заповеди, кола и америка

*** 1. не произноси ложного свидетельства. — я останусь на ночь у хикса, ладно? вранье даётся сибери даже чересчур легко. он на секунду замирает в дверном проёме, смеряет взглядом светлую гостиную: сестра скрючилась за семинаром на экране в наушниках, стараясь успеть записать все слова профессора, мать устало потирает переносицу, кивая. — нам уроки надо доделать, — на всякий случай добавляет сэмюель, сжимая в бледных пальцах дубовый дверной косяк. тишина. ну ладно. сибери спешно натягивает белые кроссовки, сквозь зубы ругаясь на себя за порванные на прошлой неделе чёрные кеды — после тусовок с гамильтоном с чистотой обуви можно слёзно распрощаться. хватает рюкзак, захваченный в основном для прикрытия и набитый до старой молнии мятной жвачкой, и вылетает из дома. он, в отличие от некоторых, никогда не опаздывает. вина перед матерью успевает кольнуть где-то глубоко под ребра, но затем сибери вспоминает пустые бутылки и горький вкус разочарования на разбитой губе — нет, ей как раз не помешает побыть одной после того, через что они прошли. или хотя бы с молчаливой сестрой-католичкой, а не с непутёвым сыном. к чёрту. пока сибери торопится к заправке, он успевает в уме подсчитать оставшиеся у него личные деньги, разочароваться, потому что на вышедшую сумму велик никак купить не получится, обрадоваться, потому что посчитал неправильно, и разочароваться, потому что посчитал неправильно. с увлекательных американских горок собственных эмоций его сдёргивает знакомый стук нетерпеливых шагов — конверсы по сухому асфальту. 2. не кради. александр выхватывает у него рюкзак, но сибери в долгу не остаётся и шустро стягивает с гамильтона бейсболку: непослушные тёмные волосы слегка вьются вокруг смуглых острых скул. — скажи честно, ты внебрачный сын джонни деппа? — конечно, друг мой, — александр театрально втягивает щеки и округляет глаза. — похож на мультик тима бертона? — похож на любое дерево из его мультиков, — скептически отзывается сибери, даже не пытаясь вернуть рюкзак и просто натягивая кепку на рыжие лохмы. — какой клёвый комплимент, — благодарно пожимает плечами александр, залезая в чужой рюкзак. сэмюель улучает момент и незаметно вытаскивает у него из кармана рваных джинс связку ключей. — всё, гамильтон! я отныне властитель… властелин… похер… твоего гаража! — сибери вскарабкивается на стоящий рядом бак дизеля, едва не соскальзывает, но удерживает равновесие. победно вскидывает руки к небу. — какой кошмар! — моментально подыгрывает гамильтон. забирается на соседний. — зато я выше, малолетка. — четыре месяца, гамильтон, я на четыре месяца младше… — малолетка, — с детской упрямостью перебивает алекс; мятая чёрная футболка с принтом метал-группы и широкие потёртые джинсы нелепо смотрятся на его худых костлявых руках и ногах, от него несёт едкой гарью и свежим горячим хлебом. сибери на секунду задумывается, что ещё немного, и что-то внутри них вырвется наружу; примерно как если бы алекс, с досадой щелкающий сейчас зажигалкой на канистре дизеля, случайно разжал пальцы. 3. да не будет у тебя других богов пред лицем моим. — одну пачку кэптан блэк, — просит сибери. алекс недовольно ахает, чтобы привлечь внимание продавца, — юной девушки, апатично выдувающей пузыри жвачки, — и, добившись желаемого, картинно закатывает глаза. спектакль начался. — понимаешь, — начинает он дружелюбно, — у моего друга сэма. сэм, вот он. у него день рождения! но у него всего три доллара, и он так благородно купил пачку мне. а кто я, чтобы лишить его самого нормальных сигарет? девушка, не отрываясь от экрана телефона, передаёт пачку александру. тот смеряет её подозрительным взглядом. — пегс, ты богиня? или ты инопланетянин, которого подослали НАСА, чтобы следить за нами? — за тобой только налоговая инспекция следит, — фыркает сибери, забирая маленькую пачку ежедневной никотиновой пластинки о счастье и юности. — а вообще да, маргарита — богиня. александр не спорит, только изображает военное прощание как всегда невозмутимой младшей сестрёнке великолепной анжелики, вываливаясь из супермаркета. 4. почитай отца своего. — ты разве можешь так долго гулять после наступления темноты? — подкалывает александр. сибери пихает его локтем. — ха-ха, вот это клоунада! мне запрещали гулять одному в детстве, оборжаться, гамильтон! — тебе разве отец не запрещал, а, сэм? — нахер моего отца, — не задумываясь отбривает сибери. ухмыляется собственной раскованности. — надеюсь, он сдох где-то в канаве в обнимку со своим пивом. александр пыхтит от еле сдерживаемого хохота, на ходу яростно машет в соседнее окно лафайетту и разочарованно выпячивает нижнюю губу, когда получает в ответ всего один воздушный поцелуй. — он меня не любит, — жалуется. — кошмар, да, сэм? 'катись к чёрту', хочет выплюнуть сибери. 'как будто ты не знаешь, что я чувствую, когда ты так говоришь.' вместо этого он пинает камушек на дороге и согласно хмыкает. — катастрофа. ему за такое, извините, не платят. 5. не произноси имя господа, бога твоего, напрасно. — я встречал будду, — убедительно мямлит александр. сибери с трудом помогает ему преодолеть ещё одну ступеньку. — да хоть иегову, честно… почти добрались, суперзвезда… давай. — сэмюель одной рукой выуживает ворованные ключи. — сейчас бы ты ещё с меня слез… было бы клёво. нет? ну, нет так нет, и левой открою. летняя духота настигает запахом вишни и розмарина, и они вваливаются в квартирку александра. в коридоре темно, и сибери не без труда удаётся стянуть с покачивающегося, как пугало, александра его джинсовку. гамильтон вздыхает томно и потерянно, находит тонкую бледную руку сэмюеля длинными пальцами, подносит к губам — сэмюель отдёргивает кисть, словно от ожога, и старается не обращать внимания на практически животный хищный взгляд чёрных глаз александра. они уже почти у спальни, когда александр вжимает его в стену. — сэм, — растягивает слог гамильтон, тянется, сибери отшатывается. — сэм, — повторяет он, и внезапно он совершенно трезв, и его обжигающие руки замирают под футболкой у сэмюеля — прямо на ледяных рёбрах. — сэм, — завораживающе тянет он так по-темному грязно, что сибери не знает, как развернуться: все его тело может лишь податься вперёд. — о господи, — вырывается у сибери. — господи, блять, боже. чёрт. чёрт-чёрт-чёрт. 6. не прелюбодействуй. когда алекс целует его в первый раз, они просто чуть-чуть соприкасаются губами, но сибери успевает почувствовать шрам на нижней губе гамильтона, его тяжёлое дыхание, запах азарта и ванили. когда алекс целует его во второй раз, он придерживает сэмюеля за талию, он требовательно и грязно облизывает его ключицу, прежде чем без всяких нежностей оставить там укус, он толкает дверь в спальню, и сибери не знает, как до сих пор держится на ногах. когда алекс целует его в третий раз, или четвертый, или пятый — они целуются быстро и очень мокро, стараясь стянуть друг с друга одежду, и гамильтон смотрит на сэмюеля с таким тёмным восхищением, что тот чувствует экстаз ещё до первого прикосновения смуглых длинных пальцев. 7. не убий. — ты меня до смерти доведёшь, — выдыхает сибери. рука гамильтона в его рыжих лохматых волосах, он на коленях — алекс дышит часто, но ухмыляется победно. и здесь выиграл. — верно, — практически беззаботно отзывается он. — может, и так. потому что я делаю с тобой что хочу. сибери кивает. он бы соврал, если бы сказал обратное — если бы попытался воспротивиться — он достаточно сковывал сам себя. с него хватит. — делаешь, — подтверждает он. — и я только за. — а как же заповеди? — скалится алекс. тёмные волосы от пота прилипли к шее, впалый живот напряжён, кисть в волосах сибери сжимает грубее. а заповедей больше нет; остались только кола и америка. ***