Я подарю тебе наследника

Небольшая повозка остановилась возле причала. Извозчик грозно сказал: — А, ну вылезай! Солнце ярко освещало улицу и человек, выбравшись из своего темного пристанища, сонно озирался по сторонам. — Это Стамбул? — Стамбул. Стамбул. Выгорел сильно после пожара. Но ничего, отстроят. Извозчик увидел, что мужчина поковылял в другую сторону и тронулся в путь. Вскоре путник набрёл на двухэтажный дом с богатой наружной выделкой. Бахрам, ухмыляясь, вглядывался в зашторенные окна жилища султанской тетки. — Пришло время платить по счетам, Хатидже Султан! — сказал он. — Я не верю в то, что её похитили, и она смогла сбежать. У нее были припасы и лошадь. Она потратила весь день, чтобы встретиться с нами, а значит, была не так далеко от лагеря венгров. — Вы думаете, она в сговоре с тем, кто устроил мятеж? — Я не знаю, Искендер. Нужно выяснить это как можно скорее, потому что хан Девлет Гирей уже собирается отправляться обратно и спросил моего разрешения забрать дочь с собой. Нужно решить этот вопрос незамедлительно. Я поручаю его тебе. Искендер кивнул. — Я постараюсь все узнать, Повелитель. Баязид встал, мрачно посмотрев на Искендера Пашу, и вышел из зала. Второй визирь совета с сочувствием взглянул на своего господина в черных одеяниях, который шел хоронить своего сына. Сюмбюль наблюдал за работой девушек в гареме. Среди них, как страж ходила Дильруба Хатун. Сюмбюль старался не обращать внимания на калфу и практически не разговаривал с ней, лишь изредка поглядывая на нее. Рабыни убирали яркие ткани, предметы роскоши, так как в султанском дворце был объявлен траур. Хандан встала перед зеркалом, осматривая свое траурное шелковое платье, поверх которого был кружевной кафтан расшитый небольшими камнями. Валиде Султан грустно посмотрела в зеркало и оглянулась по сторонам, видя своих служанок в таких же траурных одеяниях. Она вышла из покоев и направилась на церемонию прощания со своим первым внуком. Девушки одели Махидевран Султан в черный плотный кафтан и накинули на её голову платок, а после оставили в покоях одну. Хафизе и Хандан вошли к ней в комнату и увидели поникшую, почти бесчувственную Махидевран, которая сидела на ложе недвижимо, как замерзшая скульптура. Стражники несли маленький гробик мимо собравшихся внизу женщин. Назбюке смотрела ему вслед с сочувствием, её материнское сердце горело от печали. Теперь, когда она стала матерью, она все чаще возвращалась в день, когда состоялись похороны братьев её супруга. Махидевран склонила голову. Хафизе поддерживала её за руку во время церемонии и заметила, что девушка ни разу не взглянула на гроб сына. После прощания, Хандан поднялась в башню, а остальные женщины ушли в свои покои. Баязид смотрел, как его первенца опускают в сырую землю, на которую начал спускаться первый снег, укутывая малыша, словно пуховая перина. Он любил его, но понимал, что наследником он никогда не станет. Султан боялся признаться самому себе, что у него в душе наступило облегчение, когда его маленький утомленный болезнью сын отмучился в грешной земной жизни. Служанки довели Махидевран Султан до комнаты, где она легла на тахту, не сняв своего траурного наряда. Девушка не притрагивалась к еде, и стала, словно призраком в каменном дворце. Назбюке вернулась к себе, и первым делом подозвала Мию с сыном. — Мой шехзаде, мой Сулейман! — Назбюке поцеловала сына, а потом взяла его на руки и присела вместе с ним на диван, крепко прижимая к себе малыша. Дильруба вошла в покои Назбюке Султан — Госпожа, — поклонилась она. — Вы кто? — Я Дильруба Хатун, госпожа, главная калфа гарема. Назбюке пристально посмотрела на девушку, оценивая ее. Султанша заметила, что Дильруба смотрит прямо на нее и не уводит взгляд, будто привыкла быть наравне с госпожами. — Мне кажется ваше лицо знакомым. — Я была служащей гарема в правление султана Османа. Назбюке все равно оставалась напряженной, и сидела полубоком, будто скрывая своего малыша от посторонних. — Что Вы хотели? — Хандан Султан велела передать, что ваши покои почти готовы. Она хотела, чтобы Вы их осмотрели. Назбюке кивнула. — Позже. Девушка поклонилась и вышла. Назбюке посмотрела на сына и улыбнулась ему, когда малыш своей маленькой ручонкой обхватил её палец. Поздно вечером, когда в коридорах дворца царил полумрак, в покои Михримах Султан пожаловал незваный гость. — Госпожа, — сказала Дильруба Хатун. — Ты все также надменна, как и раньше. Не забывайся, тут новые порядки! — Я заметила, как Назбюке Султан, так высоко взлетела. Я её помню юной девчонкой, которая была слишком несуразна и некрасива. — Ничего не поделаешь. Она мать шехзаде и законная жена Повелителя, — однотонно сказала Михримах. — Придётся смириться. И, кстати ты была неправа, что тебя никто не узнает. Она знает! — Я убедила ее, что была калфой, когда был жив ваш отец! — лукаво сказала девушка. — Смотри, Дильруба. Она не так проста, как кажется! — Конечно, она же разрушила, ваш план! — усмехнулась Дильруба. Михримах резко встала. — Как ты смеешь? Ты забыла, кому обязана этим местом? Если я узнаю, что ты будешь делать, что-то за моей спиной, я лично отдам приказ о твоей казни! Ты должна докладывать мне обо все, что происходит в этом дворце! — Кто доверится мне, если меня порекомендовали вы! Но я готова оказать Вам небольшую услугу, хотя у Вас и без меня здесь много своих людей! — ухмыльнулась Дильруба. — Пошла прочь! — строго сказала Михримах. *** Искендер пригласил принцессу Лейлу во дворец Топкапы. Она все это время, после мятежа, оставалась со своим отцом в доме, который выделил для них султан. — Принцесса, нам очень важно узнать, что с вами случилось? — Я Вам уже все сказала, Искендер Паша. Мне добавить нечего. — Нам необходимы подробности! — Я была похищена неизвестными мне людьми, и смогла сбежать от них, а затем встретила Вас. Я не знаю, что еще Вам сказать. —Принцесса Лейла, наш Повелитель, был действительно благосклонен к вам, поэтому не стоит пренебрегать его доверием. Ваш отец хочет забрать Вас домой, но решение будет только за султаном, а если он усомниться в вашей честности, вряд ли Вы когда-то увидите Крым. Принцесса потупила взгляд, а затем твердо произнесла: — Единственное, что я могу Вам сказать — необходимо задержать моего отца здесь, как можно дольше для всеобщего блага! Искендер сильно удивился её словам, но не смог даже сразу отреагировать, потому что принцесса поклонилась и вышла. *** — Сын думает, что тебя отравили, но я в этом сомневаюсь, — сказала Валиде. Она прогуливалась вместе с Назбюке в дворцовом парке. Сзади них, служанка несла шехзаде Сулеймана, закутанного в зеленый бархат. — Я бы заметила, госпожа, — Назбюке резко вздохнула. — Что с тобой? — Мне жаль Махидевран. Она была ни в чем неповинна. Что теперь с ней будет? — Обычно, женщин, которые потеряли своих детей, отправляют в Старый дворец. Мы постараемся устроить её с комфортом. Назбюке смотрела вдаль — на балкон покоев Повелителя. — Нужно узнать, кто это затеял, Валиде. Кто-то подложил отраву на султанский стол. К тому же, этот мятеж… — Не думай об этом, Назбюке. Это не твоя забота. Сейчас твоим долгом является воспитание наследника. И только! — Я не могу не думать об этом, Валиде Султан. Тот, кто в этом замешен, очень хотел погубить Повелителя и Вас! Нам нужно быть очень осторожными, иначе мы можем снова попасть в его ловушку! — В твоих словах есть доля правды, Назбюке. Но что ты хочешь предпринять? — Я хотела бы, чтобы Вы выслали всех служащих гарема, которые были здесь до Вас! Возможно, даже Сюмбюля. Хандан сосредоточено посмотрела на невестку, но оставила её слова без ответа. *** — Зульха, — Лейла вошла в комнату своей няни, которая сидела за вышиванием. — У меня к тебе разговор! — Слушаю, моя принцесса, — мягкая улыбка озарило лицо старой няньки. Только сейчас Лейла заметила, как на Зульхе отразились недавние события. Она еще больше осунулась и исхудала. — Что случилось с сестрой Шибан Гирея? — Почему ты спрашиваешь? — Мне очень надо знать. — Она совершила грех. О таком не принято рассказывать. Такое предают забвению, — тихо сказала Зульха. — Она…? Зульха мотнула головой и Лейла поняла, что единственная дочь Сафы Гирея добровольно ушла из жизни. *** Наблюдая за домом Хатидже Султан, Бахрам пытался узнать есть ли кто-нибудь внутри, но несколько часов прошли в пустую. Ближе к полудню из дома вышла служанка, и Бахрам направился к ней. — Хатидже Султан дома? — тихо спросил он. Девушку отпрянула назад, натянула платок и буркнула: — Нет. Бахрам дождался, пока девушка скроется из вида, и решился пройтись по улице. До его ушей дошёл разговор нескольких мужчин, сидевших неподалёку от него в харчевне, где он решил устроиться. — Шехзаде Ахмед умер. Теперь у Султана снова один сын. — Но он хоть здоров, говорят. — И та наложница стала его законной женой. — Совсем как Эмине Хатун — жена покойного султана Османа. Он выделял её среди всех своих жён! Бахрам натянул капюшон на глаза и решил вздремнуть до вечера. Как только на город пали сумерки, крымский бастард снова отправился к дому Хатидже Султан. Мимо него пронеслась карета, которая чуть не сбила его с ног. Он успел скрыться за другое здание, неподалеку от дома тетки Повелителя. Бахрам увидел, как из кареты поочередно вышли две девушки. Они встали сбоку и подали руку выходившей женщине в бардовой накидке, из-под которой выглядывало черное траурное платье. Следом за ней показалась другая девушка. К ним навстречу из дома вышел мужчина. Бахрам увидел, что он поцеловал руку женщине в бордовом, и понял, что это и есть причина его ненависти — Хатидже Султан. Стражников возле дома не было, но Бахрам знал, что Султанзаде Селим, его единокровный брат, — один из служащих султанского дворца, поэтому был уверен, что они внутри. Это заставило его залезть в дом с заднего двора под покровом ночи. Как только луна спустилась ближе к земле и распустила свой свет по Босфору, Бахрам перелез через невысокий забор, что для него было достаточно просто. Вглядываясь в тёмные окна, мужчина понял, что все обитатели спят и лишь во втором окне верхнего этажа поблескивал огонек. Он аккуратно начал карабкаться наверх, ухватываясь за каждый выступ в стене. Добравшись до заветного света, он увидел, что там спит Хатидже Султан. Он ухмыльнулся, и взявшись покрепче за раму, навалился всем телом на окно и разбил его, так что осколки стекла полетели внутрь. Женщина резко вскочила и закричала, но Бахрам смог её удержать и повалить на пол. Его руки оказались на её шее, он видел её испуганный взгляд и слышал жадные попытки вздохнуть. — Вы также издевались над ней? Душили её, и ждали пока вся жизнь выйдет из неё? — кричал он. Селим ворвался в комнату матери, спустя мгновение и увидел ужасающую картину. Бахрам мигом ринулся к окну, и Селиму не удалось его схватить. — Хуриджихан будь с матушкой! — крикнул Султанзаде и выбежал вниз. Девушка упала на пол. Хатидже схватилась за горло, пытаясь вдохнуть больше воздуха. Хуриджихан истошно кричала слугам, требуя позвать лекаря. *** — Мы не смогли его нагнать, он ловко скрылся в темноте, матушка, — печально сказал Селим. Хатидже с усилием ласково сказала сыну. — Ничего. Все обошлось, Хвалла Аллаху. Селим вышел, оставив сестру с матерью в нижней комнате дома. — Матушка, Вы уверена, что Вам нужно было вставать так скоро? Лекарь советовал полежать? — Не хочу. Лучше здесь посидим, — сказала она. В дверь постучали, и служанка доложила о прибытие калфы из дворца. Хатидже кивнула. — Госпожа, — Дильруба поклонилась женщине. — Валиде Султан просила Вас навестить и узнать как ваше самочувствие. Она хотела бы, чтобы Вы какое-то время пожили во дворце. — Благодарю, за заботу. Мне уже лучше, — сказала Хатидже. — Мы, возможно, примем предложение Валиде Султан, и вскоре прибудем во дворце. Дильруба покинула комнаты. — Вот видишь, она даже не приехала сюда, а направила лишь прислугу. — Это имеет значение? — Да, имеет, Хуриджихан! К себе нужно требовать уважения, иначе тебя вовсе перестанут замечать! — резко сказала Хатидже. — Иметь власть, значит иметь защиту. И как бы мы не были сильны, мы члены династии османов одинаково берём и даём власть своим мужьям. Будь ты женой второго визиря совета, сейчас здесь было бы куда больше стражников, которые рыскали по всему Стамбулу в поисках преступника. Хуриджихан склонила голову и молчала, не зная, что ответить матери. — Хуриджихан, ты так молода и невинна, но и тебя никто не пожалеет из них в случае чего, не говоря обо мне! — Кто? О ком Вы все время говорите? — О Повелителе и его семье. — Но они наша семья. Он мой двоюродный брат, как он может причинить нам боль? — Ты слишком часто выгораживаешь его, Хуриджихан. Ты совсем его не знаешь. Он нам вовсе не друг. Иной раз мне кажется, что ты в него влюбилась! Хуриджихан загорелась румянцем, отворачиваясь от матери, и тихо произнесла: — Вы, что матушка? Конечно, нет. Он хорошо относится ко мне, и я отвечаю ему тем же. Хатидже свысока посмотрела на поникшую дочь, замечая, как девушка отводила от нее свои глаза и её раскрасневшееся личико. *** Дильруба вернулась во дворец, чтобы доложить о своем визите к Хатидже Султан и получила распоряжение от Валиде о скорейшей подготовке покоев для нее и Хуриджихан Султан. — Откуда она здесь? — спросила Назбюке. — Михримах Султан привезла. — И Вы согласились её взять? — На время. Пока не найду хорошего человека, но увы. А чем она тебе не нравится? — Она сказала, что работала калфой во время султаната Османа, но я помню, что у него была фаворитка по имени Дильруба. Хандан удивилась. — Вот как? Почему Сюмбюль мне ничего не сказал? — Вот поэтому, Валиде, следует принять мое предложение. Хандан вздохнула. — Возможно. У нас с Баязидом уже был подобный разговор, но потом уже не было возможности все это обсуждать, — сказала Валиде. — Я подумаю над этим, Назбюке. *** — Примите все возможные средства к поимке преступника. Покушение на члена династии османов неприемлемо. Селим, как матушка? — Все хорошо, Повелитель. Хандан Султан предложила пожить ей и сестре во дворце на время. Баязид кивнул. — Правильное решение. И тебе следовало бы перебраться в другое место. — Можно устроиться у меня, — сказал Осман. Баязид одобрил предложение Османа, а затем совет приступил к обсуждению внешнеполитических проблем. — Венгерский посланник прислал богатые дары, Повелитель, — сказал Хусейн Паша. — Часть дани, как обговаривалось ранее, мы вложим в восстановление города. — Нужно поторопиться, Хусейн Паша до наступления холодов. Особенно в тех местах, где наибольший урон. — Делаем все возможно, Повелитель. — Хан Девлет Гирей хочет скорого возвращения домой, пока еще возможно добраться по морю. Какие вести с Крыма? — спросил Баязид — Там, все спокойно, Повелитель, — доложил Искендер Паша. — Ага янычарского корпуса, которого мы там оставили, сообщает об отступление повстанцев. Люди стараются восстановить город, но, конечно, им нужен руководитель. — Да. Девлет Гирей им очень необходим. — Я поговорил с принцессой Лейлой, Повелитель, как Вы велели. Селим устремил свой взгляд на Искендера. — Она сказала, очень странную вещь. — Какую? — Она хочет, чтобы её отец задержался здесь. Хусейн, на лице которого читался вопрос, переглянулся с Искендером Пашой. — Неожиданный ответ, Повелитель, — сказал Великий визирь, обращаясь к Баязиду. — Значит, я был прав. Она знает больше, чем говорит! — султан задумался. — Я сам с ней переговорю в самое ближайшее время. Баязид отпустил совет, и Хусейн Паша, дождавшись пока все покинут заседание, обратился к нему: — Я кое - что узнал Повелитель касательно мятежа. Один из янычар сказал, что слышал, как некий «ага из совета» говорил с Кемаль Пашой. — Ага? Из совета? Кто это? — Я не могу знать, Повелитель. — За этим стоит, кто-то из совета? — неуверенно спросил Баязид.