(Не)любовь

Что я могу сказать? Никогда не была так рада тому факту, что новый день все-таки наступил. Безумно ждала всю прошлую ночь, когда мы уже пересечем порог дома, была уверена, что смогу наконец-то получить ответы на все скопившиеся вопросы, но по итогу уснула в момент, как мы оказались внутри. Я даже не запомнила как он выглядит. Все-таки стресс — штука не самая приятная. Еще более неприятным стало осознание, что наш с Михаилом секрет перестал быть секретом. И это было только моей виной. Не совладала с эмоциями и нагнала панику, что он мог еще сделать? Стоило тогда успокоиться и дождаться его возвращения. Я ведь уже не в первый раз в такой ситуации, почему это не работает так же, как со страшными горками? Хотя, откровенно и честно, ситуации все-таки разнились. В тот раз меня и пальцем не тронули, а в этот… Я приложила руки к животу и слегка вздохнула. Самое главное, что все обошлось. Потребовались усилия, чтобы преодолеть лень и откинуть одеяло. Огромная футболка и треники, что сползли, очевидно, принадлежали Вознесенскому. А еще, судя по тому, что тело не было липким от пота, он меня помыл. Этот факт был весьма специфичным, но учитывая то, в каких ипостасях я представала перед ним — думаю, что ничего страшного не произошло. В комнате было темно и достаточно тепло. Так тепло, что треники я все-таки стянула с себя, еле как принимая положение сидя и потягиваясь. Телефон. Его нет. Не удивлюсь, если заботливый отец двух просыпающихся оболтусов в моем животе, его куда-то заботливо поставил заряжаться. Треники придется натянуть обратно, чтобы выйти на разведку. Тяжко. Я потерла глаза и щелкнула замком на двери, открывая ее. Коридор был огромен и пуст, но тут хотя бы были раздвинуты шторы и становилось понятно, что на улице день. Пол был довольно прохладным для теплых носков, что так и пытались сползти. Нет-нет, если я сейчас потеряю носок, я не буду наклоняться, чтобы его поднять. Стоит сказать, что с каждым сделанным шагом происходящее начинало раздражать все больше. Тело еще не проснулось и было, словно после урока физкультуры, носки сползали, штаны пытались упасть, а живот начинал постепенно напоминать о том, что я слишком долго в него ничего не клала. К моменту, как я услышала человеческую речь, желание убить Михаила обострилось настолько, что пришлось пересилить себя и внутреннее: «Да пошло оно все!», чтобы все-таки пойти на звук. — Добрый день, — вся уверенность и раздражение испарились, когда я столкнулась почти лоб в лоб с совершенно незнакомыми мужчинами, что довольно резко замолчали и уставились на меня, — простите, что отвлекаю, — нет… Нет, как же невовремя голос начал дрожать, — а где Миша? Вы случайно не знаете? Я проснулась, а его нет. — София Владиславовна, здравствуйте, а мы сейчас… — Начал говорить один из людей в костюмах, — София Владиславовна, не плачьте, мы сейчас же найдем Михаила Владимировича, — он выставил аккуратно руку, а я удивленно поднесла руку к щекам, пока двое других поднялись и умчались, а мужчина позади схватился за рацию. Слезы. Опять. Что за, блядь, неконтролируемая чепуха со мной происходит?! Я совсем не планировала плакать, я только что шла полная уверенности, что найду Вознесенского, возьму его за грудки и буду трясти с требованиями рассказать все, что он знает. В итоге, незапланированной истерикой довела до паники четырех мужчин. Ноги замерзли, живот урчит, а раздражение от ситуации с каждой секундой становилось все большими слезами. Губы непроизвольно поджимались и я всхлипнула. Что за позор. Как тогда в магазине. Я словно маленький ребенок, который пытается добиться своего слезами и у него это выходит. — Соня? Сонечка, — донесся знакомый голос и я обернулась, окончательно потеряв самообладание и раскрывая руки, — ну чего ты? Иди сюда, — Михаил подошел и подхватил меня на руки, а я обняла его за шею, уткнувшись в нее носом и дрожа, — еще и в носках вышла, ты чего, заболеешь же, — прижимая меня к себе, причитал мужчина, неся, очевидно, в сторону комнаты, — прости, что ушел, мне нужно было спуститься вниз. Мы сейчас умоемся, тебе завтрак вкусный принесут. Представляешь, моя мама тебе сделает завтрак, здорово же да? — Он обернулся, — Сергей, предупреди моего отца, что София Владиславовна проснулась и мы через час зайдем в кабинет. — Его голос изменился. Стал похож на Михаила до моей беременности. — Будет сделано, Михаил Владимирович… А с Софией Владиславовной… — С ней все хорошо, это просто гормоны. Не переживай и иди, — отозвался Вознесенский.

***

Успокоится было сложно, но я справилась. Умылась и переоделась уже в свою одежду, которую привезли из квартиры. — А как зовут твою маму? — Спросила я тихонько, когда мы приблизились к кухне. — Валерия, — так же тихо сказал Миша, открывая дверь, — мам, а вот и мы. Мам? Когда мы пересекли порог, я не сразу поверила в то, что такая молодая женщина могла быть матерью Михаила. Такие длинные и светлые волосы… Я думала, что короткая прическа всегда была атрибутом взросления, но эта дама доказывала обратное. А еще, по всему помещению расползался невероятно вкусный запах блинов. — Здравствуйте, — улыбка тронула мои губы и я осознать не успела в какой момент сжала руку отца своих детей, на что ощутила едва заметное касание его пальцев к коже. — Здравствуй, здравствуй, — сказала мама Миши и открыто улыбнулась мне во все свои тридцать два, идеально ровных, белых зуба, — Сонечка, все правильно? Меня зовут Валерия, но ты можешь звать меня мамой, или тетей Лерой, — произнесла она так тепло, что у меня внутри что-то екнуло. — Нет, мам. Не начинай. — Взъерепенился мужчина и свел светлые брови к переносице, — Соня, можешь звать просто Валерией Андреевной, если тебе так будет комфортней. — А ты тут не указывай, — быстро сбила его настрой женщина, тычком пальца в хмурый лоб, отпихивая своего сына в сторону и забирая меня, — и вообще, ты видишь, девочка беременная, со вчера ничего не ела, а ты тут еще стоишь, время тянешь, со мной пререкаешься, — голос стал строгим, отнюдь не ласковым… Такой был у моей школьной учительницы, — садись тоже за стол. И ты давай Сонечка, я тебе сделала много блинчиков, — она отодвинула для меня стул и помогла сесть, вгоняя в краску. Валерия не расспрашивала. И это не выглядело так, словно у нее горел интерес, нет, это было так, словно этой женщине было совершенно наплевать кто я, из каких кругов, чем занимаюсь, а самое главное, как все пришло к тому, что сейчас есть. Это было безусловно приятно, учитывая тот факт, что мне было откровенно не до рассказов о себе сейчас. У меня наконец-то появилась возможность узнать больше о том, что происходит сейчас. Из минусов можно выделить то, что нападение на квартиру определенно доставит проблем в последствии, а еще то, что из-за нашего непредвиденного знакомства с семьей Михаила, расстаться полюбовно теперь не получится. Не просто так эта милая женщина, что испекла мне вкуснейшие блины, сказала называть меня мамой. Ситуация отчаянно пахнет будущими проблемами. Ожидала ли я, что все выйдет именно так? Что отец моих детей окажется сыном лучшего друга моего отца? Нет. Хотя звучит это слишком складно. Настолько складно, что блевать тянет. Донесет ли этот Денис информацию обо мне своему боссу? Не думаю. Мне кажется, его убьют, если факт того, что он дважды позволил мне жить всплывет на поверхность. Михаил же выглядел напряженным, хоть и старался казаться расслабленным, но его явно что-то беспокоило. Он поглядывал на меня, съедая свою порцию, смотрел пока мы шли к кабинету и уже почти у двери все-таки остановился, делая глубокий вдох. — Соня, неужели ты совсем не злишься? Не ненавидишь меня? — Потребовалось обернуться, чтобы понять с какими эмоциями произносил это Вознесенский. — За что? — Моя бровь взлетела вверх. — Как за что? Неужели ты все еще не поняла ничего? Я сын Владимира Вознесенского, человека, из-за дружбы с которым убили твоих родителей, — проговорил мужчина, а его голос несколько осел. Только сейчас я заметила, насколько же уставшим и замученным он выглядел, а внутри что-то сжалось. Я сделала шаг вперед, взяв его за руку и поджала губы. — Миша, — я погладила его по щеке, заставляя посмотреть на меня. — Не смей больше никогда говорить мне, что я смотрю слишком много сопливых, нереальных сериалов. Прозвучит, конечно, ужасно, но как лично ты причастен к случившемуся? Или ты думаешь, что будучи шестнадцатилетним… Или сколько тебе тогда было? Мальчишкой-подростком, ты мог хоть как-то повлиять на всю эту ситуацию? Все, что тогда произошло, это следствие действий другого человека. Не моего отца. Не твоего. И уж точно не нас с тобой. В убийстве виноват убийца и ненависть, — я сделала паузу, а улыбка тронула мои губы, — я испытываю только к нему. Мне откровенно все равно что именно привело к его решению. Я вижу только последствие. На мне отразилось только последствие. Так что перестань винить себя, — он прижал мою руку к своим губам, слегка ухмыляясь. — А еще, как только мы закончим, я прослежу, чтобы ты хорошенько поспал. Серьезно, мешки уже больше глаз. Мне нужно было это произнести вслух. Ему нужно было это услышать. Мы не враги, мы по одну сторону баррикад, по крайней мере на следующие несколько месяцев так точно. То, что есть сейчас — это пять месяцев нервов и ссор. Пять месяцев притирок.

***

— Итак, — в кабинете было прохладно, но табаком совсем не пахло. Очевидно, Владимир проветрил помещение, прежде, чем мы успели зайти. — Что же, я рад, что мы наконец-то собрались втроем. Было бы забавно, если бы все прояснилось на вашей свадьбе или в день выписки, неправда ли, сынок? Да, ты у нас, конечно, скрытный, но чтобы настолько, — он нервно улыбнулся, переводя взгляд на меня. — Скорее в день, когда вы бы представили меня Михаилу как его нового адвоката, — сказала я и мужчина свел брови к переносице, — а теперь, можно пожалуйста мне все-таки объяснить, что тут происходит? За какой флешкой приходили эти люди? И это, я так понимаю, тот же самый ублюдок направил к Михаилу в квартиру бандитов, что тогда устроил охоту на мою семью, правильно? А вы мне говорили, что все виновные в тюрьме сидят, как же так, Владимир, — я покачала головой и он потер переносицу, — но опустим этот момент. Если я скажу, что обо мне этому главному гаду навряд ли станет что-то известно, я могу вернуться домой? — Квартира разрушена, потребуется месяц… — Михаил коснулся моей руки. — К себе домой. — Соня, нет. — Отец моих детей быстро метнул в мою сторону взгляд, под тихое постукивание пальцами по столу со стороны своего отца. — Соня права. Частный сектор, камеры, куча замков на двери и это все равно не помешало вломиться в квартиру, где ты живешь. Либо, ее нужно оставить тут, но тем самым обозначить, что дочка Сократовых все еще жива, либо вернуть в ее дом. Вне нашей семьи, ни ей, ни детям, не будет угрожать опасность. Будешь заглядывать к ней в гости, иногда, скидывать деньги на жизнь, но в остальном вам не стоит светиться вместе. Одна. Без Миши. Я буду вновь возвращаться в свою квартиру с кровавым пятном на полу. Завтракать в полном одиночестве, обедать и ужинать. Оно, наверное, к лучшему. Я слишком сильно привязалась, я стала зависимой от него и его внимания, пора с этим кончать. Не хочу закончить как девушка из сна. Все будет хорошо. Лет через семь, все происходящее сейчас останется лишь воспоминанием. Страницей в жизни, которую я смело переверну.

***

Я сделала вдох. Пахнет пылью, стоит тут все хорошенько убрать, благо, что до конца каникул еще осталось целых пять дней, а выходить мне никуда не хочется. Ну здравствуй, моя милая и родная квартира. Все помыть, разложить вещи и можно возвращаться к прежней жизни. Конечно, будет тяжелей. Малыши в моем животе несогласно бушевали, но я их мнение не спрашивала. Научатся его высказывать — тогда и поговорим. Шестой месяц моей беременности начинался весьма странно. Февраль. Май приближался с неистовой скоростью, а я все отчаянней замечала, что все прожитые дни вспоминались лишь секундами. Все произошедшее просто расставило все на свои места. То, что я выжила, дало мне понять, что я иду правильной дорогой и как бы больно и обидно не было, мне нечего делать рядом с Михаилом. Я даже детей в своем животе защитить не могла. Только плакать и думать о том, как мне страшно. Каждый раз, когда я повторяю себе этот факт, становится больно. Но с каждым разом все меньше. Такими темпами, в день, когда эти малыши появятся на свет, я смогу произнести это в слух с улыбкой и после уйду до того, как он уедет с двумя кульками из роддома. Дверной звонок затрезвонил настолько резко, что испугал меня. Я уже успела отвыкнуть, подходя к двери и с легкой надеждой, за которую себя хотелось удушить, открыла ее. — Даша? — Я широко распахнула глаза, замечая девушку с бумажным пакетом с роллами и газировкой в другой руке. — Мой рыжий киндер-сюрприз! А я тут решила доставкой подработать, — сказала она весело и обняла меня, — прости, что без приглашения, но я тут услышала от одной белобрысой двух-метровой крысы, что ты теперь живешь вновь тут и решила поймать момент. Отметить новоселье. — Да ладно… Я тут, — мои щеки загорелись. Если честно, я не думала, что мне может стать приятно от того, что кто-то вторгся на мою территорию, но внезапные появления этой барышни стали уже обыденными. — У меня тут грязно только… — Ничего страшного, я уже заказала клининг, а мы пока с тобой пообедаем, хорошо? Как же сложно было тебя выцепить, он словно орлица запер тебя в своем гнезде и даже глазком взглянуть не давал, а тут уже… Можно? — Она кивнула на живот и я несколько улыбнулась. — Можно, — девушка закачала головой и прижала ладони к животу, аккуратно, нежно и даже дети внутри решили ответить ей, — кажется, они рады тебе. Я тоже рада… Спасибо, Даша. — Да ладно тебе, — наклонила голову Горшкова. — Я уже говорила, мы ведь обе девочки, а значит должны поддерживать друг друга, ага? Мне… Жаль, что тебе пришлось пережить то, что случилось. И я рада, что ты осталась целой и невредимой, как и они, — произнесла Даша, — сколько у тебя еще осталось дней отдыха? — Дней пять, — мои пальцы перебирали вязанную ткань, — если… Если вдруг будет время, ты можешь заглядывать ко мне, — добавила я и Дарья несколько покраснела. — Я тебе еще надоесть успею, Сонь, обещаю. Но одну не оставлю. Почему мне кажется, что белобрысая двухметровая крыса совсем не случайно рассказала о том, что я теперь живу отдельно? Сердце екнуло от мысли, что даже оказавшись на расстоянии от меня, он все равно позаботился, чтобы я не осталась одна. Надеюсь, что и Мише не будет одиноко.