Ты не в себе, как я? Ты страдал, как я? Ты шампанское за сотни тысяч брал, как я? Чтобы просто вылить эту дрянь, как я? И счетами пятна крови вытирал, как я? Ты всегда навеселе и без травы, как я? До потери пульса развлекаешься, как я? Слышишь о тебе в спину шепчут грязь, как я? Что ты лишь свою мордашку тратишь зря. А все вокруг твердят: Не проснёшься ты, ведь ты не спишь Ты часть большой машины, ты просто механизм Твои лица — маски, электронный скин Всеми нелюбим, ты расходуешь бензин. «Gasoline» Halsey (перевод взят с ютуб каналов Heiden BZR и M19 kei)
Во сне Джеймс провёл часа четыре от силы, потом заворочался, выпутываясь из объятий и садясь на кровать. Он смог тихонько просидеть полчаса, а затем пополз к детективу, перелезая через его корпус и притормаживая, потому что запутался в одеяле. — Ты мне что-то успел подсыпать, да? — проворчал Мориарти, даже не потрудившись повернуть голову к Холмсу. Он хотел уже пойти умываться, но одеяло стало препятствием, из которого можно выбраться, только если поднимется Шерлок. Этого-то Джим и собирался добиться. Шерлок недовольно заворчал, открывая глаза. Но обратно засыпать не хотел и не пытался. — Куда? В лимон? — он смерил Джима сонным взглядом и присел. Он действительно вчера достаточно отоспался, чтобы нормально встать сегодня. Эти четыре часа он проспал скорее для того, чтобы потратить время, а не потому что хотел. — Да кто ж тебя знает-то. Ты же можешь, — хмыкнул Мориарти, переворачиваясь на спину и, наконец, спокойно стягивая с себя одеяло. — Иначе почему я уснул? Конечно, ты виноват, — Джеймс коротко усмехнулся, целуя детектива в щёку и направляясь в ванную. После умывания нужно было сообразить завтрак, и на этот раз Джим решил ограничиться менее сладким вариантом. Только кофе остался приторным. Ещё через часа полтора, опять одевшись тепло, они направились на конюшню. Джим не оставил попыток завалить детектива в снег. Он дожидался, пока тот не будет смотреть в его сторону, ставил подножки или наскакивал на него с разбега и успокоился только когда сам оказался в снегу. Вчерашняя девушка была занята с прокатом, так что лошадей собирал берейтор. Мориарти на этот раз не слишком-то рвался, и по итогу коня собрали одного. На этот раз гнедого мерина по кличке Атлант. Голландский теплокровный с заковыристой припиской KWPN походил на крупную презентабельную машину. И он был очень добрым, спокойным, может, только пока собирали, тыкался мордой, выпрашивая что-нибудь вкусное. Ирландец держался от него подальше, задев морду только один раз интереса ради. Потом на манеже он всё-таки сел верхом, уже ожидая, что и эта поездка станет весёлой. Шерлок просто ходил рядом, пока не решаясь оставлять Джима наедине с конем, придерживая руку на шее и иногда поглаживая. «Ледяная рука» — как её прозвали люди сэра Роберта — на этот раз не подводила, и конь спокойно ходил с Джимом на спине. Мерин периодически тряс головой и фыркал, но скорее из желания получить больше поглаживаний и дружелюбия, чем из недовольства или желания взбеситься. — Кажется, ему тоже нравится, когда гладят по шее, — ирландец сидел вполне расслабленно теперь. А что тут напрягаться, когда детектив ведёт гнедую машину в поводу, и тот даже не думает ни о чём постороннем. Быть может, его характер совсем не такой, как у легко возбудимой кобылы. Он сам по себе чуткий ко всаднику, но не реагирует излишне на ветер, шум и других лошадей, гуляющих в левадах на улице. — Всё. Покупаем его себе. Он мне подходит, это тот, кто воспитан, адекватен и не сразу будет ощущать моё личное настроение. Назову его Томас, буду приезжать в Канаду на месяцок и ездить в поля. Шерлок отступил на пару шагов, усмехаясь и давая Джиму самостоятельно пройти несколько кругов. Он усмехнулся, но был готов броситься успокаивать почти-уже-Томаса в случае чего. — Если хочешь, то кто тебе запретит? Денег у тебя хватит всю эту конюшню купить, — Холмс не собирался останавливать Джима, если не видел важных причин для отказа. Томас, больше похожий на большого, послушного телёнка, но безотказно реагирующего на команды человека сверху, спокойно шагал, расслабив длинную шею и разгребая снег в том месте, где ещё не сформировалась протоптанная дорожка. Спустя какое-то время ещё Джеймс подобрал повод и мягко тронул коня в рысь. Тот откликнулся с готовностью и очень плавно, на самом деле похожий движениями на первоклассный автомобиль. Джеймс там тоже смотрелся сверху уверенным и техничным, двигался вместе с конём, не загружая его лишними движениями. Он порысил, сделал несколько упражнений — вольты и полувольты — и перешёл в шаг. Потом спокойно подъехал к Холмсу, остановив коня, который тут же ткнул его мордой. — Берём, да. Ещё посмотреть, как он в галоп поднимается и не растащит ли меня. А на сегодня хватит, — Мориарти спустился с коня, перекинул повод и повёл его на конюшню, вручая берейтору. — Сигареты остались у тебя? Мои кончились. А я ещё хочу коня железного посмотреть. Холмс погладил коня по ткнувшейся в него умной морде и проследовал за ними к выходу с манежа. Он достал пачку и протянул её партнёру. — Пошли. Когда тот закурил, детектив вернул себе пачку и прикурил тоже. Они немного подымили у входа на мотодром, а затем Шерлок окунулся в свою стезю. Тут же обнаружив и вручив Джиму подходящую экипировку: перчатки, сапоги, шлем и налокотники с наколенниками, он стал и сам облачаться. — Ше-е-ерлок… А обязательно столько всего перед этим нацеплять? — Джеймс показательно попробовал согнуть до упора руку в локте. Вздохнул. Вопрос был скорее риторическим, но это всё и правда ощутимо добавляло вес и сковывало движения. — Конечно, — фыркнул Шерлок. Это он ещё не заставил Джима мотокуртку надеть. Вот упадёт разок — сразу поймёт, зачем что надо. Затем он минут десять беседовал с инструктором, выбирая лучшие из свободных и просто обсуждая байки. По итогу им с Джимом разрешили кататься вдвоём, без пригляда. И Шерлок, чтобы предварительно продемонстрировать партнёру, сделал несколько кругов и трюков в одного, красуясь. Затем остановился и стал объяснять Джиму, как там всё устроено. Ничего прям базового он не объяснял — это Джим знает и без него. Тот опустил стекло, вдоволь насмотревшись на крутящегося вокруг своей оси трюкача-Холмса, поднял большой палец вверх, мол, понял, надавил на рычаг сцепления, повернул рычаг управления дросселем, слегка опустил рычаг муфты и добавил газу. Стартовал он достаточно плавно, свыкался с равновесием, дорогой и управлением. Потом разогнался, отсалютовав детективу рукой. Тут он выжал всё что мог на ровном участке, ушёл в занос в повороте и снова выпрямился. Было проще, чем с конём, и интереснее, чем в салоне авто. Когда Джим стартанул, Холмс остановился при входе. Сейчас лучше не мешать и не путаться под ногами. Джим либо справится, либо свалится. Это не конь — тут не растопчет. А экип должен уберечь от большинства травм. — Вы уверены, что он кататься не умеет? — подошёл к детективу инструктор. Он был рядом, наблюдая за мастер-классом «немца», а сейчас с удивлением взирал, как катается его партнёр. — Он очень быстро учится, — кивнул с довольным видом «Сиггерсон». Когда Джеймс вернулся, он уселся на байк тоже. — Погоняем? — и порычал мотором, играясь. Куда же им без маленького соревнования? Джим не стал даже открывать забрало у шлема, он просто встал на нейтральную передачу и, так как было достаточно громко, поднял левую руку, отсчитывая пальцами. Один. Два. Три. И снова стартанул, да так, что передняя часть мотоцикла оторвалась от асфальта на несколько десятков градусов. Позëрствовал, планировал зажать детектива с поворота с хорошего (относительно) и чистого трека на грунтовку, выиграть себе время и оторваться. Холмс стартовал ровно на три. Сорвался с места под рёв мотора и помчался вперёд, пока не заметил краем глаза, как Джим теряет управление. В повороте, однако ближе к нему, того занесло. Ирландец не успел сбросить скорость и, хотя не на всех оборотах, но всё ещё относительно быстро, мотоцикл скосило, а Джеймс выпал вбок и несколько раз прокрутился, оставаясь лежать на спине. Мот мягко приземлился в кювет, Джеймсу пришлось чутка отползти в сторону свалившегося мотоцикла. Холмс ругнулся, замедлился слегка, но ничем помочь не мог. Затормозил, визжа колёсами, и спрыгнул с мота, почти на ходу. Присел около партнёра, приоткрыв забрало. — Ты как? Живой? Ничего не сломал? — он окинул взглядом тело и чуть выдохнул. По крайней мере ничто не выглядело вывихнутым или сломанным. — Вполне, — отозвался Джеймс. У него ещё не сложились кадры в Чертогах. Вот он заходит в поворот, вроде бы снижает скорость, но не рассчитывает с корпусом. Необходимо было снижать раньше и чуть плавнее оформлять, а он резко забрал. — Да… Оно всё целое. Кроме штанов. Джеймс посмотрел на джинсы, приподнимаясь на локтях, и углядел, что они несколько прохудились на бедре, сбоку. — Надо попытаться ещё раз, вот что. При раскладе удачного прохождения поворота у меня были бы в запасе три секунды, и в этом кругу я бы тебя сделал. Джеймс протянул детективу руку, Шерлок схватил её и помог подняться. — Так ты бы поворот не прошёл на такой скорости, и не было никакого отрыва, — фыркнул Холмс. Что ж. Если Джим уже спорит, кто бы победил, значит, он точно в порядке. От входа на трассу к ним спешили люди и, кажется, пара медиков. Вот вчера их не было уже. Хотя кони гораздо опаснее, чем мот в экипе. — Да я хотел снизить, но при этом выбрать колесо от поворота слегка, меньше бы потерял скорость. Но как-то не учёл себя сверху, — Мориарти вздохнул, оттягивая уголки губ, и тоже посмотрел на бегущих людей. Действительно. А возле конного центра никто не дежурит. Либерти покруче задала, чем… А кто он, кстати? — Как зовут мой мотоцикл? Ему тоже нужна помощь. Он как минимум подпортил облицовку, — Джим потянулся к лицу Холмса, но только щёлкнул шлемом по шлему. Засмеялся. — Alles ist in Ordnung! — крикнул детектив, но Джима придерживал, на случай, если тому вдруг станет тяжело стоять. — Слушай, кажется, мы войдëм в историю этого места как самые крутые, но самые травмоопасные гости, — хмыкнул, потому что к ним, похоже, заторопились ещё больше, и повторил: — Всё в порядке! — Так мы везде должны с тобой так входить. Про нас книгу пора писать. Ну. Я же великолепный. Уебался вот только. Наконец подбежавшие медики указали на порванную штанину и сообщили, что необходимо осмотреть лихого гонщика. — А что там?.. Что осмотреть? — не понял Джим. От Шерлока забрали, шлем стянули, посветили в глаза фонариком, осмотрели, штаны сказали снимать, на этом моменте Джеймса, кажется, отпустил адреналиновый приход. — Я точно в порядке. Мой друг мне поможет, спасибо, помощь больше не требуется. Бедро на месте порвавшейся ткани показалось мокрым, но не то чтобы сильно… Это словно в снегу вымокло. А Шерлок стоял в паре метров и вокруг были не те люди. Холмс как-то подобрался и быстро растолкал набежавших. — Une f… Ein Weg , — сначала сбился на французский, но быстро переключился на немецкий. Большое количество людей и их наглая попытка оттеснить его от партнёра воспринималась угрозой. Затем осмотрел Джима ещё раз, недовольно скривив губы, заметив красные следы, и ткнул в одного из медиков. Того, что вызывал больше доверия. (И если честно, чем-то напоминал Джона). — Вы идёте со мной. Остальные, вон, — и, подхватив Джима, направился к мед блоку. — А то совсем с ума посходили, прямо на улице осмотр устраивать. Медики переглянулись, но спорить не стали. Всё равно, кто именно будет осматривать пострадавшего. Джим как-то слишком быстро обмяк, улыбнулся. Разум заволокло молочно-розовой дымкой, как в приходе. Он задрожал, вслушиваясь, но не особо втыкая в происходящее. — О! Привет, Джонни, — часть его ещё не верила в глючный образ, но её тоже быстро окутала дымка, — Фак, Ш-ш… Шевелиться не выходит. Следующий момент для него был в вагончике, где оказались белые стены, суетливо вертящийся доктор, ну в самом деле, как Джонни-бой, ещё с таким серьёзным выражением на лице. И Шерлок, поджавший губы. А потом треск ткани и, кажется, всё-таки отсутствие штанов. Спирт, вата. Мориарти наблюдал, пока сознание не покинуло его. Доктор кивнул только, заканчивая обработку ссадины. — Гемофобия? — он подал коричневый бутылëк другу потерпевшего, наскоро накладывая повязку. — Рана небольшая и поверхностная, повреждены только капилляры. Ничего серьёзного. Шерлок стоял в паре метров, не мешая доктору работать, но не отходя далеко. На вопрос лишь кивнул, забирая бутылëк. Нашатырь. — Хорошо. Спасибо Вам. Если вы не против, я его уже в домике разбужу. А то если здесь, то до туда мы не доберëмся, — Шерлок оставил экипировку в углу, снял куртку, закутал ноги Джима и, подхватив штаны и его самого теперь уже на руки, отправился до домика. Завтра они всё равно попробуют снова. Если их вообще пустят. В домике он уложил Джима на диван и, вскрыв нашатырь, поднёс его к носу консультанта. Джеймс пришёл в себя довольно резко, он ухватил детектива за запястье, потому что и реальность толкала его судорожно. Он постарался поставить всё на места, по полочкам. Был вагончик, а теперь уже дом. Это опять случилось, значит… — А где Джонни? Доктор? Он с нами не пошёл, значит? — Мориарти лёг обратно, отпуская руку Шерлока из цепкой хватки, затем приподнялся, попадая головой на подлокотник. — Нет, ну… Там вообще по фигне было, царапина. И всё, — он выдохнул, грустно ухмыльнувшись. Нет, отпуск — это вообще не для него. Так происходит ещё больше событий, чем во время разработок, преследований и попыток устранить сломанные элементы. Он вновь потянулся к детективу, цепляясь за него, но теперь чтобы сесть и прижался, охватывая спину того руками. Шерлок лишь позволил за себя ухватиться и даже сжал чужую ладонь в ответ. — Да. Небольшая и поверхностная. Повреждены только капилляры, — кивнул Шерлок. — Я так и думал, но решил уточнить у того, кто понимает в этом побольше моего. — Фу-у-у… Капилляры, — Джим поморщился, но отлипать от Шерлока не стал. — Решил посоветоваться с доктором, похожим на Джонни? Он видел меня без штанов… Ты же поэтому его с собой позвал? — голос был мягким, слегка ещё шипящим, не способным блюсти переходы в тональности. Руки беспорядочно скользили по спине Шерлока. — Ч… чего? — Шерлок на секунду опешил. — Нет, я позвал его, потому что он выглядел уверенным и ответственным, а я хотел убедиться, что ты будешь в порядке. И он доктор. Как-то, когда нас в клинике видели, без штанов ты не возражал. Джим развёл руками. — А это была моя галлюцинация. И он похож на Джона. Светлая короткая стрижка, переживательное лицо, весь такой в работе. Хотя… Будь это Джон, он бы наверно сказал, что рану нужно зашить, и прямо сейчас, — Джим приподнял одну бровь, отодвинулся, опираясь спиной о диван, потрогал бинты на повязке. Шерлок пожал плечами. Не обязательно зашивал, но обязательно бы перебинтовал, «чтобы заразу не занести». Хотя Джима он бы предложил добить, «чтобы не мучался». — В какой больнице ты был без штанов? Не помню такого. — Например, в той, куда нас притащил Себастьян. Я там не только без штанов был, но и без кожи на руках. Мориарти оттянул уголки губ вниз. Кажется, эта информация у него не отложилась тогда. Была не столь важной именно в тот момент. — Не буду спорить, — ирландец пожал плечами, подбираясь ближе к Шерлоку и обнимая его правой рукой. — И как зовут наши мотоциклы? — вот это уж точно самая важная информация. Но модели Джеймс пропустил как-то мимо себя, ему был интересен сам процесс на тот момент. Холмс чуть отодвинул голову, чтобы посмотреть на Джима. — Ты точно нормально себя чувствуешь? И не знаю я, как их зовут, не спрашивал. Да и, наверное, никак. Это личные моты с именами обычно. Прокатные общие. — Да, Шерли, всё в порядке. Пойдём сообразим ужин. Ужасно хочу стейк. У них там есть кафетерий, — Джеймс потянул детектива на себя, сажая спиной на диван, положил голову на плечо и улыбнулся. Он ещё отражал реальность, когда тот яростно отогнал всех медиков и сказал остаться только одному. Ему нравился такой Холмс, волевой и беспринципный. — Модели? Не как твой Рэй, а… ну Honda, BMW… Кто они? Холмс послушно сел рядом, вздыхая и расслабляясь. До этого он был очень напряжëн из-за всей ситуации, а теперь Джим был в порядке, адреналин отступил. — Ты гонял на Suzuki Boulevard 400, а я на Kawasaki Ninja 250R. — Кавасаки Ниндзя, говоришь и Болевар? — Мориарти положил на детектива бёдра, а потом лёг на диван, потянувшись к полу. Штаны. В рваных джинсах, кажется, был телефон. Нет, ну проблемы с заказом в этом не было — телефон есть в номере. А вот отпечатки пальцев со смартфона снять можно. А ещё ДНК на штанах, но детектив наверняка захватил их. — Джинсы? У меня тут небольшой выбор одежды. Придётся дальше в спортивных серых ходить. Ну… Ещё для верховой езды можно бриджи взять. Только в них просто так не походишь. Шерлок вздохнул, наблюдая за тем, как Джим делает заказ, используя Холмса в качестве подушки. Он был не против и даже рад, что тот находится в своём привычно-обычном состоянии. Значит, он точно в порядке. — Я их забрал, но не думаю, что их можно восстановить. Они и так порвались насквозь, так их ещё, чтобы снять, порезали, — Холмс кивнул на кучу одежды, сверху которой лежала его куртка, которой он укутывал ноги консультанта. — Да не. Само состояние их меня не волнует. А вот телефон, что в них — это да. Молодец, что забрал, — ирландец поднялся, чтобы из кучи вещей достать телефон. Шерлок пронаблюдал за тем, как Джим забирает телефон. Он был готов подхватить того, если вдруг его опять поведёт. То, что на штанах оказалась кровь, лучше его состояние не сделало, и он поспешно вернулся обратно. Правда теперь его никуда не повело, он просто уткнул лицо в Холмса, расположившись на нём и согнув ноги в коленях. — Итак… Ты не против стейка? И хочешь, я расскажу тебе историю про эти самые серые штаны? — Джим набрал номер ресепшн, но пока не стал делать вызов. Привычка запоминать номера была довольно удобной, и хорошо, что как только информация переставала быть актуальной, она удалялась из Чертог. — Нет. С удовольствием поем стейк. И послушаю твою историю. — Хорошо, — Джим набрал номер, заказал доставку, а потом, потянувшись, улыбнулся детективу. — Хотел себе вот эти серые штаны. Сказал напрямую: «хочу такие же». Но… Ничего не поменялось. Тогда я взял их, закинул в стирку, поставил на шестьдесят градусов и отбеливателя добавил. И… Вуаля, мягкие пумовские штаны сели и всё равно стали моими. Мориарти коротко рассмеялся, сползая с Шерлока, потому что заказ уже прибыл. В общем-то его не смущало отсутствие нижней части одежды, и он прошёл к двери, открывая и занося контейнеры и стаканчики к столику. — А ещё как-то раз я перестирал все. Вот совсем все белые рубашки с красителем. Конечно, розовым. Так что шутить со мной почти так же опасно, как и с тобой. — Я постирал так самый ужасный свитер Джона. Он был яркий и абстрактно-асимметричный. Дико раздражал и мешал думать. Я несколько раз просил его не носить его при мне, но… в общем, он стал жёстким, узким и бесцветным, — Холмс хихикнул, но затем недовольно поморщился. — Пришлось дать Джону денег на новый. Он купил точно такой же. В следующий раз я просто прожëг кислотой. Мориарти рассмеялся. Кислотой прожечь? О… Это жестоко и уже не смешно. Он быстро расправился со своей порцией, а потом, лёжа на коленях детектива и рассказывая ему истории о жизни в Италии, Ирландии, о детстве и о более позднем времени, просто уснул. Этот вечер стал самым откровенным за всё время. Виной тому стали эмоции, этот отпуск, очередной косяк, немного кровавости, камин и отсутствие штанов. Он, конечно, потом надел серые спортивные штаны, но к тому времени просто совсем не вывозил, а в спальню идти отказался. Часто после потери сознания возобновлялись кошмары. В общем, диван показался ему безопасным местом для сна. Холмс в тот вечер тоже разоткровенничался. Вспомнил что-то из детства, рассказал про сэра Роберта и поместье Шоскомб, про лошадей и своего любимчика — Анубиса — самого бешеного из всех. Рассказал, смеясь, как дразнил Майкрофта «мешком с навозом», но нехотя признал, что тот довольно хорошо ездил. Слегка затронул Францию и сестру матери. Но про это он уже рассказывал, потому надолго на этой теме не задержался. А утром пришла шифрованная смс, заставившая Джима проснуться и собраться. Он долго ещё смотрел на Шерлока, который вообще-то очень хреново провёл ночь в полусидячем. Но пришлось всё равно будить. Ниточки натянулись, и пока не след, а лишь его отголосок, тончайший, был найден агентурой. Это значило, что придётся уходить глубже и сидеть. Из Канады нужно валить точно, она несколько отрезана и замкнута. Затеряться в ней сложно. Джим предпринял попытки вернуться в Европу, снова вспомнить легенду о туризме, но вести максимально обыденные путешествия. Это жутко его бесило: и то, что нельзя выходить на связь, и то, что пользоваться нужно только общественным транспортом. Они бежали. Шерлоку было ужасно скучно, но постоянная паранойя заставляла заткнуться и двигаться. Наконец было время разобраться с фобиями, что Джима тоже подбешивало. Несколько раз на неделе он валялся без сознания, потому что способы с нейропрограммированием без практики успеха не имели. Он окунался в детство, пробуя практические способы, колбы, запах, фильмы, больницы и прочее. Потом замкнулся. Нейропрограммирование и психология помогли немного отвлечься, но к концу месяца лёгкие у Шерлока уже болели от сигарет, а пальцы дрожали от желания принять что потяжелее. Но пока он держался, всё ещё помня, как утонул в зависимости в последний раз.*** Где-то в Лондоне ***
Одинокое чёрное надгробие стоит средь деревьев. Золотые буквы «Шерлок Холмс» и даты жизни. Доктор Джон Ватсон смотрит на них и больше не чувствует той разрывающей сердце боли и вины, что не спас и не уберёг. Доктор Джон Ватсон наконец снова живёт. Больше не просыпается с криками. Больше не сдерживает слёзы, подготовив для чая вторую чашку. Больше не приходит на Бейкер-стрит, задумавшись. В его пустом существовании появился новый лучик света. Мэри Морстен. Она стоит рядом и сжимает его ладонь. Она спасла его из того ада, в который он превратил свою жизнь. Они познакомились на работе. Уже не первый его роман с коллегами, но впервые после… смерти Шерлока. Тогда его жизнь была похожа на одинаковое скучное чёрно-белое кино. Рутина. Он просыпался с рассветом от очередного сна, где смешивались Афганистанская пустыня и улицы Лондона. Где падали на асфальт простреленные сослуживцы, летели с крыш на песок тела в серых пальто. Где всё это смешивалось в ужасную какофонию множества смертей. Где он бежал, увязал в песке и никому не мог помочь. Он просыпался. В пустой маленькой квартирке, где были только койка и стол. Чистил зубы, не глядя в зеркало на чёрные тени под глазами. Завтракал подгорелой едой. Выливал вторую чашку кофе. А потом, ожидая времени, когда нужно будет идти на работу, он чистил пистолет. Снова и снова. До блеска. До скрипа. Перезаряжал. Приставлял к виску. Затем вздыхал и убирал его в тумбу. Затем Джон брал трость и шёл в поликлинику, где из-за вернувшегося тремора его снова перевели на должность обычного терапевта. Там он смотрел на больных людей, одного за другим, бездумно писал больничные листы и усиленно фокусировался на чужих проблемах. В обеденный перерыв он спал, свернувшись калачиком на стульях в буфете. В людском шуме ему наконец удавалось ухватить пару часов сна без сновидений. Спустя месяц на него уже не обращали внимания, лишь будили, когда время заканчивалось. Затем он перехватывал немного кофе и снова шёл работать. По окончании рабочего дня он шёл к Элле — своему психологу. И как обычно молчал там весь сеанс. Женщина даже не пыталась уже что-то сделать. Отказывалась от денег, сеансов, но Джон упорно приходил раз за разом, платил ей и уходил, так и не сказав ни слова. Возвращался домой, сделав круг, но так и не заходя поздороваться с Миссис Хадсон, что так настойчиво всегда предлагала ему остаться за ту же сумму, что и при Шерлоке. Затем весь вечер снова чистил пистолет. И ложился спать. Чтобы всё повторилось заново. В один из таких дней его сон в кафетерии прервал белокурый ангел. Она мягко разбудила его, спросила, всё ли в порядке. Они поели вместе. С тех пор он стал меньше спать, но лучше питаться. Она была милой, доброй и несла с собой ощущение чего-то родного. Того, по чему он скучал. Постепенно их совместные обеды переросли в ужины. Как-то сама собой забылась трость в один из вечеров, когда он провожал её домой и торопился, так как она, подшучивая, грозилась уйти одна. Затем добавились и завтраки. Он перебрался к ней. Перестал по утрам чистить пистолет. Кошмары, когда под боком было тёплое тело, тоже медленно отступили. Он с удивлением обнаружил, что прошло уже больше чем полгода с той роковой даты. И наконец начал жить. Рождество он пропустил, но они отпраздновали вместе день всех влюблённых. Джон даже решил встретиться с Лестрейдом и возобновить их посиделки, что прервались. Грег встретил его радостной улыбкой. — Выглядишь хорошо, приятель. Они снова стали встречаться чаще, пусть и не каждую неделю. И вот концом его терапии стал поход на могилу Шерлока. Одинокое чёрное надгробие стоит средь деревьев. Золотые буквы «Шерлок Холмс» и даты жизни. Доктор Джон Ватсон смотрит на них и больше не чувствует той разрывающей сердце боли и вины, что не спас и не уберёг. Доктор Джон Ватсон наконец снова живёт. Он не забыл. Но он идёт дальше. На календаре двадцатое апреля. Прошла неделя с их похода на кладбище. Джон включает ноутбук, берёт чашку чая и со вздохом открывает блог. Снова. Он делает это каждый день после их возвращения с могилы. Его следующий шаг. Последний пост значится шестнадцатым июня. Это почти отбрасывает его назад, но Мэри вовремя обнимает его со спины и целует макушку. — Ты справишься. И Джон верит. Он начинает медленно печатать. «Новые начинания». Затем снова вздыхает и позволяет себе, как и всегда раньше, отдаться тексту полностью. Не думать, а писать сердцем. Спустя полчаса он перечитывает, исправляя недочёты, и наконец нажимает «отправить». Спустя всего час набегает несколько комментариев. Джон слегка улыбается, обнимает и целует Мэри, когда видит её запись. Она хихикает и утягивает его на диван, и они обнимаются и целуются весь оставшийся вечер. Вопрос Гарри так и остаётся не отвеченным. Вторая запись, которую он постит через шесть дней, покопавшись в старых фотографиях телефона, пока переносил их на новый, проходит не так гладко. Нет, пишется на этот раз легче, и ему даже не приходится звать Мэри для поддержки. Но комментарии… именно этого он и не хотел. Люди топчутся по светлой памяти его друга, называют его лгуном и хотят, чтобы он горел в аду. Джон морщится, но решает не удалять их. «Люди — идиоты, — считал Шерлок, — а идиотам свойственно ошибаться». Пусть остаются при своём мнении. А Джон останется при своём. К сожалению, это снова выбивает его из колеи. Почти неделю он не прикасается к ноутбуку и тем более к блогу. Они с Мэри ходят на прогулки, дышат воздухом, смотрят кино, посещают кафе и выставки. Она выбирает их так, чтобы они не напоминали Джону о прошлом. Откуда она знает, что именно выбирать… Джон не знает и не спрашивает. Наконец, спустя неделю он снова садится за ноутбук. Но пост выходит из черновиков только через десять дней. Двенадцатое мая на календаре. В комментариях ещё больше «хейтеров» и «троллей», как их называет миссис Тёрнер. Джон благодарен всем своим друзьям за поддержку, но рекомендует им не реагировать на них. И сам старается такое даже не читать. И не читает. Но решает продолжать писать. У него ещё есть несколько интересных дел, о которых он не рассказывал. Он пишет редко. Ему больше не требуется это для терапии. Он живёт дальше. Наконец они с Эллой перестают встречаться ежедневно. Только пишут друг другу личные сообщения. От Мэри веет чем-то родным и любимым. Чем-то таким, чего ему не хватало после смерти Шерлока. Ему хорошо. Он не забыл. Он отпустил и идёт дальше. Заглядывается вслед парочкам с колясками, останавливается у витрин со свадебными кольцами, но пока не решается зайти. Доктор Джон Ватсон наконец снова живёт.