заповеди, кола и америка

*** в черепной коробке у сэмюеля — заповеди строго по порядку; алекс нарушает одну за другой. 1. да не будет у тебя других богов пред лицем моим. — бога нет! — заявляет алекс громко и звонко, вскакивает на стол в столовой, кричит и смеётся, показывает средние пальцы столику с консервативными студентами, отказавшими ему в докладе. сибери поводит плечом, когда его соседка закатывает глаза и опускает взгляд, отчаянно стараясь игнорировать выкрики из угла 'революционеров', старается повторить за ней, высказать своё презрение; но взгляд от худого парня в рваных джинсах и широкой футболке с содранными локтями отвести не получается, и сэмюель понимает, что чёрт, он в огромной беде. 2. не произноси имя господа, бога твоего, напрасно. — ДА ГОСПОДИ БОЖЕ!!! — раздаётся на весь севен элевен. алекс цепляется смуглыми пальцами за меховой воротник розовой шубы георга, едва не вдавливая его долговязую фигуру в холодильник с баночками колы. сэмюель молча переводит светлые глаза к стеллажу с мороженым. чувствует, как его собственные ладони леденеют на стекле. — если бы все деньги с колоний переправили в государство, все цены бы взлетели до небес, — продолжает алекс, проходя мимо: ни секунды покоя, он аж подпрыгивает от восторженного возмущения, оливковые конверсы стучат по неоновой плитке. его короткие обгрызенные ногти неаккуратно накрашены чёрным маркером; георг на него смотрит с усталым снисхождением, засунув бледные руки в карманы шубы. алекс швыряет дешёвые чипсы на ленту кассы, подмигивает усталой креолке с пухлыми бордовыми губами, пробивающей покупку; сибери не может перестать представлять, что было бы, если б алекс так подмигнул ему. если б обхватил талию крепкими руками, сверкнул лучезарной ухмылкой, если бы- — господи, — финальным утомлённым вздохом прощается алекс, спиной вываливаясь из супермаркета. георг удовлетворённо хмыкает и выходит следом. мороженое в руке сэмюеля успевает растаять; вот чёрт. 3. почитай отца твоего. — сволочь, — шумно втягивает воздух алекс, со всей силы пиная пустую бутылку пива. — проклятый ублюдок. иногда парочкой слов можно нарушить всё, что долгие годы было тщательно скрыто за балдахином идеально хрустальной лжи. лафайетт обхватывает алекса руками, ласково шепчет что-то спокойное, тёплое, домашнее на французском, что сэмюелю не дано понять; алекс всхлипывает зло и горестно, костяшками пальцев старается врезать по каменной стене переулка, но жильбер удерживает мягко. сибери сам не знает, что он здесь делает, в грязном проулке, на асфальте, мокром от дождя. на нём куртка и джинсы — а алекс вообще в футболке в ноябре, но он же псих, с него станется. — ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ ЕГО, — кричит гамильтон, и на его щёках красуются дорожки глупых слёз. — я не. — он давится комком горя в горле. — сволочь. алекса гамильтона только что бросил одного в городе отец; а сэмюель начинает слегка сомневаться в заповедях. 4. не убий. алекс убивает себя всеми возможными способами. он курит — на уроках, в столовой, худой кистью разгоняя дым в холодном воздухе, в лесу, на велосипеде. он курит сначала сигареты, тонкие и дешёвые, и от него начинает пахнуть мятой и спичками, а затем переходит на что-то куда более серьёзное, и курит это самое серьёзное, пока у него не случается передоз. тогда он перестаёт — постепенно. он пьёт — очень, очень много пьёт, до безумия много. пиво в баночках колы, в полной уверенности, что учителя не могут уловить запах алкоголя. мохито в барах. текила. он таскает дорогие бутылки французского вина с вечеринок джефферсона. он опрокидывает стаканы бренди, и его глаза искрятся смехом, когда он крутится в танце с анжеликой. он спички тушит о собственные руки — не потому, что хочет причинить себе вред, а потому, что ему, видите ли, весело. он хохочет, и прижимает сэмюеля к себе, и говорит: 'ты теперь с нами в компашке', и сибери даже не знает, пугаться ему такого приглашения или радоваться, что спички тушат не о его руки. а алексу всё нравится. 5. не прелюбодействуй. в понедельник алекс целует руки элизабет, осыпает её комплиментами, шлёт письмо за письмом, заставляет смеяться, прикрывая рот ладошкой. во вторник алекс хвастается перед анжеликой своими знаниями, подмигивает, выражается высокопарно, передразнивая джефферсона. в среду алекс вешается на шею лафайетта, щебечет на французском; жильбер всё покорно улыбается, носит алекса на руках, и только от поцелуев уворачивается с какой-то печалью. в четверг сэмюель видит, как георг тянет алекса за собой на второй этаж особняка мэдисона на какой-то очередной вечеринке. в пятницу алекс откровенно пялится на свою соседку - марию льюис - на семинаре по программированию; взглядом обводит её руки в бордовой блузке и хрупкие запястья. в субботу алекс берёт проект по истории с мэдисоном, старается джеймса схватить поскорее за руку, увести подальше от людских глаз; в воскресенье сибери на коленях в церкви старается забыть утренний взгляд алекса и то, как его рука на секунду задержалась на талии сэмюеля, и он пока не решил, что думает по этому поводу. 6. не кради. алекс списывает на всех уроках, которые для него не представляют интереса; одним пасмурным апрельским днём потянулся за тетрадкой сибери, но тот зашипел так злобно, что сам испугался; гамильтон на него удивлённо покосился, но отстал. и больше уже списать не просил. зауважал слегка, что ли? алекс прикарманивает всё, что плохо лежит и может пригодиться; алекс постоянно таскает мелочь и снэки у джефферсона, в святой уверенности, что тот не замечает. тьфу. святой? в этом человеке нет ничего святого. 7. не произноси ложного свидетельства. когда они втроём торчат у директора за организацию митинга — сэмюель сидит прямо, взгляд опустив, изящная поза анжелики презрительно-высокомерна, алекс практически сползает на стуле, прикрыв веки. — это всё начал джефферсон! — бормочет гамильтон себе под нос. томас вообще на вечеринке, и был там последние шесть часов — они у него в неоновом режиме эйфорического нон-стопа, — и об этом знают и директор, и анжелика, и сибери, а уж тем более алекс, в своё время навестивший, и не один раз, спальню в особняке джефферсона. сэмюель разрывается на две половины; одна хочет взмолиться о пощаде для такого грешника, как алекс, вторая страстно желает согрешить. ***