Самый необычный контракт

Геральт сидел за обеденным столом с черствым куском хлеба и джемом и уже не в первый раз за эту неделю мечтал, чтобы Марлен не было дома. Он покачал головой и впился зубами в хлеб. На Пути он ел гораздо, гораздо хуже — Корво Бьянко сделал его мягким. Он был уже на полпути к еде, когда вспышка зеленого света внезапно озарила комнату. Рефлексы взяли верх над здравым смыслом, и в долю секунды он поднялся на ноги и выхватил меч с ближайшей стойки. Чистый, свежий запах магии Цири заставил его тут же опустить клинок. Она появилась перед ним с... Эмгыром, и оба они были одеты в темную толстую парчу, характерную для нильфгаардского двора. Цири выглядела разъяренной, и в момент их появления она набросилась на Эмгыра. — Вот! Теперь ты, наконец, скажешь мне, что происходит? Эмгыр даже не дернулся. Сволочь, подумал Геральт, не имея ни малейшего представления о том, почему Цири на него злится. Вероятно, это было оправданно. — Я не могу сказать тебе, Цирилла. Ты должна вернуться во дворец, пока твое отсутствие не заметили. Цири бросила на него злобный взгляд, затем повернулась к Геральту и бросилась на него, крепко обхватив его руками. Он опустил меч и прижал ее к себе, беспомощно улыбаясь ей в плечо, несмотря на напряжение в ее теле. — Я скучал по тебе, — сказал он ей, и ее сердитое выражение лица расплылось в улыбке, когда она подняла на него глаза. — Что происходит? — Я тоже скучала по тебе. И я хотела бы знать, — добавила она, бросив кислый взгляд на отца, затем отступила от него и исчезла. Эмгыр сложил руки за спиной. — Я питал к тебе глубокую, тайную привязанность с тех пор, как ты снял мое проклятие, — начал он своим низким, ровным голосом, в котором звучала скука, — и был рад обнаружить, что ты ответил на мои чувства, когда мы вместе работали над поиском Цириллы. — Его ястребиные глаза обшарили комнату, а затем он шагнул на кухню. Геральт поднял меч с пола и положил его на стойку для мечей, но несколько секунд на размышление не помогли ему понять смысл слов, прозвучавших из уст императора. Он продолжил, с чувством замирания в желудке. — Хотя мои обязанности разлучили нас, я решил удалиться в Корво Бьянко, чтобы насладиться всеми прелестями Туссента, — продолжил он, заглянув в шкаф, а затем, слегка вздернув бровь, посмотрел на него, — а также моим возлюбленным, пока я готовлюсь к отречению от Нильфгаардского трона. Геральт мысленно перебрал несколько проклятий, которые пришли ему на ум, но Эмгыр, казалось, был совершенно в здравом уме, а медальон неподвижно лежал у него на груди. Он открыл рот, чтобы ответить, но не успел ничего сказать, как Эмгыр двинулся из кухни, и мягкая ткань его одежды коснулась руки Геральта, когда он прошел мимо него в дверной проем. Геральт последовал за ним и ударился голенью о большой деревянный сундук, окрашенный в темный цвет и украшенный непристойным количеством сусального золота, который, очевидно, материализовался рядом с обеденным столом в то же время, что и Эмгыр с Цири. Он зашипел от боли и чуть не пнул его в отместку, но в последнюю секунду одумался и последовал за Эмгыром в свою спальню. — Через два дня мы примем Готье Катильона в нашем доме на простой, интимный ужин, во время которого ты обсудишь потенциальное сотрудничество между Корво Бьянко и Кастель Торичелла — совместное производство купажированного вина в предстоящем сезоне. Ты уже переписывался с ним на эту тему в течение последних нескольких недель. — Он бросил короткий, незаинтересованный взгляд на книжную полку, затем слегка нахмурился, глядя на единорога. Пауза дала мозгу Геральта достаточно времени, чтобы сообразить — он излагал какую-то историю прикрытия, или, по крайней мере, так это звучало. — Во время ужина или вскоре после него, я ожидаю, что на мою жизнь будет совершено покушение, которое ты, разумеется, предотвратишь. Ах. Значит, контракт. Вот только он убивал монстров, а не людей, и больше всего его возмущало предположение, что он с радостью бросит все и будет играть в домик с Эмгыром в любой момент. Конечно, в эти дни у него было не так много дел, он уже убил всех сороконожек и кикимор в большом радиусе от своего поместья, но дело было не в этом. — Я не наемный убийца. Или телохранитель. — Нет необходимости убивать его, только удержать. Я верю, что ты способен. — Эмгыр повернулся к нему лицом, все еще выглядя так, словно считал это вполне приемлемым способом прервать чье-то утро. — Назови свою цену, ведьмак. — Я... подожди минутку. Я ни с кем не переписывался. И вообще, зачем виноградарю пытаться убить императора? — Мы, конечно, посылали письма от твоего имени. Я принес копии, чтобы ты мог ознакомиться. Виноградарь — троюродный брат дворянки, возглавляющей крупную торговую корпорацию в столице. Она и ее семья иногда имеют доступ ко мне, но было бы безумием пытаться совершить покушение в стенах дворца. Спровоцировать это нападение было всего лишь делом нескольких стратегических намеков на наши отношения и мое намерение провести отпуск в Корво Бьянко в течение последних нескольких месяцев. — Он отложил эту тему в сторону легким жестом руки, пока Геральт размышлял о том, что большая часть знати Нильфгаарда, очевидно, считала его любовником Эмгыра на протяжении нескольких месяцев. — Я не вижу необходимости обременять тебя подробностями. — Подробности... Что. Подожди минутку, — повторил Геральт. — Полагаю, двух дней будет достаточно, чтобы привыкнуть к моим прикосновениям. Эмгыр шагнул вперед. Геральт попятился, и край книжной полки уперся ему в спину. В животе снова появилось тоскливое чувство. — Не понимаю, зачем это нужно. — Мы должны быть убедительны. Если Катильон поверит, что это уловка, попытка будет отменена. — Он снова подошел ближе, не сводя глаз с Геральта, и поднял обе большие руки к лицу. Кольца на его пальцах были гладкими и теплыми на коже Геральта. — Я знаю, что ты не боишься меня. Для тебя было бы большим разочарованием обнаружить здравый смысл сейчас. Геральт почувствовал, как его собственные глупые руки ответили на подразумеваемый вызов прежде, чем его сознание успело возразить, и опустились на бедра Эмгыра. Угроза для Эмгыра была угрозой и для Цири, решил он наконец, и нейтрализация ее стоила бы пары дней дискомфорта. Он коротко кивнул, и Эмгыр придвинулся к нему. Он целовался с той же уверенностью, что и все остальное, уверенно и неторопливо, словно полностью доверяя тому, что мир вокруг них перестанет двигаться, подчиняясь его воле, пока он не решит, что с него хватит. Он скользнул одной рукой вниз, к челюсти Геральта, побуждая его рот открыться, сжимая, и его язык скользнул внутрь, чтобы ласкать язык Геральта медленными, обдуманными движениями. Спустя вечность он отстранился, проведя большим пальцем по скуле Геральта. — Очень хорошо, — сказал он низким голосом, и что-то в его удовлетворенном тоне послало мелкую дрожь удовольствия по спине Геральта. Похоже, даже он не был полностью защищен от волнения, вызванного одобрением императора. И это был не самый худший поцелуй в его жизни — отнюдь. Он понял, что его руки вцепились в одежду Эмгыра, и опустил их обратно на бока. Эмгыр отступил назад, окинув взглядом спальню. — Ты перенесешь мои вещи сюда. Здесь ты спишь, да? — Да. — Хм. Клубничное варенье... как просто. Непонятный вопрос заставил его моргнуть, а затем он понял, что Эмгыр украл вкус его завтрака у него изо рта. Он не знал, что делать с этой мыслью. Она неуютно засела в его голове и оставалась там, пока он не обнаружил, что с трудом может смотреть на что-то, кроме губ Эмгыра, покрасневших от щетины. — Можешь купить себе другое варенье, если оно тебе не нравится, — наконец сказал он и вернулся в столовую, чтобы принести позолоченный сундук, пока не случилось чего-нибудь еще более странного. *** — Я рад видеть, что Корво Бьянко снова процветает, — сказал Эмгыр, когда они прогуливались по винограднику. Перед выходом он снял свою императорскую цепь и дублет. Так он выглядел менее чопорно. — Хотя очень разочарован, что ящик Сепременто еще не попал во дворец Нильфгаарда. Геральт насмешливо хмыкнул. — Сделай заказ. — Я ожидал большего великодушия по отношению к отцу твоего ребенка. Геральт чуть не взвыл, когда повернулся, чтобы посмотреть на него. — Не смейся надо мной, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — И не говори со мной о Цири. Достаточно того, что мне придется два дня притворяться, что ты мне нравишься. Брови Эмгыра сошлись. — Я обидел тебя, — просто сказал он, вместо того чтобы извиниться. Геральт полагал, что императоры не часто так поступают. — Но я не питаю иллюзий относительно того, кто ее воспитал. Она — твое Дитя Неожиданности, и я не лишен чувства юмора. В этой ситуации есть что-то забавное, не так ли? Геральт нехотя обдумал сказанное. И да, было что-то смешное в том, что он и Эмгыр, оба в разной степени отцы Цири, влюбились друг в друга. Это было похоже на то, что написал бы Лютик. — Наверное, да, — пробормотал он. — Я не буду говорить о ней, если ты так хочешь. Вряд ли все пройдет успешно, если ты не сможешь сидеть рядом со мной за ужином, не хмурясь. Геральт глубоко вдохнул теплый, пахнущий травой и виноградом воздух, повернул лицо к солнечному свету и сделал сознательное усилие, чтобы расслабиться. Они дошли до развилки тропинки, и он направился обратно к дому, сохраняя неторопливый темп, в который их направил Эмгыр. — Она досаждает Мерериду? — спросил он наконец, и в голове его пронеслись образы Цири — его Цири, с размазанными угольками вокруг глаз и мечом на спине, — скучающей при дворе в окружении подхалимов. — Каждый день, — ответил Эмгыр с нескрываемой нежностью в голосе. Геральт почувствовал, что улыбается в ответ, и попытался остановить улыбку. Один из крестьян поднял голову от виноградных лоз, когда они проходили мимо, а затем переглянулся. Эмгыр проследил за взглядом Геральта, и его рука предостерегающе сжалась на его руке. — Твои слуги не должны знать. — Я не полный идиот, — проворчал Геральт. И тут он понял, что Эмгыр может сделать что-то резкое, например, снова поцеловать его, поэтому он наклонился поближе, чтобы прошептать ему на ухо, коснувшись его кончиком носа, — жест слишком интимный, чтобы его можно было принять за что-то, кроме любовного. — Этого достаточно? — Сойдет. Он пользовался духами — конечно, пользовался. Геральт чувствовал его запах из-под воротника. Что-то древесное и слегка мускусное, достаточно тонкое, чтобы не оскорбить даже нос ведьмака. Он отпрянул назад, раздраженно вздохнув от того, насколько приятным был этот запах. Думал, что от него должно пахнуть ежом и интригами. Они дошли до небольшого цветочного сада, разбитого рядом с домом, и рука Эмгыра отпустила его, когда замедлил шаг, а затем сел на каменную скамью, подняв клювастый нос вверх, чтобы полюбоваться цветами, распустившимися на решетке над домом. Геральт стоял неподалеку. Должен ли он был сидеть с ним? Он уже собирался уходить, когда взгляд Эмгыра переместился на него, и глаза его засверкали янтарным светом. — В сундуке лежит пачка писем. Не принесешь ли ты их для меня? Он сказал это как вопрос, но на самом деле это был не вопрос. — Я не твой камергер, — ответил Геральт. Губы Эмгыра сжались. — Полагаю, ты не так обычно обращаешься со своим возлюбленным. — Я не... — вырвался у него смешок, потому что он представил себе, как скачет на Эмгыре верхом на чучеле единорога, и абсурдность ситуации снова захлестнула его. — Не думаю, что ты готов к этому. — Он пренебрежительно махнул рукой на странный взгляд, брошенный на него Эмгыром. — Я принесу твои чертовы бумаги. Когда он вернулся с ними через несколько минут, Эмгыр уже закатал рукава до локтей и расстегнул несколько золотых пуговиц на своей рубашке. Его голова снова была запрокинута, но глаза были закрыты. Геральт не думал, что когда-нибудь видел его наслаждающимся чем-либо. Во всяком случае, ничем таким простым, как солнечный свет и свежий воздух. Он открыл глаза, когда Геральт подошел к нему. — Посиди со мной немного, если хочешь, — сказал он, забирая у него связку писем. Геральт фыркнул. — О, мне можно? Эмгыр уже смотрел вниз на свои бумаги. Он бросил на Геральта нетерпеливый взгляд, но добавил: — Мне будет приятно твое общество. Геральт сидел, сохраняя небольшое расстояние между ними и кирпичной аркой у его спины. Он прислонился к ней спиной, чтобы солнечный свет падал ему на лицо, как это делал Эмгыр. Запах цветов здесь был немного сильнее, но все остальное — щебетание птиц, далекие, знакомые голоса хозяев фермы, тихий шелест писем Эмгыра — помогало ему успокоиться. Попытка завязать непринужденный разговор с императором была по очереди раздражающей и странной, и это даже без учета нелепости его физической близости. Молчание было лучше. Рука Эмгыра, как по команде, легла ему на бедро, и Геральту едва удалось не вздрогнуть, как испуганная лошадь. Большой палец рассеянно поглаживал внешний шов штанов Геральта в медленном, ровном ритме. Геральт держал глаза закрытыми и не думал об этом. В конце концов прикосновения отошли на второй план, и Геральт почувствовал, что его собственное дыхание становится глубже, а сам он постепенно погружается в легкий транс. Кто-то ахнул, почти комично громко, и он поднял голову, чтобы увидеть Варнаву-Базиля, стоящего в одном конце сада с открытым ртом. С восхитительной быстротой он пришел в себя и отвесил низкий поклон. — Твой мажордом? — спросил Эмгыр, не отрывая глаз от писем. — Да. Варнава-Базиль. Эмгыр приехал на несколько дней, — воскликнул Геральт, думая, что объяснение поможет, но глаза Варнава-Базиля стали еще шире, когда он выпрямился, пот блестел на его лысой голове. — Я... я... да. Немного вина, я думаю, — задыхаясь, проговорил он. Эмгыр неопределенно хмыкнул в знак согласия, и Варнава-Базиль поспешил прочь. *** Оказалось, что на некоторые письма нужно было ответить, и Эмгыр переместился к обеденному столу, сел на маленький стул, выглядевший для него слишком простым, и потягивал вино из кубка. Геральт устал от тишины и отправился проверить ближайшие доски объявлений, отчасти просто чтобы узнать, позволит ли ему Эмгыр. Он позволил. Император не заметил ни его отсутствия, ни его возвращения вскоре после захода солнца. Доски объявлений, как обычно, не дали ничего интересного. Геральт заглянул в свою спальню, чтобы бросить меч, а затем вернулся в столовую, где Эмгыр все еще сидел, склонившись над своими бумагами, с длинным черным пером в одной руке. В животе у него урчало. Геральт заглянул на кухню и положил перед ним полбуханки хлеба, а затем банку клубничного варенья. Эмгыр медленно поднял голову. — ... У тебя есть повар. — Надо найти шпионов получше. Она в Трастамаре на этой неделе. — Он сел, наслаждаясь недовольным выражением лица Эмгыра, и отломил кусок хлеба, обильно намазав его джемом. — И ты собирался всю неделю питаться хлебом и вареньем? Геральт пожал плечами. — Бывало и хуже, — сказал он с набитым ртом. Эмгыр наблюдал, как он откусил еще кусочек, а затем откинулся на стуле. — Варнава, — позвал он. Геральт услышал, как дверь в дом Варнавы-Базиля почти сразу же распахнулась. Затем раздались быстрые шаги, которые остановились прямо у входной двери, и звук медленного, сдерживаемого вдоха, прежде чем он вошел и отвесил поклон. — Ваше Императорское Высочество? — Займитесь этим, — сказал он, жестом указывая на хлеб и джем, словно подчеркивая возмутительность своего нынешнего положения. Затем он пододвинул свои ответы на письма ближе к краю стола, аккуратно сложенные вместе. — И вы должны лично доставить их в Нильфгаардское посольство в Боклере. — Да, Ваше Величество. — мажордом поспешил на кухню, а Эмгыр снова взял перо и стал черкать на свежем листе бумаги с гораздо меньшей тщательностью, чем раньше. Когда Варнава-Базиль вернулся, он положил лист на самый верх стопки. — А это для кладовой. Мажордом поморщился в знак понимания и быстро кивнул. — Конечно, Ваше Величество. *** — Мои слуги обычно раздевают меня. Геральт уставился на Эмгыра, пытаясь понять, серьезно ли он говорит. Выражение его лица было бесстрастным, и Геральт вспомнил армию слуг, которые ползали по всему королевскому дворцу в Вызиме. Это казалось правдоподобным. Он вздохнул и, не успев толком подумать о том, что делает, подошел к Эмгыру и принялся за многочисленные блестящие пуговицы на его дублете, потянув, пожалуй, чуть сильнее, чем нужно. — Этот дублет стоит больше, чем твой конь и доспехи, — мягко предупредил Эмгыр после особенно сильного рывка. Геральт не сомневался, что тот не лжет, учитывая, насколько глубоким был его черный цвет и как блестела его вышивка в свете свечи. — Да, да. — Он стянул с него дублет и несколько секунд стоял, держа его в руках, не зная, куда его деть. Наконец он накинул его на спину единорога, а затем повернулся к Эмгыру, чтобы заняться шнуровкой его рубашки. Дальше дело пошло, открыв широкие плечи, безволосый торс и, был удивлен, что император неплохо сложен, несмотря на то, что в еде он не был ограничен. — Остальное сделай сам, — пробормотал Геральт и отвернулся, чтобы снять с себя одежду. Когда он обернулся, раздевшись до нижнего белья, Эмгыр стоял у его кровати совершенно голый. — Я всегда сплю голым, — просто сказал он, откидывая одеяло — Геральт предположил, что его лицо должно было что-то сделать в ответ на осознание того, что Эмгыр, в сущности, везде без волос — и скользнул в постель. — Угу, хорошо, как скажешь. — Геральт снял с волос веревку и бросил ее на маленький столик рядом с кроватью, после чего забрался на нее. Кровать была достаточно большой для них обоих, но Эмгыр устроился на спине, положив руки на живот и упершись локтем в половину кровати Геральта, поэтому он повернулся на бок, отвернувшись от него, и закрыл глаза. Все будет хорошо, лишь бы он не перевернулся ночью. *** Ночью он перевернулся. Ведьмак проснулся от тепла тела прижатого к своему, от того, что его рука лежала на чьем-то торсе, а одна из ног покоилась на гладком безволосом теле. На краткий миг он подумал о Йеннифер, а потом реальность ситуации снова обрушилась на него, и он застонал, уткнувшись в плечо Эмгыра. Рука Эмгыра лежала на его руке, потирая ее медленными, ленивыми движениями. Он уже проснулся — отлично. Геральт перекатился на спину с очередным душераздирающим стоном, прижав ладони обеих рук к закрытым глазам. Геральт мог это сделать. Плата, по крайней мере, будет хорошей. Опустив руки, обнаружил, что Эмгыр приподнялся на локте рядом с ним. Геральт прищурился и посмотрел на него. — Что? — Ты никогда не делил постель с мужчиной, — сказал он, его голос был хриплым ото сна. Геральт делил, несколько раз. Симпатичные эльфы с упругими попами и ловкими пальцами, с коллегами-колдунами, чьи руки и рты были так же хороши на нем, как и чьи-либо другие после долгого времени в пути. Он фыркнул. — Подумай еще раз. — Мм. Тогда я верю, что ты сможешь совладать со своими ханжескими инстинктами нордлинга. — Он поднял одну руку и положил ее на грудь Геральта. В таком виде он выглядел менее строгим, купаясь в свете раннего утра, с несколькими прядями волос, выбившимися из прически, не таким плотно сжатым ртом, как обычно, и тенью щетины на щеках. — Могу я прикоснуться к тебе? Его низкий голос послал по телу Геральта волну чего-то теплого и опасно похожего на вожделение. Он был в постели с кем-то рядом, и у его тела появились забавные идеи, вот и все. — Да, — ответил он, затем закрыл глаза и глубоко вздохнул, делая сознательное усилие, чтобы расслабить напряженные мышцы. Рука Эмгыра начала двигаться, его ладонь медленно гладила грудь Геральта, кончики пальцев прослеживали рельефные линии шрамов. Он провел по одному соску, не фокусируясь на нем и не избегая его. Геральт почувствовал, как он затвердел под легким прикосновением, и схватил в горсть простыню, удвоив усилия, чтобы его мышцы не напрягались, а мысли были пусты. Кончики пальцев Эмгыра прошлись по ключице, затем его рука мягко обвила плечо, и Геральт не смог сдержать резкого вздоха, когда рот Эмгыра нашел основание его шеи, прямо над ключицей. Император Нильфгаарда посасывал его шею, рот был влажным, горячим и непристойным на его коже, и кровь прилила к члену так быстро, что почувствовал легкое головокружение. Через несколько пустых, сумасшедших секунд он смог осознать происходящее: Эмгыр оставлял следы, и он полагал, что это поможет их уловке, потому что кто поверит, что Геральт добровольно лег под Эмгыра вара Эмрейса и позволил ему ради притворства засосать синяки на своей шее? Он открыл глаза, когда Эмгыр отстранился. Скользнул рукой от плеча Геральта к его шее и провел большим пальцем по своей работе. — Ты снова напряжен, — прокомментировал он, как будто это было нормально. Эмгыр не стал дожидаться ответа. Снова опустил рот к его шее, на этот раз чуть выше, и... ох...Геральт был в заднице. Ведьмак стиснул зубы, сдерживая стон, который грозил вырваться наружу, его низ живота наполнился жаром, а кулаки сжались на простынях от желания прикоснуться к Эмгыру. Через мгновение вар Эмрейс высвободил его кожу с тихим всасывающим звуком, который показался очень громким в тихой спальне. Геральт чувствовал, как пульсирует его член и синяки на шее. Он сосредоточился на своем дыхании. Эмгыр бесстрастно наблюдал за ним, его рука снова ласкала грудь Геральта, и на этот раз намеренно коснулся его соска, потирая подушечкой большого пальца. Геральт зашипел, прежде чем смог остановить себя. — Ты возбужден, — сказал Эмгыр со странным удивлением в голосе, а его глаза приобрели блеск, словно он обнаружил неожиданную слабость на поле боя. Геральт не знал, чтобы Эмгыр когда-нибудь что-то делал со слабостями, кроме как впивался в них ногтями и тянул. Он сел. — Я голоден, — пробормотал Геральт, стягивая с себя одеяло, затем встал и, натягивая одежду, повернулся спиной к Эмгыру. Кухня отвлекла его от тесноты в штанах; Варнава-Базиль, очевидно, прокрался туда раньше и положил туда все, что просил Эмгыр. Больше всего бросалась в глаза вяленая козья нога, лежащая на прилавке, но был и свежий багет, и множество маленьких горшочков и баночек, и толстый брусок чего-то белого и сладкого, усеянный орехами и цукатами. Геральт закатил глаза на все это — конечно, человек не мог провести все три дня без дорогой еды в пределах досягаемости — но все равно взял багет и маленькую, причудливо выглядящую банку джема и отнес их в столовую. Он сидел за столом и нарезал багет, когда из спальни появился Эмгыр. Он надел длинный халат, свободно завязанный на талии. Халат был искусно расшит и блестел как золото, когда на него падал солнечный свет. Император был босиком и не пригладил волосы, и Геральт подумал, кому еще доводилось видеть его таким. Он отвел глаза и продолжил нарезать хлеб. — Отлично. Твой мажордом сделал то, что я просил. — Спорим, люди обычно так и делают, — ответил Геральт. Эмгыр сел напротив него с большим самообладанием, чем кто-либо имел право иметь, будучи босиком и в халате. — Ах, Бар-ла-Дюшес, — вздохнул он, звуча счастливо. — Какой Барла-дю? — Смородина. — Он поднес банку к лучу солнечного света, чтобы Геральт мог увидеть ее содержимое. Это было какое-то варенье, как он и предполагал, но оно совсем не походило на клубничное, которое он ел накануне; в банке были цельные плоды в полупрозрачном красном желе и сияющие, как драгоценные камни. — Приготовлено по секретному рецепту. Ничто не может сравниться с этим. Геральт моргнул. — Значит... смородиновое варенье. Эмгыр бросил на него неодобрительный взгляд, затем открыл банку и взял маленькую ложку. Он зачерпнул небольшое количество варенья, и Геральт отстраненно понял, что смотрит на него, но не мог остановиться. Это было невыносимо эротично — медленные, точные движения его рук, прядь волос, упавшая ему на лоб, чертов халат, распахнутый на груди, босые ноги, все это — а потом Эмгыр с низким довольным гулом стал перекатывать фрукты во рту, и в животе у Геральта закололо от желания. Его поимели по-настоящему. Ведьмак механически съел свой завтрак. Варенье было вкусным, терпким, свежим и не слишком сладким, но все же это было варенье, и самым привлекательным в нем оставалось выражение лица Эмгыра, когда он им лакомился. Геральту было жарко и неспокойно, и он возился с ножом, лежавшим перед ним на столе, желая отвлечься на шального утопленника или гнездо накеров. Но нет, этот контракт не дал бы ему никакой передышки от его затруднительного положения. По крайней мере, он больше не сомневался в своей способности убедить Катильона в их отношениях. Эмгыр встал и прошел мимо него, направляясь, по-видимому, в спальню. Геральт поймал свободный рукав его халата и, неудобно повернувшись в кресле лицом к нему, обхватил одной рукой его шею и притянул к себе. Их губы встретились, и Геральт вцепился в волосы Эмгыра и в воротник его халата, кусая его рот, пока тот не впустил его в себя. Поцелуй длился не так долго, как ему хотелось бы. — Да, — тихо сказал Эмгыр, отстраняясь, и прижал ладонь к щеке Геральта. — Намного лучше. Он выглядел совершенно невозмутимым, и сердце Геральта сильно билось в груди, почти так же быстро, как у обычного человека. Геральт отпустил его и попытался снова овладеть собой. — Мне нужно побриться, — объявил Эмгыр, отступая назад и поправляя воротник халата. — Я не буду тебя брить, — задохнулся от возмущения Геральт. Он не думал, что сможет это вынести. — Что, во дворце тебе каждый день бреют все тело? — Не говори ерунды. Меня еженедельно чистят пемзой и депилирующим кремом. Они бреют только мою бороду. Конечно, брить волосы на теле было бы абсурдом, но чтобы их счищала целая толпа слуг — нет. Геральт потер лоб и постарался не рассмеяться. Он прибыл из мира, настолько отличающегося от мира Геральта, что мог бы с тем же успехом телепортироваться из межзвездного пространства в стиле Цири. — Бритва в спальне, — сказал он, жестом указывая в ее сторону. Он оставил Эмгыра бриться и провел некоторое время на балконе, просматривая копии фальшивых писем, которые Эмгыр оставил ему для прочтения. Тот, кто писал письма вместо него, каким-то образом знал, как выглядит его почерк, и было странно видеть слова, написанные его рукой, но не помнить их. В них было не так уж много информации, хотя он запомнил имя жены Катильона. Предложение этого человека показалось смешным даже ему самому: Его виноград использовался для производства дешевого «Белого Вина из Боклера», которое экспортировалось в Северные королевства, а мысль о том, чтобы смешать его с виноградом «Корво Бьянко» для получения купажированного вина, заставила бы его виньерона упасть в обморок. Катильон рассчитывал, что Геральт недостаточно разбирается в вине, чтобы понять, что это плохая идея. Правда, он не уделял особого внимания производству вина с тех пор, как переехал сюда, но он знал достаточно, чтобы прислушиваться к мнению своего персонала. Мажордом прошел мимо со стопкой писем в руке, но остановился, держась одной рукой за входную дверь, когда Геральт кивнул ему в знак приветствия. — Доброе утро, сэр, — сказал он нерешительно. — Доброе утро. Для Эмгыра? — спросил Геральт, жестом указывая на письма. Кроме случайных приглашений на дворцовые мероприятия, которые обычно игнорировал, он получал не так уж много. — Э, да. — Он завис перед дверью еще на несколько секунд, затем повернулся к нему и глубоко вздохнул. — Если... Если Его Императорское Величество останется здесь на некоторое время, могу ли я нанять кого-нибудь на место Марлен, пока она не сможет вернуться к своим обязанностям? Геральт пожал плечами. — Мы справимся. Не беспокойся. Просто продолжай приносить ему свежий хлеб по утрам, чтобы он мог насладиться смородиной. Варнава уставился на него из-за очков. Он был практически пурпурным от усилий не спрашивать. — Он уедет через пару дней. Постарайся не мешать, — сказал он, внезапно воодушевившись и вспомнив, что на следующий день во время ужина, скорее всего, произойдет покушение. Не нужно впутывать Варнаву во всю эту неразбериху. — Мы бы хотели уединиться. — Конечно. — Он прочистил горло и оглянулся через плечо, как бы желая убедиться, что Эмгыр там не притаился. — Это... это действительно то, на что похоже, не так ли? Геральт положил подбородок на руку. — Не знаю. На что это похоже? Варнава-Базиль посмотрел на него, затем недоверчиво покачал головой, и у него вырвался легкий смешок. — Хотел бы я посмотреть, как мастер Лютик превратит это в балладу, в которую все поверят, — сказал он, но в улыбке, было что-то заговорщицкое. — Я постараюсь не попадаться ему на глаза. В следующий раз постарайтесь предупредить меня перед его визитом. Геральт снова пожал плечами. — Я не знал, что он приедет. Он любит сюрпризы. Ведьмак смотрел, как мажордом пытается сопоставить это заявление с тем, что он знал об Эмгыре. Ничего не вышло; он снова покачал головой, пробормотал про себя — Неожиданные визиты императора Нильфгаарда, — отвернулся и пошел в дом. Эмгыр появился через некоторое время, побрившись, причесавшись и закутавшись в черные и бордовые одежды. Увидев его таким, утро показалось Геральту странным лихорадочным сном. Эмгыр сидел напротив него, разложив на маленьком столике между ними несколько полученных им сообщений, и Геральт заметил небольшой порез на его подбородке. Это заставило его улыбнуться, а Эмгыр бросил на него косой взгляд, когда заметил. — Мне уже давно не приходилось делать это самому, как ты, я уверен, можешь себе представить, — резко сказал он, сидя очень прямо в своем кресле. — Ага. — Он немного ссутулился, позволив своему колену столкнуться с коленом Эмгыра, и устроился так, чтобы играть роль терпеливого любовника, пока Эмгыр просматривал свои письма. *** К середине дня Геральту стало совсем скучно. Очевидно, что в бытность императору приходилось много сидеть, сгорбившись над важными бумагами, но Геральт мог сидеть неподвижно лишь до поры до времени. Он прошелся по балкону, а потом решил пробежаться, делая круги по поместью, пока не сбросил с себя оцепенение, навеянное солнечным светом и монотонностью работы Эмгыра. Ведьмак остановился у ручья, чтобы побрызгать на лицо холодной водой, а затем подошел к шезлонгу, стоявшему неподалеку, в тени дерева. Он скинул сапоги и опустился на него. Слегка удивился, услышав через несколько мгновений шаги Эмгыра, и, подняв голову, увидел, что тот направляется к нему, неся графин и два кубка. Геральт скинул одну ногу, чтобы освободить место. Эмгыр сел и начал наливать в кубки белое вино. Он подозревал, что Император подает кому-то вино не так уж часто в Нильфгаарде, и это вызывало в нем такое же легкое возбуждение, как вид его взъерошенных во сне волос или ощущение его языка на шее Геральта. Глупо. Он взял протянутый кубок и понюхал его, чтобы отвлечься. Вино пахло ярко и чисто, с привкусом цитрусовых и травы. Идеально для жаркого летнего дня. — У кого-то в этом поместье удивительно хороший вкус в вине, — сказал Эмгыр, отставляя графин. — Не у тебя, я полагаю. Геральт фыркнул. — Спасибо. Эмгыр отпил из своего кубка и тихо одобрительно хмыкнул. — Это простое следствие твоей профессии, а не упрек в твой адрес. Сомневаюсь, что глубокие познания в вине могут пригодиться на Пути ведьмака. Геральт вытянул ногу назад, положив ступню на колени Эмгыра. — Не знаю. Могло бы пригодиться, чтобы поймать Детлаффа. Свободная рука Эмгыра скользнула вверх по его икре, кончики пальцев уперлись в колено. — Расскажи мне. В отчетах, которые я получил, не было подробного описания твоего расследования. Он рассказал ему о нем — во всяком случае, в основной части, — и Эмгыр с отвращением фыркнул, когда он закончил. — Сангреаль. Так переоценен. — Заплати мне достаточно хорошо, и я не скажу герцогине, что ты это сказал. Выражение лица Эмгыра немного потеплело от шутки. Геральт подумал, улыбается ли он вообще. — Я говорил тебе назвать свою цену. — Все еще думаю об этом. — Вино согревало его желудок и расслабляло мысли, и он подумал, не заставить ли Эмгыра пососать его член вместо платы. Может быть, в его халате; вот это было бы зрелище. Это, несомненно, компенсировало бы неожиданное напряжение полутора дней. И если Геральт продолжит думать об этом, он снова станет твердым. Впрочем, Эмгыр не заметил его интереса. Геральт глотнул вина, затем закинул ногу на ногу, упираясь пяткой в бедро Эмгыра. Тот услужливо придвинулся ближе, его рука прошла мимо колена Геральта и поднялась к бедру. — Ты выглядишь более спокойным, чем утром. — Может быть, более покорным. — И теперь ему было любопытно, насколько император ограничен. Он приветствовал его прикосновения ради их плана, даже поощрял их, но, конечно, где-то он должен был провести черту. Геральт приподнялся с шезлонга ровно настолько, чтобы схватить Эмгыра за рукав и потянуть его вниз. Император опустился, и уперся одной рукой в плечо Геральта. Немного вина пролилось через край его кубка, стекая по большому пальцу. — Прекрати рвать мою одежду, — приказал он, хотя в его голосе не было особой злости. Геральт высосал капли вина с пальца Эмгыра, после чего опустил голову на мягкую ткань шезлонга. Он снова почувствовал запах его духов, так близко, и аромат своей нагретой солнцем кожи после нескольких часов, проведенных за чтением на балконе. Это хорошо сочеталось с ароматом вина. — Хорошо, — сказал он и провел рукой по морщинам, которые оставил на рукаве Эмгыра, чувствуя себя слишком комфортно, чтобы спорить. Он провел пальцами по воротнику и расстегнул пару пуговиц на своем дублете. Эмгыр вскинул бровь. — В открытую, ведьмак? — Фермеры и не такое видали. — Он вывернул шею, чтобы дотянуться до шеи Эмгыра, заглянул ему под ухо и тихонько фыркнул, обнаружив там крошечное пятнышко крема для бритья. Он провел по нему большим пальцем, затем провел ртом по коже Эмгыра. — Могу ли я оставить следы и на тебе? — Это было бы неразумно. Мысль о том, что Эмгыр вернется ко двору с поврежденными губами и отпечатками зубов Геральта на горле, была странно привлекательной. Однако Геральт был не настолько глуп, чтобы попробовать, поэтому вместо этого он прижал поцелуи к горлу Эмгыра, чувствуя, как подрагивает его адамово яблоко, когда он долго отпивал из своего кубка. Геральт впервые заметил, что его сердце бьется немного быстрее, а когда он снова принюхался к нему, обращая внимание не только на духи, но и на запах возбуждения. От него по позвоночнику Геральта пробежала дрожь. Эмгыр хотел его. Он был слишком озабочен собственной реакцией на мужчину, чтобы заметить это раньше. — Соблюдай приличия, — прошелестел над ним Эмгыр. — Нет. Пошли в постель. Пульс Эмгыра подскочил под его губами. — Не думаю, что нужно заходить так далеко. Геральт откинул голову назад. Эмгыр по-прежнему выглядел так, словно масло во рту не таяло, но когда Геральт снова согнул ногу и прижал свод стопы между бедер, он обнаружил, что его член тверд, и услышал сбившееся дыхание. Это послало волну тепла по конечностям Геральта и вызвало на лице ленивую улыбку. — Притворяешься? Эмгыр схватил его за лодыжку, но не попытался сдвинуть с места. Они остановились так на мгновение. Геральт нетерпеливо толкнул его каблуком. — Можешь трахнуть меня, если хочешь. Это подействовало: хватка Эмгыра усилилась, затем он наконец оттолкнул ногу Геральта и встал, освободившись, возможно, с меньшим изяществом, чем обычно. Он подхватил графин с вином и направился обратно к дому. Геральт подхватил свои сапоги и последовал за ним. Когда они добрались до спальни, он не терял времени даром: сначала стянул через голову рубашку, потом одним махом стянул штаны и нижнее белье. Плюхнулся на кровать и стал наблюдать за Эмгыром, который все еще возился со своими чертовыми пуговицами. На этот раз у него не было причин не смотреть. У Эмгыра были толстые бедра и такой же член, а на бедре у него красовалось созвездие из трех маленьких родинок, от которых у Геральта аж рот заныл от желания проследить языком их линию. Может быть, позже. Эмгыр подошел к сундуку и начал рыться в его содержимом. — Вон там на полке есть масло для клинков, — сказал Геральт, догадываясь, что ему нужно. Он рассеянно поглаживал свой член, наблюдая, как двигаются мышцы на плечах Эмгыра и как тот недовольно хмурится. — Масло для клинков, — пробормотал он, покачав головой, как будто эта идея была нелепой, а затем встал, держа в руке крошечный пузырек. Геральт согнул ноги в коленях, не желая спорить о выборе смазки (эльфы не жаловались), и глаза Эмгыра потемнели при виде этого. Мгновение спустя он уже стоял на коленях на матрасе, а один скользкий палец терся об него. — Ты не сделаешь мне больно, — сказал Геральт, подставив бедра так, чтобы палец Эмгыра вошел в него. Эмгыр сделал паузу, затем стал проникать дальше, наблюдая за ним. — Ты ни перед кем не преклоняешься, но для одного раздвигаешь ноги, — прокомментировал он, когда еще один палец присоединился к первому. — Не знаю, какой ерунде учат в Нильфгаарде, но мне нравится делать то, что приятно. — Он слегка извивался на пальцах Эмгыра, ища нужный угол, и охнул, когда нашел его. — Сейчас я выбираю между этим и выбросить тебя из окна. Эмгыр рассмеялся — мягкий, низкий звук, который показался ему еще более интимным, чем его прощупывающие пальцы, — и убрал руку, закинув ноги Геральта себе на плечи. — Тогда, полагаю, мне лучше сделать это приятным, — сказал он и вошел в него. Дыхание Геральта перехватило от растяжения и ощущения полноты. Геральт попытался насадиться, но вар Эмрейса не нужно было уговаривать. Он навалился на него, словно на северное королевство с особенно замкнутым королем, выражение его лица было решительным, а глаза сверкали удовлетворением каждый раз, когда он вырывал у него стон. Постоянный, изматывающий ритм вскоре взял верх над Геральтом, и он отдернул руку от своего члена задыхаясь, но все равно кончил, оттолкнувшись спиной от матраса, когда волна за волной наслаждения обрушивалось на него. — Так не принято говорить в присутствии императора, — сказал Эмгыр, и Геральт вздрогнул, когда тот снова вошел в него. По крайней мере, он так же задыхался, как и Геральт. — Иди нахрен, — ответил он, потом передумал. — Трахни меня. Эмгыр не останавливался, пока Геральт не кончил снова. При каждом толчке у Геральта появлялись звезды в глазах, тело беспомощно сжималось вокруг Эмгыра, а во рту пересохло от одышки. Наконец Эмгыр толкнулся в него в последний раз, по его телу прошла мелкая дрожь, и рот его раскрылся в беззвучном стоне, пот выступил на лбу и шее, а пальцы впились в бедро Геральта. Видеть, как Эмгыр теряет контроль, даже в такой малой степени, было восхитительно, и Геральт запрятал это воспоминание в уголок своего сознания на случай, если позже ему понадобится что-то, чем можно будет согреться на Пути. Эмгыр отстранился от него и лег, вытирая лоб одной рукой, пока переводил дыхание. Геральт медленно потянулся, затем перекатился на Эмгыра, зная, что тому это не понравится. — Ты грязный, — пробормотал Эмгыр, толкая его в плечо. — Мм, будет еще хуже, — сказал Геральт, довольный. — Ты вытекаешь из меня. И что-то в этом, похоже, было привлекательным, потому что Эмгыр запустил одну руку в его волосы и притянул его в крепкий поцелуй. Он был менее точен, когда имел это в виду: его зубы беспорядочно лязгали о зубы Геральта, а свободная рука скользила вниз, чтобы схватить его за задницу. Но все равно было хорошо — возможно, даже лучше, — и Геральт ответил на поцелуй, положив руку на грудь Эмгыра, слишком довольный, чтобы отвечать на прикосновения. Эмгыр отпустил его волосы только для того, чтобы взять вино с прикроватного столика и допить его до дна. Это напомнило Геральту о том, как сильно он хочет пить. Он приподнялся на локте и взял графин, не обращая внимания на вздох Эмгыра, когда тот отпил из него. — На вкус вина влияет... — Форма сосуда, да, это я знаю. Ты мой гость, не указывай мне, что делать. — Он все равно поставил графин и плюхнулся обратно на Эмгыра. — Туссент — вассальное государство Нильфгаарда, а ты — мой подданный, — напомнил ему Эмгыр, а затем ущипнул его за задницу достаточно сильно, чтобы он вскрикнул. — Принеси воды. И что-нибудь поесть, раз уж ты здесь. Солнце в какой-то момент зашло — Геральт был слишком занят, чтобы заметить это. Он скатился с кровати и подобрал с пола свою рубашку, чтобы вытереть ею беспорядок, который он оставил на Эмгыре, а затем вытереть живот и бедра. Когда был достаточно чист, его взгляд упал на золотой халат, наброшенный на спину чучела единорога. Он не удержался и накинул его. Халат был подшит шелком, более гладким и мягким, чем даже дорогие одеяния Лютика, а золотая вышивка красиво переливалась в слабом свете. Белоголовый почувствовал на себе пристальный взгляд Эмгыра, но тот не протестовал, и он не снимал его до самого похода на кухню. Они ели с подноса, уставленного кусочками сыра, вяленого мяса, нарезанными фруктами и остатками утреннего багета, сидя бок о бок на кровати в дружеском молчании. После двух оргазмов было гораздо легче переносить общество Эмгыра. — Мог бы сделать это раньше, знаешь ли, — сказал он с набитым хлебом и сыром ртом. Бровь Эмгыра слегка приподнялась. — Что, взял тебя? Вряд ли это причина, по которой я пришел сюда. — Хм. — Он посмотрел на маленький пузырек, снова закупоренный пробкой и брошенный у изножья кровати. — Ты принес с собой масло. Ты уверен, что на тебя будет совершено покушение? Эмгыр сжал челюсти и отвел взгляд. Геральт был уверен, что любой другой мужчина покраснел бы. — Не говори ерунды. Я и мои многочисленные советники и шпионы абсолютно уверены. — Он взял малину с подноса и снова посмотрел на него. — Ведьмак известны как похотливые существа. Возможность того, что ты увлечешься, приходила мне в голову. Он все равно пошел на это и принес что-то, чем можно было бы трахнуть Геральта. Так он казался гораздо более человечным, и осознание того, как сильно на него повлияло такое простое явление, как влечение, заставило Геральта усмехнуться. — Да, это я увлекся. Не думал, что ты выберешь ведьмака. Эмгыр, как всегда, выглядел невеселым. — Я не из камня, — сказал он, хотя выглядел по-прежнему очень похоже. — И я нахожу тебя интригующим. — А я-то думал, что ты присосался к моей шее первым делом утром просто ради притворства. — Да. — Хм. — Геральт потрогал следы на своей шее. — Они настолько убедительны? Могут быть от кого угодно. Я похотливое существо, ты знаешь. — Как восхитительно, что желание посмеяться надо мной вывело тебя за рамки твоего обычного односложного языка. Геральт рассмеялся. Он ничего не мог с собой поделать; он флиртовал с Эмгыром вар Эмрейсом и наслаждался этим. Это было смешно. Он забрался к Эмгыру на колени, старательно избегая подноса с едой, и свободно закинул руки ему на плечи. — Заткни меня, если тебе это не нравится. Теперь, когда он знал, на что обращать внимание: на расширение зрачков, на то, как его взгляд метнулся ко рту Геральта, — прочитать его было не так уж сложно. — Ты правильно заметил насчет знаков на твоей шее, — сказал он вместо поцелуя, хотя его руки пробрались под мантию и скользнули на бедра Геральта. — Они слишком безличны. Завтра ты наденешь вот это. Он кивнул в сторону единорога, и Геральт посмотрел на него через плечо. Сначала он заметил на шее единорога императорскую цепь, что вызвало очередной смешок, а затем увидел два золотых кольца на конце его рога. — Отлично. — Он повернулся назад, и Эмгыр склонил голову к его шее, языком и зубами тревожа один из следов, которые он уже оставил там. Геральт радостно хмыкнул и запустил одну руку в волосы. — Как нильфгаардцы относятся к минету? — Недостойно. — Он укусил Геральта за ключицу, потом успокоил след от укуса языком. Его рот был пуст для имперских речей. — Особенно для высокородных. — Одна его рука скользнула по спине Геральта, затем еще ниже, два кончика пальцев легко проскользнули между ягодиц и вошли в него. Геральт потерял нить их разговора. Он откинулся назад, опустив одну руку, чтобы опереться на матрас, и удовлетворенно вздохнул, когда Эмгыр начал трахать его медленными движениями пальцев. — Будь осторожен, — сказал Эмгыр. Другой рукой он потянул за рукав халата, отодвигая его конец от еды. — Мм. Стоит больше, чем мои доспехи, да? Он рассмеялся в шею, низко и тихо. — Он стоит больше, чем это поместье и все, что в нем, ведьмак. Геральт вдруг очень остро ощутил, как гладко скользит подкладка мантии по его коже. Рот Эмгыра нашел мочку его уха, затем чувствительную кожу за ней, и он вздрогнул, его глаза сами собой закрылись. — Ох, — сказал он, затем попытался снова. — Что это, шерсть единорога? Эта золотая нить. Не пахнет золотой тканью. — Морской шелк. Сделан из редкого вида моллюсков, встречающихся на юге. — Пальцы Эмгыра сомкнулись внутри него, и Геральт резко вдохнул, от удовольствия все внутри скрутилось. — Они прикрепляются к морскому дну тонкими волокнами. На побережье есть небольшая деревня, где женщины каждое лето ныряют за ними. Это снова было дурацкое смородиновое варенье. Геральт слегка приподнялся и начал насаживаться на руку Эмгыра, желая провести всю ночь, слушая, как тот бубнит о всяких прекрасных вещах, о которых Геральт, слишком неискушенный, даже не слышал. — Ага? — спросил он, откинув голову назад. — Волокна становятся золотыми, если их смочить лимонным соком. — Эмгыр облизал дорожку на горле, и Геральт крепче сжал руку в его волосах, прижимаясь к нему так, что он почувствовал, как его голос пробивается сквозь него. — Цвет никогда не тускнеет, а ткань, сотканная из него, тоньше и легче шелка. — Свободной рукой он осторожно сдвинул мантию с плеча Геральта и укусил его там же, оставляя еще одну метку. — Прикоснись ко мне, ведьмак. Геральт издал придушенный звук, который был слишком далеко, чтобы его волновать, слепо нащупал член Эмгыра, и после этого никто из них ничего не сказал.