку. Микаса засмотрелась на совсем детское личико Цири. Ей всего одиннадцать лет. Такая же, какой была она, когда её заточили в башню. Как же так вышло, что на долю этой девочки выпало столько горя? Она сжала губы от наполнившей сердце боли. Дотронулась до пепельной прядки, что закрывала Цири глаза и откинула её. Цири зажмурилась во сне, зашептала. Заёрзала, на лбу у неё выступили крупные капли пота. Она начала задыхаться. Поднялась. Распахнула ядовито-зелёные глаза, в которых сейчас не отражалось абсолютно ничего, они будто были поддеты мутной пеленой. Схватила Микасу за руку. — Трое ценных, трое дорогих, трое близких, трое любимых, трое мёртвых. Двое от твоей руки, третий от того, что внутри тебя. Знай же, Проклятая, умрёт первый и пронесёшь его голову в руках, а дорогу твою устелят цветами и весёлой песнью, но ничего не будешь видеть, ибо ослепнешь от слёз. Знай же, Проклятая, умрут другие и не останется у тебя ничего, кроме отчаяния, даже слёзы закончатся и высохнут. Знай же, Проклятая, ты такая же, как я. Ты — Смерть.