***
— Меня тоже всегда волновал только ты. Драко не жалеет о своих словах. Ему хочется быть открытым, простым, таким, как его два Поттера — а может, придурочность просто заразна. Весь вечер у него из головы не выходили слова Гарри о том, что сегодня — они простые школьники, и сейчас велик соблазн продолжить свидание с тем же настроением. Сделать то, что всегда хотелось, но останавливали мысли об отце, об обязанностях… нет. Он обещал. Сейчас он не Малфой, а просто Драко. Голову заполняют крамольные мысли: как отреагирует Гарри, если Драко коснётся его щеки? А что будет, если Драко приблизится к нему ближе, чем положено, и не потому что им так надо, а потому что хочется? А что случится, если он всё же попробует на вкус губы Поттера. И будет ли отличаться этот поцелуй, от поцелуя с его двойником… Но Малфой только прочищает горло и делает самый невозмутимый вид, на который только способен. Ему не ведомо, о чем там думает Поттер — и правда, никогда не угадаешь, что там твориться в гриффиндорских головушках, — но ему впервые хочется узнать о нём больше, как о личности, как о простом человеке. К примеру, какой у Гарри любимый цвет? Да, это весьма глупый вопрос, и он старается отвлечься на то, что происходит вокруг. Тайное место Поттеров и правда превосходит все его ожидания. Ничего особенного в Хижине нет, и вместе с тем, тут уютнее, чем во всем замке. Старый диван кажется мягче, чем дорогая мебель в гостиной Слизерина. Гарри включил громофон, и пространство заполняют дивные нотки музыки, которую Драко ни разу до этого не слышал. — Красиво, — позволяет он себе прокомментировать, пока голос девушки из пластинки вещает про схожесть любви с цветами: так же прекрасно, но недолговечно. — Знаешь, я себя странно чувствую, — тихо говорит Гарри, поворачиваясь к нему, подгибая одну босую ногу под себя: они сбросили обувь и растопили походный камин, чтобы обсохнуть. — Будто мы сейчас находимся в другой вселенной, в которой все хорошо. Наверное, так чувствовал себя Генри в своём мире. — Я тоже это чувствую, — и Драко не врёт: его заполняет ощущение, что весь тот сложный, злобный мир остался где-то там, за деревянными стенами, а здесь царит атмосфера тёплого уюта… свободы. — Что ж, меня всё устраивает. То, где я сейчас. А тебя? — Однозначно. — Потанцуем? — выпаливает Драко, так и не взглянув на Гарри, сжимая на коленях кулаки. И как он решился спросить такое? Даже не вериться…***
— Он пригласил меня на танец, — рассказывает Гарри, наконец-то оставшись наедине с Генри во время обеденного перерыва. Он не виделся с братом со вчера, и находка возле тайного лаза в Хогвартс наталкивала на определённые выводы. Брат уже знает, чем закончилось его свидание с Малфоем, но будет правильно рассказать самому, как они к этому пришли. — Я даже не поверил своим ушам. Малфой. Пригласил. Меня. Меня?! На танец! — А я говорил, что вам просто нужен был маленький стимул, — Генри сидит на диване в пустой гостиной — все ученики внизу, едят. Только таких два идиота, как Поттеры, могут пропустить обед ради разговора по душам. — И как потанцевали? — Просто ужасно. У меня тряслись руки и ноги, и Малфой наверное подумал, что у меня судороги. — Ага, и поэтому полез делать тебе искусственное дыхание? — подкалывает Генри без капли осуждения или грусти. Лишь улыбается лукаво, покачивая ногой в воздухе. Гарри немного неловко, но весёлый тон разговора заставляет продолжать. Всё-таки Генри должен знать, все-таки Гарри чувствует себя немного виноватым, все-таки некрасиво получилось. — До поцелуя мы ещё дойдем, — Гарри пропускает этот подкол и облизывает губы, словно на них ещё остался вкус Драко.***
— Я знал, что ты не можешь быть хорош во всём, — шепчет Драко, притягивая Гарри к себе за талию. — Не торопись и позволь мне вести. Но Гарри всё не может собраться. Во-первых, он привык быть ведущим, а не ведомым, а во-вторых, прикосновения рук Драко прожигают его насквозь, и его гребанное тело решает, что вспотеть — это самый лучший способ завоевать Малфоя, ну а в-третьих, ноги кажутся абсолютно ватными, чужими, и даже сделать шажок за ногами Драко — невероятный, непосильный труд. — Что ж, в этот раз ты выиграл — танцы действительно моё слабое место, — нервно улыбается Гарри, теряя последние капли рассудка. — Хотя на самом деле у меня много слабых мест. — Не поделишься? — тёплое дыхание Малфоя обжигает щёку Гарри, вызывая моментальный жар по всему телу. От кончиков пальцев, до шеи и по позвонкам. — Ну, ты и так почти все знаешь, — медленно произносит он, будто проверяет каждое слово, взвешивает. — Зелья, например. — В этому году у тебя были самые лучшие оценки, — в глазах Драко лукавый огонёк, когда он смотрит на Гарри чуть искоса. — Не считается. И это Поттер думал, что Малфой не умеет соблазнять? Какой же он наивный. Ему хочется рассмеяться над самим собой, за то, с какой небрежностью он отпускал глупые шутки весь день, но он слишком занят тем, чтобы следить за губами Драко. Почему-то, с момента, как они оказались здесь, он постоянно их прикусывает, оставляя пунцовые следы от зубов. Будто дразнит непутёвого Поттера. — Тогда… может быть поцелуи? Черт, Гарри все-таки это говорит. Малфой точно примется его высмеивать… Смех Драко и правда звонко и непринуждённо разливается по помещению, а его грудь сотрясается от вдохов. Но не зло: он улыбается, прищуривая глаза, и едва не кладёт подбородок на его плечо. Их танец прерывается, но никому до того и дела нет. Гарри с улыбкой смотрит на его искренние эмоции. — Ты мне доверил очень важный секрет, — между смешками говорит Драко и скользит ладонью по его талии. — Обещаю, что никому не расскажу его. Но не обещаю, что не воспользуюсь этой информацией в своих интересах, — лукаво улыбается он.***
— Что за чушь я сморозил?.. — стонет Малфой, распрамляясь и вновь кидается к подоконнику, сжимая его в руках. — Кто так вообще говорит? — Все влюблённые ведут себя глупо, — с умным видом произносит Панси. — Не ты первый, не ты последний. — Это ещё не самое глупое, — он берёт Панси за руки, слегка сжимая их, — чем то, что случилось потом.***
— Неужели ты настолько хочешь увидеть меня слабым, что готов даже поцеловать? — нервно отшучивается Поттер, но Драко видит, насколько тот взволнован. Ему нравится возникшее ощущение — что он управляет ситуацией, ведёт, направляет их разговор к краю. Пока бурлящий вулкан обдаёт спину Поттера жаром, прижимается к нему доверчиво и ждёт, чтобы Драко толкнул его, добивая. И у Малфоя нет ни единого желания отступить. Зато огромное желание толкнуть — и упасть в горячее пламя следом. — О, прости, не так выразился, — Драко хватает его за подбородок и ведёт большим пальцем по сухим губам. — Я не просто хочу видеть тебя слабым, я хочу увидеть тебя полностью поверженным. И если для этого потребуются не только поцелуи… Он медленно сокращает расстояние между ними, почти не слыша стук сердца Гарри за своим, но прекрасно ощущая на губах чужое дыхание. Сейчас бы задуматься о правильности происходящего, но в голове приятная, блаженая пустота. Вкус Гарри похож на миндаль. У цианида тот же вкус — это самая сладкая в мире отрава. Но даже если бы губы Гарри были отравлены, прямо сейчас он просто позволил бы себе умереть. Лишь бы и дальше чувствовать ожоги в тех местах, где его касаются мозолистые пальцы.***
— Это было так нежно, я не знаю, будто по моим губам прошёлся шёлк… — бормочет Гарри в собственные ладони. — Это точно, у Драко самые нежные поцелуи, — улыбается брат одним уголком губ. И добавляет: — Не то, что наши. Попробуй, понежничай с этими обветренными и обкусанными губёшками, — шлёпает он Гарри по нижней губе пальцем, заставляя того издать странный звук. Гарри фыркает в ответ, но руки от лица отнимает. Ему не должно быть стыдно смотреть Генри в глаза. Но почему-то стыдно, совсем немного. Может, потому что они не обговорили возможность поцелуя заранее? — Так что было дальше? — интересуется брат, укладывая голову на подлокотник. Он выглядит спокойным, уравновешенным. Но его скрещенные руки выдают нервозность, и Гарри обещает себе поговоить с братом, после. Они оба не любят правил и рамок, но в их ситуации, особенно теперь, они кажутся необходимостью. Чтобы потом точно не было никаких обид. — Дальше… я отстранился. Поцелуй не был коротким, и я испугался, что слишком напираю. — А он что? — подается вперёд Генри, заранее зная, что одним поцелуем все не закончилось. — А он… он… Поцеловал меня вновь.***
Если бы Гарри спросили, он бы и не вспомнил, как они оказались возле дивана. Просто в какой-то момент, он падает на жёсткие пружины задницей, притягивая Малфоя к себе настолько близко, насколько это возможно. Драко обхватывает его бёдра коленями, контролируя процесс, впиваясь короткими ноготками в его скулы, сжимая плечи, ёрзая по нему, и это сводит с ума. Низ живота опаляет удовольствием, напополам с волнением. С этим чувством он уже знаком, но почему никто не говорил ему, что это чувство может быть настолько сильным, настолько всепоглощающим? Он хочет отдать Малфою всё, что у него есть: весь свой скудный опыт и по большей части — страсть. Никто из них не желает останавливаться. — Гарри, — стонет Драко ему в рот, и это так горячо, что Гарри поддаёт бёдрами вверх, впиваясь пальцами в его плечи. Прямо сейчас его вжимает в диван не привычный Малфой, с глазами-льдинками, надменным выражением лица и саркастичным чувством юмора. Это кто-то другой, своим жаром растопивший ледник непонимания между ними, и Гарри влюбляется снова. Окончательно и бесповоротно, в каждую версию своего Драко.***
— Теперь ты понимаешь? — спрашивает он глухо, прислоняясь головой к плечу подруги. — Это был не просто поцелуй. В меня словно кто-то вселился. — Просто ты слишком долго себя сдерживал, — сочувственно гладит она его, по непривычно торчащим во все стороны, волосам. — Возможно, ты и права, но… мне так стыдно. И ещё, вот, — он достаёт из кармана мантии бережно завёрнутые в подарочную бумагу перчатки из драконьей кожи. Он носит их с собой целый день, периодически запуская руку в карман и касаясь, словно бы пытается поверить до конца. Поттер, как всегда, умудрился его удивить.***
Драко отстраняется лишь на десяток сантиметров, словно тоже чувствует это непреодолимое притяжение. Тяжело дыша, с покрасневшими щеками, он шепчет хрипло: — Ты мне соврал. В поцелуях ты тоже хорош. Если бы Гарри и без того не был красный как рак, он покраснел бы ещё больше. — Вот как… Возьму на заметку, — отвечает он, пересиливая себя, чтобы снова не напасть на алые, влажно поблёскивающие губы. — Нужно идти, — также тихо выдыхает Драко, не сдвигаясь с места. — Да, — отвечает Гарри, продолжая гладить большими пальцами косточки на бёдрах Малфоя. И тут он вспоминает, едва не влепив себе по лбу: подарок! Он залазит во внутренний карман, чтобы выудить смятую в хлам, подарочную упаковку. — Чёрт, прости. Оно выглядело гораздо лучше до… всего этого, — бормочет он, пытаясь разгладить зеленую обертку с узором из золотых снитчей. — В общем, это тебе, — протягивает в итоге он подарок, понимая бесполезность своих попыток. — Это что? — глаза Малфоя все больше округляются с каждой секундой. — Подарок. На удачу, — чешет он кончик носа и ярко улыбается. — Я конечно не собираюсь поддаваться на поле, но… желаю победы в матче.***
— Почему ты не дал себя обнаружить? Не подал знак? Мы с Драко очень удивились, когда нашли оставленные тобой вещи, — они сидят напротив друг друга, одинаково подогнув под себя ноги, опираясь на диванные подушки. Этот вопрос мучает Гарри ещё со вчера, пусть он и догадывается о причинах. — Не хотел быть лишним на вашем празднике жизни, — ухмыляется Генри, но как-то неестественно, фальшиво. — Ты же знаешь, что я так не считаю, — он тянется вперёд, переплетая их пальцы, как делал много раз до того. — Но и не обрадовался бы, прерви я ваш поцелуй, — Генри не отстраняется, но всё же словно находится далеко, не здесь. Будто его мысли занимает совсем другое: не то, что перед глазами. — Может быть, мне было бы чуточку стыдно, — признается Гарри, сжимая пальцы чуть сильнее, привлекая внимание брата. — Но я не хочу, чтобы между нами копились секреты. Мы через это уже проходили, помнишь? И оба решили, что будет лучше не анализировать, а просто… быть? Здесь и сейчас, в моменте. Наслаждаться тем, что у нас есть. Генри снова усмехается, и на этот раз улыбка задевает и его глаза тоже: — Не знал, что способность красиво говорить передаётся через поцелуй. — Не передаётся, — закатывает глаза Гарри, толкая другой рукой его в плечо. — Если бы это было так, я научился бы красиво говорить ещё неделю назад, после нашего с тобой поцелуя. И не молол бы чушь на свидании. — О да, ты был ужасен, — притворно хватается за сердце слизеринец, и Поттер не удерживается, чтобы не обидеться, также притворно: — Иди ты… — пихает Генри ещё и ногой.***
Знакомое, почти родное чувство азарта разливается по венам, от звуков беснующейся публики за стенами шатра. Гарри перекатывается с пятки на носок, делая дыхательные упражнения, чтобы упокоиться: вдох, выдох, вдох… — Выдыхай, Поттер, — насмешливо кидает Ричи Кут, ощутимо хлопая его по плечу здоровенной ручищей. Именно такими должны быть руки загонщика, ничего удивительного. — Никому не будет лучше, если ты свалишься от головокружения с метлы. Ловец должен быть сосредоточенным. Его сердце должно быть спокойным, а разум чистым — так говорил Оливер, в свой последний учебный год. Но как добиться этого спокойствия Гарри до сих пор не понимает. Оно просто приходило в нужный момент, вот и все, но в этот раз мандраж ещё сильнее, чем в его первый полет. Первый матч без Оливера. Первый матч против Драко, с которым они больше не просто соперники. Первый матч, который хочется проиграть. Он мотает головой, выбрасывая подобные мысли. Драко упорно тренировался, да. Но и Гарри не сидит без дела. Он тоже старается. Он несёт ответственность за надежды каждого, на ком сейчас бордово-золотой шарф. Кто скандирует название его факультета с фанатских трибун. — До вылета пять минут, — оповещает мадам Трюк, отбрасывая холщевую створку, пока ноги Гарри отбивают нервную чечетку. Он выглядывает наружу, чтобы хоть одним глазком оценить количество зрителей: весенняя погода в этот раз опять подводит, забавляясь пышными, чёрно-белыми тучами, что выглядят так, словно кто-то смешал пластилин двух цветов. Мелкий дождь накрапывает не так давно, но по отдалённым раскатам грома можно понять, что это лишь прелюдия. Однако, никого не смущает потенциальная возможность намокнуть: трибуны трещат от количества учеников. Гарри не видит чёткое разделение между зелёной частью болельщиков и красной, и это почему-то сегодня особенно радует. Он бросает взгляд на стоящую в отдалении палатку сборной Слизерина и почти сразу находит, чуть потемневшую от воды, но всё ещё белобрысую макушку. Имя «Драко» просится на губы, но он лишь стискивает их плотнее, любуясь издалека. Вот Малфой о чём-то говорит с Крэббом, разминая мышцы спины. Наклоняется, доставая до носков, тоже смотрит в сторону трибун. Долго смотрит. Затем достаёт из карманов перчатки и бережно надевает, словно боится порвать — что в общем не так-то легко сделать с кожей дракона. Гарри закрывает створку обратно, ещё какое-то время не решаясь обернуться. Он просто не может прогнать с лица эту глупую улыбку. Не может заставить себя выглядеть серьёзно. Если Анджелина увидит его выражение лица, то точно решит, что он спятил, и потребует отменить матч. Что, в общем-то, недалеко от правды. Он спятил, на всю голову спятил от любви. Но, зато, он успокоился.