***
Чуе отчаянно хочется материться. Или кого-нибудь прибить. Или хотя бы просто выместить на ком-то злость, но учитывая, что она находится в глухом лесу, а из компании годовалый малыш, цепляющийся за подол ее старого кимоно, и целая куча деревьев, то срывать ее практически не на ком. Накахара с удовольствием распыляет несколько деревьев во что-то меньшее, чем даже атомы, чувствуя, как ее немного отпускает. Конечно, ей все еще очень сильно хочется убивать, но она берет себя в руки и мягко улыбается, поднимая нежданного и негаданного сына («Иноске» — шепчет робкий угасающий голос внутри нее) на руки, а потом прикрывает глаза, стискивая зубы. Как там ей говорили, когда она ходила на курсы по контролю гнева? Глубокий вдох, считаем до десяти и глубокий выдох. И так по новому кругу. Наконец, девушка немного успокоилась. Она все еще раздражена, хотя больше не находится в крайней степени ярости. Впрочем, даже в таком состоянии к ней никто не рисковал соваться, вполне закономерно опасаясь за свою жизнь. Ну, или хотя бы целостность. Особенно примечательно было то, что даже Мори-сан и Кое-ане-сан предпочитали ей дать сначала успокоиться, прежде чем к ней соваться. Разумеется, Босса и старшую сестру брюнетка (да, у ее нового тела волосы черные и длинные, заплетенные в пышную косу, достигающую середины бедра) не убьет, но слегка покалечить все же может. В конце концов, не ее вина, что у эспера не слишком приятный сосед в виде Бога Хаоса и Разрушений, который делает ее чуть ли не постоянно кипящим вулканом ярости. Разумеется, после того, как владелица Смутной печали более-менее научилась контролировать свой гнев, стало легче и безопаснее для окружающих, пусть и не намного. — Был бы здесь бинтованная скумбрия, чтобы я могла ему врезать… — мечтательно тянет Чуя, потому что у нее в прямом смысле кулаки чешутся хорошенько съездить надоедливому напарнику по морде, желательно уложив его в больницу. Она на все сто уверена, что именно эту мумию стоит благодарить за столь внезапное перемещение в новое тело. Жаль, что до скотины не добраться. Накахара очень надеется, что, по крайней мере, горе суициднику очень сильно икается. Девушка устало вздыхает и хмурит брови, пытаясь осознать, куда она вообще попала. Это совершенно точно не походит на современную Японию, и что-то ей подсказывает (прошлая память владелицы тела, наверное), что это даже не ее реальность. Какой-то другой мир, где есть всякая фэнтезийная всячина? Ну, учитывая, что брюнетка теперь даже не человек, а какой-то демон (вообще, по канону, ей бы людей жрать, но она все еще считает подобное отвратительно негигиеничным). Эспер хочет ошалело потрясти головой, но детские пальчики на удивление сильно вцепляются в ее прядь волос, и она сдается, не совсем решаясь дергаться. — Мама. — пищит детёныш, и владелица Смутной печали на секунду застывает, не зная, как реагировать. Она уж точно никогда не мечтала иметь детей, да и заводить семью было не в ее планах. Не с ее прошлым и профессией. Было бы хорошо, если бы она дожила хотя бы до тридцати. Впрочем, она ведь и не дожила, умудрившись помереть за месяц до двадцати трех. Опять же, не без помощи Дазая, чтоб тот все-таки помер наиболее болезненным способом! — Так и знала, что ему нельзя доверять! — сплевывает Чуя, находясь в некоторой растерянности от того, в каком положении находится. Она вроде как демон, который должен жрать людей, но жрать людей ей совершенно не хочется. Или все же хочется? Накахара прислушивается к себе, но ничего необычного не ощущает. Желания сожрать ребенка в ее руках тоже. Вернее, чье-то (это явно не Арахабаки, тогда кто так старается?) настойчивое бормотание, чтобы она жрала людей, девушка слышит, но оно никак на нее не влияет. Ну, или, по идее, должно влиять, просто у брюнетки в голове уже столько раз бормотал ее личная шизофрения, что на чей-то еще голос ей банально плевать. Серьезно, быть под воздействием способности Брэма Стокера было и то страшнее и тяжелее, чем быть демоном. Эспер раздраженно фыркает и мысленно посылает говорившему все, что она о нем думает. Судя по тому, как довольно хохочет Бог Хаоса и Разрушений, тот только за. Наверное, именно поэтому связь между ней и этим неизвестным прерывается, и последним она улавливает паническое: — Делай, что хочешь, только не трогай меня! — И что это было? — уточняет она у своей личной шизы, на что тот с удовольствием отвечает, слишком недовольно рокоча, чтобы в это можно было поверить: — Нам попался очень трусливый злодей… — Чем ты и наслаждаешься. — фыркает владелица Смутной печали. — Кушать! — требует мелкое чудовище, пытаясь запихнуть себе в рот прядь Чуиных волос. Та давит в себе желание просто выкинуть под ближайший куст маленького демонёнка, хотя и так понятно, что это совершенно обычный ребенок (этим, если честно, он страшнее, чем если бы он был ребенком-демоном), и просто сделать вид, что это не ее. Но остатки совести Накахары все же не дают это сделать, потому что тот слишком мал и слаб, чтобы выжить в этом месте одному. К тому же, что-то глубоко внутри, что принадлежало старой Котохе, отчаянно сопротивляется против этого. Брюнетка поднимает глаза к небу, устало выдыхая. Она определенно еще пожалеет об этом. Сильно пожалеет. — Ладно, мелкое чудовище, пойдем. — бормочет она, удерживая его под подмышкой, чтобы тот не слишком сильно брыкался.***
— Где ты нашел эту… э… великолепную вещь? — задумчиво уточняет Чуя, озадаченно рассматривая голову кабана, которую на себя зачем-то напялило это мелкое чудовище. И как только умудрился поймать его, отрубить голову и выпотрошить достаточно, чтобы напялить на себя? Серьезно, она буквально на десять минут отвлеклась! Разумеется, ему уже пять, но Накахара уверена, что обычный ребенок в этом возрасте не должен подобное уметь. Он в принципе не должен быть таким сильным, чтобы спокойно поднимать ее на руки. Разумеется, девушка немного облегчила свой вес с помощью гравитации, но все же. Да и гибкость его это что-то из разряда фантастики… Впрочем, рядом с ней всегда царит дурдом, стоило бы уже привыкнуть. — В лесу! Великий Иноске поохотился! Великий Иноске самый сильный и грозный!!! — кричит тот, радостно хохоча. А потом хлопает в ладоши, мгновенно оказываясь у нее на руках. Зато таз со стиранными вещами, которые еще совсем недавно держала в руках брюнетка, стоит как раз на его месте. Эспер ничуть не удивляется, потому что за последние три года уже успела привыкнуть к подобному. Владелица Смутной печали не уверена, почему ее личный кошмар внезапно стал эспером, но возможно в этом виновата ее кровь, которой он напился, когда в возрасте двух лет укусил ее. И умудрился не только пробить не такую уж хрупкую кожу (человек прокусил кожу демона… Зубы у него ого-го), но и крови хлебнуть, которая и наделила его способностью «Мена*». Ну, по крайней мере, он точно остался человеком, потому что Чуя не была уверена, что смогла бы выдержать, если бы этот чудище на веки вечные осталось ребенком. Накахара не была уверена, почему подобное с Иноске вообще произошло, учитывая, что он был практически обычным ребенком, и сможет ли она сделать эспером еще кого-то или это разовая акция благодаря их кровной связи, но экспериментировать девушка не собиралась. Она не сумасшедший ученый, чтобы лезть туда, где ни хуя не понимает, надеясь, что при этом не рванет. И да, тут брюнетка про себя любимую и Арахабаки. — Конечно, мой великий и грозный детёныш. — мягко фыркает эспер, приподнимая маску, чтобы чмокнуть дитё в пухлую щечку, на что тот надулся и покраснел, забавно засмущавшись. — Ладно, иди еще немного погуляй. Я закончу с вещами и буду готовить ужин. — Хорошо, мама! — пискнул тот, радостно улыбнувшись, и побежал прочь. Владелица Смутной печали проводила это чудо-юдо внимательным взглядом. Она не боялась, что с ним что-то случится, потому что давно уже одарила его специальным браслетом, сделанным из ее крови, который может просигнализировать ей об опасности и послужить для него защитой, пока она до него не доберется. Разумеется, это на крайний случай, но учитывая, что Чуя далеко не последний демон, та решила перестраховаться на всякий случай. Накахара уже наклонилась за корзиной, когда почувствовала очередной приступ голода. Тогда она подняла одной рукой корзину и подошла к столу, чтобы ухватить оттуда большой и сочный помидор и впиться в него зубами. Методом проб и ошибок девушка поняла, что вполне может есть людскую пищу, хотя та не утоляет ее голод. Вернее, не полностью утоляет. Зато помидоры служили неплохой заменой мясу и крови, хотя в них и не хватало многого. Но, по крайней мере, брюнетка могла в значительной степени утолить голод. Больше, чем чем-то другим. К тому же, она, как и человек, спала по десять часов в день, чтобы восстановить энергию. Жрать людей эспер отказывалась принципиально, да и кровь их не вызывала у нее положительных чувств. Что уж говорить о мясе. Мало ли какие паразиты могут водиться в этом времени, а владелица Смутной печали совершенно не хочет стать домом для паразитов. Так что сон, овощи, фрукты и прочие продукты для здорового образа жизни одного отдельно взятого демона более чем достаточно. Она не была уверена, как обстоят с этим у остальных, но ее подобная жизнь устраивала более чем. Потом Чуя прихватила большой красный бумажный зонт, похожий на тот, что был у Озаки, чтобы обеспечить себе днем достаточно тени, пока будет развешивать мокрое белье. Накахара все еще не была уверена, может ли полностью сгореть на солнце или нет, учитывая, что является демоном, но не слишком сильно стремилась это проверять. Например, четыре года назад ее кожу довольно сильно щипало, и от нее исходило шипение, когда она краснела под лучами. Два года назад кожу девушки все еще сильно щипало, но уже меньше, да и шипения, кажется, стало меньше. Кажется, она постепенно привыкала к солнцу, но проверить свои догадки брюнетка собиралась не раньше, чем через еще три года. В любом случае, на ее попечении находится мелкое чудовище, которое без нее выжить вполне сможет, так как силенок хватит, но лучше все-таки с ней. Гулять днем под зонтом пусть было немного странно, но с другой стороны довольно интересно. Особенно если учитывать, что эспер сделала этот зонт на заказ, и внутри пряталась катана, как у Кое-ане-сан. Владелица Смутной печали умела отлично с ней обращаться еще с прошлой жизни, а в этой ей оставалось только чуть вспомнить навыки да подстроить под свое новое тело. В этом не было ничего особенно сложного. Она легко сможет воспользоваться оружием, если ей нужно будет драться, не показывая свои способности или силу. — Жил да был черный кот за углом… — мурлыкала себе под нос Чуя песню, которой её научил Гоголь, когда они как-то вместе напились, потому что им было скучно. И нет, она не предавала ни Портовую мафию, ни ВДА, ни их союз. В конце концов, во внерабочее время Накахара может делать все, что угодно, если это никак не приносит вреда. А то, что они вместе бухали и распевали песни… Да кому какая разница, в самом-то деле. Тем более, что Коля был отличным парнем, когда не выебывался и не строил из себя клоуна. В течении получаса все вещи были развешены, а ужин приготовлен. Девушка вышла во двор, чтобы позвать мелкое чудовище. Того, кстати, долго звать не пришлось. Он выскочил из леса всего через минуту, развив скорость неплохого велосипеда. И откуда в таком маленьком теле столько силы, а? — Мама, это тебе! — радостно прощебетал тот, протягивая брюнетке… голубой ликорис**? Что, простите? Ну, или что-то, что похоже на голубой ликорис, потому что лепестки тут какие-то другие, да и сердцевина немного странная. — Спасибо, детёныш. — мягко улыбается эспер, с некоторым подозрением рассматривая необычное растение. Она на все сто уверена, что подобного не должно существовать в мире. Серьезно, откуда голубой цвет? Почему его лепестки еще и еле заметно светятся? Это что, растение из Чернобыля? Однако, как бы владелица Смутной печали не находила это подозрительным, но все равно принимает подарок и целует мелочь в лоб, чтобы тот не обиделся. Ладно, хрен с ним, пока цветок не пытается их сожрать, пусть остается. — Очень красиво, милый. Идем кушать. — А потом я хочу на ночь сказку! — радостно кричит тот, подскакивая от нетерпения. — Про львенка Симбу! — Будет тебе сказка. — обещает Чуя, хмыкая. — Но сначала все съешь и помоешься. Тот дуется, но в конце концов согласно кивает. По дороге Накахара небрежно ставит эту голубую фигню в вазу с водой и задвигает в самый дальний угол. Потом выкинет, когда Иноске забудет про подарок. Примечания автора: *Мена — сделка, по договору которой каждая из сторон обязуется передать в собственность другой стороны один товар в обмен на другой. **Ликорис — он же паучья лилия.