***
Откинув телефон куда-то в гущу островов из подушек, Дар шумно выдохнул и некоторое время просто лежал, раскинув руки. С одной стороны, он был рад приезду Кости. С другой, это влекло за собой необходимость подняться прямо сейчас, чтобы успеть кое-что сделать. Хотя на самом деле много чего. — Да и чёрт с ним… К нам ведь едет майор-Холодное Сердце, — парень улыбнулся и тихо рассмеялся, слыша негромкий шепоток черепа с каминной полки. — Нет, мам, я не передумаю. Хочешь ты или нет, но мне нравится он… — ещё один тяжёлый вздох, а затем Вавилов медленно осторожно приподнялся, встал и очень аккуратно потянулся, чтобы не потревожить рану, чувствуя, как плавно распрямляется спина и встают на место суставы, негромко пощёлкивая. — Так-то лучше… — довольно заключил он и пошёл к ступенькам, ведущим на подиум кухни. Первым делом нужно было поставить чайник. Да, Костя ещё далеко и, вероятно, пробудет в пробке от тридцати до сорока минут, но данный ритуал требовалось совершить уже сейчас. Во-первых, электрочайник вообще был выключен из сети, и это необходимо было немедленно исправить, а заодно воткнуть в розетки вилки от микроволновки и кофемолки, поскольку парень отключал их, уходя на заказы. Во-вторых, в срочном порядке следовало заварить чай. Дарий не любил чай, но в одном из навесных шкафчиков разными заварками и пакетиками была забита целая полочка. Всё ради Константина, не переносившего кофе. Вавилов включил чайник в розетку, снял его с подставки и наполнил водой из-под крана, после чего водрузил обратно и нажал на кнопку — прибор почти сразу же негромко зашипел, закряхтел и забулькал, в его прозрачном чреве водопроводная вода подсветилась ярким синим цветом. Парень улыбнулся, наблюдая за этим, а потом полез в шкафчик, достав оттуда маленький чёрный заварочный чайничек. Недолго хозяин тряс коробочки, переставлял их на самой верхней полке, пока не нашёл обычный чёрный цейлонский чай. Что ж, пах он вкусно, не поспоришь. Вообще-то сам процесс заваривания Дарию нравился. Прозрачный вытянутый сосуд, сухие шелестящие ароматные листья, струя горячей воды, окрашивающаяся по мере прибывания во всё более насыщенный карий цвет. А если посмотреть на солнце, то видно, как кружатся, то взлетая, то падая тёмные снежинки заварки. Затем нужно поднять сеточку, чтобы напиток полноценнее настаивался, и завернуть чайничек в полотенце, не выпускающее тепло… Дарий тихо мурлыкал под нос мелодию без слов, проделывая нехитрые манипуляции. Потом спустился с подиума вниз, в зал, осматривая масштабы беспорядка — посредине комнаты уютное, но слегка разрозненное «гнездо», по всему полу валяются подушки, на которые удачно или не очень навалены одежда и обувь, кое-где торчат чуть желтоватые кости, на холщовой ткани рядом с матрасом поблёскивает в лучах солнца тёмный металл винтовки… «Это нам точно нужно убрать…» — подумал Вавилов, пока неспешно наклонялся, собирая части скелета, разрозненные по залу. Череп отца вернуть на кухонный гарнитур после вчерашнего диалога, лучевые и берцовые кости поставить в вазу, маленькие косточки фаланг ссыпать в аквариум к разноцветным ракушкам, привезённым Долоховым с моря… Дарий чуть улыбнулся, провёл пальцами по выгнутому шаром стеклу, глядя на раковины, гальку и высушенную морскую звезду, среди которых виднелись части кистей рук, оставшихся от родителя. Он до сих пор чувствовал вину за то, что так варварски выдрал скелеты из тел. Точнее сказать, это сделал не он, а патологоанатом, занимавшийся вскрытием. Так странно и жутко было вспоминать просьбу, с которой он пришёл к нему — извлечь из покойников каждую кость. И всё же тот понял. По тому, как запели черепа в пальцах подростка, мужчина понял, что так будет лучше. Лучше для всех…___2014 год___
Варвара и Сергей желали, чтобы их захоронили на фамильном кладбище, от которого остались лишь разломанные склепы, да раскрошившиеся кресты. Однако там они могли поддерживать связь с младшим сыном — могилы были бы их маленькими порталами, где Дарий слушал бы их рассказы из того мира и шептал бы секреты из живого. Варвара тоже была некромагом и знала, как бывает шумно и тяжко ей подобным среди вечно кипящей вокруг жизни. Она хотела сохранить для сына уголок покоя. К тому же так они с мужем не потеряли бы из виду всех четверых детей. Но двое старших решили иначе. Захоронение на кладбище означало, что нужно покупать гробы, копать могилы, устраивать церемонию, а потом из года в год приезжать к надгробиям, собирать мусор, приносить цветы, красить ограждения… Рассудив, что всё это хлопотно, да и дорого, Денис со Светланой решили кремировать тела родителей. На протесты Дария они не обратили внимания. Сестра фыркнула, что может отдать ему прах, раз юноше так нужны бренные останки отца и матери. О, как ей было понять, что пепел сгоревших трупов в миллионы раз более худший проводник для ушедшей души! Что лишь кости, крепкие, жёсткие, почти вечные могут так долго поддерживать хрупкую нить, открывая навсегда умолкнувшим другой мир, другую речь — негромкий шёпот, похожий на дыхание ночи, приятный и почти невесомый, словно мама склонилась над кроватью поцеловать тебя перед сном. Они тихо жужжат, точно маленький рой пчёл, рассказывая поразительные вещи… Дарию нужны были кости. Он был почти в отчаяние, глядя на приготовления, понуро обводя взглядом здание, где располагался крематорий. А потом решился на то, на что, наверное, никогда бы не пошёл в здравом уме. Да только в тот момент, кажется, он был не совсем в здравом и не совсем в уме, когда шагал по коридору с одной единственной тусклой лампой, мигавшей чаще, чем он моргал, к тяжёлой железной двери морга. — Мне нужны их кости, — так заявил высокому худому мужчине шестнадцатилетний юноша, в этот раз пришедший один, без шумных сестры и брата. Он сильно от них отличался, Виктор сразу это заметил. Младший сынок Варвары был худым и болезненным, ему явно не хватало десятка, а то и двух килограммов веса, кожа казалась прозрачной и тонкой, тёмные круги вокруг глаз напоминали глазницы черепа… Её ребёнок, это сразу было ясно. Тихий, молчаливый, половиной сознания он словно бы всё время был в другой реальности. Маленький Некромант. Конечно, ему хотелось сохранить кости, оставить связь с родителями. Однако, Виктора удивила не его Аура, её он распознал быстро. Поразил широкий смысл, вложенный в одну короткую фразу. Мне нужны их кости. Мне нужна связь с ними. Мне нужны мои родители. Он просил не скелеты, а жизни. Возможность говорить умершим «доброе утро» и «спокойной ночи», ощущать, как мать проводит пальцами по волосам, как отец хлопает его по плечу. Целый мир, открытый только им троим, который пытаются отобрать, уничтожить… Огромные тёмные глаза впервые были широко распахнуты и смотрели прямо, точно зная, чего они хотят. Челюсти плотно сомкнулись, скулы прорезали острыми линиями бледное лицо. Пожалуй, что паренёк бы и сам вынул кости, все до единой, если бы Виктор ему отказал. Но мужчина лишь долго молча смотрел в каре-зелёные радужки, кажущиеся чёрными в полумраке помещения, а потом кивнул. — Приходи завтра вечером, — очень коротко сказал он, не сдержав улыбки, увидев радостное недоумение, потом удивление и за ним облегчение на лице юнца. Дарий шумно выдохнул, а потом улыбнулся в ответ, и в этот момент произошло чудо — он словно бы чётче прорезался в мире, встрепенулся и… Ожил. Лицо, похожее на череп, мягко скруглилось, черные круги потускнели, глаза, наоборот, неярко заблестели, и мальчишка точно засиял изнутри, излучая жизнь и радость, в свете которых хотелось стоять, благодаря за то, что он обернулся в твою сторону. — Спасибо, — тихо выдохнул он, ощущая, как с плеч свалился тяжкий груз. Потом юноша чуть поклонился, молча развернулся и практически беззвучно исчез, отлично зная, что живые создают слишком много шума. Следующим вечером, когда Виктор отдал Дарию спортивную сумку с двумя пакетами костей, он услышал, как умиротворённо умолкли беспокойные голоса Долоховых, оказавшихся в руках сына. Всё-таки, мужчина не ошибся. Теперь все трое обрели покой.__________
С тех пор Дарий часто думал о правильности своего поступка. Да, не он сам, а чужие руки, но по его желанию лишили тела костей, изувечив их. Виктор никак не стал объяснять изменившийся облик мёртвых — его сила помогла ему воссоздать утерянные объёмы перед тем, как они пропали в беспощадном пламени. Однако странные шрамы и мягкость тел мужчина комментировать отказался. И всё же, вспоминая тот момент, парень думал о том, как безмятежно и правильно вибрировали кости в его руках, пока он перебирал их, тихо шепчась с родителями. Пусть он кажется безумцем, поехавшим, психом, кем угодно! Но сейчас, глядя на лежавшие в аквариуме фаланги, он слышал, как отец вспоминает о тёплой солёной воде, больших волнах, горячем песке, в который зарывался пальцами… И Дарий понимал, что так и должно быть. Он ещё недолго постоял, едва улыбаясь краешками губ, а потом вернулся к своему занятию. Скоро все части скелетов оказались на своих местах — в стаканах и вазах, на сквозных полках шкафа между кухней и залом и в маленькой салфетнице на обеденном столе. Теперь нужно было спрятать винтовку. Решив собрать её позже ради экономии времени, Вавилов завернул холщовую ткань, обернул вокруг неё плед и зарыл под подушками рядом с матрасом. Костя редко там сидел, видимо считая, что иначе может вторгнуться в личное пространство друга. В какой-то степени так и было, потому Дар был очень признателен за то, что офицер выбирал для сидения кресла-мешки, буднично отодвигая с них завалы чужой одежды — со временем Константин смирился с тем фактом, что в шкафу под неё места не предусмотрено. Потому вещи парень убирать не стал, только немного посгребал их в стороны, чтобы не валялись уж совсем везде. Шкаф у него и правда был — угловой. С дверцей и открытыми полками. Однако в одной половине хранились пылесос, вёдра, тряпки, коробки с запасными лампочками и батарейками, веник и прочие необходимые бытовые вещи, а всё пространство другой части занимали книги, плотно утрамбованные, наложенные друг на друга, старые и новые, большие и маленькие. Дарий любил читать и покупать всё новые книги тоже, потому, наверное, скоро придётся повесить на стену ещё пару полок, чтобы пополнение коллекции не пришлось хранить на полу вместе с одеждой. Придирчиво осмотрев собрание сочинений, парень аккуратно втиснул третью из десяти книгу Роджера Желязны из серии «Хроники Амбера» между потрёпанным мягким переплётом «Основания» Айзека Азимова и «Сказами» Бажова, которые читал иногда появлявшейся у него маленькой Лёле. Оглядев комнату, Вавилов вполне удовлетворился её внешним видом, улыбнулся солнечному свету, падавшему из окна, и недолго постоял, прикрыв глаза и раскинув руки в золотистых лучах. Потом Дарий зашёл в ванную, щёлкнув выключателем, подошёл к шкафчику над раковиной и, зевая, открыл дверцу с зеркалом, коротко и быстро осмотрев своё лицо, почти сразу же отвернувшись. С полочки он достал упаковку с двумя патчами, которые приклеил под глаза на тёмные круги. Пожалуй, он бы никому не стал об этом рассказывать, но и особо зазорным не считал. Что плохого в том, что ему хочется выглядеть здоровым человеком, а не напоминать обтянутый кожей череп? Когда липкие спасители от последствий бессонных ночей были надёжно закреплены на лице, парень занялся своей перевязкой. Выдвинув верхний ящик под раковиной, он стал перерывать коробочки от обезболивающего и пустые пачки от сигарет, вперемешку с никотиновыми пластырями, ища ножницы. Пара быстрых, но аккуратных движений лезвиями, и бинт ослабил хватку на талии, открывая на боку зашитое пулевое ранение. Дарий поморщился, глядя на него, потом взялся за перекись и марлю, осторожно обрабатывая шов. Не нужно лишний раз привлекать внимание Константина бинтами к травмам. Да и ране не помешает немного проветрится и «подышать» без перевязки. Жилет помог — пуля вошла совсем неглубоко, почти ничего не задев. Но всё равно пришлось обращаться к Хилеру и зашивать, из-за собственной глупости не дав тому полностью срастить ткани — нужно было торопиться. Закончив с напоминанием о своей безалаберности во время стычки с «коллегой», Вавилов прибрал в шкафчик перекись, а бинты в верхний ящик, после чего достал оттуда же никотиновый пластырь. Ранение и факт того, что он курит, вряд ли удивили бы Костю, однако Дар всё равно не хотел, чтобы тот об этом знал. Возможно, отчасти, ему хотелось казаться чуть лучше в глазах друга, чем есть на самом деле. Да и на различные повреждения тела тот уж больно остро реагировал. Незачем беспокоить его лишний раз. Налепив на предплечье пластырь, Вавилов облегчённо вздохнул и задвинул ящик, усмехнувшись. В какой-то степени это место, небольшое пространство под раковиной, было его вариацией «скелета в шкафу». В его случае это были «кости в ящике», но тоже весьма неплохо. Там хранились ниточки, связывающие его с тем миром, в котором они с Константином не могли быть друзьями. Где Дарий был холодным и замкнутым, вечно настороженным, вечно встревоженным, не произнося при чужих лишних слов. Так легко было поместить это всё в одну-единственную ячейку тумбы, а потом закрыть. Сделать вид, что наряд наёмника и винтовка, трупы и пулевые ранения, сигареты и обезболивающие существуют где-то в другой реальности. Что их можно снять, как вещи, и куда-то убрать, спрятать с глаз долой. Это место, такое тайное и сокровенное, скрытое от взглядов, и в тоже время находящееся на самом виду, вмещало в себя все тайны и вторую жизнь, от которой Дарию очень хотелось отказаться. Однако он не мог. Какой бы не была его работа, он выбрал её. Постепенно к парню пришло осознание, что… Она даже подходит ему. Одна пуля — одна смерть. Да, со стороны закона его действия — убийства. Ведь судьям не объяснишь, что души без тела тоже способны жить, что люди просто сменили форму существования. Но Вавилова это постепенно перестало волновать. Для него то, что было до выстрела, и что наступало после него не было смертью. Только шагом из одного мира в другой. Пусть это неправильно. Однако всё так, как есть. И если бы хотелось, действительно хотелось, Дарий бы что-то изменил. Но, возможно, он нашёл профессию, под стать себе и своей силе. Тусклый блеск металла, щелчок спускового механизма, полёт пули… Парень бросил ещё один короткий взгляд в зеркало, глядя на своё отражение — худое лицо со светлой, слегка бледной кожей, однако здоровый сон и ванна явно пошли на пользу, чуть взъерошенные тёмные волосы, падающие на плечи, каре-зелёные глаза, губы, изгибающиеся в усмешке. Удостоверившись, что выглядит, как нормальный человек, он быстро закрыл дверцу и вышел из ванной, погасив свет, стянув с двери свой домашний халат — тёмно-синий, почти чёрный, скрывавший ноги до колен и руки до запястий, что было очень кстати с прилепленным на запястье пластырем. Дар никогда не запахивал полы одежды, у него и пояса то не было, если уж говорить совсем начистоту. Точнее он не помнил, где тот лежит. Да и от кого прятаться? Девушки к нему не приходят, а при другом парне чего стесняться? Константин никогда не возражал против такого внешнего вида хозяина. Вавилов вернулся на кухню, чтобы поставить себе кофе. Он любил варить его в турке из перемолотых зёрен, но иногда пользовался кофемашиной. Однако сейчас времени было предостаточно, торопиться никуда не нужно. Потому парень вновь залез в шкафчик, но на этот раз достал не заварку, а чёрный пакетик с кофе. Открыв его, Дарий поднёс упаковку к носу, прикрыл глаза и глубоко вдохнул аромат, широко улыбаясь. — Мммм… Запах-то какой… — негромко пробормотал он и засыпал в кофемолку тёмные зёрна. Когда они обратились мягким порошком, парень достал высокую турку, осторожно насыпал в неё четыре ложки кофе и до краёв наполнил водой. Так у него выйдет на две кружки, но этого Вавилов и желал. Обычно одной не хватало, чтобы управиться с его весьма обильным завтраком, обедом или ужином. Способность поднимать чужие мёртвые тела и заставлять их двигаться отнимала много сил и вызывала зверский аппетит. Так что Дарий поставил турку на плиту, включил конфорку и как раз извлёк заварный чайничек из объятий полотенца, когда рядом с входной дверью раздался звонок домофона. Пришёл Константин.