Лжеблагодать стекает с престола царя. Заковал их волю пророк. Всем голодать велит, славя и благодаря
N. N.
Гедонист и врач
Это случилось восьмым октябрем тысяча девятьсот четвертого года. В Бостоне объявился давно забытый светом Мистер Вилюш — в лаковых туфлях и с черной тростью. Неудавшийся доктор наук, давно считавшийся пропавшим без вести, сновал без толку по Олстону. Толк его присутствия здесь будет понят лишь на следующие утро, а пока он был здесь, этим вечером. Прославленный скандальной жизнью, развратом и прочей мерзостью, он не был желанным гостем не в одном приличном заведение Старого Света. Странно ли обнаружить спустя пять лет с его исчезновения, сию персону здесь? От него пахло итальянским рестораном, чем-то невзрачно дорогим и надменным. Лик его был лишен безупречности — бледный, с кривым носом и маленькими золотисто-карими глазами. Но он двигался с такой уверенностью и шиком, что золотая симметрия переставала иметь значение. «У него явно была какая-то цель,» — скажет Вам любой мимошедший американец. Бывший деятель прогресса снует среди студенческого района. Ищет ли он старых знакомых, сюда эмигрировавших от волнений в Европе? Нет, зачем ему оно? Или все же да? Мистер Вилюш, Милош Лаврентьевич, человек-скандал, никак иначе. И ожидать чего-то добросовестного от его присутствия здесь было невозможным, особенно, когда он встретился с невзрачным русым горбоносым человеком. Тот выглядел испуганно, сомневаясь и переминаясь с ноги на ногу. Шум автомобилей марки «Форд», столь популярный у американцев той поры, не давал услышать диалог меж ними подробно. — Ваше предложение все еще в силе? — проговорил испуганный молодой человек. — Да, но Вы очень поздно, мой друг, — трость опасно упирается в чужую грудь. Раздается бесовской смех, следующая машина взметает воду в луже и сцена пустеет. Господа удаляются, тихо продолжая беседу. — От чего поздно? — Может и вовремя. Просто, если бы Вы согласились раньше, может быть не случилось того, что сегодня несомненно случится. — Я Вас не понимаю, Вилюш. — И не надо, мой друг, — где-то вдали звучит подобие выстрела, неясное, как из эха памяти любого прошедшего войну — Дело в том, что один человек, наш общий знакомый, приблизился к одной чудовищной тайне. Люди всегда садятся на хвост, когда только чуют вид загадки, особенно люди, вроде старых вдовцов. Но я думаю, нас это мало волнует. — Да, — кивает визави Милоша, поправляя федору — Меня интересуют детали моей… моей работы. — Не здесь. Здесь слишком людно, — при этом на улице не было ни души. А если и были, то было слишком темно для подслушивания разговоров двух подозрительных господ, если Вы, конечно, не принадлежите к мерзкому классу полиции. — А где Вам, Мистер Вилюш, будет не людно? — Где-нибудь под крышей. Желательно ничей. Видимо дальше они последовали искать эту крышу. Оставляя после себе клочья сигаретного дыма и пепла. На следующие утро, в своей квартире, выданной за службу, если уточнять, будет застрелен Доктор медицинских наук Ф. А. Его имя будет сокращено в потребностях конспирации, и того, что дело все еще считается нераскрытым, а любые подробности могут быть восприняты случайным глазом за прямое содействие.