Weighing of the heart

      Вернуться в строй было здорово. Не то чтобы Сайно жил боем. Даже наоборот — он был достаточно неконфликтным человеком и сходился во мнении с большинством старших, что лучший бой — тот, которого не случилось. Но для поддержания репутации матр, для того, чтобы само их присутствие заставляло исследователей подумать дважды и трижды, прежде чем нарушить правила — необходимо внушать страх. У исследователей не должно возникнуть сомнения в том, что проступок не сойдёт с рук. Нарушения заметят, а нарушителя найдут хоть бы и на другом конце Тейвата. Найдут и заставят предстать перед судом, даже если для этого придётся вести или волочь через весь континент. И никакие оправдания и увиливания не помогут. Виновный будет пойман и наказан, всё просто и непреложно.       — Локти ниже! — Тадж зашёл справа и Сайно едва успел парировать. Нога ещё подводила. — Запястья зафиксируй, ты копьё держишь или швабру?       Сайно фыркнул и перехватил копьё иначе. При желании и умении противника можно уложить и шваброй, и это оказалось бы не только больно, но и унизительно, безо всякой режущей кромки.       Они тренировались у реки уже третий час с небольшими перерывами. Ещё трое новичков, чуть помладше Сайно, поочерёдно спарринговали друг с другом, то и дело вжимая головы в плечи от окриков Таджа. Он был действительно отличным мастером и ухитрялся курировать сразу и их, и Сайно, да и сам, несмотря на свои сорок пять, не выглядел даже запыхавшимся.       Сайно понадеялся, что, если доживёт до сорока пяти, сможет похвастать такой же выносливостью и энергичностью.       — А вот это уже получше. Достаточно!       Тадж бросил ему мех с водой — Сайно немного замешкался, убирая копьё, и едва не получил кожаным мешком по лицу.       — Завтра продолжим, на сегодня с тебя хватит, — Тадж даже не пытался сделать вид, что он не нарочно, и улыбался возмутительно довольно. — Неплохо, я думал, после такого перерыва будет швах, но ты быстро вернулся в строй.       — Спасибо, — Сайно убрал с лица намокшие от пота волосы и приложился к меху. — Усем и остальные тоже уже всё или…       — Да пусть пока ещё потренируются, им практики нужно побольше, чем тебе. Городские дети, до недавних пор ничего тяжелее вилки в руках не державшие, — Тадж усмехнулся и сложил руки рупором. — Джалил, ты сражаешься или мирзаи танцуешь? Сегодня ты невеста? Махса, что ты его кружишь?       От зычного голоса Таджа у Сайно малость зазвенело в ушах. Джалил что-то со смехом ответил Таджу и отвесил шутовской поклон, спохватился и еле успел парировать выпад Махсы. Некоторые люди умели создавать вокруг себя очень комфортную атмосферу. Вот как Тадж. Или Тигнари. Сайно к таким людям абсолютно точно не относился — в его присутствии скисали даже улыбчивые братья Хашеми.       — Пусть ещё минут двадцать попляшут — а там и по домам можно, — скомандовал Тадж и сел на землю, подтянул колено к груди. — Да садись ты, штаны, что ли, изгваздать боишься? Хуже уже не будет, и так весь в пыли, хоть в реку прыгай.       — Я…       — Только не говори мне, что ты дополнительное дежурство взял.       Сайно замялся. Тадж читал его, как рыночную доску объявлений.       — Я хотел. Шохре возмутилась, что это будет уже восьмое за неделю, и не позволила.       — И правильно сделала. Всего в меру, Сайно, и работы в том числе. Ты никому не сделаешь лучше, если перегрузишь себя, только эффективность упадёт. Оставь обычные дежурства тем, кто пока за более сложное взяться не может. Понял?       — Понял.       — Вот и хорошо, — Тадж одобрительно кивнул. — Будешь брать субботу выходную?       — Скорее всего.       — Это правильно. Снова пойдёшь с этим своим… Кто он тебе?       — Друг. — С другом, значит, — Тадж фыркнул в усы. — Не зыркай на меня так, я тебя не боюсь.       — Я не зыркаю. Просто лицо такое, — Сайно не лукавил, ему неоднократно прилетали комментарии, что его взглядом хорошо детей пугать, да и взрослых тоже.       — Да знаю я, знаю, не надо постоянно быть таким серьёзным. Хотя знаешь, друг твой на тебя хорошо влияет. Вот как вы общаться начали — ты как-то помягче стал, что ли. Улыбаешься чаще. Ты чего глаза отводишь, я тебя хвалю!       — Я не знаю, как реагировать. Не уверен, что в моём положении мягкость — хорошая черта.       — Опять ты с этим… — Тадж вздохнул и потрепал Сайно по волосам. Это смущало. До сих пор смущало, но, по крайней мере, уже не вызывало желания не то уклониться, не то парировать атаку — ничего плохого ожидать не стоило. — Сайно, ты младше моего сына, а тебе уже пророчат пост махаматры через год-другой. Мне кажется, что с суровостью у тебя всего хватает, можешь немного расслабиться.       Сайно кивнул и не стал спорить. Он в принципе не любил спорить с Таджем. К слову, о спорах…       — Я думаю, надо обновить наши ботанические справочники — есть много моментов, которые стоит дополнить.       — С чего это ты вдруг об этом заговорил?       — Одно за другое в мыслях зацепилось, по ассоциативному ряду. Меня уже несколько раз выручали лекции Тигнари по ботанике и микологии. В лесу, я имею в виду. Вернее, не совсем лекции, а… Словом, то, что он рассказывал. В наших справочниках много упущений.       Тадж задумчиво покивал, скрестив руки на груди, потёр подбородок, поправил монокль.       — Почему бы тебе этим не заняться? У нас, знаешь ли, не так много контактов с Амуртой. Да и со всеми остальными, если честно, тоже. Друг твой… Как ты сказал его зовут, Тигнари?       — Да.       — Ну вот он же и помочь сможет. Спросишь?       — Спрошу. Но уже сейчас готов поручиться, что он не откажет. Хотя… — Сайно задумался. — У него на следующей неделе начинается практика в Бимарстане. Не знаю, что по времени будет. Но я спрошу.       — Хвала Рукхадевате, может, хоть так получится твою упрямую голову загонять к лекарям после рейдов!       — Я не… Тадж, я не буду тревожить врачей из-за каждой царапины.       — Слушай, если он уговорил тебя пить травки, когда ты осип — я в него верю больше, чем в весь штат Бимарстана вместе взятый.       — Из-за кого я осип в первую очередь, как вы думаете, — буркнул Сайно, но всё-таки не смог сдержать улыбку. Сейчас, постфактум, он мог хотя бы сам себе признаться, что немного переживал, что коллеги и особенно старшие неодобрительно отнесутся к его ставшим относительно регулярными выходным. Совершенно законным, матры имели полное право и на отдых, и даже на семью — как у Таджа, например, пусть с оговорками, — и вообще, на нормальную человеческую жизнь, вот только Сайно совершенно не чувствовал, что он в праве претендовать хоть на что-то. В Сумеру он был и оставался чужаком — пустынный дикарь и иноверец для людей Рукхадеваты, отступник и еретик для сохранивших веру в Аль-Ахмара. Имя Германубиса не сбереглось в памяти людей, кроме как в старых сказках, только самые дотошные исследователи из Вахуманы и Хараватата изредка натыкались на упоминания о некогда великом мудреце, советнике Алого Короля, но что людям давно ушедший визирь давно ушедшего бога?       Сайно очень смутно помнил ритуал, но помнил, что было после. Как впервые пересёк пустыню, как добрался до столицы. Его вёл тот, с кем отныне предстояло делить тело и жизнь.       Академия не желала иметь ничего общего с полоумным дикарём. Он не желал терпеть претворение Шести Грехов. Вероятно, в какой-то момент он взял контроль в свои руки, потому что часть того дня совершенно не сохранилась в памяти Сайно — когда он пришёл в себя, то стоял перед Верховным Мудрецом, а тот, изрядно нервничая, объяснял правила и ограничения в Академии. Что ж, если для того, чтобы иметь возможность курировать исследователей, нужно самому стать таковым, пусть хотя бы формально — Сайно не возражал.       Это оказалось… неприятнее, чем он ожидал.       Пустынников в Сумеру не любили. Терпели Бригаду Тридцати — и это было заметно. Что их именно — терпели. В Академии бытовало мнение, что исследователь не должен поднимать ничего тяжелее книги, грязная работа — удел грязных людей. Сайно это мнение не разделял. Жрецы древности владели в равной мере словом и копьём.       А ещё в Сумеру было неприятно много народа. Для Сайно, привыкшего к постепенно вымирающим и избегающим друг друга кочевым племенам, молчаливым скорпионам и воющим пескам пустыни, люди казались чем-то странным и чуждым. Непонятным. Враждебным. Сам же он для выхолощенной до демонстративной идеальности Академии с её пустопорожней демагогией оказался слишком прямым и грубым, как забитая в резной паркет свая. Хотелось, впрочем, верить, что без свай на все эти красивости и резьбу незамысловато рухнул бы такой же вычурный потолок.       К счастью, за его — не совсем его — знание древних рун и обрядов зацепился мастер Сайрус. На тот момент у него числилась только одна студентка, из Мондштадта, увлечённая зельями и элементами, а не сумерскими историческими междоусобицами, и это было вполне терпимо.       После выпуска его наставником стал Тадж, которому было плевать, кто какого роду-племени, если человек адекватный и при памяти, а родословная важна для служебных собак, и то, очень условно. И остальные матры, которые, хоть и старались держать дистанцию, всё же не смотрели на Сайно как на больного элеазаром.       А затем появился Тигнари. Просочился в его жизнь и, прежде чем Сайно успел осознать, стал привычным и необходимым. Каждая встреча напоминала глоток свежего воздуха среди кажущегося затхлым, несмотря на изумрудную зелень, города.       Даже если столица и не спешила его принимать, некоторые люди делали жизнь значительно проще. И приятнее.

***

      — Ты перегнул.       — Но справился.       — Но перегнул.       — Но справился.       — Но перегнул, — Тадж снял монокль и устало потёр переносицу. — Не было необходимости так рисковать. Сайно, послушай меня. Больше никакой самодеятельности, слышишь? Никакого «я буду приманкой», понимаешь?       — Это сработало. И вы смогли зайти со стороны пещеры.       — Ты мог найти менее рискованные варианты, при которых тебе не пришлось бы лезть на рожон.       — Вы часто подставляетесь под удар.       — Я за вас, дураков, отвечаю. И у меня опыта побольше будет. И я уже пожил, — Тадж шумно вдохнул, наверняка собираясь привести ещё аргументы, но передумал, выдохнул и устало опустил плечи. — Больше никаких эскапад, Сайно, и я не хочу снова возвращаться к этой теме.       —...я вас услышал.       — Упрямый осёл, — ладонь Таджа тяжело опустилась Сайно на макушку, превратила и без того взлохмаченные волосы в воронье гнездо. Сайно невольно ссутулился. Рассечённая кожа на спине мгновенно дала о себе знать ноющей болью. — Знаю же, что всё равно будешь всё делать по-своему. Что притих?       Неправым Сайно себя не чувствовал, Тадж это знал.       — Мне нечего ответить.       — Тадж, он пришёл в себя! — раздался сзади голос Джалила. Пойманного нарушителя сегодня тащил он, как самый молодой, бодрый и нетравмированный. Нарушитель напоминал куль с навозом и что-то бессвязно бормотал.       — Будет выделываться — выруби, не будет — пусть идёт сам, — отозвался Тадж. Куль испуганно хлюпнул и заверил, что выделываться абсолютно точно не собирается, господа матры, никаких проблем доставлять не будет, господа матры, имейте милосердие, господа матры, осознаёт свою вину в полной мере. Хотелось сплюнуть и заесть солью.       — Зайди к лекарям, — распорядился Тадж, когда ворота в город остались за спиной. — Наяб, ты тоже.       — Я в порядке, — попытался соскочить Сайно без особой надежды на успех.       — Даже не обсуждается. Сколько раз тебе прилетело, семь?       — Четыре.       — Продолжать надо?       Сайно не стал спорить.       Бимарстан встретил Сайно и Наяба запахом флёрдоранжа и цитронеллы. А ещё долговязой фигурой Закарии, оттирающего пятно от дверной ручки.       — Я в порядке, меня заставили, — вместо приветствия сообщил Сайно. Закария понимающе кивнул, глянул на перехваченную потемневшей от крови тряпкой руку Наяба и открыл дверь пошире.       — Ну что ж, господин Сайно, раз вы, как вы говорите, «в порядке» — вами займётся наш стажёр, а я, с вашего позволения, осмотрю ранения вашего товарища. Господин Наяб, пройдёмте… Тигнари, подойди-ка, у нас матры!       Сайно слегка сбился с шага. Об этом он не подумал. Попросту забыл. Совершенно вылетело из головы. Если бы помнил…       — Проследуйте за мной, пожалуйста, — Тигнари слегка поклонился в знак приветствия. Сайно показалось, что секундным взглядом его просветили насквозь. Неприятное ощущение. Но возражать — глупо. Пришлось идти за Тигнари в одну из комнаток.       Бимарстан был светлым и, в целом, довольно приветливым, абсолютно не похожим на пропахшие спиртовыми настойками, дымом и сушёными… тварями шатры лекарей, каких можно изредка встретить кочующими вместе с пустынниками, но Сайно всё равно было неуютно.       Сайно чувствовал себя нашкодившим ребёнком и ему это не нравилось.       — От тебя пахнет кровью, — тихо сообщил Тигнари, закрыв дверь.       — Тебе кажется. В смысле, Наяба ранило, понятно, что запах…       — Кровью и холодом. Тебя зацепило крио-атакой?       Сайно осёкся. Лгать Тигнари он не хотел. Вдаваться в подробности хотелось ещё меньше.       — Сайно, раз ты здесь — от осмотра ты не отвертишься. Раздевайся.       Тигнари отвернулся к умывальному набору на столе и принялся тщательно мыть руки — комнату сразу наполнил запах лекарственных трав.       Сайно неохотно развязал пояс и скинул тунику. Его совершенно не смущало светить голым торсом в бою — пусть «полевая» униформа и была более свободной, чем «городская», движения она всё равно сковывала, и Сайно не видел никакой проблемы в том, чтобы от помехи избавляться, — но сейчас это смущало.       — С твоего позволения, — от мягкого голоса Тигнари по коже побежали мурашки — или, возможно, виной тому стал не голос, а ветерок — в Амурте придерживались мнения, что воздуху и воде претит быть стоячими, «движение — жизнь» во всех проявлениях, а потому проветривали здесь постоянно… Так или иначе, ощущалось странно. Сайно поёжился.       — Не трать время, там ничего серьёзного, само всё затя…       — Помолчи, пожалуйста. И присядь.       Сайно прикусил язык. Спорить с врачами, пусть и стажёрами — пустая трата времени. С ними существовало два пути — или смириться, или сбежать. Сбегать Сайно считал недостойным.       Но от пристального взгляда и аккуратных прикосновений он был готов пересмотреть свои убеждения.       — У меня много вопросов, но, наверное, я оставлю их на потом, — наконец, констатировал Тигнари. Сайно по голосу понял, что он хмурится.       — Я в порядке, правда, — Сайно упрямо вперился взглядом в стену перед собой. — Раны совсем поверхностные. За несколько дней затянутся. И у меня ещё осталась та мазь.       — Нельзя, — Тигнари осторожно коснулся кожи возле раны. Прикосновение отозвалось колкой болью и теплом. — Остаточные крио-поражения довольно сильные… Нет, тем составом нельзя. Только ухудшит элементальную травму. Когда закончим, подождёшь немного? Я приготовлю новое средство.       — А у меня есть выбор?       Тигнари возмущённо хлестнул хвостом — Сайно почувствовал как мягкая шерсть мазнула по ноге.       — Извини. Подожду.       — Так-то лучше. А теперь имей в виду, может жечь.       Сайно кивнул и сдался. Тигнари занялся обработкой его ран.       Не обманул — Сайно понятия не имел, что за средство он использовал, пахло довольно нейтрально, что-то травяное и немного пряное, — но там, где кожи касалась смоченная в этом… чём-то корпия — разливался тягучий жар. Неприятно, но терпимо. Сайно постарался не зацикливаться на этих ощущениях и немного потерялся во времени и мыслях.       — С этим закончил, — наконец, сообщил Тигнари. Сайно медленно выдохнул.       — Я могу идти?       — Сиди спокойно! Ты меня совсем за изверга держишь? Это только для обеззараживания и нейтрализации крио-эффекта, кто тебя в таком состоянии отпустит?       Сайно снова прикусил язык. Он не был избалован комфортом. В его понимании, сформировавшемся отнюдь не на пустом месте, лечение зачастую могло оказаться не менее болезненным, чем само ранение.       Звякнули склянки — Тигнари что-то смешивал. Сайно даже не пытался понять. Не его ума дело. Вреда ему Тигнари не причинит, по крайней мере, намеренно, а остальное особой роли не играло.       Это было… странно. Из чего — или кого — бы ни изготовлялась та липковатая субстанция, которой Тигнари обрабатывал его спину — она будто слизывала боль. Пахло… ничем, но Сайно отчётливо ощущал присутствие гидро- и дендро-компонентов. Что, наверное, вполне логично, при элементальном-то загрязнении раны. Но как? Глаза бога у Тигнари не было. Как и у самого Сайно, в общем-то, но у него играли роль другие факторы…       — Разве в Амурте разбираются в элементалке?       — Я брал несколько модулей в Спантамаде, — отозвался Тигнари, не отвлекаясь от обработки. — И в Кшахреваре. Но лучше не спрашивай о составе, если ты к этому клонишь!       — Такой ужас?       — Нет. Ну, разве что ты категорически не переносишь гидро-слаймов. Но я себя знаю, объяснения могут затянуться до утра, а я твёрдо намерен отправить тебя отсыпаться, как только закончу.       — Ещё много работы?       — Не очень. Нигде не жжёт? — Сайно не совсем понял, что именно сделал Тигнари — кажется, наложил поверх смазанных этой… слаймовой штукой ран отрезы мягкой ветоши, — но дискомфорта не было. Совершенно.       — Уже нет.       — Тогда перевязать только. Руки подними!       Сайно подчинился. И почти задохнулся, когда Тигнари обхватил его поперёк торса.       — Ты что делаешь?!       — Перевязку. Сядь ровно, — Тигнари, сама невозмутимость, продолжил накладывать бинты виток за витком. Сайно заставил себя выровнять и дыхание, и спину.       — Мог предупредить.       — Я предупредил, вообще-то.       Сайно замолчал. Смущение было ему незнакомо, но, кажется, у него горели щёки и уши — и хорошо, что волосы это скрывали. В Тигнари самым абсурдным образом сочетались вежливость и беспардонность, с их еженедельными встречами можно уже и привыкнуть, но, кажется, он обладал выдающейся способностью выбивать Сайно из колеи.       — Я, кстати, подумал — с таким расположением ран ты всё равно не сможешь сам их обработать так, чтобы не сделать хуже, — сообщил Тигнари, закрепляя край бинта. — Готово. Так что завтра придёшь на перевязку, заодно и заживляющую формулу нанесу. Она в любом случае более действенная, когда свежесмешанная. Когда тебе удобно, я всегда найду для тебя время.       — У меня патрулирование.       Тигнари как-то неожиданно быстро оказался перед его лицом.       — Завтра. Придёшь. На перевязку.       В голосе и взгляде Тигнари зазвенела непривычная сталь. Будто домашний кот вдруг ощерился и выпустил когти. Сайно в очередной раз за сегодня решил сдаться.       — Понял. Приду.       — Вот и замечательно, — Тигнари расплылся в улыбке, а затем, спохватившись, добавил в голос деловитость. — Что-то случилось, помимо того, что тебе спину исполосовало? Когда ты пришёл, выглядел явно более жизнерадостно.       Сайно искренне понадеялся, что Тигнари не подумает ничего неправильного.       — Ты меня пристыдил.       — Надеюсь, от этого хотя бы толк будет. Ну что, одевайся, только руками не слишком размахивай.       Сайно на пробу подвигал плечом. Самую малость тянуло, но это не шло ни в какое сравнение с пусть привычной, но от того не менее едкой болью рассечённой кожи.       — Спасибо. И извини, что нагрузил.       — Во-первых — это моя работа! А во-вторых — где бы ещё я на тебя такого полюбовался, — Тигнари улыбнулся, но вышло не очень искренне. Внезапно он показался Сайно очень уставшим. — Будь осторожнее, хорошо?       Сайно, совершенно искренне пристыженный, кивнул и принялся упаковывать себя в тунику. Тигнари тем временем зашуршал содержимым одного из ящиков. К тому моменту, как Сайно всё-таки справился с обычно такой ненавистной, но сейчас кажущейся спасительной одеждой, Тигнари выудил стеклянную бутылочку и отсыпал из неё пригоршню пилюль в холщовый мешочек.       — Держи, — мешочек перекочевал в руку Сайно. — Утром и вечером будешь принимать. Просить тебя хотя бы день отлежаться я не буду, знаю, что бесполезно, так что хотя бы пить не забывай.       Сайно в очередной раз кивнул и в очередной раз потупился.       — Тогда я пойду. И… Кхм. Спасибо ещё раз.       — Подожди.       Тигнари поймал его за рукав.       — Сайно. Я всегда рад тебя видеть, но всё-таки предпочту, чтобы встречи были по другим поводам.       Сайно не нашёлся, что ответить.       По коже вышколенными строями маршировали мурашки, и Сайно совсем не был уверен, что виной тому лекарства или ветер.