Выбери меня

      Гарри снится что-то неопределенное. Ему кажется, что он снова вернулся туда, к Смерти, но теперь лишь бесконечно падает в невесомости, и пустота не перестает кружиться. Вокруг — слишком много расплывчатых образов, они сплетаются из белого тумана, подступают так близко, что застилают глаза, но ухватиться за них никак не выходит.       Единственное, о чем мечтает Гарри — это наконец-то упасть и ощутить под собой твёрдую поверхность.       Грохот.       Поттер, едва разлепив зудящие глаза, пытается опознать место своего пробуждения, ещё не до конца проснувшись. Он еле шевелит головой, но внутри сразу отдается тупой, всепоглощающей болью, так что он решает снова закрыть глаза и прийти в себя для начала. А еще вспомнить, что вчера произошло.       Гарри лениво прокручивает в голове вчерашний день, и дойдя до момента, где они с двойником опрокинули по второй рюмке алкоголя, вдруг понимает, что дальше никак. Совсем никак. Он тяжело вздыхает: во рту неприятный привкус перегара, а сам он ощущает себя грязным и побитым. Все настолько плохо, что сил на какие-либо мысли у него попросту нет.       Он снова открывает глаза и обнаруживает себя на пыльном полу, в Выручай-комнате. В полнейшем одиночестве. Тишина — плотная и удушающая настолько, что хочется её разрушить любым звуком, но Гарри лишь вздыхает, рассматривая высокий потолок над собой. Тело едва реагирует на его запросы, он собирает себя чуть ли не по кусочкам, понимая, что в любом случае нужно вставать.       Тошнотворно.       Лишь спустя долгие минуты мир приобретает наконец-то более четкую форму, а сам Гарри встает на ноги, аккуратно, стараясь не делать лишних движений. Он поправляет очки, стряхивает пыль с одежды и бездумно покидает комнату, слегка шатаясь.       Толковые мысли приходят лишь тогда, когда Поттер тащится в башню Гриффиндора: принять душ, разбудить Рона и отправиться в Большой Зал, по пути сражаясь с головной болью. Не успевает он переступить порог, как взгляд сам падает на слизеринский стол. Однако тот, кого он ожидал увидеть, еще не пришел. Его начинает разрывать от переполняемых эмоций: весь мир настолько раздражает, что хочется просто исчезнуть и больше никогда не видеть эту школу, наполняющий её контингент, а особенно — Драко Малфоя.       Рон молчит, лишь зевает заразительно, забывая прикрыть рот рукой. Хотя бы он молчит, в отличии от всех остальных, спасибо и на этом. Гарри жадно отпивает тыквенного сока из чашки. Беспричинная злость бурлит по его венам, ритм сердца все не унимается, а гул заполоняет сознание до такой степени, что кружится голова. Он измученно роняет ее на стол с глухим, жалобным стоном, закрывая глаза. Гарри больше никогда в жизни не будет пить ничего крепче сливочного пива.       Гриффиндорец почти засыпает, когда в Зале становится невероятно шумно. Он с трудом приподнимает голову и встречается со взглядом зеленых глаз. Тот, другой Поттер, весьма бодр, весел и свеж, в отличие от него, что кажется совсем не справедливым.       — Гарри? Это… — дергает его Рон, и Поттер пожимает плечами. Ему не хочется ничего объяснять. — Я думал, что ты шутишь…       Гарри стойко игнорирует все шепотки и косые взгляды в его сторону — ему явно не до того. Поттер из Слизерина кивает ему приветливо, а затем садится за стол, по соседству с этим придурком Малфоем. Но самое странное: Малфой вполне нормально реагирует на это, и даже, о Мерлин, спокойно говорит что-то его двойнику! Кивает сдержанно, на какую-то шутку и вдруг… улыбается! Гарри изо всех сил подавляет желание побиться головой о стол, продолжая сканировать этих двоих, словно больше никого вокруг не существует.       — Прошу минуту внимания, — директор величаво поднимается с места, проходит к трибуне, и ждет, когда дети затихнут. — Как вы успели заметить, у нас в школе появился новый ученик.       Альбус Дамблдор дает секунду всем обсудить эту информацию, прежде чем продолжает речь. Все замирают, а Гарри заинтересовано подпирает рукой подбородок — крайне любопытно, что скажет директор. Явно не правду.       — Его зовут Генри Поттер, брат всем известного Гарри Поттера. И с этого дня он — официальный студент факультета Слизерин! Поприветствуем его.       Тут и там раздаются неловкие хлопки: атмосфера сильно отличается от той, которой принимают новеньких первокурсников в сентябре. Может из-за того, что нет деревянного стула, шляпы и торжественно серьёзной Макгонагалл? Второй Гарри… или теперь уже Генри, бодро вскакивает с места, шутливо машет всем в зале и садится обратно. Дамблдор тем временем продолжает:       — Судьба — странная вещь, и мы не можем знать всех ее тайн. Поэтому я хочу сказать лишь несколько слов. Вот эти слова: Нить! Искра! Ветер! Ночь! Благодарю за внимание, продолжайте трапезу, — совершенно непонятно заканчивает он, возвращаясь за преподавательский стол.       — Они же совершенно одинаковы! — восклицает кто-то.       Еще бы.       — Твой… брат? — не сдерживается от вопроса Рон. — Почему ты мне не сказал, что у тебя есть брат? Откуда он взялся?       — Рон, я сижу вместе с тобой и слушаю одну и ту же информацию, — цедит Гарри. — Поверь, для меня это тоже сюрприз.       Поттер снова кидает пронзительный взгляд на слизеринский стол. Его так называемый брат не только свободно болтает с чёртовым Драко, но и над чем-то смеётся, пиная локтём улыбающегося Забини, словно успел стать им другом за одно лишь утро. Как он может так спокойно проводить время со всей этой слизеринской шушерой?! Раздражает неимоверно, до внутренней дрожи, и он просто не может больше находится на одном месте.       Ему кажется, что здесь чужой он, а вовсе не его двойник.       Гарри ничего не придумывает лучше, чем просто уйти от всей этой суматохи, едва улавливая краем зрения, как профессор Снейп тоже встает с места. Кстати, о нём. Пустота в кармане кажется удручающей — он и не замечал, как сильно привык к тому, что палочка всегда с ним, рядом. Готовая в любой момент спасти его жизнь. Надо поговорить с Макгонагалл, в конце-концов, Драко может оказаться не единственным Пожирателем Смерти в этой школе, и что тогда помешает им заавадить ненавистного Гарри Поттера по-тихому?       Профессор Зельеварения тем временем кидает на него красноречивый взгляд, прежде чем скрыться в проходе.       Рон поднимается за ним следом, желая расспросить обо всём поподробнее и без лишних ушей. Они проходят мимо близнецов, что перекидываются шутливыми взглядами, и вдруг загораживают им проход.       — Гарри-Гарри, — тянет, наверное, Джордж. — И почему же ты скрывал от нас своего брата так долго?       — Не потому ли, — подхватывает Фред, — что первый близнец всегда симпатичнее второго?       — Эй, — отвешивает ему подзатыльник Джордж и вдруг лукаво улыбается. — Наверняка это такой коварный план по охмурению девчонок.       — Хитрый Поттер, это же была только наша фишка, — обиженно тянет младший из близнецов, совершенно нагло опираясь локтем на его плечо.       А Гарри… ему совершенно безразлично на их шутки. Он лишь закатывает глаза, мечтая о том, чтобы громкие рыжие дылды испарились. И почему он вообще тратит на них своё время? К счастью, Рон за словом в карман не лезет, поэтому уверенно спихивает руку с друга и возмущённо фыркает:       — Что за бред! Он не такой как вы.       — Конечно-конечно, — кивает старший, Фред. — Все они не такие, до первой же симпатичной девчонки.       — Ну всё, надоели, — вздыхает Поттер, выворачиваясь из их осады, оставляя Уизли разбираться с его докучающими родственничками.       — Постой, брат, — окликает Поттера двойник, почти у самого выхода из столовой. Его широкая улыбка не оставляет сомнений — он наслаждается каждой минутой этого спектакля. — Ты ведь к Снейпу идёшь? Я с тобой.       Гарри кидает многозначительный взгляд Рону и шагает дальше, упорядочивая мысли.       — И что это было? — шепчет он и сам не понимает про что именно спрашивает: про то, что копия бросила его в Выручай-комнате, или то что он миловался с Малфоем, в то время как тот, с недавних пор, прочно прописался в стане его врагов.       — Что именно? — невинно интересуется слизеринец в ответ, но понимая, что не отвертеться, всё же вздыхает. — Забей, это старая привычка. Раньше я пил только с Малфоем: у его отца огромный погреб с лучшей выпивкой во всём Лондоне! — мечтательно закатывает он глаза. — И засыпали мы также — вповалку. Вот меня и потянуло к нему на ночь глядя. Тем более, что ты так резко уснул, прямо посередине моего рассказа! Я был бы смертельно обижен, если бы не знал, что ты впервые пил алкоголь.       — А откуда ты узнал, что это был мой первый раз? — и снова он задает неправильный вопрос. В голове гудит набатом, не давая сосредоточиться. — Постой, ты ушёл к Малфою спать? В одну кровать?! — Гарри пытается представить эту картину, и злость незаметно сменяется на растерянность.       — Ты что не помнишь?! Сам же рассказал, после третьей рюмки. Сразу после того, как попытался поцеловать зеркало со словами: «Какой же я красавец! Встречался бы сам с собой, если б мог!» — ошарашенный взгляд Поттера разбивается о лукавую мордашку его двойника.       Второй вопрос оказывается нагло проигнорирован, впрочем, растерянность Гарри играет слизеринцу на руку. На его лице появляется хитрая улыбочка, а в глазах проскальзывают дьявольские, лукавые огоньки. И Поттер наконец начинает все понимать, отзеркаливая улыбку.       — Ну да, и ещё добавь, что я просился с тобой к Малфою — целое комбо бредовых мыслей соберем! — хмыкает он и возобновляет шаг. И снова этот Малфой! Ни дня без него.       — О, нет, — хихикает его «близнец», — ты всего лишь предлагал пробраться в ванную для старост, чтобы пообщаться с «симпатичной рыженькой русалкой». И это уже, кстати, правда, — они прошли половину пути, когда двойник вдруг хватает Поттера за руку, затаскивая за старый гобелен, поднимая гигантское облако пыли. — Тихо! — приказывает он и мелькает чувство стойкого дежавю.       — Какого… — шипит Гарри. — Что происходит?       Двойник приставляет указательный палец к губам, повторяя свою просьбу, и Гарри недовольно сопит, начиная вертеть в голове различные варианты: они от кого-то прячутся, но от кого? Если они даже не успели ничего натворить, по крайней мере сегодня. Или же его копия снова играет в свои странные шпионские игры.       И почему слизеринцы такие сложные?       — Потише, пожалуйста, — жалобно шепчет он, когда Поттер шевелится, пытаясь отодвинуться от чужого тела. Оно на удивление оказывается таким же крепким, как и собственное, хотя он мог поклясться своей дырявой памятью, как двойник рассказывал, что не состоит в квиддичной команде. — Ты не понимаешь… там Грейнджер!       Со стороны коридора и вправду слышится голос Гермионы. Она пропустила начало завтрака в Большом Зале, наверное опять ушла пораньше в библиотеку.       — И что?!       — Ты что, не понимаешь?! Это же Грейнджер! — повторяет он, как будто имя страшного монстра. — Она меня терпеть не может! Единственная, кто с успехом предотвращает все наши с Уизли шутки! А потом сдаёт Макгонагалл с потрохами, чтобы побольше баллов снять, — двойник вцепляется в него с таким ужасом, будто мантия гриффиндорца — единственное, что стоит между ним и «ужасающей Гермионой Грейнджер» — Иногда мне кажется, что она круглосуточно за мной следит! До сих пор не разгадал, как ей это удаётся…       Гарри глупо моргает глазами, а потом заливается веселым смехом:       — Это моя лучшая подруга, и в этом мире она не такая уж и страшная, поверь. Она милая…       В этот момент гобелен распахивается, открывая вид на растрёпанную русую шевелюру подруги и её удивлённый взгляд:       — Гарри… и… Гарри?! — голос становится более ошарашенным.       — Чёрт, нас раскрыли! — стонет двойник отчаянно. — Ты что, не мог две минуты помолчать?!       — Что здесь происходит?! — требует Гермиона своим фирменным тоном.       — Ты нас спалил Гарри, ты и объясняй, — дуется двойник и с самым обиженным видом выходит из ниши. Поттеру ничего не остаётся, как со вздохом последовать за «братом», кратко пересказывая версию Дамблдора, по пути в снейпов кабинет.       — Значит… ты Генри, да? — подозрительно косится на него девушка.       — Именно, мисс Грейнджер, — подмигивает второй Поттер. — Надеюсь, мы поладим.       — А ты: галлюцинации, галлюцинации! — ворчит первый Поттер, шагая следом. — Я же говорил!       — Не сердись, — мягко улыбается она. — Ты бы на моём месте подумал тоже самое… Итак, Генри… ты учишься на Слизерине? Как так получилось?       — Ох, это ужасно длинная история, мисс, но я расскажу её. Когда мы с братом были разделены волею судьбы, я попал на воспитание в довольно неприятную семейку магглов. Поэтому, совсем не подозревал, что являюсь магом до своего одиннадцатилетия. И когда пришло письмо с совой, я сразу отправился на поиски перрона девять и три четверти, не дожидаясь тридцать первого августа. Но, вместо приветливого поезда, меня ждали мошенники, что воруют наивных детей. Они продали доверчивого мальчика в рабство Кеннийскому султану в качестве слуги, но я, конечно, не собирался сдаваться так просто… — взгляд Поттера, а также ощутимый щипок под рёбрами можно было интерпретировать как «Хватит трындеть». — В общем, это интересная, но очень длинная история, поэтому лучше я дорасскажу её попозже. Тем более, мы уже пришли, — усмехается он, указывая на дверь.       — Ты привыкнешь, он своеобразный, но забавный, — шепчет Гарри на ухо Гермионе. — Мне кажется, с ним не соскучишься.       Кабинет Снейпа как обычно утопает в атмосфере мрака и больше походит на подземелье, чем на рабочее помещение в целом. Но, здесь на удивление сухо и тепло. Сам хозяин, не отрываясь от свитков с домашними работами, выдвигает один из ящиков стола и протягивает две палочки: из остролиста и боярышника.       — Жду вашу палочку обратно ровно в четыре пополудни. Опоздаете хоть на минуту — вместо тряпок для мытья полов выдам зубные щётки. Всё понятно?       Гарри насторожено принимает обе палочки, не зная, что ему теперь делать с малфоевской. Лишь цедит сквозь сжатые зубы неприязненно: «Да, сэр».       — Мисс Грейнджер, не пора ли вам на урок транфигурации?       — У меня ещё есть десять минут, сэр.       — Вам пора, мисс Грейджер, — не оставляет профессор ей места для манёвра.       Гермиона бросает на друга вопросительный взгляд, но получив в ответ кивок, всё же удаляется. Как только дверь за подругой щёлкает, Снейп продолжает говорить:       — Итак, — откладывает он последний свиток, в котором уже красуется жирный «тролль», — думаю, не стоит напоминать, что распространение какой-либо информации о вчерашнем инциденте неприемлемо, — Гарри кидает взгляд на дверь, вспоминая вдруг, что уже рассказал часть истории своим друзьям. Но он никогда ничего от них не скрывал, так ведь? — Также, прошу вас воздержаться от каких-либо подробностей о жизни Генри, — хмыкает он, — по крайней мере до тех пор, пока из министерства не прибудут новые документы.       Поттеры кивают синхронно и, столкнувшись взглядами, едва сдерживают рвущиеся наружу улыбки. О разговоре с Гермионой, пожалуй, не стоит упоминать.       — И, конечно, самое главное, — продолжает профессор, старательно игнорируя переглядывания Поттеров. — Условием вашего пребывания здесь является безоговорочное следование своду правил. Единственное нарушение: драка, игнорирование комендантского часа, да хоть фантик мимо урны — станет последним. Для всех. Я понятно изъясняюсь? — Они с «братом», (пожалуй, стоит начать привыкать к этому слову), вновь кивают одновременно. — Тогда свободны.       Гарри разворачивается на пятках, не собираясь оставаться здесь дольше положенного. А уж с палочкой Хорька он что-нибудь придумает… Едва он представляет, как спрячет её в совятне, под самым грязным из гнёзд, дверь в кабинет распахивается у самого его носа. Малфой, с абсолютным отсутствием каких-либо следов вчерашней битвы на лице, вальяжно переступает порог. Раздражение вспыхивает с новой силой. Значит, пока он, Гарри, выслушивал тут занудные наставления профессора, Драко преспокойно чинил своё артистократическую мордашку в больничном крыле?!       Малфой окидывает взглядом неожиданную, покрасневшую от злости преграду, и замечает свою палочку в чужой руке. Он даже немного зеленеет, вспоминая, что с ней стало в прошлый раз, когда та оказалась в руках гриффиндурка. Он требовательно протягивает ладонь:       — Поттер, не соизволишь ли вернуть мне мою собственность? И объяснить, как она у тебя оказалась, — спустя пару секунд отсутствия реакции, он добавляет. — Я конечно понимаю, что от моей красоты теряется дар речи, но, будь добр, возьми себя в руки.       — Лучше бы тебе закрыть свой рот, — рычит Гарри, сжимая деревяшку. Лишь малейший нажим и она с треском сломается. Ему хочется хоть как-то уделать слизеринского принца, и в голове быстро мелькают мысли, но ни одна из них не может осуществиться на глазах декана Слизерина. Он выдыхает, взяв себя в руки, и делает шаг вперёд, вкладывая в протянутую руку несчастную палочку. Голос Гарри неосознанно становится тихим, вкрадчивым на грани с опасностью. — Вчера ты был гораздо симпатичнее, когда прижимался ко мне в слезах… Я почти поверил.       Он не ждет, пока Малфой придумает ответ, и просто удаляется из кабинета торопливым шагом. Он даже не дожидается своего двойника. Становится невероятно душно, Гарри теребит галстук, ослабляя тугой узел на шее, приглаживает волосы, глубоко вдыхая побольше воздуха. По пути в класс Трансфигурации он ловит на себе несколько любопытных взглядов, проклиная мысленно всех и каждого. Особенно Малфоя.       Я, конечно, понимаю, что от моей красоты теряется дар речи, но, будь добр, возьми себя в руки.       Что это вообще за чушь?! Гарри прокручивает фразу снова и снова, неосознанно вспоминая образ вчерашнего Малфоя — напуганного, взъерошенного, искреннего… И его эти честные, бездонные глаза, наполненные слезами…       Мы с Драко действительно друзья, общаемся с самого первого курса… иногда даже ближе, если понимаешь, о чём я.       Вчера Гарри упустил эту фразу, брошенную двойником по ходу разговора, но сейчас она начинает приобретать новый смысл и невероятный подтекст. Кто может быть ближе, чем друзья? Он останавливается прямо перед дверью в класс, когда осознает все полностью, и растерянно оглядывается, словно хочет спросить у кого-то, а правильно ли он понял? Гарри Поттер и Драко Малфой…       Вернее, не он, а его двойник, и все равно… вместе… как пара? Неужели подобное существует в одной из вселенных?!       Может ли быть что-то ужаснее?       Да. Пожалуй, да.       Первый курс — философский камень, второй курс — Василиск, третий курс — дементоры, четвёртый курс — возрождение Волдеморта, пятый курс — запрет на магию и Долорес Амбридж и наконец, шестой курс — Поттер и Малфой — вместе. Лучше бы Гарри помнить, что всегда может стать еще хуже.