Дуб красный, берёза бумажная, клён сахарный

Жара стояла на улице, дул горячий ветер, хотя дело шло к вечеру и можно было бы пойти погулять. Солнце сияло в небе с редкими кучевыми облачками. Раздавались весёлые и звонкие голоса птиц. Нил сидел на диване, продолжая читать о флоре и фауне родной страны. Гедди подрёмывал в кресле, разморенный жарой. Алекс листал музыкальный журнал. --Леркст--раздался голос полусонного Ли--ты бы включил вентилятор, а то уж слишком жарко. Пратт, не находишь? --Согласен--произнёс Пирт, поднимая голову от книги--ветерок не помешал бы. Лайфсон подумал-подумал и решил, что не помешал бы. Встал со своего кресла и включил вентилятор. Тут же послышался шум, ветерок начал охлаждать участников Rush. Размаянный Ли заулыбался, почувствовав прохладцу на своей тронутой лёгким загаром коже. Он слегка потянулся и выгнулся, сладко жмурясь. --Погулять бы сейчас--полусонно произнёс басист--или водички прохладной попить. Алекс тут же отправился на кухню, где достал из холодильника бутылку, в которую ещё до обеда налили воды и поставили охлаждаться, налил полный стакан и принёс Гедди. --Вот--протянул он его Ли--как ты просил. --Ох, спасибо--басист, взял стакан из рук гитариста и с наслаждением выпил холодной водички--а сам не хочешь? --Хочу--заявил Алекс, прищурив голубые глаза--вот сейчас пойду и принесу бутылку. Принёс и ещё два стакана впридачу. --Ну, кто хочет наливайте!--произнёс он. Но так как никто не захотел, то Лайфсон налил себе и тут же выпил. --Эх, холодненькая, вкусненькая--довольно произнёс он--кто ещё хочет? --Ну-ка, налей-ка мне стаканчик--попросил Нил. --Пожалуйста--Алекс налил воды в стакан и протянул его барабанщику. --Ой, и мне бутылочку!--раздался голос оживившегося Гедди. --Бери, бери, водохлёб--Лайфсон протянул бутылку согруппнику--что же ты так много охлаждённого в себя заливаешь? --А мне жаааркооо!--протянул Ли, выпив большую часть бутылки. Прошло немного времени, и Пирт решил, что уже в комнате прохладно и пора выключить вентилятор. Что и сделал, а потом вернулся на диван и продолжил читать справочник. Время шло, солнце жгло уже не так сильно, барабанщик стал чего-то скучать и спросил у басиста --Слушай, Гедь, а ты что читаешь или читал? --Я? Да книжку одну--ответил повеселевший и охладившийся Гедди--"Евреи среди индейцев" называется. --А что они там среди них делали? --А то и делали. Прочти и узнаешь. --Книга хотя бы интересная? --Ты прочти и узнаешь. --Заинтриговал ты меня--вздохнул Нил--надо будет прочесть. Не одолжишь? --Одолжить могу--Ли убрал движением худой руки прядь тёмных волос за ухо--только ты её мне верни. --А я вот музыкальный журнальчик читаю--вмешался в их разговор Алекс--могу потом дать одному из вас. --Может лучше оставить чтение и пойти погулять по окрестностям?--поинтересовался Ли, заложив руки за голову и вытянув ноги. На прогулку отправились ближе к вечеру, когда солнце уже принялось клониться к закату. Облачков в побледневшем небе стало чуть больше. Попавшаяся по дороге пожилая пара посмотрела на участников Rush, будто на тех, кого уже видела где-то (по телевизору, наверное), но не признаёт их вид и повадки, а также--песни. --Да, так хорошо, что они не стали на нас крыситься за причёски--произнёс Гедди, когда все трое отошли подальше. --А ещё лучше--что не стали просить автографы--добавил Нил, вертя в пальцах былинку. Алекс ничего не сказал, просто шёл вперёд, смотря на постиравшееся впереди поле, жёлтое от рапса. Где-то дальше был луг, а за ним--лес, а если подняться на холмик, то можно увидеть вдалеке дома городка. Вот бы сесть на траву, сидеть и смотреть вперёд, любуясь окрестностями. --Давайте на травке посидим и полюбуемся пейзажами--предложил басист согруппникам. --А не будет ли холодно?--спросил Гедди--а то уже самая сильная жара спала. --Вряд ли--ответил ему барабанщик, разглядывавший голубые полевые цветы--земля ещё не остыла, солнце хорошо за день прогрело её. Поэтому холодно не будет. Все трое сели на траву и принялись смотреть на поле, луг и городок, видневшиеся с холмика. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая его в розовые и оранжевые тона. Природа будто готовилась к вечеру: птицы замолкали, насекомые--тоже. Скоро они отправятся спать, а цветы закроют свои головки, чтобы распустить их с золотисто-голубым рассветом. Приближался вечер, становилось чуть темнее. Первым с травы поднялся Пирт. --Думаю, что нам пора идти--произнёс он, глядя на небо--скоро часов так шесть будет или больше. --А может ещё посидим?--предложил Ли--вон вид какой красивый открывается--засмотришься. --Праттуша боится по темноте идти--Лайфсон тряхнул белокурой гривой. --Да ещё не темно--Гедди слегка зажмурил светло-карие ("ирисковые) глаза--боитесь, что не успеете к началу вечернего шоу? --Да нет--Алекс слегка потянулся и встал с травы--больше меня волнует ужин. --Ох, всё вам вкусненькое, да вкусненькое--басист тоже поднялся вслед за согруппником--а объедение, между прочим--вредно. --А мы и им и не занимаемся--Лайфсон был слегка недоволен словами Ли--мы столько едим, сколько нужно для нормальной музыкантской жизни. --Лучше скажи Гедди--Нил как-то странно посмотрел на него--а иврит и идиш это один и тот же язык с двумя разными названиями? --Окстись, Пратт!--басист замахал руками--это два абсолютно разных неродственных языка! --А откуда же они тогда? --Идиш происходит от одного из немецких диалектов, но в этом языке много выражения из древнееврейского и славянских языков. Но основа у него--немецкая, язык германской группы. А иврит--это модернизированный вариант древнееврейского, он--семито-хамитский язык. --Ну и ну--развёл руками Пирт--я-то думал иначе. Алекс, а у тебя какой родной язык? --Сербский или сербохорватский--ответил гитарист, глядя на траву. --А на какой он похож? --На русский. У нас и письменность одна--кириллица. --Ох, чего не знал, того не знал--барабанщик провёл рукой по тёмным волосам--чего-то я профанищем в языковых вопросах оказался. --Зато мы профанищи в таком деле, как написание стихов к песням--успокоил его Гедди--Леркст, помнишь, какую чушатину мы писали для первого альбома? --Ага, ага, полнейшую--согласился с ним Алекс. Домой вернулись, когда ещё было светло, а солнце не зашло окончательно, сияло над розоватым горизонтом. Лайфсон отправился ставить чайник, а Ли--мыть и общипывать клубнику, которую решили съесть с чаем вместо конфет и прочих сластей. --Сейчас я её сахарком посыплю--Гедди едва заметно облизнулся--и будет просто офигенно, чайничек сейчас вскипит... И он скоро закипел, выпуская бесцветно-беловатый пар из носа. Ли выключил плитку и принялся разливать чай. На столе стояла большая миска с клубникой в сахаре. --Алекс, Нил идите сюда!--позвал их басист--чай готов. Пили чай и ели красную клубнику с белыми кристалликами сахара. --Надо было бы ещё ягодки корицей посыпать, только нет её--сетовал Пирт, отпивая чай из жёлтой кружки с красными узорами. Сидели в гостиной, смотря какую-то передачу о спорте по телевизору. Гедди, навострив ушки, ждал, когда расскажут про бейсбол. Нил читал книгу (о флоре и фауне Канады), Алекс сидел в кресле и пытался что-то играть, но выходило неоригинально. О бейсболе никак не говорили, и басист погрузился на минуту в воспоминания из детства.... ...Ему было лет десять, когда он попал в гости к знакомым отца--семейству полуанглийского происхождения. Две девочки, сёстры, каштанововолосые, как на подбор, одна в голубом платье, другая--в лимонном--с любопытством смотрели на Гедди. --Ой, а что же ты худой такой?--спрашивала его та, что в голубом--тебя плохо кормят? --Кормят меня не хуже, чем вас--отвечал Гедди. --Значит ты сам мало кушаешь?--не унималась она, потрогав пальчиком выдающийся во всех отношениях нос маленького Вайнриба--что же ты так? --Кушаю я столько, сколько мне надо для здоровья и развития--отвечал Гедди, морщась от того, что его трогает малознакомое лицо. --А сейчас речь пойдёт о бейсболе--раздалось из телевизора--недавний матч "Сойки" против "Канюков" оставил всех в недоумении. Ли тут же встрепенулся и вытянулся: про любимый вид спорта говорят, надо ничего не пропустить. --Мы поговорим об этом деле со знатоком бейсбола, футбола и хоккея мистером Данберри. Итак, расскажите о том, что вы думаете о прошедшем матче, что же такое случилось с "Сойками"? --Не могу точно сказать "что, конкретно". Возможно они плохо тренировались, ленились. Думали, что и так сыграют. А вышло, ну вы поняли... --А может они бухали перед матчем и перчились? --Да быть такого не может! Они бы тогда бесцельно валялись по полю. Да и вроде бы больших праздников не было, отмечать нечего. --Ну, скажем, День Работников Морского и Речного Транспорта? --Зачем? Это же не их профессиональный праздник! Вот День Бейсболиста--самое оно. Отмечать чужой профессиональный праздник--дурь полнейшая. --Но почему же "Сойки так плохо играли?. --Лично я считаю, что из-за безделья. Лень было им тренироваться, проще поразвлекаться, погулять, сходить покататься на каруселях. А тренировка--да ну её. --Скажите, Вы считаете, что в следующий раз они могут сыграть на "отлично"? --Вполне, если тренер будет их гонять как собак и хлестать как сидоровых коз. --Можно и так--согласился со знатоком бейсбола, футбола и хоккея Гедди--если не прекратят отмечать всевозможные праздники вместо тренировок. --Не злись на своих любимцев--Нил положил книгу на колени и посмотрел на басиста--можно подумать, что не приходил после вчерашнего на репетиции. --Бывало, даже разок попробовал "северное сияние"--признался Ли--но я же не каждый день такое устраивал. Мне и не особо хотелось: воображение и внутренний мир мой такие, что мне водки бочками и наркоты мешками не надо. ...Маня Вайнриб догадывалась, что её сын вполне мог познакомиться с пивом, вином и виски, или, что ещё хлеще--с женской любовью. Гэри она почила после школы в институт: учиться на юриста или экономиста, если на стоматолога не получится: ведь может не сдать биологию или химию. НО не меньше ещё страшило то, что у сына может появиться интерес к женщинам до того, как он окончит школу и институт. Что может быть ужаснее того, чтобы привести в дом к родной матери юную профурсетку без мозгов, едва умеющую два слова связать? Такой снохи Маня себе не желала и тем более такой жены Гэри. Как-то раз днём, когда они сидели в гостиной (Аллен и Сюзанна пошли на прогулку) миссис Вайнриб спросила у сына: --Гэри, я тут нашла у тебя журнал о кино. Неужто ты хочешь снимать в будущем фильмы? --А кто меня возьмёт для этого учиться?--ответил юный Вайнриб--я могу запросто не сдать экзамены. --Может ты покупаешь его для того, чтобы посмотреть на фотографии актрис? --Ну что поделаешь, если они на них такие красивые! --Эх, Гэри, Гэри, вижу, что уже начинаешь интересоваться девочками из класса. Понимаю, что не может человек жить один... --Мам, они мной не особо... --Лучше скажи, а чем тебе не нравиться Ада, дочь Саймона и Миры Гольденвейзеров? Её прочат если не в политех, то в педагогический. Учится отлично, побеждала в соревнованиях по решению задач по физике и математике, не водится с хулиганами и прогульщиками. --Мам, дело не в её виде, а в том, что она нудная, как ноябрьский слякотный день в Торонто, разговаривает только об учёбе, физике и математике. Не удивлюсь, если у неё над кроватью портрет Бора висит. --Гэри, что ты такое говоришь? Разве тебе не нужна умная, образованная и порядочная девушка из хорошей семьи? Зачем тебе жениться на той, что связана с кино-или-шоу-бизнесом? Там такие кадры попадаются.... --Ну зачем мне сейчас жениться: я даже школу не окончил. Вообще, я может, не хочу идти на юридический или экономический, а хочу стать музыкантом. --А как же ты будешь сдавать экзамены в училище или консерваторию? --Не хочу я в консу. Если уж играть--то в группе. --Чего-чего? В группе, в кабацком ансамбле? --Ну почему обязательно в нём? Можно же стать такими, как Beatles, писать собственные песни, выпускать пластинки... --Эх, зря мы тебя отдали учиться играть на пианино, кларнете и трубе--всплеснула руками Маня--теперь ты вместо института хочешь играть в кабаках! Кто тебя на такой путь наставил? --Никто, просто мы с Александром решили стать музыкантами и создать свою группу. --С кем, с кем? --Мама, неужто ты забыла? Ну тот белокурый мальчик, который приходил к нам, мы ещё как-то с ним рыбу с картошкой готовили. --Тот самый, южнославянский, с фамилией.... --У него фамилия Живойнович. --Так--Маня подошла вплотную к сыну и посмотрела на него строгим взглядом, не терпящим непослушания--где он живёт? --Он...на улице...................в доме 3, кв. 3 --Завтра будешь помогать в магазине после уроков--приказала Гедди мать--за такие мечты о профессии. На следующий день Маня оставила в магазине помощницу, чтобы ещё следили за юным Вайнрибом, а сама выждала до вечера. Надела свой тёмно-зелёный наряд в стиле "шанель", что был у неё для важных дел и такую же шляпку. И отправилась туда, где жили Живойновичи. Найти эту улицу было не самым лёгким делом, но и не самым сложным. Один дедушка с пегой собачкой на цепочке подсказал, что надо идти не совсем туда, куда Маня намеревалась. Миссис Вайнриб поблагодарила его и отправилась твёрдой и уверенной походкой на эту самую улицу, оказавшуюся не самой привлекательной. Дома, в том числе отдельно стоящие, порой, казалось, нуждаются в ремонте, а те, что не нуждались, выглядели ещё скромнее, чём её. На детской площадке стояла бутылка из-под пива, а на тротуаре лежал неубранный мусор. Маня подошла к длинному кирпичному дому, разделённому на три части, бросила на него оценивающий взгляд. --"Да, эти Живойновичи поскромнее нас живут"--подумала она, прежде зайти на крыльцо и позвонить. На звук звонка дверь открыла темноволосая женщина в сером с синими мелкими узорами платье. --Добрый вечер--произнесла она с сильным акцентом--Вы кто? Не из налоговой? --Нет, я мама одноклассника Вашего сына--ответила миссис Вайнриб--и мне надо серьёзно поговорить с вами. Женщина повернулась и позвала кого-то на языке, напоминающем польский. Через полторы-минуты подошёл мужчина в синих штанах и пестрой рубашке. Женщина в сером чего-то сказала ему. --Здравствуйте, скажите, а что такое произошло--спросил он с таким же акцентом--что Вы пришли поговорить о нашем сыне? --Это весьма серьёзный разговор--ответила Маня--поэтому прошу впустить меня в дом. Женщина жестом пригласила маму Гедди в прихожую и поднесла ей тапочки. Миссис Вайнриб сняла туфли и надела их. --Проходите в гостиную--произнёс мужчина. Маня зашла туда и осмотрелась: в убранстве большого богатства видно не было. Разве что дорогой чайный сервиз и две статуэтки в застеклённом шкафу. --Садитесь пожалуйста--предложила ей женщина в сером. Маня села в кресло, а мужчина и женщина расположились на диване. --Я Маня Вайнриб--произнесла она--мама Гэри Вайнриба, с которым учится вместе и дружит ваш Александр. --А мы Недан и Мелания Живойновичи--хором ответили мужчина и женщина--скажите, что же такое устроил Сашко? Он приводил к нам Вашего Гэри. Они серьёзно поссорились и подрались? --Нет, здесь ещё хуже--Маня зло посмотрела на них--ваш Александр подговорил моего Гэри не поступать после школы в институт, а стать кабацким музыкантом. --Кем-кем?--родители Алекса вытянули шеи. --Кабацким музыкантом--ответила миссис Вайнриб--они решили после школы не учиться идти в институт, а создать группу и играть по клубам и ресторанам. --А может это Ваш Гэри нашего Сашко подговорил в лабухи пойти?--спросил у неё Недан--вы калачи тёртые, выучились за столько времени, если что, сможете и учиться пойти в институты-университеты, а мы--звиняйте, так не умеем, люди простые и нечиновные, учёба, если с лабушеством не выйдет, нам не светит. Пойдёт наш дурачок улицы мести вместе с голью кабацкой. А Вы своего куда-нибудь пристроите, если не к себе. --С чего Вы взяли, что мой подговорил вашего, а?--стала наседать на него Маня--мой Гэри никогда не заявлял мне, что хочет играть в группе и ничем не показывал. --Воспитывать его надо было так, чтобы человеком стал, а не бренчателем на гитаре--Недан хлопнул себя по лбу--а Вы, небось, не пойми чем занимались. --Я зарабатываю не только на содержание сына, но и ещё его брата и сестры!--орала на мистера Живойновича миссис Вайнриб--не могу я за каждым его шагом следить! Он большой уже, должен понимать сам, что к чему. --А мы тоже не на диване целый день валяемся--вступила в перебранку Мелания--оба работаем! И тоже не можем все будни за Александром смотреть. --Я вам обоим скажу, что там запросто могу быть ещё какой-то мальчишка, может и чистый англичанчик, который ходит и подговаривает других несмышлёнышей в шоу-бизнес идти, чтобы конкурс в институты был поменьше--заявила Маня. --Не было там никого--Мелания сложила руки на груди и бросила недовольный взгляд на миссис Вайнриб--это Ваш сыночек нашего подговорил. --Ну знаете--Маня встала с кресла и подняла вверх указательный палец--я ещё дойду до классной руководительницы, директора, до РОНО (если оно тогда там было), найду, какой оболтус детей подговаривает в кабацких группах играть, разгон устрою! Через полчаса после того, как миссис Вайнриб ушла, Алекс весело заявился домой. Недан и Мелания уже поджидали его с разборкой. --Так, заявился--подошли они к сыну--к тебе дело есть. --Это какое?--насторожился юный Живойнович. --А такое--Живойнович-старший приблизился к нему почти вплотную--тут приходила мама твоего дружка, Гэри, того самого вдовина сына и сказала, что ты его подговорил в лабухи податься вместо института. Это как понимать? Кем ты быть собираешься? --Ну так--ответил тряхнув белокурой головой Алекс--мы хотим создать свою группу и играть в ней. Потом ещё песен сочинить и записать. --Чего-чего?--Недан посмотрел на сына так как будто готов был его топором зарубить--я не для того нациков бил, чтобы мой сын в лабухи подался! --Ну а чего такого в том, чтобы в группе играть?--спросил его Алекс. --А чего она тебе даст, дебилушко?!--мистер Живойнович чуть не орал так, что стёкла тряслись--будешь всю жизнь по кабакам выступать? Лучше бы на юриста или экономиста шёл учиться, чем в них играть! --Много чего может дать!--дерзко ответил белокурый--медаль вручат от правительства! --Вручат--Недан покрутил пальцем около виска--из дешёвой карамели. Так, Сашко, марш к себе, и чтобы до завтра не видел тебя! ...Маня поставила на диван телефон, сняла трубку и набрала номер раввина их небольшой синагоги (еврейская община не отличалась большой численностью). --Алло, будьте добры мистера Айзенфельда--произнесла она--ребе, это Вы? Да, это Маня Вайнриб, которая ходит на молитвы и праздники всем семейством, Вы меня знаете, а, и мой хозмаг тоже, и Мориса помните, да кто меня среди наших не знает! Ну да, только тут дело у меня серьёзное? Какое? Гэри меня очень огорчил. Нет, не модными увлечениями вроде наркотиков, а выбором будущей профессии. Нет, не связался с криминалом, он решил стать музыкантом и играть в группе со своим другом. В, общем, поговорить с ним надо серьёзно о таком выборе и чем он может кончиться. А как такое случилось? Ну, ребе Исаак, я работаю, магазин держу, ну не могу я целый день за Гэри следить. Ну помогает он мне в хозмаге, смотрит за братом и сестрой. Что поделаешь с тем, что мой сын частично безнадзорен? Ну наслушался он этих групп. Прошу, поговорите с ним серьёзно о том, что может его ждать с такой профессией. Исаак (в английском произношении "Айзек") Айзенфельд сидел в особом "кабинете" в синагоге среди свитков и книг, одна из которых лежала на столе. Он ждал сына Мани Вайнриб, той тёмноволосой женщины, которую он видел на праздниках, и над мужем которой читал поминальные молитвы. Мальчика он помнил (Гэри, так его зовут?): темноволосый, со светло-карими глазами с зеленцой и выдающимся во всех отношениях носом, несколько неправильными чертами лица. Супруга мистера Айзенфельда (ребецин) Дебора сказала, чтобы не забыл купить в "Зеленушке" вилок белой капусты ("не гнилой и не вялой"). На столе лежала свежая брюшюра с надписью "А. Айзенфельд. Общие указания о профилактике наркомании среди молодёжи". У мистера Айзенфельда была и обычная профессия: врач в психиатрической клинике, где ещё лечили алкоголиков и наркоманов. Скрипнула дверь, и в кабинет вошёл, робко озираясь, Гедди. --Здравствуйте--промямлил он--меня мама отправила к Вам. --Садись, Гэри--ребе указал ему на стул рядом со столом, на котором лежала брошюра--мам твоя звонила мне вчера и всё рассказала. --О чём?--спросил испугавшийся Вайнриб. --О том, что ты признался ей, что хочешь стать музыкантом и играть в группе. --Ну да, мечтаю. --А на чём же ты умеешь играть? --На пианино, кларнете, трубе и бас-гитаре. А ещё петь могу. --И с кем же ты будешь там играть? Со взрослыми людьми? --Да нет, со своим другом, Александром. --Зачем вы хотите стать музыкантами, вместо того, чтобы идти в институт? Вас манят деньги, слава, популярность? --Не, сперва просто играть нравится. Ещё хотим мы, когда группа окрепнет, сочинять и записывать свои песни. --Мама твоя недовольна выбором профессии. Огорчаешь ты, Гэри, её. Ты понимаешь, что не должен так поступать? --Ну а если мне так хочется быть музыкантом? Я, ведь, могу играть и петь. --Гэри--мистер Айзенфельд посмотрел на него строго--ты же не понимаешь, чем могут закончиться твои авантюры с шоу-бизнесом! --Чем же?--спросил чуток огорчённый Гедди. --Плохим, мальчик, плохим. Знаешь, сколько там околачивается алкоголиков и наркоманов? Пока денег будет маловато, то будут водка, пиво, вискарёк, а как появятся большие--то сразу к вам прискачут наркоторговцы. Сможешь ли ты устоять? А ведь это весьма тяжело даже для опытных музыкантов. --Не знаю. Мы пока ещё ни разу не играли ни на одном празднике. И никто нам выпить не предложил. --И хорошо, что не предложил. Гэри, ты понимаешь, что на алкоголе и наркотиках долго не продержишься? Сначала будет подъём, радость, песни будешь выдавать на-гора, но вскоре начнётся спад, ты не сможешь жить без очередной дозы, не сможешь играть и сочинять новые песни, которые будут всё хуже и хуже. А потом--раз и прекратишь писать и начнёшь деградировать. А дальше--гроб и кладбище: наркоманы долго не живут. А сколько в шоу-бизнесе неразвитых лиц! Да и жизнь будет не сахар, особенно на первых порах: бесконечные гастроли сначала по клубам и барам, потом--по городам деревням Канады, по многу дней дома бывать не будете. А записи, когда работать надо от зари до зари, сочиняя и записывая новые песни. Да ещё нужно совершенствовать своё мастерство певцов и музыкантов. --Ребе Исаак, меня это не пугает. Как не пугало и моих любимцев. --Кто же в них у тебя ходит? --Beatles, Rolling Stones, The Who, Kinks, Джимми Хендрикс. Вот у кого учусь. --О, славная компания подобралась: как на подбор к нам в клинику в наркологию. Я слышал, что они все знакомы прекрасно и с водкой, и с наркотиками, в том числе и с опиатами. Разврат, в том числе в самых отвратительных формах, прилагается. --Ну а если я их не хочу и брать не буду? --Этим не закончится, ну станешь ты музыкантом, запишешь песен, получишь любовь народную, деньги. Будешь зрелым человеком и подумаешь: "Вот пора жениться, семейством обзавестись". Ну и кто за тебя пойдёт? Попадётся та, которой будут нужны только твои деньги и слава, или которая использует тебя как трамплин, чтобы пробиться в музыкальном бизнесе. Поживёт с тобой несколько лет и разведётся, отсудив немало денег и имущества. --А если попадётся та, которой я буду нужен сам по себе? --Гэри, глупый ты мальчик, даже если попадётся та, которая не бросит тебя через несколько лет, то этим дело не закончится. Нужно ещё везение...и хороший менеджер. Тот, который будет заниматься вашими финансовыми делами, искать тех, кто захочет дать вам денег на запись, организовывать выступления, устраивать выгодные контракты. А может попасться и такой, что ничего не сможет для вас хорошего сделать: ни выступление устроить, ни средств на запись найти. А без хорошего менеджера вы дальше баров, клубов и ресторанов не подниметесь. --А если поднимемся, до уровня моих любимцев и их славы? Мы хотим собственные песни сочинять и записывать. --И здесь тоже загвоздочка, Гэри: нужно знать, что желает публика, что у неё в моде, что ей по сердцу. Ну сочините то, что нравится вам, а никто это слушать не захочет. Не найдут ваши песни отклика в сердцах людских. Нужно то, что не забудут через день-два, а будут помнить и петь через много лет. И не следует забывать, что любители модной сейчас рок-музыки не отличаются высоким уровнем ума. Им нужны песни попроще, я бы даже сказал попримитивнее. --Ребе Исаак, ну что же вы их обижаете! У нас рок любят даже отличники. --Я таких не видел. Зато среди музыкантов и их поклонников встречается немало лиц с невысоким уровнем умственного и нравственного развития. Среди них могут попасться и лица с психофизическими патологиями, например с лёгкими формами недоразвития или других патологий лобных долей мозга. У таких людей может быть несдержанное поведение, дурашливость, примитивные стремления и интересы, они могут совершать нежелательные по отношению к другим действия, например лезть без причины в драки. Знавал я тут одного профессора, считавшего, что такие люди, с точки зрения Дарвиновой теории, откатываются назад к обезъяноподобным предкам. Иногда у меня впечатление возникает, что в среде всех этих музыкальных групп есть лица с недоразвитиями лобных долей. --А где же эти доли находятся?--поинтересовался Гедди. --А вот здесь--мистер Айзенфельд дотронулся пальцем до его лба--скажи честно, Гэри, а тебе точно понравится находиться среди таких людей? --Ну не очень. А что, разве нельзя сделать так, чтобы быть музыкантом, но с ними не встречаться? --Можно, но это не так легко. Скажи лучше, ты не боишься сделать больно маме, умерев от отравления палёнкой или от передозировки наркотиков? --Боюсь, а что нельзя устроить так, чтобы не пить и не наркошиться. --Это тяжело, если играешь в группе: начнут на тебя косо смотреть, думать, что отстраняешься от остальных участников ансамбля. --Ребе Исаак, а Вы сами этих у кого во лбу части мозга недоразвиты видели? --Видел недавно. К нам тут доставили на для определения вменяемости рецидивиста, который первый раз попал под суд за грабёж, а второй раз--за убийство. Когда я его обследовал, то возникало именно такое впечатление: человек мало способен сдерживать низменные порывы. --Ну я же их сдерживаю, если меня не злят нарочно. --Это уже хорошо, Гэри--мистер Айзенфельд встал из-за стола, подошёл к полке с снял с неё книгу с надписью "Общая антропология" и протянул её Гедди--возьми её и отнеси в школу и поставь в шкаф. И запомни: евреи, цыгане и славяне--тоже европеоиды. --Спасибо--юный Вайнриб взял книгу в худые руки--а она хорошая, не злая? --Хорошая и добрая--ребе посмотрел ещё раз на Гедди--иди теперь и не огорчай маму. И подумай ещё раз о будущей профессии. Будущий басист Rush вышел за дверь синагоги, прижимая к груди книгу, обернулся и произнёс: --А всё равно буду играть с Алексом в группе. ...Отец Варфаломей ехал на автобусе, так как его автомобиль виды повидавший находился на СТО. К нему приходило то самое сербское семейство, Живойновичи, и просило серьёзно поговорить с их сыном, решившим податься в музыканты в группе. Да, это тот белокурый мальчик, стоявший в часовне и рассеянно смотревший по сторонам, не прислушивавшийся к словам проповеди. Наслушаются этих группок, а потом решают сами стать такими. В кабинете воскресной школы для детей православной общины отца Варфаломея ждал белокурый подросток в джинсах, майке и куртке, с незаинтересованным взглядом голубых глаз. --Ты Александр, сын Недана и Мелании Живойновичей?--спросил батюшка. --Ну да, он самый--дерзковато произнёс мальчик--а зачем мама с папой меня к Вам послали? --Они всё рассказали про тебя--произнёс отец Варфаломей, садясь в кресло. --А что, конкретно? --Что ты не только выпивку попробовал, но и решил не ту профессию выбрать. --А что это значит? --Что ты решил вместо того, чтобы после школы в институт идти, стать кабацким музыкантом. --Я решил после школы отправиться играть в группе, которую мы с другом соберём. Он будет басистом, а я--гитаристом. --Зачем тебе это занятие, когда есть и более уважаемые и полезные профессии, не ведущие в помойную яму для ума и души, и не только для них?--удивился отец Варфаломей--вот, пойти работать инженером или учителем музыки, раз гитару любишь. --А я играть люблю и песни сочинять--ответил, сщурив голубые глаза, Алекс--а где же этим заниматься, как не в группе. А ещё можно и знаменитым и богатым стать. --На чём же ты играешь?--поинтересовался батюшка--на рояле или гитаре, или на гармони? --На виоле учился играть, да переключился на гитару, могу ещё и на мандоле, и на бузуки--ответил, убрав с лица белокурую прядь, юный Живойнович. --И как же вы собираетесь стать знаменитыми? --Ну так: сначала будем играть в кофейнях, клубах и в парках на гуляниях. Там нас заметят и пригласят записать песни собственного сочинения. Потом их отнесут на радио, запустят в эфир. Если они понравятся, то будут передавать и просить включить во время концертов по заявкам. А как начнут наши песни из всех утюгов звучать, то пригласят на телевидение и нас вся Канада увидит. А там и в Америку поедем, выступим на Вудстоке. --А об обратном не подумал? Что никто вас не заметит, и слушать не станет, что ничего вы не запишите, что даже если запишите, то не в один эфир не попадёте. И что тогда будете делать? Поступать в институт, будучи не первой молодости? А если не сможете сдать вступительные экзамены? Пойдёте на чёрные работы? --Ну зачем так всё мрачно? Ну сейчас слушать не будут, потом послушают и оценят. --А если не оценят? Так и не поднимешься выше дешёвых кабаков. В таком случае никаким богатым и знаменитым ты не станешь. --А почему именно кабаки? --Ну а где же ещё играть никому не нужной группе? Ну разве что на свадьбах и днях рождения. Ты, смотрю, всё думаешь о примере Beatles. Но они--британцы, метрополия, а вы--канадцы--из доминиона. Кто вам даст покорить метрополию и за ней--весь мир? В шоу-бизнесе знаменитыми надолго остаются единицы, а остальные--споют одну известную песню и исчезают, о них забывают через год-другой. И чем будут заниматься участники забытой группы? Опять играть в кабаках. --Если вместо них наша группа будет собирать в больших залах кучу народа, и все будут нам аплодировать, а когда петь и играть будем, то подпевать? --Александр, ты понимаешь, что дело не в том, сколько народу на выступление вашей группы придёт, а в том, чем может кончиться работа в шоу-бизнесе? --Чем же таким? --Полной нравственной деградацией. Ты знаешь, сколько там работает, в том числе и во всех этих группах лиц откровенно безнравственных, асоциальных, совершенно диких, вышедших из откровенно неблагополучных семей? Сможешь ли ты остаться человеком, оказавшись в этой среде в незрелом возрасте, постоянно общаясь с такими? Вряд ли, у тебя нет ещё нравственной закалки. В шоу-бизнесе много пьяниц и наркоманов, развратников, правонарушителей. А ты попадёшь туда вчерашним школьником. Ну что тебе сможет дать общение с полудебилами, едва умеющими читать и писать; с теми, кто прочёл три книги: букварь, красную и синюю? Ничего, кроме нравственного разложения. О чём беседовать с ними: о музыке, о душе, о том, о чём должен говорить нравственный человек? Да они о первом говорят только для виду, а о втором и третьем даже понятия не имеют. Всё о чём они ведут примитивные разговоры так о водке, наркотиках и разврате--на большее ума и знаний не хватает. Постоянно вращаясь в шоу-бизнесе и общаясь с участниками всех этих группок можно запросто спиться и подсесть на наркотики, особенно если попал туда юным. --А что же о музыке нельзя поговорить? --Ага, после работы они просто не захотят. Да и могут ли те, кто в этих группах играют, разбираться в музыке? Они же не знают даже элементарной нотной грамоты! Зачем уметь играть и петь, когда можно невпопад орать в микрофон что-то вроде матерных и гопских песен и так же дёргать струны и бить по барабанам? Главное--не уметь петь и играть, а иметь громкую аппаратуру: она главная, всё сделает, а остальное можно и не уметь. --Ну я же умею играть на гитаре, учился ведь. А мой друг может играть на басу, пианино, кларнете и трубе. И ещё он поёт. Да и зачем нам разговаривать с группами, состоящими из гопья? --А других в шоу-бизнесе не водится. Те, в которых играют умные, порядочные и образованные люди--долго не держатся и быстро уходят из этой сферы (ох, чего-то Queen вспомнились, ведь до сих пор их любят и помнят, до сих пор выступают). Им там тяжело, да и публика их не будет так любить. --А если полюбит всерьёз и надолго? --Вряд ли. Пойми, вся эта рок-музыка предназначена для людей неразвитых, с невысоким уровнем ума, без элементарной нравственности, примитивных. Если будешь с такими постоянно гастролировать, то станешь таким же неразвитым. --А если не стану? Можно же на гастроли с собой чемодан с книжками взять. --Он тебе, Александр, не поможет. Ты понимаешь, что такое ездить с концертами? Ты по многу дней не будешь дома. А на гастролях может произойти что угодно, вплоть до того, что тебя могут покалечить или убить в пьяной драке участники группы. --Так надо просто не брать в неё алкашей и наркотов. --Не надо: они сами придут, так как все эти группы и ансамбли для них--просто супермагниты. Лучше скажи: ты подумал, каково будет твоим родителям, знающим, что их сын--лабух? Представь, что везде будут говорить: "Живойновичи? А это те, у кого сын играет в кабаках на гитаре". Твои папа и мама будут очень страдать от этого. А ты обязан заботиться о них в старости, слушаться и не огорчать. --Ну как же можно их огорчить новостями о получении музыкальной награды? --А дадут ли тебе её? И когда? --Когда запишем изумительную пластинку. --Ну запишите, а её никто слушать не будет. И что будет с твоими родителями, каково им будет знать, что сын, который должен быть честью и гордостью семьи--всего лишь ресторанно-клубно-барный спивающийся музыкант-неудачник? Скажи, будет ли им приятно от того, что их сын умер в двадцать с небольшим от опоя или опиума, или был зарезан в драке пьяным контрабасистом из кабацкой группы? --Разве опой и опиум обязательны? А контрабасистов рок-группах почти нет. Вместо них--басисты. Они на бас-гитарах играют. Да и зачем мне спиваться в двадцать с небольшим, да и перчиться как-то не хочется. --Всё-таки подумай--произнёс отец Варфаломей, смотря, как белокурый встаёт, собираясь уходить--в первую очередь о родителях, о том, каково им будет жить, зная, что ты играешь в кабацкой группе, что ты можешь запросто спиться или превратиться в наркомана, неспособного позаботиться ни о ком, в том числе и о них. На следующий день Гедди и Алекс сидели на той самой скамейке, на которой проводили время с коварной юной изменщицей, но на этот раз они обсуждали содержательные беседы с ребе и батюшкой. --Ну вот почему все думают, что если ты собираешься создать группу, то обязан стать конченым наркоманом?--жаловался Живойнович Вайнрибу. --Мыслят так--ответил Гедди, смотря на проходящих мимо--потому, что читают тех, кто увидел, как те же самые ребята из Beatles и Rolling Stones напиваются и укуриваются или что похлеще, и начинают переносить всё это на остальные группы. Скажи, вот тебе хочется сейчас набухаться и уснежиться? --Неееааа-протянул Алекс, глядя рассеянно в небо с голубыми просветами между облаками--зачем? И так хорошо. Я играть хочу на гитаре и песни сочинять. --А я--на басу--ответил ему Вайнриб--а ещё на пианино. И петь. Поэтому будет собирать группу. Насидевшись, они отправились к озеру, в котором любили купаться летом. Образовалось оно на месте заброшенного песчаного карьера, по берегам на той стороне уже росли деревья. А на стороне, где стояли ребята, было что-то вроде жёлтого песчаного пляжа. Как-то раз они даже искупались нагишом, хорошо, что никто их не заметил и не устроил взбучку. Только сейчас было холодно, лёд ещё не растаял полностью. Гедди и Алекс стояли на берегу, глядя на прогалины воды и тающий лёд. Ветер трепал из волосы. Они щурились, смотря на белый круг солнца просвечивающий сквозь облака. Потом белокурый предложил другу: --А давай бросим в озеро по камушку в знак того, что группе--быть. Они подняли по гладкой гальке и бросили в воду. А потом смотрели на расходящиеся круги. --Теперь у нас есть группа--довольно произнёс Гедди--так, я на басу играю и на пианино. И пою. --А я--на гитаре--ответил ему Алекс--а назовём группу как? --Слушай, а давай возьмём в качестве названия Rush?--предложил Вайнриб--звучно, чётко и недлинно. Легко произносится и запоминается. --Давай--согласился Живойнович--теперь только осталось уговорить одного из наших знакомых пойти к нам в барабанщики. Они ещё немного постояли на берегу озера и побежали радостные туда, где виднелись дома. Теперь у них была группа, которая через несколько лет приведёт их к славе на всю оставшуюся жизнь. Гедди и Алекс запишут много пластинок, а ближе к старости действительно получат правительственную награду и медали. А пока они только начинали...Взяли себе псевдонимы, представляясь в прессе Гедди Ли и Алексом Лайфсоном (скалькировал так свою фамилию на английский), нашли барабанщика и стали играть везде, где только можно. А в 1974 записали свой дебютный альбом с названием Rush. Так начался путь группы к славе.