«Моё сердце заперто в одной из телефонных кабинок с оборванным проводом без возможности достучаться до проходящих мимо. Я всё ещё помню»
ри верфиль
Городские улицы гнили от сырости, разлагались на подвальный запах старости и чего-то испорченного. Люди, что вечно ходят под этим кислотным дождем, ничего хорошего из себя не представляют — я тоже. Минхо и Чанбин не исключение. Прошлой осенью такой же мерзкий дождь омывал меня с головы до ног: капли стекали со лба и попадали в глаза, капали с кончика носа, пряди волос клеились к лицу. Кем я являюсь? Прохожие ужасно косились на меня. Чего я стою? Неосязаемая пелена накрыла взор туманом, ноги подкосило. Пришлось согнуться пополам, чтобы спокойно отдышаться. Воздух ужасно морозил, чужая рука на плече справлялась не хуже. Подняв голову, я увидел парня, что держал зонт, склоняя его в мою сторону. Лицо, которое я видел впервые в жизни, оттеняло чем-то знакомым, но очень тёплым, как молоко в детстве перед сном или как красивые полевые цветы за городом. Во мне ничего подобного нет. В моей жизни тоже. Остального я почти не помню. Припоминается, как я зашёл к нему домой, где его уже ждали и как меня согревали, потому что я и сам не знал, сколько провел в бессмысленной ходьбе под серым небом. Так я и познакомился с ними. Это было ужасное время в моей жизни, когда я не знал, куда себя деть, а Минхо, чьи руки холодные как воздух того дня, не смог пройти мимо раненого сердцем. После этого мы стали пересекаться, потом всё чаще, и я приходил к ним иногда, когда приглашали, когда мне было нужно. Шли месяцы. Чанбин выглядел строго и громко разговаривал, но всегда нежно прикасался, будто на пробу, и глупо смеялся. У Минхо глаза светились при одном лишь взгляде на него, но изо рта вылетали только грубости. Они оба громко переговаривались, а я их зачем-то разнимал. Почему они были вместе — для меня оставалось загадкой, но одно я знал точно: один из них ужасно тёплый и одним простым прикосновением мог согреть, а другой — мертвецки холодный, но сквозь все его призмы можно было разглядеть доброе сердце. При их взгляде друг на друга плясали черти, когда они переключались на меня, то распускались бутоны — я видел. Каждый раз пробирало до мурашек по всему телу, но потом сразу же окатывало холодным потом, потому что я знаю, что люди, которые ходят под этим мерзким дождем, ничего хорошего из себя не представляют — я тоже. Минхо и Чанбин не исключение.