Спасение или погибель

Гуляния и смех, отблески огня на обнаженных женских телах, маячащие макушки, звон серебряных бокалов, звуки лютни – шабаш.

       — Испокон веков люди говорят о том, что ведьмы – воплощение зла, земные приспешники человекоподобного козла. На их взгляд, в нашей повседневной рутине только привороты да порчи. Заняться нам больше нечем что ли? — фыркнула рыжеволосая девушка, растирая с помощью ступки разные травы.        — Ты права, дорогая, но что попусту возмущаться. Будь добра, сходи к Верховной ведьме и попроси у нее цветки камелии, — приятный бархатный голос, который буквально успокаивает и обволакивает своей нежностью принадлежит женщине на вид чуть старше тридцати. Сейчас она смешивала в глиняной посуде ингредиенты для очередного зелья, которое совсем скоро используется при подготовке к шабашу. Постукивая деревянной лопаточкой и прекращая перемешивать смесь, она вовремя вспомнила, что одного из составляющих рецепта в их доме нет.        — Нет, к этой сумасшедшей старухе я ни ногой. Сама пойду и соберу их, все равно прогуляться хотела. — Возмущенно пролепетала девушка, на вид лет восемнадцати, но в действительности преодолевшая эту мерку. Её рыжие вьющиеся локоны спадали на лицо, а глаза, цвета хвойного леса горели протестом к ситуации, в которой необходимо идти к существу, которое она терпеть не может.        — Сильфида, родная, — обратилась к юной девушке женщина, точной копией которой была чуть ранее названная рыжевласка. — К чему попусту тратить время, если у нас и без этого его мало, мы должны как можно скорее закончить с приготовлениями, — выдохнув, она вновь продолжила, — Дорогая, ты же понимаешь, что по жизни не избежать, как бы мы того не хотели, встреч с людьми, которые нам не нравятся.        — Избежать, если не собираешься иметь с ними дел. Они все противны, выдумывают про нас чушь, в которую верят, а мы еще и помогаем им. Непонятно только на кой черт, если даже денег не берем, а что касается старухи, то… — Рыжеволосая даже воздуха вдохнула побольше, чтобы продолжить свои возмущения, но была прервана.        — Сильфида!        — Что? — Вскрикнула девушка от переполнивших её эмоций, забыв, на кого поднимает голос, но вовремя опомнившись тушуется и краснеет от стыда.        — Я сама схожу.        — Нет! Я справлюсь, нечего тебе там лишний раз появляться, лучше отдохни немного, — с возмущением и волнением сказала юная ведьма, через несколько секунд, продолжившая негодовать. — Но ты знаешь, что молчать я не стану, если она начнет свою песню, то будь готова вновь выслушивать какая ужасная у тебя дочь, мама. — Солнце, мне-то уж точно известно какая ты у меня на самом деле. — Женщина легко приложила свою руку к щеке дочери, тем самым безмолвно давая поддержку и осознание того, что она на ее стороне.        Расслабив плечи, посмотрев матери в глаза, без слов принимая так необходимую ей поддержку, Сильфида спустя мгновение отстранилась от прикосновений и молча взяла с собой плетеную корзинку, что стояла в углу их небольшого жилища около входной двери.        На первый взгляд их обитель могла показаться ветхой хижиной, которую в свои владения постепенно забирает природа. Но оказавшись внутри, становится ясно, что первое впечатление обманчиво. В действительности, это место переплетения единства природы и ведьмовского начала. В самом домике было несколько комнат и та, в которой находились две ведьмы была самой просторной, ведь объединяет кухню с гостиной. В одном ее углу находилось мягкое кресло-качалка с накинутым поверх шерстяным пледом, рядом с ним небольшая лестница, ведущая наверх к другим комнатам, и под которой деревянные полочки с множеством сосудов разного размера, цвета и содержания. Около стены, рядом с окном, стоит умывальник и стол, практически полностью заставленный горшками с комнатными цветами, а шкафчики, находящиеся под ним хранят внутри баночки с крупами. Чуть поодаль от центра комнаты стоит другой, уже обеденный стол. На его деревянной поверхности находится ваза со свежесобранными полевыми цветами и несколько баночек с сухоцветами, что сохранили свой запах. Вокруг столика несколько стульев, на одном из которых висит женский вязаный платок. На всех стенах комнаты висели травяные «букеты» из полыни, чертополоха, вербены, лаванды и многих других, чьи ароматы переплетались создавая особенную «симфонию», что наполняет пространство. Пол со скрипучими половицами покрывал яркий лоскутный ковёр, сшитый хозяйками деревянного домика в ночь перед Рождеством и скрывавший под собой затвор в погреб с припасами на зиму. Вид из окон выходил на изумительные дубовые рощи, а солнце тем временем старательно пробиралось своими лучами во все уголки комнаты, пытаясь сделать ясным всё, что в ней находится, даже пылинки, летающие в воздухе не остались в стороне.        Выйдя из дома, под песнь половиц, Сильфида прошла мимо зелёной клумбы и различных глиняных горшков с растениями, направившись к самому старому строению в их маленькой деревушке, что скрыта от людской цивилизации.        Во время ее недолгой прогулки она встретила всего лишь пару девушек, что неудивительно, ведь все ведьмы деревни вне зависимости от возраста готовятся к предстоящему ведьмовскому празднеству. И судя по корзинкам в руках, те две девицы направляются либо в раскинувшийся вокруг ведьмовского селения леса, либо возвращаются оттуда, куда сейчас держит путь она.        Оказавшись на месте, Сильфида с неохотой, ради приличия, постучалась в деревянную дверь и, услышав хриплый голос старухи, что разрешила войти, оказалась внутри хижины Верховной ведьмы.        — Присаживайся, не стой на пороге.        Перебирая веточки в своих костлявых руках, старая ведьма кивком указала на место рядом с собой около камина, в топке которого доходил до кипения чайник.        Жилище Верховной ведьмы хоть и было самым старым в деревне, но размерами не отличалось. Оно было тесным из-за чего у приходящих возникало чувство дискомфорта. В доме было всего две маленьких комнатушки – спальня, где находилась лишь кровать, с большой перьевой подушкой и с накинутым поверх толстым шерстяным пледом, шкаф с колдовскими книгами на разных языках и небольшое окно, на подоконнике которого всегда стояла ваза с засохшими цветами и множество восковых свечей ручной работы.        Вторая комната соединила в себе и кухню, и прихожую, и гостиную. Рядом с входной дверью стоит сервант, заставленный различными стеклянными баночками, подписанных витиеватым почерком, с множеством «загагулин», как выразилась Сильфида в детстве, не сумев разобрать названия. Практически вплотную к шкафу стоит деревянный сундук с резьбой, в котором хранятся все вещи хозяйки дома. Напротив находится стол, накрытый вязанной скатертью, с корзинкой свежих яблок и горшками, внутри которых посажены теневыносливые растения, ведь в комнате всегда царил полумрак, даже в дневное время из-за недостаточного освещения. Прямо напротив входной двери - сам камин, рядом с ним, стоит скамейка из дуба, где практически всегда работала ведьма. Даже сейчас она перебирает свежий сбор, собираясь в будущем сделать из него целительный отвар.        Девушка подошла к старухе, кивнула в знак приветствия, и не собираясь занимать свободное место, сразу огласила цель своего визита:        — Мне нужны цветки камелии, буду очень благодарна вам за вашу щедрость. — Отчеканила рыжеволосая, не желая задерживаться надолго, при этом сжимая спереди себя корзинку, слегка нервничая и мысленно готовясь к словесной атаке, которая на удивление не состоялась.        Верховная ведьма подняла свой взор на гостью, прекращая своё занятие и недолго сохраняя молчание, встала со своего места направляясь к полочкам с травами. Она достала одну из банок и поставила на стол, оборачиваясь к девушке, спокойно сказала:        — Я дам тебе то, за чем ты пришла, но ты, будь любезна, помоги мне перебрать сбор. Не всё же даётся за просто так.        Сильфида оставила рядом корзинку, без слов всё же села на скамейку и стала аккуратно «сортировать» зелень, искоса поглядывая на женщину, которая начала копошится сначала в сундуке, а после и вовсе ушла в другую комнату, причитая о том, что не помнит куда же она дела какую-то вещь. Подобное поведение старухи не вызвало особого удивления у девушки, ведь сколько она помнила старая Агла всегда была себе на уме и многие ее поступки не поддавались логике . Спустя некоторое время ведьма всё же вернулась со старым свитком в руках, будто достала его из далекого прошлого. Поймав вопросительный взгляд юной девушки, что перебирала травинки, старуха Агла, немного нахмурив брови, отдала его Сильфиде в руки.        — Что это такое?        — Твоё спасение или погибель, милая — с тревогой в голосе прошептала старая ведьма.