***
— Александр, ты же помнишь, что прочитал в моей тетради? Ты ведь запомнил все слова? — Джон окликнул друга, подбежал к нему с горящими глазами и хотел было поделиться, что сегодня утром нашел одну очень интересную статью по теме, но Александр его перебил. — Да. Зачем так пугать, Господи? Всё я помню. Мог и не кричать. А Гамильтона на первой фразе будто током ударило, он поперхнулся кофе и обернулся. Слишком знакомая реплика… Он уже слышал её где-то. Где-то… сегодня в трёхчасовом сне. Джон было растерялся, но быстро взял себя в руки и улыбнулся. — Извини, мне просто слишком не терпится поделиться с тобой кое-чем! — Александр приглушенно вздохнул. Джек продолжал, — В общем! Вчера мы обсуждали девятый слайд, помнишь? Так вот, я нашел целую архивную статью, в которой написано фактически всё, что нам нужно, даже больше! Как хорошо, что пары уже закончились. Пойдем скорее, я так хочу приступить к работе. Студенты быстро шагали по освещенной холодным ноябрьским солнцем улице. Лоуренс без умолку болтал о чем-то, Гамильтон уже его не затыкал: просто старался не слишком вслушиваться в речи друга. Вдруг он услышит ещё что-нибудь из своего сна? Тогда Алекс подумает, что он сошёл с ума. Если честно, ему уже так казалось. В воздухе отчего-то пахло весной. Так странно: вот-вот ведь наступит зима? Порой Нью-Йоркская погода сбивала с толку не хуже влюбленности. Гамильтон исподтишка бросил взгляд на друга: тот выглядел как всегда очаровательно. Глаза у Джона горели, кудряшки раскинулись по плечам, а сам парень активно жестикулировал. Александр фыркнул собственным мыслям: снова странные прилагательные приходят на ум при виде Джека. Он действительно красив. В квартиру Лоуренс зашёл уже без прежнего смущения и неловкости. Человек, не знающий обстоятельств, легко бы мог подумать, что это дом Джона, а не Александра, ведь последний выглядел куда более притихшим и скованным, чем его друг. Гамильтон невольно следил за тем, как по-хозяйски непринуждённо Джон вешает свою куртку, проходит на кухню и ставит чайник. Александр, к своему неудовольствию, заметил, что и сама квартира за последние несколько дней… оживилась? Не было присущего ей мрака и холода, каким-то неведомым, необъяснимым способом Джон всюду нес за собой смех, свет и запах корицы. Вздохнув, Алекс прошёл в комнату. Оглянувшись на дверь, будто вор, он взял в руки упаковку с мятной карамелью, и недолго думая, решил сделать то, за что пару дней назад убил бы себя.***
Когда Лоуренс с двумя чашками кофе вернулся в комнату, его взгляду предстало удивительное зрелище: прибранный стол, сложенные в стройную стопку тетради и книги, привычно хмурый Александр, сидящий за ноутбуком и… Вазочка с мятными леденцами посередине стола. Джон расплылся в улыбке. — Ну что, помнишь, на чем мы остановились? Я сделал нам кофе; тебе без сахара, как ты и любишь. — на этих словах Джон поставил перед Александром кружку. — Спасибо. Да. Нам осталось немало, так что лучше поторопиться. Ты отправил мне ссылку на статью, про которую говорил? Лоуренс кивнул, сел напротив друга и, не скрывая своей радости, взял конфету из вазочки. — Ты же не куришь больше? Гамильтон поднял глаза. Отчего-то ему казалось, что они эту тему давно закрыли. — Нет. Попробуй тут с тобой покурить. Джек хохотнул и раскрыл конспект. Ему становилось уютно рядом с Александром. По-настоящему уютно. Кажется, он снова чувствует это тепло внутри, то тепло, которое билось в его сердце, когда они с Александром дружили в старших классах. — Как думаешь, снова будут оценивать проекты и давать какую-нибудь награду за лучший? — Сомневаюсь. Но если так, то я все еще не понимаю, какой в этом смысл. Публичное оценивание вряд ли кого-то замотивирует в случае провала. Джон помолчал некоторое время. — Ну, я думаю, нам это не грозит, так ведь? У нас точно будет лучший проект! — Он будет лучший, если ты будешь меньше болтать и больше делать презентацию. — Ты такой душный, Алекс. Джон улыбнулся и продолжил печатать текст для слайда. В комнате пахло кофе и мятой. Запахи эти смешивались в какое-то необычайно странное сочетание и оттого наверно, оба парня чувствовали еле заметное головокружение. Или это было не из-за кофе и мяты? — А помнишь... — Начал было Джон, но поймал на себе строгий взгляд Александра и замолк. Лоуренсу не хотелось злить друга, он и так выглядел достаточно насупившимся. — Да, извини. Кашлянув, Джон вернулся к работе. Ему так хотелось поговорить. Узнать у Александра, до сих пор ли он помнит те комиксы, которые они вместе читали, до сих пор ли мечтает съездить в Англию и любит ли фисташковое мороженое, как раньше? Но Лоуренс не осмеливался больше говорить ни на одну из этих тем. Ни о чем вообще. Снова один шаг на встречу, и три — назад. К Александру сложно подобраться. Но Джон ведь знал, на что идёт?.. Заметив, как напарник притих и погас, Александр повёл плечами. Какое-то странное сомнение закралось внутри. А правильно ли он поступает? Не слишком ли грубо разговаривает? Разум заглушил эту тревогу: ну конечно же, Алекс поступает правильно. Если они с Джоном будут разговаривать, а не работать, проект не то не станет лучшим в группе — он так и останется не сделанным. Так ведь? Гамильтон вздохнул. Сердце, впервые за долгое время, не шептало, а кричало, что Разум не прав. Время ещё есть, а они не разговаривали целую вечность. Ничего плохого не будет от этого разговора. Александр, ты что, боишься подпускать Джека к себе? Боишься, что сны станут реальностью? Боишься, что Лоуренс посмеется над тобой? Лоуренс? Этот комочек света? Сделает тебе зло? Ты круглый дурак, Гамильтон. Сам же понимаешь. Идиот. — Послушай, я… Алекс снова вздохнул. Почему ему сложно поговорить? Неужели просто поговорить — это испытание? Убей в себе эту глупую гордость. Твой холод — лишь попытка скрыть правду от себя же. Лоуренс поднимает голову и с надеждой смотрит на друга. — Да? — Нет, ничего. Какую правду? Что за странные мысли? Глаза Джона снова гаснут, а взгляд опускается к страницам тетради. Ты же видишь его боль. Гамильтон, ты идиот. — Прости, что мы почти не разговариваем, просто я действительно хочу успеть сделать все в срок. Я не против твоего общества, просто… Аргх. — Александр проклинает самого себя и прячет лицо в ладонях. Джон улыбается. Снова улыбается, кротко, смущенно. Влюбленно. Гамильтона это бесит, он чувствует себя безбрежно слабым. — Я все понимаю. Спасибо, что сказал, мне так важно это знать, Алекс. Гамильтон только промычал что-то невнятное в ответ. Потом опустил наконец руки и взял мятный леденец. Почему общаться с людьми — это так сложно? Дальше работали молча. Джон улыбался, на щеках его горел легкий румянец, Александр нервно крутил в руках фантик и то и дело бросал на друга быстрые взгляды. Лоуренс взгляды чувствовал, но поднять глаза не осмеливался — Алекс и так достаточно смущен. На прощание обнялись. Быстро и скованно, Александр сразу опустил глаза и ничего не ответил на пожелание спокойной ночи. Джон все же уловил краешек тепла в темных глазах и сердце его дрогнуло. — Спасибо за сегодняшний вечер, Алекс. — Да, мы много успели. Флешку не забыл? Окей. До завтра. На одном дыхании проговорив все это, парень судорожно вздохнул и захлопнул за другом дверь, не дослушав его прощания. От чувств стало тесно и душно. Отчего-то свободный крой футболки стал давить и душить. Почему Александр почувствовал этот стыд? Вселенскую вину за все свои движения и слова? Чертов Лоуренс. И проект этот… В первый раз Александр улыбнулся своим мыслям. Как же его лихорадит. Дрянь эти ваши чувства. Такая сладкая, приятная дрянь. Как сладости, что в детстве запретили есть родители. Как леденцы. Мятные. Гораздо сильнее отрезвляют и опьяняют сознание, чем кофейная пыль в кружке.