Зарисовки бабочек

Хоть Феликс поступил в эту академию два года назад, он всё равно наслаждался каждым днём, проведённым в ней. Он никогда не интересовался искусством, хотел стать плотником или полицейским. Какое-то время интересовался созданием игр, хотел стать гейм-дизайнером, а потом и вовсе выбрал живопись. Пытался податься в графику, но холсты и эта кропотливая работа с краской привлекали намного больше. В обучении помогло множество видео-уроков, частные занятие которые стоили кучу денег. Все эти холсты, краски, палитры, постоянные покупки карандашей и кисточек. Бессонные ночи не прошли даром. Достигнув нужного уровня для вступительных экзаменов, Феликс успешно поступил. Это был радостный день, полный слёз и поздравлений. Никто не мог подумать, что он и правда сможет поступить туда. Обучение стоило много, но по сравнению с тем, сколько сил он вложил в это - ничто.   Его вдохновлял каждый уголок университета. А картины, написанные выпускниками, впечатляли. Ему хотелось достичь такого же уровня, поэтому он быстро влился в коллектив. Просил советы у сонбэнимов и профессоров. Уделял много времени совершенствованию. Одно время даже оставался на ночь, засыпая с кисточкой в руке, а потом оттирал пятна от краски. Друзья подшучивали над ним, просили немного поспать. Феликс был непреклонен, если он начинал картину, то обязан был её закончить. Перерывы давались тяжело. Он либо забывал идею, которую хотел воплотить на холсте, либо ему надоедало. Новые идеи роились в голове, а уделять столько времени одной картине непродуктивно. В особенности для того уровня, которого он хотел достичь.  Наконец прошла первая выставка первокурсников. Картину Феликса “Исцеление” много кто хвалил. Многие художники критиковали непропорциональность и неправильность теней, но больше было тех, кто находил в ней что-то своё. Один из почтительных и долго работающих профессоров их академии даже высказался: “В этой картине что-то есть. Эта непостижимая химия между ними прекрасна. Автор действительно потрудился. Он вложил душу и время. Давайте же оценим её по достоинству”. Во многом его слова очень помогли Ликсу, он стал интересоваться его предметом и всё больше углублялся. Его вдохновляли работы профессора J, он пытался соответствовать, но быстро понял, что пустое копирование ни к чему не приведёт.   Выработался свой стиль. Потом вторая, третья, четвёртая картины попали на следующие выставки. СМИ пестрили заголовками о его работах. Узнаваемость на улице одно время радовала, но потом это стало некой пыткой. Каждый третий хотел высказать критику, останавливали его на улице, обсыпали комплиментами, а потом начиналось то самое “У тебя хороший стиль, но....”.  Всегда было то самое “Но”. Каждый стремился его выразить, как-то задеть и привести в пример работы, которые даже не стояли с ним на одном уровне. Они либо были из другой стилистики, либо намного выше. Критика и правда задевала, хотелось скрыться, перестать работать, уйти. Многие факторы говорили об этом, но он не сдавался и продолжал работать. От толпы и неуместной критики скрывался просто - тёмные очки, маска, неприметная одежда.  Холст оставался пустым уже какое-то время. Идея плотно засела в голове, но воплотить её так и не удалось. Обычно осень - время вдохновений, но что-то, наверное, пошло не так. Листья медленно кружились в вальсе, а птицы надрывались, издавая что-то вроде пения. Это раздражало, хотелось закрыть окно, уйти и бросить всё это. Расшвырять кисточки, сломать пополам палитру, забросить краски куда-то в стену. Чтобы они образовывали причудливые пятна на белоснежной стене. Казалось бы, осталось чуть-чуть и он...  — Доброе утро! Все готовы к занятиям?  — Да, Сонбэним! Как вам спалось?  В аудиторию заглянул красивый парень. Многие нагло пялились, натягивали улыбки, показывали свои работы, умоляли дать совет. Ликс лишь кинул безразличный взгляд. Его не интересовало лицемерие или собственная выгода.  — Сонбэним, вы не могли бы мне помочь?  — Сонбэним, давайте пообедаем вместе?  — Сонбэним!  — Сонбэним!  Феликс тяжело вздохнул и начал собирать вещи. Ему не хотелось слышать все эти визги. Кисточки были аккуратно сложены в футляр, масленые краски убраны под стол. Палитра так и осталась на месте. Там красовалась какая-то невиданная картина из оттенков голубого и синего. Причудливые завитки напоминали гжель, а огромное жёлтое пятно - солнце. Остался только карандаш, и он...  — “Стоп, куда он пропал..”  Вдруг возникло в голове, он сел на корточки. Взгляд совершенно случайно упал на проход, где толпились второкурсницы. Это происходило каждый раз, когда в аудиторию заходил очередной красавчик. По всей видимости девушки пытались заинтересовать их, но тщетно. Улыбка, потерянный взгляд, решительный шаг вперёд и вот он уходит со своей девушкой. Глубокое разочарование и недовольные вздохи. Феликс, несомненно, знал, что и сейчас произойдёт тоже самое. Вот, он улыбается, кого-то выискивает в далеке, шаг вперёд и....?  Темноволосый парень сел на корточки, его взгляд устремился на удивлённого Феликса, а рука тянулась к карандашу. Ликс был проворнее. Он ухватил карандаш быстрее, сунул в карман брюк, накинул сумку на плечо и удалился.  Пара глаз глупо смотрела в дверной проход, куда прошёл проворный юноша. Хёнджин не понимал, как это расценивать.   — “ Упорхал как бабочка. Это отказ от помощи или презрение?”  Он встал, отряхнул брюки. Рабочие место этого наглеца выглядело опрятно. Всё разложено по местам и полочкам. Несколько контейнеров с канцелярией. Баночка со сладостями. Конфеты, печенья...?  — “Любит сладкое, даже в аудиторию таскает, понятно”  Рука неосознанно потянулась к ней. Он сунул её в сумку.  — Сонбэним? А почему вы взяли что-то со стола Феликса?  Хёнджин хотел было нагрубить ей, чтобы ушла и не надоедала, но тут услышал долгожданное имя.  — Феликс говоришь?  — Да...я думала, что вы знали. Он очень известен в универе...  — Спасибо тебе, Су Даль.  Пришлось потрудиться, чтобы вспомнить имя. Девушка чуть ли не умерла на месте. Ей было очень приятно, что такой красавчик помнит её. Но вот что интересно, каково будет её разочарование, когда она узнает, что он никогда не запоминал имена вот таких вот однодневок? Она бы перестала с ним говорить или начала бы реветь?   — “Забавно, но это было бы слишком. На взгляд она очень хрупкая...”  Хёнджин хотел было уйти, но тут повернулся и протянул телефон.  — Су Даль, у тебя есть его номер? Мне нужно кое-что отдать, а он, как видишь, ушёл.  — К-конечно! Секунду.  Она неуклюже перебирала пальцами и вот наконец протянула телефон обратно.  — Н-ну я пойду?  — Подожди секунду.  Парень нажал на кнопку звонка. Долгие гудки и наконец долгожданный голос.  — Алло? Кто это?  — Так и знал. Феликс?  Джинни коротко поблагодарил девушку и вышел. Не хотелось, чтобы кто попало слышал разговор.  — Да, а вы, собственно, кто?  — Твой сонбэ, не припоминаешь?  — Извините...  И вот оно, неужели он наконец вспомнил? Ну конечно, как не вспомнить такого яркого и необычного человека?   — Но я вас не знаю. Всего доброго и...  — Постой, мы же...  Короткие гудки, звонок сброшен. Ещё одна попытка. Гудки короче обычного.  — “Чёрт, уже заблокировал”  Хёнджин сжал телефон в руке, хотелось догнать этого парня и хорошенько вмазать. Какая наглость.  Прохлада ударила Феликса в лицо. Это не могло радовать. Сегодня произошло слишком много всего, нужно расслабиться. Этот ветерок был словно холодная вода, которая помогает быстрее проснуться от этой осенней дрёмы.   — Ён Бок! Вот ты где. Не хочешь с нами сегодня выпить?  Феликс невзначай кивнул. Ему не хотелось говорить, тратить силы и выдавливать из себя что-то наподобие улыбки. Хотелось напиться и забыться, как бы плохо это не было.