ТяньЦзю

      Когда Шэнь Цзю был юн, он по-настоящему не боялся умереть. Смерть — естественная часть жизни, и для рабов она — освобождение. Рабы, которые слишком сильно страдают как разумом, так и телом, в конце концов начинают желать смерти. Какой смысл выживать, если следующий день принесет тебе только боль?       Шэнь Цзю пережил ад и вернулся обратно. Он прополз свой путь и сделал что-то из себя. Он не мог умереть, не тогда, когда Юэ Ци так сильно зависел от него.       Они были рабами. Юэ Ци стал первым, кто проявил к нему неподдельную доброту. Но каким бы добрым и наивным он ни был, Юэ Ци — дурак. Так что Шэнь Цзю приходилось защищать его и всегда держать ухо востро. Шэнь Цзю был готов сделать все, что потребуется, лишь бы Юэ Ци смог жить более приятной жизнью.       Юэ Ци, возможно, и был дураком, но Шэнь Цзю еще больший дурак.       В течение стольких лет, почему он продолжал жить жизнью, которой не хотел? Почему он должен был жить для кого-то, кто всегда ожидал от него худшего? Было бы проще, если бы Юэ Ци просто сказал, что не хочет, чтобы грязный раб цеплялся за его одежду. Потому что, по крайней мере, тогда не было бы той отвратительной удушающей вины, которая, казалось, всегда делала Юэ Ци жертвой.       Он неправильный, он жестокий. Он — неблагодарный пес, который должен был умереть, если бы не великодушие милостивого главы Школы. Ладно, Шэнь Цзю — это тот, кто виноват. Он больше ничего не скажет.       Шэнь Цзю — дурак, что последовал за оболочкой Юэ Ци. Тот, кто притащил его в Цанцюн — это не тот Юэ Ци, которого он когда-то знал. Юэ Цинъюань всегда утверждал, что любит его, и всегда просил у него прощения, но в то же время ожидал от него худшего. Действительно ли Юэ Цинъюань хотел его прощения? Или он говорил это только для того, чтобы хорошо выглядеть? Шэнь Цзю больше не знает. Он простил бы Юэ Цинъюаню любой проступок, если бы тот просто рассказал.

— Я хочу послушать, как ты играешь.

      Это первые слова, которые его муж сказал ему, попросив сыграть песню. В тот день, когда Тяньлан Цзюнь протянул руку и увел его, он по-настоящему почувствовал себя свободным.       Маленький раб, жаждущий свободы, все еще оставался где-то внутри него. Юэ Ци так и не вернулся. Вместо него это сделал кто-то другой, и Шэнь Цзю никогда не пожалеет, что взял эту руку. Из его многочисленных ошибок в жизни женитьба на Тяньлан Цзюне не входит в их число.       И теперь, когда Шэнь Цзю испытал такое счастье, он боится умереть. Он потеряет свое счастье, и это страшно. Больше всего на свете он хочет продолжать жить с Тяньлан Цзюнем.       Ему всего лишь нужно дождаться, пока придет его муж. Шэнь Цзю ждал всю свою жизнь, и только один человек спас его. Он полностью доверяет тому, что его муж придет за ним.       — Тяньлан, тебе лучше поскорее вернуться, — шепчет Шэнь Цзю в своей голове.       Прошло даже не так много времени с тех пор, как он провожал своего мужа. Он еще может вспомнить слова, которые произнес, приказывая Тяньлан Цзюню уйти и быстро вернуться к нему.       — Сяо Цзю, тебе нужна помощь, — говорит Юэ Цинъюань.       — И тебе нужно открыть глаза.       Юэ Цинъюань не имеет права выглядеть так, будто он не в себе. Это Шэнь Цзю тот, о ком говорят, что он бредит и ему промыли мозги.       — Сяо Цзю, почему ты не можешь просто выслушать? — Юэ Цинъюань упрашивает. Разумеется, он нужен Сяо Цзю. Что это был бы за абсурд, если бы Сяо Цзю больше не нуждался в нем. Сама мысль об этом нелепа.       Шэнь Цзю вздыхает, опуская плечи. Он выглядит измученным.       — Юэ Цинъюань, моей самой большой ошибкой было когда-либо верить тебе.       Он закрывает глаза и больше ничего не говорит.       Слишком долго он потакал безумному представлению Юэ Цинъюаня о себе. Слишком долго он играл злодея, в котором нуждался Юэ Цинъюань. Ему больше нечего сказать этому человеку.       — Сяо Цзю, ты не это имеешь в виду. Пожалуйста, скажи что-нибудь, — просит Юэ Цинъюань. Он не может выносить этого молчания.       Зачем? Не похоже, что все, что он скажет, будет иметь ценность.       Шэнь Цзю даже не поворачивает головы, просто держит глаза закрытыми, а губы сжатыми. Этот человек, Юэ Цинъюань, ничего от него не заслуживает. Ни его привязанности, ни гнева, просто ничего.       — Я вернусь, — говорит ему Юэ Цинъюань после некоторого молчания. — И на этот раз ты будешь спасен.       Нет, Шэнь Цзю знает, что Юэ Цинъюань его бы не спас.

__________

      — Чжаньмэн-Шисюн, ты закончил? — Спрашивает Ци Цинци.       Юэ Цинъюань выглядит усталым, но, с другой стороны, он всегда выглядит так после общения с Шэнь Цинцю. Она с отвращением прищелкивает языком. Если бы она была на его месте, она бы просто оставила ученого одного. Кого волнует, промыл ему мозги демон или нет? Пока он никому не доставляет неприятностей, почему это должно их заботить?       — Шиди Цинцю скоро станет лучше.       Ему лучше, блять, поблагодарить их, когда все закончится. Пройти через все эти неприятности только для того, чтобы спасти его от какого бы то ни было заклинания, наложенного на него Тяньлан Цзюнем — непростая задача. По крайней мере, они наконец-то разберутся с Тяньлан Цзюнем.       — Уже почти время, скоро нужно уходить, — говорит Лю Цингэ.       — Вершина Тяньи собралась и уже выступила к Тяньлан Цзюню. Треть дворца Хуаньхуа будет оставлена для охраны Водной тюрьмы на случай, если какие-либо силы демонов попытаются прийти и забрать Шэнь Цинцю, — приводит свой отчет Му Цинфан и достает талисман со светящимися на нем символами. — Система телепортации настроена.       Юэ Цинъюань кивает и благодарит целителя за отчет.       — Выбрось пока Шэнь Цинцю из головы. Тяньлан Цзюнь — угроза, не похожая ни на одну, с которой мы когда-либо сталкивались, — холодно говорит Лю Цингэ. Им повезет, если они выберутся из боя живыми. Все заклинатели в Царстве людей рискуют своими жизнями против Тяньлан Цзюня и его Империи, и если они смогут победить, это будет тысяча лет мира. Больше никаких демонов, терроризирующих невинных смертных. Они смогут, наконец, достичь мира. Но даже сейчас Лю Цингэ чувствует, как дрожат его пальцы. Он заставляет себя успокоиться. Он не оправдает своего титула, если так легко покажет свой страх. Лю Цингэ бросает взгляд на Юэ Цинъюаня, замечая его разгневанное лицо. Ему действительно жаль главу Школы. Каким бы уважаемым ни был Юэ Цинъюань, у него ужасный вкус.       — Шэнь Цинцю никогда бы не вышел замуж за демона, если бы это не было против его воли. Не позволяй этому ударить тебе в голову.       Юэ Цинъюань улыбается, хотя и слабо, и благодарит его. Он хватает Сюаньсу и говорит Му Цинфану активировать систему телепортации. Эта битва — все для Сяо Цзю.       — Выдвигаемся.

__________

      План старого главы дворца состоит в том, чтобы напасть на Тяньлан Цзюня, пока он находится в разгаре внезапного восстания. Ловушки не сработают на Повелителе демонов, поэтому все, что у них есть — это прямая тотальная атака. Не самый элегантный план, но Шэнь Цинцю, вероятно, единственный стратег, который мог бы придумать что-нибудь получше. Жаль, что он сейчас нездоров.       Юэ Цинъюань проинформирован о том, что суд состоится одновременно с осадой. Старый глава дворца сказал ему, что Тяньлан Цзюнь вмешается в процесс при любой возможности, поэтому атакующее подразделение должно подавлять его так долго, как только сможет. И, если возможно, устранить его.       — Итак, похоже, мир заклинателей наконец-то считает мое существование угрозой, — размышляет Тяньлан Цзюнь с ухмылкой, полной острых зубов.       Многие из молодых, менее опытных заклинателей уже опускают свои мечи. Их нельзя винить. Воображение не отдает должное опыту. На самом деле стоять перед гнетущей демонической аурой Тяньлан Цзюня опасно. У них зуд в затылке, говорящий им, что они скоро умрут.       — Сегодня день твоего падения!       Тяньлан Цзюнь просто цокает языком и качает головой, будто они кучка визжащих животных. У многих генералов в черных доспехах вокруг него оружие покрыто кровью. До сих пор на коже Повелителя нет ни единой царапины.       — Как ты думаешь, который раз этот почтенный слышит подобные слова? У людей-самосовершенствующихся действительно самое раздутое эго, они всегда почему-то считают, что они благословенные. Что заставляет тебя думать, что ты особенный? — Тяньлан Цзюнь ругается.       Он должен разобраться с этой армией заклинателей как можно быстрее.       Тяньлан Цзюнь сжимает свою руку, впиваясь когтями в ладонь. Затем, как только он чувствует, что что-то мокрое стекает по его пальцам, он поднимает кулак и стряхивает кровь с пальцев. Кровь становится черной в воздухе, затем, как только капли ударяются о землю, из того места, где они приземляются, начинают расти гигантские черные фигуры. Сформировывается четыре-пять монстров. Все они невероятно огромные, вызывающие у заклинателей чувство безнадежности. Как они должны сражаться не только с демоническими генералами, но и с этими зверями? Ни одно из созданий, принадлежащих какому-либо укротителю зверей, не может сравниться с ними.       Тяньлан Цзюнь смеется, наблюдая, как несколько учеников Цанцюн становятся растоптанными. У него есть затаенная обида, он никогда этого не отрицал. На поле битвы нет никого из одетых в зеленое учеников Цинцзин, значит, слухи о том, что пик Цинцзин находится под домашним арестом, должны быть правдой.       Тяньлан Цзюнь отступает в сторону, когда лезвие опускается на то место, где он только что стоял. Лезвие не останавливается и нацеливается на отсечение его головы, от чего Тяньлан Цзюнь также уворачивается с раздражающей легкостью. Когда лезвие снова опускается, Тяньлан Цзюнь удерживает его каблуком своего ботинка.       — Лю Цингэ, Бог войны, разрушивший дни ученичества моей жены, — заявляет Тяньлан Цзюнь. Он не может сказать, что доволен этим человеком.       — Не называй Шэнь Цинцю своей женой.       Тяньлан Цзюнь не удостаивает его ответом. Вместо этого он поднимается в воздух и отталкивает Лю Цингэ ногой. Мужчина отлетает на приличное расстояние, несмотря на блокирование удара. Тяньлан Цзюнь, приземляясь, быстро разворачивается и ловит лезвие между пальцами, как раз когда оно собирается нанести удар. Это действительно потребовало некоторых усилий.       — Юэ Цинъюань.       — Отмени любое заклинание, которое ты наложил на Сяо Цзю!       Тяньлан Цзюнь прищелкивает языком в безмерном неудовольствии. Ранее ему было доставлено удовольствие не встречаться с Юэ Цинъюанем. Но теперь, когда он вынужден встретиться с человеком, который так разрушил его Цзю-эра, он не может сказать, что готов сдерживаться.       — Цзю-эр действительно обременен знакомством с таким человеком, как ты.       Юэ Цинъюань свирепо смотрит на демона, который украл его Сяо Цзю, еще больше темнея лицом.       — Алчные демоны должны знать свое место.       Тяньлан Цзюнь смеется, прикрывая верхнюю половину лица свободной рукой. Он все смеется и смеется над глупым идиотом, который, кажется, живет в своем собственном мире. Затем он подносит эту руку к волосам, откидывая несколько прядей и открывая пылающие красные глаза.       — Алчные люди — самые большие лицемеры на свете, — Тяньлан Цзюнь больше не смеется.       Юэ Цинъюань быстро закрывает лицо руками. Как и у Лю Цингэ, силы удара все еще более чем достаточно, чтобы отправить его в полет. Но в отличие от Лю Цингэ, Тяньлан Цзюнь хватает его за лодыжку и валит на землю. Хруст костей раздается громко, даже несмотря на то, что его духовная энергия уже пытается залечить раны.       — Моя любимая императрица плакала из-за тебя. Ее слезы стоят недешево, — говорит Тяньлан Цзюнь.       Юэ Цинъюань рычит и бросает раздраженный взгляд на свой духовный меч. Он не хотел прибегать к использованию Сюаньсу, но, учитывая, что его противник — Тяньлан Цзюнь, у него нет выбора, кроме как использовать его.       — Отпусти Сяо Цзю.       Лицо Тяньлан Цзюня совершенно пустое, затем его губы растягиваются в приятной на вид улыбке. Его острые и глубокие красные глаза еще больше подчеркиваются меткой демона на лбу, пульсирующей и светящейся ярко-алым.       — От всего сердца я искренне благодарю тебя за то, что ты такой, какой ты есть.       Таким образом, у него не будет никаких сожалений об убийстве этих заклинателей, особенно Юэ Цинъюаня.

__________

      После ухода Юэ Цинъюаня у Шэнь Цзю больше нет посетителей. Все, что у него есть — это тревожное ожидание своего мужа. Он знает, что Тяньлан Цзюнь сильный, самый одаренный и благословенный демон, который когда-либо рождался на свете. По его мнению, Тяньлан Цзюнь всегда непогрешимая фигура в бою. Так что ему не нужно беспокоиться о благополучии своего мужа. (Он все еще это делает. Неважно, сколько войн, неважно, сколько сражений, он все еще беспокоится.)       В целом, сейчас организм Шэнь Цзю уже должен очиститься от введенного лекарства. Он даже может двигать руками и ногами, но только простыми движениями. Как только наркотик полностью выйдет из его организма и он получит полный контроль над своим телом, он освободится от оков. Он ненавидит быть закованным в цепи, плохие воспоминания. Поэтому он умеет самостоятельно вскрывать замки и вывихивать суставы, если необходимо.       Но Шэнь Цзю не приходится ждать, пока исчезнут последствия, потому что завеса кислотной воды останавливается. Входят два ученика в форме дворца Хуаньхуа и грубо поднимают его за руки. Шэнь Цзю рычит, явно демонстрируя неприязнь к Хуаньхуа.       Они тащат его до тех пор, пока он не сталкивается лицом к лицу со старым главой дворца.       — Скоро начнется суд над мастером Шэнь, — просто говорит старый ублюдок.       Шэнь Цзю очень сурово смотрит на него. Если бы взгляды могли убивать, старый глава дворца был бы уже мертв. Старик подает знак двум ученикам, чтобы Шэнь Цзю следовал за ним.       — Юэ Цинъюань умолял о суде для вас, — начал глава Хуаньхуа. — Он умолял меня смягчить приговор. Я бы сказал, неплохой персонаж.       Шэнь Цзю уже решил не тратить свое время на Юэ Цинъюаня. Но он все равно разочарован, осознав, что даже если бы существовала возмутительная вероятность того, что ему промыли мозги, он все равно был бы признан виновным и все равно был бы приговорен к какому-то наказанию.       — За исключением того, что суда не будет, — как ни в чем не бывало заявляет Шэнь Цзю.       Старый глава дворца отвратительно улыбается. Шэнь Цзю только надеется, что Су Сиянь никогда не придется возвращаться к этому мерзкому развратному подонку.       — Мастер Шэнь должен понимать, что общение с демонами все равно остается общением с демонами, даже если все думают, что вам промыли мозги. Многие не отнеслись бы легкомысленно к этому оскорблению.       — Значит, ты не веришь, что мне промыли мозги?       Старый глава дворца пожимает плечами. Но Шэнь Цзю не так-то легко одурачить. Глава Хуаньхуа — старый лис, всегда раздувающий пламя в свою пользу и всегда пытающийся одержать верх, какими бы низкими ни являлись бы причины. Омерзительный престарелый извращенец, который вожделеет своих собственных учеников и без колебаний предаст свою боевую семью. Шэнь Цзю знает, что старый болван убил много своих собственных учеников за то, что они пытались наладить отношения с Су Сиянь.       Шэнь Цзю внутренне вздыхает. Все то, в чем его обвиняют, является реальными чертами характера многих уважаемых заклинателей. Он не испытывает вожделения к своим ученикам, но его занесли в черный список и пристыдили за то, чего он не делал. И все же старого главу дворца хвалят за то, что он почтенная личность.       Сейчас они приближаются к выходу. В отличие от других заключенных, Шэнь Цзю не завязывали глаза, чтобы сохранить тайну лабиринта Водной тюрьмы. Так что либо старый глава дворца недооценивает его, что маловероятно, либо это будет последний раз, когда он ступит в Водную тюрьму.       Ох.       — Так вот почему вы послали армию заклинателей за Тяньланом, — говорит Шэнь Цзю. Его желудок сжимается, в голове становится пусто. Как будто ему трудно переварить то, что происходит прямо сейчас.       — Как всегда, я могу рассчитывать на понимание мастера Шэнь. Ты действительно был занозой в моем боку, мешал моим планам и даже зашел так далеко, что развратил мою драгоценную Сиянь, — лицо старика теперь совершенно порочное. — У меня никогда не было законной причины устранять тебя, до сих пор.       Шэнь Цзю подводят к платформе. С высоты птичьего полета он может видеть множество заклинателей из различных кланов. Старый глава дворца грубо хватает его за волосы и заставляет опуститься на колени.       Все заклинатели, которые придерживаются своих разногласий, едины в одном, за что они болеют. Все они приветствуют смерть Шэнь Цзю.       Это не суд, это его казнь.

__________

      Единственным преимуществом заклинателей по сравнению с демонами является их численность, и она быстро сокращается. Многие из присутствующих здесь людей — старейшины с многолетним опытом, обладающие знаниями, доступными только просветленным. Но перед лицом генералов в черных доспехах под командованием Тяньлан Цзюня, навыки, которые они развивали, кажутся такими бесполезными по сравнению с ними.       В то время как Лю Цингэ и Юэ Цинъюань едва держатся против Тяньлан Цзюня, Вэй Цинвэй, Ци Цинци и два других старейшины из храма Чжаохуа сдерживают Чжучжи Лана.       Чжучжи Лан выглядит хуже по сравнению со своим дядей, но держится довольно хорошо, учитывая, сколько у него противников. Его отогнали далеко от Тяньлан Цзюня, приблизив к окраине поля боя.       Ци Цинци становится первой, кто замечает красивую девушку, одетую в изодранные золотые одежды. Легко узнаваемая фигура, пропавшая главная ученица дворца Хуаньхуа.       — Су Сиянь, — удивленно бормочет она себе под нос. Что могло заставить знаменитую Су Сиянь выглядеть такой изможденной?       Но вместо того, чтобы обратиться к ней или к любому другому праведному заклинателю, она налететает на Чжучжи Лана, в неистовом отчаянии хватая его за руки.       — Слава гребаному богу, что я встретила тебя. Ты должен следовать за мной! Хуаньхуа собирается... собирается..!       — Леди Су нужно успокоиться и взять себя в руки...       — Замолчи! У нас нет времени! Если мы не поторопимся, Шэнь Цзю, А-Цзю, его собираются...       Чжучжи Лан не может просто отказаться от этого боя, и он также уверен, что ему этого не позволят. Но услышав имя Шэнь Цзю, увидев внешность Су Сиянь и ее панику, он начинает беспокоиться. Устало взглянув на Пиковых Лордов и Старейшин, он приказывает одному из своих подчиненных-змей сообщить Тяньлан Цзюню о предупреждении Су Сиянь, пока он отбивается от противников.       — Су Сиянь, где ты была? — спрашивает Ци Цинци.       — У нас нет времени, ты что, не понимаешь?! Чжучжи Лан, пойдем со мной в Хуаньхуа прямо сейчас! Чем скорее мы это сделаем...       — Су Сиянь, объяснись! — кричит Ци Цинци.       Но девушка просто поворачивается к ней с такой яростью, что на мгновение она становится похожа на демона.       — ЗАКРОЙ! СВОЙ! РОТ! ЭТО ТВОЯ ВИНА, ЧТО ЦЗЮ-ЭР УМРЕТ, И КАЖДАЯ СЕКУНДА, КОТОРУЮ МЫ ТРАТИМ ВПУСТУЮ, ДЕЛАЕТ ЦЗЮ-ЭРА ЕЩЕ НА ШАГ БЛИЖЕ К СМЕРТИ! — кричит Су Сиянь.       — Что?       Тяньлан Цзюнь стоит не слишком далеко, держа в своих объятиях Чэнлуань и Сюаньсу.

__________

╱ ╲

— Для демона ты слишком сильно любишь хорошие концовки.

— Хм. Но разве счастливый конец не принес бы больше удовольствия?

╲ ╱

__________

      С самого начала он уже знал, что умрет жалкой смертью. Воистину, те, у кого трагичное начало, умирают с трагичным концом. И все же он все равно взял эту протянутую руку с обещанием счастья.       Шэнь Цзю смотрит на массу людей снизу. Все приветствуют его смерть. Независимо от того, понимают они ситуацию или нет, он в любом случае собирается стать злодеем. В конце концов...       (Уставившись в зимнее небо, избитый и голодный, Сяо Цзю кое-что понимает.       Я хочу умереть.)       Вдали, вдали, он может заметить, как кто-то прокладывает к нему путь. Человек ранен и не заботится об ударах, которые ему наносят. Есть только одно, на чем фокусируются его глаза, и это Шэнь Цзю, привязанный к платформе. В груди Шэнь Цзю зарождается надежда. Он никогда не сомневался в своем муже. Позади него старый глава дворца начинает действовать.       (Глядя куда-то вдаль, связанный и беспомощный, желание находит отклик глубоко внутри Шэнь Цзю.       Я хочу жить.       Жить с Тяньлан Цзюнем, будучи счастливым, он не хочет умирать.)

__________

      Он был так близко. Если бы он был на три шага быстрее, если бы он как следует использовал свой мозг, он бы...

__________

      Су Сиянь может только со сжавшимся сердцем смотреть, как Тяньлан Цзюнь нежно притягивает Шэнь Цзю в свои объятия. Маленький человек больше не двигается. Если бы не тонкая струйка крови, стекающая по подбородку, он выглядел бы спящим.       Она наблюдает, как Тяньлан Цзюнь запечатлевает поцелуй на лбу Шэнь Цзю, пряча своего возлюбленного подальше от мира. Тяньлан Цзюнь поднимает голову к небу, тени закрывают его глаза. Его губы растягиваются, а тело содрогается. Громкий смех эхом отзывается в ее ушах. Это звук невыносимого горя, горя человека, который потерял любимого и в безумии утратил самого себя.       Су Сиянь ничего не может сделать, чтобы проконтролировать хаос. В конце концов, она опоздала со спасением, и ее неудача дорого обойдется миру. Тяньлан Цзюнь потерял своего самого дорогого возлюбленного, и все, что остается — сломленный демон, держащийся за остывающий труп.       Только позже, окруженная пламенем и кровью, она понимает это зрелище.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

.

— Цзю-эр, Цзю-эр, ты не откроешь глаза?

.

.

.

— Мне не нравится эта игра. Я обещаю, что не буду беспокоиться, если ты откроешь глаза.

.

.

.

— Цзю-эр... Я обещал, что приду и спасу тебя...

— Теперь я здесь.

...

— Цзю-эр, не оставляй меня.

      

Тяньлан Цзюнь не смеется, он плачет.

. . . . . .

. . . . .

. . . .

. . .

. .

.

      Император делает медленные шаги, следуя за чарующей музыкой. Он оказывается у дверей борделя и входит внутрь, все время прислушаваясь к мелодии. В ней есть что-то притягательное, что-то, что затрагивает струны его сердца.       Толкнув дверь, Император видит самую красивую куртизанку в своей жизни.       Бренчание струн прекращается, и вместе с ним заканчивается волшебство музыки. И все же Император до сих пор чувствует, как его душа воспаряет.       — Что тебе нужно? — спрашивает куртизанка далеким, но настолько отчетливо знакомым голосом, что у Императора щемит сердце.       — Я хочу послушать, как ты играешь.