Морской Дракон

Утром был найден труп Деймиона Велариона. Король, к недовольству Веймонда, не стал разбираться и поверил в версию своего младшего сына о несчастном случае. Дело было закрыто. Отто и Алисента пытались узнать у Эймонда, но жёсткий отказ одноглазого принца заставил их утихомириться. Кто-бы что во дворе не говорил, но Эймонд мог вселять страх даже в своих родственников если сам того желал. Деймон рассказал семье о случившемся. Корлис был в ярости от поступка племянника. Лорд Приливов под страхом смерти изгнал Веймонда и его отпрысков из Дрифтмарка. Рейнис просила внучку поехать с ними, но она отказалась, сказав, что хочет домой, на Драконий Камень. В Дрифтмарк, как воспитанников отправили маленького Джоффри Велариона и Бейлу Таргариен. На том и решили. Внук и внучка будут жить с Рейнис и Корлисом. Висенья стала тенью себя прежней. Как бы братья и мать не старались её растормошить, этот инцидент оставил огромный шрам в психике девушки. Дрожь в руках вернулась, и порой её приходилось кормить, поскольку сама она держать ложку в руках не могла. Братья тенью ходили за ней по пятам, переживая, что она может что-то с собой сделать. К счастью, Висенья была не такой слабой, чтобы не пережить того. Убивать себя она точно не собиралась. Главной её травмой стало то, что она не могла выносить мужских прикосновений, кроме как братьев и отца. Один раз, когда стражник случайно её коснулся во время прогулки с семьёй, девушка впала в такую истерику, что Деймон еле смог успокоить. Стражника отстранили, а сопровождали её теперь по очереди только Джейс и Люк. Висенья часами смотрела в зеркало, гладя себя по волосам, которые по приказу Рейниры подстригли в красивое ровное каре. Свои белоснежные длинные кудри, доставшиеся от папы Лейнора, девушка очень любила. Они были её гордостью, памятью об отце, яркой чертой благородной крови Веларионов. Это большая потеря для Висеньи была ещё одним ударом. Она начала носить платки, не смея выходить на люди с непокрытой головой. Родные ничего не говорили, делая вид что так и должно быть. И девушка была им за это благодарна. В таком апатичном состоянии прошел год. Висенья всё также продолжала призраком ходить по замку, пока однажды всё не изменилось. Висенья стояла на краю склона, наслаждаясь морскими видами. Шум моря дарил ей спокойствие, поэтому она не единожды сюда приходила. Но в этот раз всё было иначе. Шёл дождь, а недалеко от замка бушевал шторм. Небо заволокли грозовые облака, а молнии яркими вспышками освещали склон. Послышался громкий рёв, в небе что-то громыхнуло. Огромная крылатая тень пролетела над головой девушки. Прорвавшись сквозь тёмные облака, рядом с ней грузно опустился огромный дракон, сверкающий неесственно изумрудными глазами, похожими на дикий огонь. Из его большущей пасти выходил зелёный пар, и были видны искры пламени такого цвета. Он был больше даже Караскеса, который считался одним из самых огромных, после Вхагар, драконов в Вестеросе. — Висенья! — в панике закричал Джейс, стоящий недалеко. Сегодня был его черёд сопровождать сестру на прогулку. Когда она попросила его погулять под дождем он не смог отказать, о чём сейчас очень жалел. Вид дракона возвышающегося над сестрой пугал. Он не видел его раньше. Явно дракон был диким. Неизвестно что он мог выкинуть, а Висенья могла пострадать. — Джейс! Это был голос матери. Наверняка она увидела их в окно. Вместе с ней прибежали Рейна и Люк. Шторм потихоньку затихал, поэтому дождь капал мелкими редкими каплями. На небе, сквозь рассеивающиеся тучи, проглядывали звёзды. Оказывается, было уже поздно. — Матушка, кто это? — испуганно пробормотал Люцерис, смотря на незнакомого дракона. — Это Каннибал, — ответила изумлённая кронпринцесса. — Папа! — воскликнула Рейна. Действительно, за ними с рычанием приземлился Караксес, агрессивно дёргаясь в сторону Каннибала. Он позволил всаднику слезть с себя и недовольно затих по приказу Деймона. Дракону не нравилось, что нежеланный сородич так нагло явился на его территории. Он являлся угрозой для всадника и его семьи. — Что нам делать, Деймон? — Рейнира была в панике, боясь за свою дочь. — Верь в неё, моя дорогая супруга. Это впервые, когда Каннибал сам приблизился к человеку. Просто смотри, сейчас каждый наш неверный поступок может стоить Висенье жизни. — Каннибал… Висенья, смотря на самого грозного дракона, который только существовал, не испытывала никакого страха. Пожиратель Сородичей глядел на неё своими изумрудными глазами, что-то порыкивая, но не спешил сжигать или нападать. Каннибал приблизил к ней свою морду, что-то вынюхивая, выискивая в пурпурных глазах. Висенья была заворожена этой картиной. Словно в трансе, она протянула к нему руки, желая прикоснуться к жесткой чёрной чешуе. К её удивлению, Каннибал не воспротивился, а очень даже прильнул к нежным рукам, сегодня не скрытых перчатками. — Ты считаешь меня настолько жалкой, что я недостойна умереть? — с улыбкой спросила девушка. Каннибал выдохнул на неё зелёный дым, сильнее прижимаясь головой. Кровь дракона кипела, требуя единения с этим хрупким существом перед ним. За более чем сотню лет существования, он впервые ощутил Зов Крови. Зов, своего первого и, возможно, последнего всадника. Эта девочка была его. Она принадлежала с этого самого момента ему, как и он принадлежал ей. Каннибал и раньше ощущал эту связь. Пожалуй, это началось, когда светлая кучерявая макушка впервые ступила на земли Драконьего Камня. Но сейчас было иначе. Время пришло. Она готова. И он готов склониться перед чистейшей валирийской кровью. Дракон призывно распахнул крылья, прижимая голову к земле. Он подставил ногу, чтобы было удобнее взобраться на него. Никогда не знавший седла и поводьев, Каннибал призывно смотрел на девушку, ожидая от неё инициативы. — Ох, дорогой Каннибал, я не удержусь, — сказала Висенья, показывая дрожащие ладони. Дракон недовольно рыкнул, подталкивая её к своей спине. Висенья неуверенно посмотрела на него, не решаясь. Она так долго об этом мечтала, что ей не верилось в происходящее. Её призывал к полёту сам Пожиратель Сородичей. Невероятно. Глубоко вздохнув, она сняла с головы платок, обматывая им руки. Неуклюже взобравшись на огромную спину, она, как могла, закрепила руки и платок за длинные выступающие шипы, надеясь на то, что не слетит с дракона в воздухе. — Лети… Довольно качнув головой, дракон спрыгнул с обрыва, заставив девушку завопить. Сильный взмах крыльями, и он взлетает, напоследок касаясь лапами холодной морской воды. Стремительно набирая высоту, Каннибал внимательно прислушивался к ощущениям своей уже всадницы, стараясь держаться ровно для её комфорта. Хотелось покрасоваться, показать, как умело она может покорять воздух, но дракон понимал — ещё не время. Висенья была в восторге. То, о чём она мечтала с детства наконец исполнилось. Она обрела своего дракона. Она чувствует свободу полета и защиту своего напарника, спутника, друга. Веларион так чётко улавливала эмоции дракона, его заботу о неё, что слёзы невольно выступали на глаза. Но Висенья не позволила себе заплакать. Только не сейчас. — Не думал я, что на своём веку увижу, как оседлали Пожирателя Сородичей, — сказал Деймон, пристально вглядываясь на небо. — Она невероятна, — восхищённо выдохнул Джекейрис. — Да, наша сестра невероятна, — согласилась Рейна. — Достойная замена Вхагар, не так ли? — улыбнулась Рейнира. — Не скажи, с Вхагар ещё не всё потеряно, — усмехнулся Деймон. — Что ты имеешь ввиду, отец? — спросил Люк. — Она может ещё к нам и вернётся. Дальнейший разговор был прерван приземлившимся Каннибалом. Лохматая, потрёпанная Висенья счастливо улыбалась, слезая по заботливо подставленному крылу. Пурпурные глаза сияли ярче прежнего, а на щеках образовался здоровый румянец. Она вернулась. Прежняя Висенья вернулась, но теперь огонь её пылал сильнее. — Он мой! — закричала она. — Каннибал мой! Дракон, вторив её радости, пустил в небо огромную изумрудную струю огня. Верно, теперь он её. Караксес, лежавший на земле рядом со своим всадником, ворчливо рыкнул. Теперь придётся уживаться с нелюбимым сородичем, ибо он стал драконом дочери его человека. Наблюдая за зелёным пламенем, Красный Змей смиренно прикрыл глаза. Каннибал был сильнее и старше. Все оседланные драконы на острове были детьми по сравнению с ним. Чтож, нужно приспособится к новому порядку. — Я горжусь тобой, дорогая. Ты как никто заслуживаешь этого. — Матушка права, сестра. Висенья кивнула, погладив дракона по голове, которую он доверчиво прижимал к ней. — Спасибо за всё, Каннибал. Можешь улетать. Дракон что-то пророкотал в сторону Карасксеса, и они вместе поднялись в воздух, исчезая за облаками. Теперь расстановка сил изменилась. Каннибал старейший дракон после Вхагар и был единственным, что мог сразить её в открытом бою… *** 126 год от З.Э. Когда Висенья увидела во сне тонущего морского коня, она поняла — быть беде. И действительно, из Дрифтмарка пришло известие о ранениях и тяжёлом состоянии лорда Корлиса. Мейстеры пророчили, что он может не дожить до прибытия в замок. Веймонд Веларион предсказуемо активировался и докучал Рейнис, претендуя на наследство Люцериса. Предатель отправил запрос в Красный Замок, дабы решить вопрос наследования. Было понятно, что Отто и Алисента, правящие сейчас страной, сделают всё возможное, чтобы Плавниковый Трон не достался Люцерису Велариону. — Он оспаривает законность Люка, а значит и всех моих детей, — обеспокоенно посмотрела на мужа Рейнира. — Никто в здравом уме не поверит в его бред, Рейнира. Висенья и Джоффри живое доказательство твоей верности Лейнору. Ты не должна оправдываться перед ними. Да и Рейнис не уступит Веймонду. — Правда не важна, когда на троне сидят желающие внести смуту, Деймон. — Это так. Нельзя быть ни в чём уверенными, пока Отто Хайтауэр находиться у власти. Яд гадюки проник так глубоко. — Эти гадюки правят от имени отца. А мой отец… — Когда грянет морской шторм, башня обрушиться на старого дракона, — прошептала Висенья, сидящая у камина. Она смотрела на огонь, обхватив колени руками. В последнее время видения участились, и каждый раз башня неизбежно разрушалась. Веларион старалась заглянуть поглубже, но это было всё, на что она была способна. Ясно было одно — Визериса надо было спасать от влияние дурной зелени. — Мы поняли, сестра, — погладила её по отросшим кудрям Рейна. — Простите, больше я не вижу. — Не беспокойся об этом, дорогая. Идите собирайте вещи и скажите мальчикам. Мы отправляемся в столицу. — Да, матушка. Путешествие кораблём приносило Рейне и Висенье огромное удовольствие. Кровь Веларионов, которая текла в них, взывала к морю. Пока они наслаждались видами на палубе, Джейса и Люка, решивших составить им компанию, настигла морская болезнь. — Боги, терпеть не могу корабли, — пожаловался Люк, сдерживая очередной приступ рвоты. — Почему мы не могли полететь на драконах? — Не пристало наследнику Дрифтмарка показывать слабость на море, — подразнила его Рейна. — Пусть Джоффри его наследует. Он в восторге от всех этих морских штук, — проворчал Люцерис. — Ты старше. Он не может быть наследником вперёд тебя. По крайней мере, пока ты официально не отречёшься от Плавникового Трона. Но мама Рейнира тебе этого сейчас не позволит. Дождись пока она станет королевой. — Мама беременна, ей противопоказаны полёты. Да и чем дольше в столице будут в неведении о Каннибале, тем лучше для нас, — сказала Висенья, утешительно поглаживая брата по тёмным волосам. — А от одноглазого небось не будешь ничего скрывать. — Джейс! — воскликнула Рейна, неодобренно смотря на принца. — Что?! Разве я не прав! Он ужасен, а Висенья всё дружбу с ним водит! — Ты звучишь как обиженный ребёнок! — разозлилась девушка. В отличии от принцев, она с сестрой давно примирились с потерей Вхагар и дружбой Висеньи с Эймондом. В конце концов, драку начали они, и втянули мальчиков в конфликт тоже. Но решающим фактором стало то, что на пиру в честь рождения близнецов, Эймонд попросил у них прощения за недостойный мужчины поступок, за то, что он поднял на них руку. Он переступил через себя, через свою гордость и сделал это. В первую очередь не ради них с Бейлой, а ради Висеньи. Потому что они её семья. Это много говорило о его отношении к Веларион. Он сильно дорожил ей. И убийство Деймиона это доказывало. — Ты прав, я не буду это от него скрывать. Я уверенна в нём, — холодно посмотрела на братьев Висенья. — И, если хоть один из вас выкинет в его сторону какой-нибудь фокус, вам несдобровать. — Это несправедливо, сестра! — возмутился Люцерис. — Ты всегда его защищаешь! Но не забывай, что это мы твои братья, а не он! — Разве мама с папой вас так воспитывали? Разве я вас так воспитывала? У Эймонда хватило духу признать свою вину и принести извинения девочкам. Он сделал это ради меня, ради нашей дружбы, — принцесса была абсолютно спокойна. — А извинились ли вы, за его потерянный глаз? Принцы пристыженно замолчали. Конечно они знали о поступке Эймонда. Рейна в подробностях им всё рассказала. Но детская обида, ревность не давали им примирится с одноглазым принцем. Они сами настроили того против себя, на пару с Эйгоном устраивая подлянки и унижая, как часто делали во время посещения драконов. Они винили его в том, что внимание сестра уделяет кому-то, кроме них. Хотя Висенья всегда ругала их по справедливости. А после попытка изнасилования Висеньи ублюдком Деймионом. И вновь Эймонд оказывается рядом с ней. Он её спасает, он ей помогает, он ей дарит поддержку. Пока Джейс и Люк в неведении сидят на Драконьем Камне. Эймонд. Эймонд. Эймонд. Его было слишком много в их жизни. Да и ещё отец, Деймон, стал к мерзавцу благосклонней. Где справедливость?! Только вот дело не в справедливости, а в банальной зависти, что до этих тугодумов никак не дойдёт… Прибытие в Красный Замок было мрачным. Некогда яркие стены дворца, покрытые родовыми гобеленами, казались совсем тусклыми и голыми. Краски исчезли, оставив лишь унылую серость. Лорд Касвелл, встречающих их был взволнован. Всем своим видом демонстрируя, как сильно поменялась власть в замке. На лестнице, когда слуги увели принцев и Рейну в их покои, кронпринцессу встретил Эймонд. Принц повзрослел и возмужал, а взгляд его единственного глаза казалось ещё больше ужесточился. К удивлению Рейниры, он не начал провоцировать конфликт, ведя себя сдержанно, даже немного дружелюбно… — Сестра, дядя, Висенья, — поприветствовал он их. — Эймонд, — кивнула в ответ Рейнира. Поведение брата вводило в замешательство. Впервые на её памяти, он назвал её сестрой. — Я провожу вас к королю. Если Рейнира и не понимала мотива поступка сводного брата, то для Деймона он был ясен как день. Висенья. Его желание поскорее увидеть Висенью было всему причиной. И судя по тому, что она не составила компанию братьям и сестре, появление Эймонда не было для неё неожиданностью. Было ли из-за пророческого сна или сердечного предчувствия, одни боги знают. Деймон в этом мало разбирался. Но поступок племянника, первым пошедшего с ними на контакт, оценил. — Что с дедушкой? — шёпотом спросила Висенья Эймонда. Рейнира и Деймон прислушались к разговору. — Король плох, Висенья. Его почти всё время держат на маковом молоке. Разум его затуманен, он с трудом узнаёт нас. — Так не должно быть, Эймонд. Старый дракон выплывает из белых вод, а не тонет в них. — Я знаю, Висенья, знаю. Хейлена твердит тоже самое. Поэтому не понимаю, почему твои видения дали сбой. Ты никогда не ошибалась. И это меня беспокоит. — Проведи меня незаметно в покои мейстера. Всё это слишком подозрительно. — Висенья, — возмущённо одернула дочь Рейнира. — Оставь её, Рейнира, — сказал Деймон, с любопытством смотря на парочку заговорщиков. — Делай что считаешь нужным, дочь моя, но смотри, не попадись. — Конечно, отец! — просияла Висенья, крепко обнимая Деймона. Оставив Рейниру и Деймона у покоев короля, Эймонд повёл Висенью за собой. Пройдя пару коридоров, он завёл её в старое крыло, останавливаясь перед непримечательной стеной, на которой сиротливо догорал факел. Нащупав нужный камень, Эймонд нажал на него, открывая маленький, узкий проход, в который они с Висеньей с трудом могли протиснуться. Принцесса посмотрела по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных свидетелей, и смело полезла за другом. Висенья не раз слышала от Эймонда о тайных туннелях в стенах и под замком. Но до этого никогда их не видела. Зрелище было впечатляющим. Если использовать их как полагается, можно было создать неплохую такую шпионскую сеть. — Знай, что я никак не хочу тебя оскорбить, — взволнованно сказал Эймонд, открывая проход. Вид комнаты, представший перед принцессой заставил её замереть на месте. Вся серая, безжизненная, но вместе с тем имеющая нотку странного уюта. Стол рядом с кроватью был полон книг и рукописей. Висенья даже смогла разглядеть какие-то тексты на валирийском. На стене висел огромный гобелен, герб дома Таргариен, ярко выделяясь своим красным цветом. — Это…твоя комната? Висенья осматривалась, не веря в то, что он действительно сделал это. Привёл её в свою «крепость», доступ в которую имели только несколько верных принцу слуг. Никто, даже его мать и дед не смели заходить сюда с тех пор, как ему исполнилось десять. Девушка прекрасно об этом знала, Эймонд сам не раз говорил ей. — Да… Эймонд испытывал несвойственную себе неловкость. Приглашать даму в свои покои да без сопровождения было дурным тоном. Он не хотел задеть её чувства, не зная, как она отреагирует на этот его поступок. Особенно после поступка того морского ублюдка. Но сейчас для них более безопасного места, чтобы поговорить, было не найти. Висенья, казалось, его сомнений по этому вопросу не разделяла. Немного побродив по комнате, она по-хозяйски села на кровать, обняв лежащую рядом синюю подушку. Глубоко вздохнув, она позволила себе расслабленно прикрыть глаза и насладиться тишиной. Картина эта была настолько прекрасна в глазах Эймонда, что он невольно задержал дыхание. Висенья смотрелась на его кровати, в его комнате настолько естественно, будто прожила здесь не один год. Это правильно. Почему это так правильно выглядит? Эймонд был бы счастлив смотреть на такую принцессу каждый день. Висенья, недовольно поморщилась. Ладони в перчатках потели и чесались. Она аккуратно стянула их и положила рядом. Эймонд увидел её шрамы, которые, казалось, стали ещё больше. Девушка подняла ладоши, позволяя ему лучше их рассмотреть. Она не ощущала страха или неловкости, с улыбкой смотря на него. Этот жест доверия, полной открытости тронул его. Висенья чувствовала себя рядом с ним в полной безопасности, показывая свою слабость, уязвимость, девичью сторону, которую на людях скрывала за железными доспехами сильной принцессы. — Я боялся напугать тебя, когда вёл сюда, — признался Эймонд, усаживаясь на кресло напротив кровати. — Даже не смотря на твои письма, после случая на пиру, я не был уверен, что могу себе позволить подобное в отношении тебя. — Мой принц, кроме братьев и отца, ты единственный мужчина, которому я смело могу довериться. После стольких лет ты всё ещё сомневаешься в этом? — С тобой я не могу быть ни в чём уверенным, Висенья. Ты на многое открыла мне глаза, но при этом никогда не говорила плохо о моей семье. Тогда как я только и делал, что всегда оскорблял твою. Временами я думаю — почему ты до сих пор терпишь меня? Другая, на твоём месте, давно бы разорвала со мной все связи. — Тогда хорошо, что я на своём месте, а не другая. Ты лучше, чем думаешь, Эймонд. Поменьше слушай своего деда. — Или ты считаешь меня лучшим, чем я есть. О чём таком ты хотела мне рассказать, что не смогла написать в письме? — Эймонд поспешил перевести тему. Висенья просияла. Она откинула подушку в сторону и радостно указала на гобелен. Принц в недоумении посмотрел на красного дракона, пока не появилось осознание радости девушки. — Неужели? — Да! Да! — принцесса аж подскочила, не в силах сдержать эмоции. — Дракон! У меня появился дракон! — Яйцо проклюнулось или… — продолжение не понадобилось, по виду девушки всё и так было понятно. — Кто? — Ты не поверишь. Каннибал. — Шутишь? Как? Из всех имён, всех драконов живущих на Драконьем Камне, Каннибал был последним, о ком он мог подумать. Пожиратель Сородичей, которому более ста лет, на десятилетие старше Вермитора. Дичайший и опаснейший из всех живущих драконов, спина которого никогда не знала всадника. Он погубил немало людей, которые отваживались к нему подойти. В истории было много славных героев, посчитавших себя способными покорить Каннибала, за что поплатились жизнью. И вот теперь маленькая пятнадцатилетняя хрупкая девушка утверждает, что смогла оседлать этого монстра, который на равных был способен дать бой Вхагар, а скорее даже и одолеть её. Будь это кто-то другой, Эймонд не раздумывая снёс бы ему голову за ложь. Но это Висенья, которая опять сумела его удивить и восхитить. — Я хочу его увидеть. — Придётся тебе прилететь на Драконий Камень. Я собираюсь держать это в тайне столько, сколько смогу. — Ступить на вражескую землю, чтобы стать заложником? Нет уж. — О чём ты вообще? Ты думаешь я позволю этому случиться? Да и матушка не приемлет такие гнусные методы, — возмутилась Висенья. — Я подумаю и дам свой ответ до того, как вы уедете. Сейчас есть дело важнее. Что будем решать с королём? Он должен посетить слушание. Мне плевать, кто станет наследовать Плавниковый Трон. Твой силь… идиот брат или ублюдок Веймонд. Ни один из них мне не нравится. Но я понимаю, что с отцом что-то не так и его скорая смерть обернётся для нас всех катастрофой. Как бы мне не хотелось этого признавать, но мой придурок брат, которого дед желает видеть королем, погубит королевство наших предков. И что бы матушка и дед не думали, контролировать они его, если он получит власть, больше не смогут. Эйгон дурак, но дурак умный и сможет воспользоваться ситуацией. — Как я и говорила, надо навестить покои мейстера Меллоса. Не может состояние дедушки так быстро ухудшиться. Я сомневаюсь в его компетентном лечении. — Хорошо. Пойдём. Принц поднялся с кресла и направился в сторону дверей. Висенья схватила его за руку, не позволяя её открыть. Она взволнованно посмотрела на него, сомневаясь. — Что не так? — спросил Эймонд. — Ты уверен? — О чём ты? — Если королева узнает, что ты мне помогаешь, да и вообще со мной общаешься — она будет в ярости. Я не хочу, чтобы из-за меня ты ссорился с семьёй. — Мне всё равно. Пусть хоть взорвётся от злости, — пожал плечами принц. — Она твоя мать, Эймонд. Не надо так. — В самом деле?! — разозлился принц. — Так пусть вспоминает об этом почаще! Эймонд резко одёрнул руку девушки, заставляя её отшатнуться. Висенья поморщилась, потирая ладони, что не осталось незамеченным. — Прости… — Все нормально, — сказала принцесса, надевая свои перчатки. — Я сама виновата, что лезу не в своё дело. Просто…они твоя семья, Эймонд. Как бы я к ним не относилась, они — твоя семья. — Ты сделала для меня больше, чем все они вместе взятые, Висенья. Ты — моя семья, а не те, кто вспоминает обо мне, только тогда, когда им это нужно. — Но… — Хватит пустых разговоров. Пойдём. *** Мейстерские покои Меллоса отличались от оных в Дрифтмарке и на Драконьем Камне. Здесь царил полный беспорядок. Пыльца разных цветов, переплетаясь с пылью, летала по воздуху. Освещения было слабым, поэтому видимость была почти никакая. Было ощущение, что комнату держат в таком небрежном и несвойственной мейстерам виде. — Пахнет хуже, чем драконий навоз, — Эймонд поморщился, прикрывая нос. Висенья молча с ним согласилась. Её интуиция просто кричала о том, что здесь намеренно что-то скрывают. И это «что-то» нужно было срочно найти. Заметив какие-то шевеления металлической миске, принцесса заглянула в неё. Там находились черви, на которых можно было увидеть маленькие кусочки омертвевшей кожи. Рядом, в такой же миске находились пиявки. Девушка вскрикнула, отшатываясь от отвращения. Из всех возможных методов лечения, он выбрал этих омерзительных существ? Серьёзно? — Висенья, — позвал её Эймонд, указывая на большую кастрюлю. Девушка посмотрела на содержимое. На первый взгляд обычное маковое молоко. Наклонившись она принюхалась, стараясь услышать чуждый этому напитку запах. Среди всей той вони, что стояла в комнате, сделать это было очень тяжело. Но всё же Висенье удалось. И обнаруженное ей не понравилось. — Не может быть, — шокировано прошептала принцесса. — Что? — Это не простое маковое молоко, Эймонд. В него добавлен кислолист. — Это мне ни о чём не говорит, Висенья. Давай понятнее. — Кислолист это растение с тонизирующим действием, вызывает наркотическую зависимость. Само по себе оно не так опасно и его легко обнаружить из-за характерного кроваво-красного цвета, который он оставляет на зубах. Но при смешивании с маковым молоком цвет не выявляется. Такой напиток даёт эффект сильного дурмана, и ухудшает свёртываемость крови. А в больших количествах действует как сильнейший яд. — Ты хочешь сказать… — Его травят, Эймонд…